Подводная охота

( цикл ст-ий)


На кромке, где песок
в моховики впрессован,
подводный где мысок,
как тушью нарисован,
я плаваю весь день,
нырки мои неслабы,
мне множить их не лень,
отыскивая крабов;
морские лисы там
огромны, мрачноваты,
они морским котам
все родственники – скаты,
а между них калкан
лежит, в песке зарытый,
калкан хоть не канкан,
но тоже знаменитый:
шипастый, формой – щит,
по-тюркски – щит он тоже,
узорами прошит
по камуфляжной коже.
Я вынырну на свет,
подумав вскользь при этом:
какой же я поэт,
коль не увижу света…


ПОД АЮ-ДАГОМ

Я надеваю маску и… ныряю.
Как хлопья снега кружатся медузы,
и волны в ритме медленного блюза
меня качают.

Я, словно сказкой, морем околдован.
Навстречу выплывает окунишка.
Вон мидии и краб с клешнёй-подковой,
как будто иллюстрации из книжки.

А та креветка на краю листа
напоминает мне сверчка простого.
Я ухожу под воду снова, снова –
исследую заветные места.

На глубине в голубоватой мгле,
где скалы громоздятся жутковато,
стоит чета солидных горбылей
и вертятся поодаль горбылята.

Ныряю. Как проваливаюсь в сон.
Всё ближе к цели. Только не сорвись!
И, паникою в стае потрясён,
взмываю к солнцу, словно птица ввысь.

Потом плыву, ещё в успех не веря.
Затихла рыба. Перепутан линь.
Слегка озябший, выхожу на берег,
подальше от скучающих разинь.

Горбыль безвольно на песке лежит.
Знобит. И небосвод вечерний бледен.
А чайка лишь себе принадлежит.
И той горе. Похожей на медведя.


Пиленгас


Пронырнув под самой буной, вижу стаю пиленгасов,
и навскидку я стреляю, но отнюдь не наугад;
я уже писал когда-то, что и я из клана асов,
не воздушных, а подводных – моря, так сказать, фанат.
Нет в Крыму такого места, где б нырять не довелось мне,
и везде я видел знаки, что оставила война.
Я запомнил, как от ветра тарханкутские колосья
прогибались и вставали целым полем, как волна.
Горбылей под Аю-Дагом выпасал я в гротах тёмных,
казантипские медузы – феерический балет,
и котов морских встречал я, этих скатов, столь огромных,
что казались мне тарелками с непознанных планет.
Обо всём не перескажешь даже в книге стихотворной;
море и душа – едины, море – жизни колыбель;
попадались и русалки, ну, скажу я вам, и порно,
но бесспорно чемпионом по нудистам – Коктебель.
Но вернёмся к нашей буне: пиленгасов вижу стаю,
и один из них огромен, даже на бывалый взгляд,
я конечно о трофее о таком всегда мечтаю –
и навскидку я стреляю, и отнюдь не наугад.
Что творится вслед за этим, передать в словах бессилен,
хоть бывает прозорливей гарпуна порой строка,
но куда исчезла стая, знают лишь морские мили,
где, безумная, несётся в панике без вожака.
Я на берег выйду с рыбой, я швырну её на камни.
Пиленгас великолепен! Так тогда о чём же речь?
Долго будет беспокоить что-то душеньку, пока мне
не удастся его снова в этом тексте подстеречь



ПОДВОДНАЯ ОХОТА - 2

К подглядыванью страсть стара,
коль к этому прямой есть вызов,
и кошкой замерла гора
над пляжем «диким» Симеиза.
Вяч. Е.



Нудисткий пляж и мне потеха и утеха,
когда среди камней лежишь ты «кверху мехом».
И грудочки твои так лакомы и близки,
/твори со мной, твори любые сексизыски!/

Всё это, так, мечты, фантазии, не боле…
Меня не видишь ты, охочусь я, я в море.
Я за тобой секу, нахал с ухмылкой сладкой, –
не всё войдёт в строку, что вижу я украдкой.

В подводной маске я, и будто сросся с нею,
подбил я ласкиря* и, вынырнув, балдею.
Я – молодой дельфин, свидетель сцен невинных
от голопопых спин, до попок голоспинных.

Охочусь здесь уж час, проделав путь неблизкий,
я кайф ловлю от вас, нудисты и нудистки.
Подводная страда, охота, увлеченье,
в ней есть ещё – о, да! – и это развлеченье.

*Ласкирь - дискообразная рыба, морской карась.

ТАМ


Десант медуз с утра парит в воде,
их парашюты жгутся, лишь задень,
глубины не пугают на гряде
подводной, где охочусь я весь день.

К зениту солнце медленно плывёт,
нас любит время, время и простор;
кто не владеет глазомером, тот
промажет в рыбу, я не вру, в упор.

Я ритм постиг дыхания воды,
уже привык подводный мир ко мне,
кефали огибают край гряды
и к берегу плывут среди камней.

Ныряю и скольжу наперерез,
выныриваю, чтоб вздохнуть разок,
и белый теплоход «Морис Торез»
даёт предупредительный гудок.

На мыс Мартьян упала тучи тень,
десант медуз сместился в глубину.
Я рыбы настрелял за целый день,
закончу, вот возьму ещё одну.

А у палатки уж горит костёр,
там ждут уже жарёхи и ухи,
и Гарик (молодой пацан!) Остёр*
читает свои новые стихи.

Я тоже сочиняю всякий бред,
вся наша жизнь в стихах отражена,
и Светка говорит, что я поэт –
ещё мне не невеста, не жена.


Я подплыву, на гальку выйду я,
оставят ласты странные следы,
и бриза первобытная струя
покроет рябью зеркало воды…

Размазан мыса в сумерках изгиб,
девчонки тащат воду из ручья,
я брошу им кукан с десятком рыб,
и Ленка с Ольгой взвизгнут, хохоча.

Ян Вассерман уже открыл вино,
соль не найдёт, грозится «въехать в глаз»…
да, это было, бабоньки, давно,
а как сейчас всё вижу, как сейчас.

Мы пасынками не были у муз,
ещё нас не кидала жизнь, и там
мерцает и парит десант медуз,
и рифмы льнут, как девушки, к устам…



* Это сейчас он Григорий Остер – знаменитый детский поэт, а тогда мы его
звали Гарик ОстЁр.


ЛАСПИНСКАЯ КОСА


Песчаное дно населяют бычки и султанки,
рапаны, драконы, порой каменистые плиты,
угрюмые крабы ползут, как тяжёлые танки,
а скатов и камбал не видно – искусно зарыты.

На этой косе мы охотимся издавна, знаем
повадки жильцов её так, словно лабухи ноты,
и если гарпун в подозрительном месте вонзаем,
то часто находим добычу, – мы асы охоты.

Скала Куш-Кая защищает от ветров долину;
в истории Крыма, каких только не было мифов;
обильные ливни размыли кремнистую глину,
и можно найти наконечники тавров и скифов.

Здесь древние греки исар * возвели возле мыса,
следы базилики видны и следы колоннады,
и пенный прибой так шипит, словно пена кумыса,
и глушат все звуки, пьянея от солнца,  цикады.

Мыс Сарыч закрыл эту бухту от штормов с востока,
мыс Айя от западных волн охраняет её же,
и смотрит огромной луны беспристрастное око,
чем ближе к зиме, тем всё строже, и строже, и строже.

Но это когда ещё будет, – лишь лето в начале,
поэтому – всё! (А во всём соблюдать нужно меру!).
И катер нас высадит на балаклавском причале,
который воспет был ещё гениальным Гомером…


* Исар – средневековое оборонительное укрепление.

Вячеслав Егиазаров, 2012

Сертификат Поэзия.ру: серия 1417 № 94993 от 06.09.2012

0 | 3 | 2468 | 19.04.2024. 20:00:16

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []