Сны города на реке С.

1.

Вечерний свет, протиснувшись сквозь гребень
Целует море рыжее волос.
Над нами возвышается колос
Тысячелетний – пьян и непотребен,

Волнуется, как заплутавший слепень
Меж шибками морозными. Вопрос –
Из недр каких сей зверь тогда пророс,
Из почв каких кудесником был слеплен?

Кем назван был – не шепотом, не криком,
Скорее – стоном сдавленным, уликой –
Последний выдох – безнадежный зов.

Огонь закатный пишет на страницах –
На улицах заснеженных... На лицах
Деревьев, новостроек, куполов.

2.

Деревьев, новостроек, куполов,
Авто, скамеек, голубей, фонтанов,
Заречных ароматов из тимьяна
И клевера в одном из детских снов

Так будет не хватать. Из всех углов
Ты выберешь четвертый – ставь на славу.
В вечерний свет ори себе в октаву –
Да будет так. Но будешь ли таков?

Побег отсюда – дерзкая задача,
Школяр ответ запишет на удачу,
Но не сойдется – держит отчий кров.

Безумно усмехаясь, гений места
Фигурки лепит из крутого теста,
Раскрашивает золотом улов.

3.

Раскрашивает золотом улов
Вечерний город. В неглубокой чаше –
Любови и предательства... всё наше,
Томится горький и соленый плов.

Деликатес для праздничных столов.
Беспамятство сердечной пытки краше.
Безмолвный дух печален и нестрашен –
Напомнит адреса, обрывки строф.

Но шарфом горло туго замотав,
Очутишься на улице. Устав
Сих мест набит на старом склепе:

Все суета, уже который век,
Все тлен... Лишь неуемный человек
Возводит пустоту в седьмую степень.

4.

Возводит пустоту в седьмую степень
Холодный Гомел... Голем модерновый,
Встречая белым шумом оркестровым
Неяркий день в оттенках старых сепий.

По тротуару дама в ритме степа
Пройдется каблучками и – по-новой.
Шановные паненки и панове –
Энтузиасты атласа и крепа –

И на людях, и в фото здесь хранят
Уже давно затверженный уклад
Благополучия залогом юной смене.

Но, бог мой, оживает древний страх
В домах и подворотнях, и в кустах
Когда крыла развешивает темень.

5.

Когда крыла развешивает темень,
Зажги огонь в голландке и молчи
Смотри, как пляшут отблески свечи
На изразцах... Дом заперт. Ключ потерян.

Всё ищешь старый крепкий пятистенок
На улице, где детства палачи
С землей его равняли. Мы почтим...
Туман периной душною постелен.

Сугробы, окна и парадных двери
Зверь, жителям ниспосланный по вере,
Вылизывает мокрым языком.

Беспамятство, забвение ночное
Висит вуалью, серой пеленою
Над городом бесчувственно и зло.

6.

Над городом бесчувственно и зло
Под городом тепло и безвозвратно.
Не майся в ожиданье долгом старта –
Дождись заданья на слепой полет.

Проверь спокойно крылья на излом,
Почисти перья. В простыне асфальта
Сочти морщины. Помяни Астарту,
Прогрей мотор и возвращайся в дом.

...Мерцает город, словно угли тлеют,
Внизу плывут фонтаны и аллеи,
Река в рефлексах от ночных костров.

От нежности безмерной захлебнуться –
В преддверье войн, арестов, революций
Так миру не хватает нужных слов.

7.

Так миру не хватает нужных слов,
Любимая, когда тускнеют звуки,
Когда от неизбежности разлуки
Густеет на подходе к сердцу кровь,

Когда котенком у седых голов
Играет луч медовый на подушке –
Все, что вне нас, не стоит и полушки,
А что внутри – сильнее всех богов.

Уж если мне бессмертия желать,
То лишь вдвоем, любимая. В тетрадь
Вписать сплетенный нашей жизнью вензель,

А если мы когда-то догорим –
Что ж, пусть останется низанка рифм
Горчащих, будто молочая стебель.

8.

Горчащих, будто молочая стебель,
Холодных подозрительных времен –
Не убежать. Все длится тяжкий сон
В одной из грязных, в мороке харчевен.

Шел Человек, из божьей глины слеплен,
Веками, от языческих племен,
Чья речь, не разберешь, то ль хрип, то ль стон;
От мертвых и разграбленных кочевий.

Ему казалось, выйти на простор –
Луга налево, справа шапки гор,
Чиста вода – и кончатся мученья.

