Над челядью, продавшейся за крохи…

Голландские эскизы




1. На четырёх языках



По каналам Амстердама
сердце плавает моё,
словно в красной лодке дама:
платье - бисером шитьё.
У неё по ткани чёрной
серебрится поясок,
а над нею - торг узорный,
город - лакомый кусок.

Вдоль воды, едва текучей, -
изразцы коньков пестры.
Триста лет нет ярче бучи,
нету радостней сестры,
чем Голландия-пастушка,
королева ветряков...
О, фаянсовая кружка
и ячменной пены зов!

По купеческим каналам,
отдав гульденов чуток,
с капитаном, тёртым малым,
объезжал я тот чертог.
А голландка рядом пела
про мосты, про Амстердам. -
Так звенело её тело,
что мой слух доныне там,

где над сизою водою
взор инфанты молодой...
Вот, возьму, глаза закрою -
и дышу её водой.
Вот её четыре речи,
призмой множимый рассказ.
И под чёрной тканью плечи -
сей алмаз не напоказ...

Эти о пространстве вирши
множат лёгкость сквозняка.
Крестится, их сотворивши,
грешная моя рука.
Но ведь было в ней такое
нечто - не для простаков:
то ль монаршество младое,
то ли знанье языков!





2. Маастрихт



Недолог путь из Льежа в Маастрихт –
вдоль берега Мааса мчится поезд
не больше часа. Острозубый шрифт
граффити – о дурной свободе повесть.
И портят кладку станционных стен,
натруженный кирпич живого цвета –
не миру, так подруге «Мэри-джейн», –
от косяка тинейджера приветы…
Но поезд там, по плану, тормозит,
где старый Маастрихт, Европы сводник
новейшей, в синем воздухе парит,
труда и здравомыслия угодник.

И вот, во Льеже перейдя Маас,
я возвращаюсь вновь на берег тот же –
уже в другой стране. Потоки масс,
с молочной белизной голландской кожи,
разбавлены экзотикою лиц,
любых оттенков кофе и какао,
с белками глаз в махровости ресниц…
И хладнокровней Дао, величаво
несёт Маас упругой мощью вод
скорлупки барж, игрушки теплоходов.
Так явственно стратегией живёт
подвижное единство антиподов!

«Да не убий себя своей татьбой!» –
гудят колокола голландца-храма.
За что ж иной исчёрканы хвальбой
моей часовни стены? – Диаграммы,
каракули-крючки про честь и ум,
про волчью совесть ссученной эпохи.
И всюду – пир чумной и власти глум
над челядью, продавшейся за крохи…
«Во лжи своей – себя не укради!»
Вокзал. Из автомата капучино –
не больно сладок. Но в конце пути –
всё та же боль, что – Господи прости! –
не беспричинна. Нет, не беспричинна…

Сергей Шелковый, 2011

Сертификат Поэзия.ру: серия 1205 № 90896 от 14.12.2011

0 | 5 | 2226 | 16.04.2024. 07:19:03

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []