Туман в феврале

Зачем Иван зашел в церковь, он и сам представлял весьма смутно. Не то чтобы на улице было слишком холодно, даже наоборот, наверное, - слишком тепло для февраля. Но какая-то промозглая сырость, больше смахивающая на туман, прямо вынуждала зайти в дом. Но до дома было далековато, а тут ни с того ни с сего подвернулась эта церквушка.

Настроение у Ивана было такое же, как погода. Не то чтобы День св. Валентина не состоялся, но... В общем, разослал Иван влентинки всем знакомым барышням, а к вечеру решил: "Ну их.. Клуб. Пьянка. Пустые разговоры... Потом делай вид, что ты наверху блаженства." В общем, напился он в одиночестве, а с утра, часов этак в четырнадцать, пошел гулять. Гулял долго, но не весело, стал уже поеживаться от холода. А тут эта церквушка. Народу что-то многовато, праздник, видать.

- Интересно, в кого они веруют?", - будто бы размышляя вслух, сказал стоявший рядом. Иван кинул на него беглый взгляд и, решив, что "сосед-прихожанин" ненамного старше его и юмор оценит, сказанул:
- А может в тебя... Все мы, чай, подобие божье.
- Ты действительно так думаешь? - человек как-то странно взглянул на него и, что еще больше удивило Ивана, - не рассердился. Хотя и не захихикал. Честно говоря, Иван так и не понял, о чем его спросили: взаправду ли он так думает или взаправду подобие, - но углубляться в дискуссию пока не решился.
- Хотел бы я знать, о чем они молятся... - продолжал размышлять "турист". Иван мысленно окрестил его "туристом", потому что глаза незнакомца буквально поедали, пытались поглотить, впитать целиком эту церквушку, всю: с ее атмосферой в прямом и в переносном смысле, с обволакивающим запахом ладана, с тусклым блеском окладов, с каждой трещинкой на штукатурке, с каждым сальным следом поцелуев на стекле иконы, со всеми прихожанами, со всеми искорками, разлетающимися от свечек, поглотить вместе со священником, сосредоточившим свой взгляд на Писании, с пылинками, мерцающими в полоске света, падающего из не очень мытого окна. Ивану даже показалось, что и он сам - теряет равновесие и падает. Туда, в эти странные, удивленные и в то же время спокойные, глаза...

Иван еще раз решил блеснуть юмором и знанием человеческой природы.
- А чё... У баб Мани радикулит, она молится, чтоб не болеть, ну, может еще просит, чтоб у соседки по коммуналке совесть проснулась, и она заплатила за телефон. Вон та, в сером платочке и огромных очках - завуч, Инна Семенна... Небось за двоечников молится. Чтоб их всех из школы повыперли, тогда можно заявку на звание лицея подавать. Рядом деваха - отличница. Я на доске почета в школе фотку видел. Эта кается, что колбасу в среду лопала, я сам слышал, как она Инне признавалась.
"Турист" оживился.
- Причем ее что расстроило-то!..., - продолжал Иван - не то, что колбасу из лошадей делают, а то, что она ее в среду трескала...

В этот момент к ним подошел человек в очень приличном (даже слишком приличном, по мнению Ивана) пальто - стояли-то они у самой двери, там где маленькая, сухонькая старушка, больше похожая на привидение, чем на женщину преклонных лет, продавала свечи и прочие церковные "сувениры" в терминологии Ивана.
- Эт какой-то бизнесмен, от нашего района в партию баллотировался - пояснил он.
Бизнесмен купил толстую (по мнению Ивана - жирную) свечу и тихо договаривался с "привидением" о чем-то еще.
- А вот та девочка... - "турист" указал взглядом на пятилетнюю малышку, - она-то о чем просит? Тоже знаешь?.
- Котенка она хочет! - бесшабашно ответил Иван, потому что узнал в девочке соседкую Таньку. Заодно его почему-то передернуло от вида Таниной бабушки. Злой, конечно, соседка не была, но в школьные годы Ивана гоняла она его с пацанами из подъезда регулярно.

Дверь снова открылась, вдали показался припаркованный паджерик, явно новый (слишком уж новый, подумалось Ивану). Накрыв стоявших лавиной дорогих запахов, к бизнесмену подрулила гламурная дева. И хотя она была весьма "ничего", Иван как истинный филососф решил, что поелику мир изначально устроен столь несовершенно, то спасение души этой девицы Иван оставит все же бизнесмену.
- А священник, священник-то, по-твоему, тоже что ли для себя что-то выпрашивает? - не унимался сосед.
- Да нет, наверное. - замялся Иван. - Работа у него такая. Кому двор мести, кому чушь нести. А ему вот - за них молиться.
- Двор мести, чушь нести, говоришь? Ты не поэт, случаем?
- Да не то чтоб совсем... Так... Бывает, накатывает, - неожиданно для себя робко сознался Иван и почему-то едва не упал духом.
- Да, многое изменилось... - поедал глазами все вокруг чужак. Казалось, что он ищет что-то такое, одному ему известное, то, что он когда-то давно забыл именно здесь...
- Давно в церкви не был? - спросил Иван, испытывая облегчение, т.к. и сам хаживал сюда нечасто.
- Да уж два...
- Совсем стыд потеряли! - возмутилась похожая на колобок бабуля, стоявшая рядом с Иваном. - Нельзя во время службы разговаривать!
- Мы ж шепотом.. - начал оправдываться Иван.
- Все равно нельзя!
- А ты сам-то о чем просишь? - совсем тихо, прямо в ухо Ивану шепнул "турист".
- Да я... - Иван осекся, призадумался. И вспомнил. - Да я год назад с дружбанами паленой водки хлебнул. Как из реанимации перевели, так все, думаю, выпишусь, пойду свечку поставлю...
- Чего ж ты свечу-то не купил?
Иван повернулся к "привидению", порылся в карманах, ткнул пальцем в первую попавшуюся свечку и, не взяв сдачу, стал прилаживать красную восковую палочку у ближайшей иконы.
- Что ж ты делаешь-то! А?! - опять возмутилась бабуля-колобок. - Нельзя свечу снизу растапливать, так прямо ставь. Ежели у тебя мысли праведные - не упадет. А еще, когда молитву будешь читать, смотри, как горит: ровненько, значит, Бог тебя услышал, а ежели чадит, там, гарью потянет - грешное ты замыслил, Богу не угодно.
"Турист", услышав это, впился взглядом в свечу Ивана, а тот стоял и судорожно размышлял, какую молитву читать-то, тем паче что и знал-то немного. Начал было "Отче наш", понял, что в конце все равно перепутает, и мысленно сказал: "Спасибо, что вытащил с того света". И выдохнул. Как ни странно, свеча стояла прямо, как солдат в карауле у Кремля, чадить и пыхтеть явно не собиралась. Бабуля-колобок одобрительно посмотрела и на свечку, и на туриста, и на Ивана, и было видно, что она несказанно рада совершенному ею доброму делу.