Но сколько до Эдема не брести,
Опять Он тонет в вязком забытьи
Во времени глухом, послевечернем.

9.

Во времени глухом, послевечернем
За шелестом захватанных страниц,
За шепотом героев, павших ниц,
И вверх летящих на цепных качелях,

Следить лениво, чувствуя влеченье
К нелепым судьбам и к мельканью спиц
В руках богинь. Как к месту здесь пришлись
Зеленый чай, имбирное печенье.

Как кстати ненавязчивый уют –
Перо, бумага, вишенный чубук,
Да строчек незаписанных свеченье.

Как радостно героев узнавать –
Манеры, жесты, взгляды, позы, стать –
В зеркальных снах (расплывчато и вчерне).

10.

В зеркальных снах (расплывчато и вчерне)
Спокоен и недвижен целый мир.
И только теплый ветер в струнах лир
Настраивает звукоизвлеченье.

Высокого полны предназначенья
Все твари, приглашенные на пир,
Вино из рога льет седой сатир.
О, эти сны... показаны зачем мне?

Метель иссякла на исходе дня,
Лишь татей пересвист затих едва –
Вступает хор простуженных ворон.

Под шапками синеющего снега –
Зимы пока невидима омега –
Вдруг начинает теплиться огонь.

11.

Вдруг начинает теплиться огонь –
Сначала запах тлеющего древа
Становится отчетливей. И слева
Тепло от щепок чувствует ладонь.

Затем дымок белесой нитью, тронь,
Не обожжешься, северная дева.
(Рукой точеной – белой королевы –
Солнцеворот весенний узаконь.)

Чуть позже – еле слышный, легкий звук:
Гуденье, шорох, треск у зябких рук –
Несмело пламя просится наружу.

...Все выше языки, все гуще жар.
Пространство искривляя, не спеша,
Любовь сочится в мартовскую стужу.

12.

Любовь сочится в мартовскую стужу –
Капелью еле слышный метроном
Ритм задает: залитым солнцем днем
Круги бегут по ярко-синей луже.

Морозы и снега еще послужат
Зиме, жестоко осадившей дом.
Играет лучик теплый со зверьком –
Зрачок кошачий щелочкой заужен.

Ни лед, ни хлад и ни слепящий свет, –
Все невзаправду (список зимних бед),
Ни наши зачарованные души...

Выскальзывай на улицу, как тень.
Глотай простудным горлом новый день,
Боясь дыханье города нарушить.

13.

Боясь дыханье города нарушить,
Заранее планируй свой маршрут –
Намеки, знаки, указанья ждут,
Мерцают и нашептывают в уши.

Границей тонкой меж водой и сушей,
Виденьями и явью, «там» и «тут»
Скользи – кому-то брат, кому-то Брут.
(А был отцом, и даже – боги! – мужем.)

Реальность, тканная из нити ветхой,
Как череп Йорика – безмолвным смехом –
Зияет дырами – спаси и упокой!

А ты на цыпочках – безлюдными дворами.
Кто принят и святыми, и ворами,
Тот жарко спит, как в стойле добрый конь.

14.

Тот жарко спит, как в стойле добрый конь,
Тот мучится кошмарами пустыми,
Тот видит сны давнишние о Крыме,
А тот летит над мертвою рекой.

Вот аксиома местная, закон:
Признанья страстные, секунды... примы,
Герои, простаки в дешевом гриме –
Достойны быть поставлены на кон.

Так повелось. И, если что, – прости,
Здесь довелось родиться и расти,
И умереть, придется... правда, ребе?

Одна судьба – один короткий метр,
Историю разложит в узкий спектр
Вечерний свет, протиснувшись сквозь гребень.

15. (KEY)

Вечерний свет, протиснувшись сквозь гребень
Деревьев, новостроек, куполов,
Раскрашивает золотом улов,
Возводит пустоту в седьмую степень.

Когда крыла развешивает темень
Над городом бесчувственно и зло,
Так миру не хватает нужных слов,
Горчащих, будто молочая стебель!

Во времени глухом, послевечернем –
В зеркальных снах (расплывчато и вчерне)
Вдруг начинает теплиться огонь.

Любовь сочится в мартовскую стужу,
Боясь дыханье города нарушить, –
Тот жарко спит, как в стойле добрый конь.

март 2018

Владимир Ступинский, 2023

Сертификат Поэзия.ру: серия 1047 № 177714 от 18.10.2023

2 | 0 | 141 | 01.05.2024. 04:43:54

Произведение оценили (+): ["Владимир Старшов", "Алёна Алексеева"]

Произведение оценили (-): []