Натали в барской усадьбе на фоне пейзан

МШ

Поля желтоглазы. Послушен игреневый конь, 

а рядом гарцует румяный молоденький грум. 

За взгляд, за такой оттаскать бы его за чупрун. 

Он мальчик красивый и «пользует» о-де-колонь. 

Ах, лучше б сбежать с сорванцом на большой сеновал, 

а после купаться в пруду и ловить карасей. 

И пусть кучер Прошка к утру смастерит карусель. 

Мы завтра устроим в усадьбе торжественный бал. 

Конь ржет, грум целуется, речка куда-то бежит. 

И взглядом хмельным провожает нас добрый мужик. 

Как челядь встречает! Дворовые девки поют. 

Толстуха-кухарка готовит стерляжью уху. 

А кучер её, очевидно, склоняет к греху, 

а папинька пьет на террасе с полковником брют. 

Еще до обеда попросят себе коньяку 

и будут хлестать  до приезда сановных гостей, 

да в карты играть, не всегда различая мастей. 

И сколько таких вечеров  да на ихнем веку.

Лакеи в ливреях, Шампань, как на всяком балу,

княгиня Ланская опять потеряла чулки,

а Прошка с кухаркой в чулане все ж стали близки.

И что эти сестры хотели куда-то в Москву? 

***

Это я с Парашкой грубый! 

Дочь хозяйки дразнит грумом, 

Заставляет плавать нагишом. 

Что ли руки целовать ей? 

Или сразу лезть под платье? 

Шёлк, наверно… и под шёлком шёлк. 

Только дразнит, не впускает. 

Пес за стогом вяло лает. 

Ты же думай – пан, или пропал.

Веселятся в сене блохи. 

Кони ржут в чертополохе. 

Гости собираются на бал.

Ну, чего вы посъезжались 

И как мухи разжужжались? 

А полковник – точно крупный шмель! 

Продолжается веселье. 

Прошка спит под каруселью, 

А кухарка варит бешамель. 

И налим, и щучьи щечки. 

И наливка под грибочки, 

И такой-сякой деликатес.

Расстегайчик из зайчаток, 

И жаркое из утяток, 

И ходить неслышно — политес! 

Всё княгиня приставала.

Что ж ей — офицеров мало? 

А взглянуть — так не лицо, а лик. 

Гордость есть и у холопа. 

Впрочем, мы же не в Европах! 

Видно, конюх — это экзотик! 

Жаль, что всё ж я не конюший! 

А кто знает,  было б лучше? 

Я своё и конюхом отгрёб.

Были ягодки-малинки, 

Да уж скоро и пожинки, 

И весь год хранить последний сноп. 

Солнце село за рекою. 

Вся Россия спит в покое. 

Как во сне я барина люблю! 

Вот прошью сапожки дратвой, 

Дотяну до новой жатвы 

И грехи к Успенью отмолю.

***

Побудка начинается с горнистов.

Мы встали раньше первых петухов.

Маневры эскадрона в поле чистом, 

Учебная седловка без вьюков. 

И как назло — не просто ливень — вёдра! 

И шквальный ветер! Нет, брат, не пищи! 

Да, верно,  приторочены на сёдлах 

Для офицеров тёплые плащи. 

Но нижние чины-то без шинелей. 

И, значит, должно тяготы без слов 

Делить на равных в ледяной купели 

Одиннадцать разэтаких часов.

Но после — Офицерское Собранье, 

И водку разливает вестовой. 

И ты с каким-то чудным замираньем 

Поймешь на третьей чарке — да,  живой! 

Запили после польским пивом пенным.

Корнет Смирнофф привел двух юных дам —

Софи и Дашу. 

Что сказать? Сирены

И шаловливы,  ах, не по годам!

На смотр приехал кто-то из столицы 

изрядно пьяный, дивный аппетит! 

Шитье особенное — в две петлицы —

Воротничок мундира золотит. 

И будто зеркала — два голенища. 

Наверно, зашивали на ноге. 

(Ах, без парадов служба — скукотища).

На утро ж - трезв, как в чистом четверге.

Весь эскадрон глядит на генерала. 

Махнет ручонкой: «Слава импера-а-а-а...!» 

Вина, конечно, снова будет мало. 

Зато Софи вчера была щедра! 

***

Вы вспомнили, полковник, сапоги. 

Ах, как они блестели на парадах.

Без них военный, будто без ноги, 

Как замок без красивого фасада.

А кожу подбирали под фасон.

Налей-ка мне немножечко мадеры 

И принеси на блюдечке лимон. 

Ну-с, выпьем и пройдёмся по пленэру! 

Так вот, полковник, я про сапоги. 

Надеть-то их — сплошная заморочка. 

Вы помните,  используя крюки,

пока нога упрется до носочка. 

Снимать сапог — тут целый ритуал. 

Денщик дощечку к каблуку приладит... 

Смотрите, к нам подъехал генерал. 

Его мы встретим на террасе сзади.

Так вот, как ногу кверху не тащи, 

Дык, всё равно застрянет в голенище, 

Как в кабаке подвыпивший ямщик,

Пока до дна не высосет винище!

На оттоманку плюхнешься, и что ж,

Денщик - за ногу и к тебе спиною. 

А ты другую в задницу упрешь, 

Как раньше Бонапарту под Москвою. 

Ведь у меня денщик был - как бочок, 

Ну с этаким огромным задним местом.

И вот потянет он за каблучок, 

а ты его пихаешь, будто тесто

И - раааз - летит в пространство с сапогом! 

И плюхается носом прямо на пол! 

И вертится, брат, этаким волчком.

Так я от смеха и рыдал, и плакал. 

А он и сам дурашливо смеется... 

Не всем такая Родина дается. 

*** 

Шампань на завтрак , это же  по-царски, 

Додумались ещё при Лизавете.

Сама пила, как целый полк гусарский, 

И нам не грех! А что там на буфете? 

Чай, осетрина? Очень под наливку! 

Да и опята тоже будут к месту. 

А это что – заморская оливка? 

Поди, с грибками ей не будет тесно! 

Вот рыжик — этот лучший для засола. 

Еловый —  тот темнее, чем сосновый, 

В цвет дедова придворного камзола. 

Ох, важен был! И мордою багровый! 

А рыжик, рыжик — с целую копейку. 

Голубчик, мне вина еще налей-ка! 

А у французов в моде шампиньоны. 

Ты разтегай с визигой кушай, сударь, 

А то возьми свиные медальоны, 

И вот ещё хорош балтийский угорь, 

Дымком пахучим в печке доведенный.

Курячий суп с нежнейшею лапшою,

Нет, лучше суп «а ля императриксы». 

Поешь – а после отдохни душою! 

И не нужны ни танцы, ни журфиксы.

Морской кокот, паштет из оленины, 

Пельмень зырянский, вкусом вдохновенный! 

Потом, княгиня, сладостные вина 

И шоколаты прямиком из Вены! 

К рассвету приготовленные булки, 

Шербет малиновый и мед гречишный.

 Чай, аппетит проснулся от прогулки, 

Да и ликёр не станет к чаю лишним. 

А заскучаешь – водочки от скуки! 

Так ели деды.

Чем же хуже внуки?! 

***

Ну, слава Богу, всё в порядке! 

Ковры, портьеры из атласа, 

Цветы тропические в кадке, 

И челядь носит ананасы, 

Клубнику, торты, марципаны 

И горкой грозди винограда! 

Вода душистая в фонтанах. 

Румяный юнкер, как с парада, 

Готов сражаться за невесту, 

(Ох, от невест и так уж тесно!) 

Начнутся танцы – с менуэта.

Скользя по гладкому паркету, 

Плывут навстречу чинно пары. 

Звучат торжественно фанфары. 

А после будут контрдансы. 

Присесть изящно в реверансе.

Дождемся вальса. 

 Вот поручик 

Легонько прикоснулся к ручке 

И ножкой так шикарно – шарк: 

«Прошу вас! Граф Борисов Марк».

Хорош, как бог! Сыграем в фанты? 

Я в платье шелковом – от Ворна,

И отражает бриллианты 

Улиткой гнутая валторна. 

Maman танцует с милым другом, 

И изумруды полукругом 

На шее, как глаза котят,

Чуть-чуть испуганно блестят. 

Вот князь Ланской.  Косоворотка, 

Хоть пьян, но твёрдая походка, 

И весь по моде «а ля-рюс», 

И крутит свой длиннющий ус. 

Жена в манто из чернобурки 

Вся раскраснелась от мазурки. 

И рубенсовы телеса 

Сулят Ланскому небеса! 

В углу grande mere одна скучает, 

Парсуна впалый бюст венчает, 

Где вензель древнего царя,

как снег былого декабря. 

Сама из фрейлин,  помнит много, 

От царской спальни до острога, 

А синью дышащий сапфир, 

Что подарил её кумир, 

Ей светит памятью былого.

Наследство ж (бабка нездорова)

Оставит нам наверняка. 

Там денег хватит на века, 

Хоть трать всем царством-королевством! 

Maman глупа. Papa угрюм. 

Уж лучше мой красавчик-грум! 

И не пора ль расстаться с детством... 

***

Александр Шведов, 2010

Сертификат Поэзия.ру: серия 924 № 78901 от 03.04.2010

1 | 4 | 3251 | 27.04.2024. 00:44:54

Произведение оценили (+): ["Сергей Семёнов"]

Произведение оценили (-): []