Служба закончилась, все засуетились. Иван с "туристом" пошли к выходу.
- Нельзя спиной к алтарю из церкви выходить! - донеслось им в спину.
- А ты чего сам-то даже свечу не поставил? - спросил Иван уже на улице.
Теперь уже замялся незнакомец. "Я... Я потом приду..." - сказал он как-то слишком быстро и, опустив голову, вышел за церковную ограду, растворяясь в невероятно густом для зимы тумане.
- Ё-ё-ё-ё-ё-ёжи-и-и-и-ик! - хотел было крикнуть вслед Иван, непонятно почему вспомнив любимый мультфильм. Но не крикнул.
К припаркованному паджерику подошла гламурная дева, и Иван еще раз порадовался своей проницательности, ну то есть, тому, что паджерик оказался ее, а не бизнесменов. Ивану хотелось курить, и хотя зажигалка лежала в кармане, он попросил огонька именно у девы. Заодно, как бы между прочим, спросил: "А что за праздник-то сегодня?".
- Сретение! - в голосе барышни чувствовались нотки элегантного возмущения: стыдно, мол, в наше время порядочному человеку не знать, что празнуют после Дня святого Валентина!
К девице подошел "тип в приличном пальто", с ним служка.
- Ну чё.. Подождать придется, щас батюшка типа занят, но скоро подрулит.
Служка кивнул, подтверждая: мол, подождите, не уходите, освятим мы ваш паджеро по всем правилам...

Иван курил за оградой, но уходить далеко от калитки (или от девы?) ему не хотелось. На ступеньках появилась слабая сгорбленная фигурка отца Наума. Шаткой, неровной походкой, сильно прихрамывая на левую ногу, отец Наум с удивительной "крейсерской" скоростью шел прямо на Ивана. Запыхавшись и почти не останавливаясь, он спросил тихо, но твердо... В голосе его было какое-то смирение, совершенно неподходящая ему, как казалось Ивану, кротость.
- Твой... - начал отец Наум, пытаясь укротить одышку. Но столкнувшись с неподвижным взглядом Ивана, опустил глаза, сосредоточив взгляд на кончике его сигареты, медленно тлеющей в расслаблено повисшей руке, и уже спокойнее и ровнее продолжил: "Тот, с кем ты был в церкви... Куда он пошел?.."
Иван молча махнул рукой, пытаясь обозначить в тумане нужное направление.
Отец Наум перекрестился и заторопился ковыляющей, немного жалкой, немного смешной походкой. Иван про себя подумал: "Если баб Маня его в тумане увидит издали - точно перекрестится, ишь как хромает бедолага... А она всех хромых за чертей принимает."

Народ расходился по своим делам, полный надежд, мечтаний, устремлений. Часов в восемь Иван снова увидел паджеро, видимо, уже освященный: девица поправила иконку на лобовом стекле, выругалась матом на полупьяного паренька на соседнем сиденьи и газанула, едва не сбив на переходе Таньку с бабушкой. Через пару кварталов он увидел Инну Семенну. которая у подъезда наставляла отличницу: "Ты, Анечка, нас не подведи! Олимпиада - штука очень важная, ты же за честь школы будешь бороться! А за колбасу не переживай! Бог простит! Вот олимпиаду выиграешь, он этим добрым делом прегрешение и перекроет!".
Неподалеку бабуля-колобок, выходя из минимаркета с пакетом полным сдобы, радостно сообщала товарке: "Ну так ровненько горела!.. Прям заглядение! Молодежь - их же всему учить надо!". Та одобрительно кивнула, потом бросила косой взгляд на пару старшекласников с жестянками в руках: лимонад там или пиво? - и стала рассказывать о примочках с глиняной болтушкой - от радикулита, говорят, хорошо помогает. Да, очень хорошее средство.

Сигареты закончились. Докуривая последнюю, Иван задумался: а зачем он, собственно, зашел в церковь-то? Из-за погоды? Да вроде нет. Не то чтобы на улице было слишком холодно, напротив, даже слишком тепло для февраля. Но какая-то промозглая сырость, больше смахивающая на туман, вынуждала зайти.

Разумовская Наталья, 2011

Сертификат Поэзия.ру: серия 936 № 89924 от 20.10.2011

0 | 0 | 1381 | 18.04.2024. 22:07:02

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []