…А покуда шавки вокруг снуют...

* * *

…А покуда шавки вокруг снуют,
примеряя челюсти для верняка,
ты поведать волен про свой уют,
про уют вселенского сквозняка,

коли понял: можно дышать и тут,
на перроне, вывернув воротник,
даже если ночь, и снега метут,
и фонарь, инфернально моргнув, поник.

Да, и в здешней дрожи, скорбя лицом,
заказавши гроб и крест для отца,
ты ведь жив стоишь, хоть свистит свинцом
и стучит по коже — небес пыльца.

Город — бел, и горы белы, холмы.
И твоя действительность такова,
что пора читать по отцу псалмы.
…Где ж тот поезд каличный «Керчь — Москва»?

Ведь пора идти, отпевать отца
по канону, что дал навсегда Давид.
Да в итоге — снежище безконца
и ментов патрульных унылый вид.

Ты живой? Живой. Вот и вой-кричи!
«Всюду — жизнь!» — нам сказано. Нелегка?
Но прибудет тётушка из Керчи.
И Псалтырь пребудет во все века.

А отец лежит — на двери, на льне,
в пятиста шагах; как всегда, красив…
В смерти есть надежда. Как шанс — на дне
ощутить опору, идя в пассив?

Смерть и есть та дверь, что однажды нас
приведёт, как к пристани, в те сады,
где назначен суд и отмерян час,
и лимита нет для живой воды.


13 марта 2005, Прощенное воскресенье

Станислав Минаков, 2005

Сертификат Поэзия.ру: серия 647 № 33060 от 23.03.2005

0 | 3 | 4054 | 03.05.2024. 09:34:30

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []