Уолтер Сэвидж Лэндор Память и др.

Уолтер Сэвидж Лэндор Память (54, PoemHunter; 1858-1863 )
(Перевод с английского).

Мать Муз, как нас всегда учили, - Память.
Но Памяти во мне уж больше нет,
а музы требуют всё новых песен
о летних днях и о былой любви.
Увы ! - Вот всё, что я могу ответить.
Одно лишь имя в Памяти моей
нетленно - гармоническое имя !
Оно ко мне приходит в мрачный час,
без разницы: по зову и незванно.
Забыты имена моих гостей,
ещё вчера готовых жать мне руку.
Забыты имена былых друзей,
весёлость и общительность которых
свежи в глазах, ещё звучат в ушах.
Когда я к ним пишу и умоляю
не забывать, лишь слово ДОРОГОЙ...
приходит мне на ум - без продолженья.
Забывчивость ! Как было б хорошо,
когда бы ты лишь сорняки сметала,
весь поздний цвет, а с ним и вешний цвет
оставив на бегу спокойно вянуть...

Walter Savage Landor Memory

The mother of the Muses, we are taught,
Is Memory: she has left me; they remain,
And shake my shoulder, urging me to sing
About the summer days, my loves of old.
Alas! alas! is all I can reply.
Memory has left with me that name alone,
Harmonious name, which other bards may sing,
But her bright image in my darkest hour
Comes back, in vain comes back, call’d or uncall’d.
Forgotten are the names of visitors
Ready to press my hand but yesterday;
Forgotten are the names of earlier friends
Whose genial converse and glad countenance
Are fresh as ever to mine ear and eye;
To these, when I have written and besought
Remembrance of me, the word Dear alone
Hangs on the upper verge, and waits in vain.
A blessing wert thou, O oblivion,
If thy stream carried only weeds away,
But vernal and autumnal flowers alike
It hurries down to wither on the strand.


Уолтер Сэвидж Лэндор О пожарище на реке По* (70, PoemHunter)
(Перевод с английского).

С чего в реке огонь ? И почему
живущие на берегах вздымают
в мольбе и страхе к людям и к богам
их руки ? Отчего Олимп разгневан ?
Не ослепил ли всех такой огонь ?
У Аполлона нет уж больше сына !...
Нельзя дышать. Над пепелищем дым.
Жестокость и бесчестность торжествуют.
Где прежде в каждом ожидался друг,
там многие пугают адским взором,
угрюмы, злобны, поднимают меч,
а то опустят - чтоб награбить больше.
Здесь много янтаря на берегах...
Бог Аполлон весь край возненавидел,
любимый прежде. И нигде вокруг
ни лебедя, ни соловьиной песни.
Все Нимфы у реки страдают в плаче.
Их слёзы блещут, янтарём твердея...


Walter Savage Landor On The Conflagration Of The Po

Why is, and whence, the Po in flames? and why
In consternation do its borderers raise
Imploring hands to mortal men around
And Gods above? Are Gods implacable?
Or men bereft of sight at such a blaze?
Apollo hath no more a son; his breath
Is stifled, and smoke only fills the air
Where once was fire, and men to men were true.
Fierce ones and faithless now approach the waste,
Who look transversely with an evil eye,
And scowl and threaten, and uplift the sword,
And, if they lower it, 'tis but to grasp more
And more of amber left on either bank.
Apollo hates the land he once so loved,
Nor swan is seen nor nightingale is heard
Nigh the dead river and affrighted vale,
For every Nymph shed there incessant tears,
And into amber hardened all they shed.

Справка.
Рассказывается о том, что случилось после после мифического падения в реку упряжки Фаэтона.

Уолтер Сэвидж Лэндор Седой волосок (132, 1853)
(Перевод с английского).

Мудрейший что ни есть
порою слышит лесть
и поддаётся чарам.
Должно быть, Соломон
стяжал со всех сторон
хвалы - и молодой, и ставши старым.

Мудрейшим пышных хвал
я в хоре не певал -
я сам до лести падок.
Был юн и окрылён,
как важный фон-барон,
и то же, став постарше на порядок.

Но раз в потешный час,
в потоках светских фраз,
вдруг слышу дерзкий голос:
"Уолтер ! Что за страх !
Держитесь на ногах !
У вас в причёске вырос белый волос !

Другая б, не бубня,
взяв волос у меня,
встряхнула чёрной гривой:
мол, мой ! - И все дела !..
Нет ! Мучала, трясла.
Была собою гордой и счастливой.


Walter Savage Landor The One White Hair

The waisest of the wise
Listen to pretty lies
And love to hear them told;
Doubt not that Solomon
Listen’d to many a one,—
Some in his youth, and more when he grew old.

I never was among
The choir of Wisdom’s song,
But pretty lies lov’d I
As much as any king,
When youth was on the wing,
And (must it then be told?) when youth had quite gone by.

Alas! and I have not
The pleasant hour forgot
When one pert lady said,
“O Walter! I am quite
Bewilder’d with affright!
I see (sit quiet now) a white hair on your head!”

Another more benign
Snipp’d it away from mine,
And in her own dark hair
Pretended it was found…
She leap’d, and twirl’d it round…
Fair as she was, she never was so fair!

Уолтер Сэвидж Лэндор Девичий плач (93, PoemHunter)
(Перевод с английского).

Был мне нелюб, а как ушёл до срока,
мне стало одиноко.
Был говорлив, но все слова не в толк.
Увы ! Теперь замолк.
Не верила ему. Была угрюма,
а нынче мучит дума:
не лучше ль поступила б, полюбив ?
Быть может, был бы жив
и жил бы для меня... Теперь лишь кости
зарыты на погосте.
Над ним отныне Смерть простёрла тьму.
Мой ропот - ни к чему !
Он попусту пропал. Меня ж в итоге
ждут горе и ожоги.
Ждут лихорадка, бред и резь в глазах,
утопленных в слезах.
Одни потоки слёз, что горьче перца,
дойдут ему до сердца.
О том была мольба его, Господь,
когда сгорала плоть.
Не дышит он и тих, как древний свиток, -
смирнее маргариток,
положенных старанием ребят
на камне с парой дат...
Молитесь же о нём святой заступе -
и обо мне с ним вкупе !


Walter Savage Landor The Maid's Lament

I loved him not; and yet, now he is gone,
I feel I am alone.
I check'd him while he spoke; yet, could he speak,
Alas! I would not check.
For reasons not to love him once I sought,
And wearied all my thought
To vex myself and him: I now would give
My love could he but live
Who lately lived for me, and, when he found
'Twas vain, in holy ground
He hid his face amid the shades of death!
I waste for him my breath
Who wasted his for me! but mine returns,
And this torn bosom burns
With stifling heat, heaving it up in sleep,
And waking me to weep
Tears that had melted his soft heart: for years
Wept he as bitter tears!
Merciful God! such was his latest prayer,
These may she never share.
Quieter is his breath, his breast more cold,
Than daisies in the mould,
Where children spell, athwart the churchyard gate,
His name and life's brief date.
Pray for him, gentle souls, whoe'er you be,
And oh! pray too for me!


Уолтер Сэвидж Лэндор Зое (90, 1846)
(Перевод с английского).

Атлантика шумит грозою,
качает корабли.
Я еду от сердитой Зои
и от родной земли.

Сквозь дождь, что льётся, как из бочки
летят обрывки фраз:
"Как рада я была б отсрочке,
хоть на короткий час !"

Ах, Зоя ! Мне увидеть надо
другие берега.
Ни рок, ни море - не преграда,
так ты мне дорога !

Лишь только так: тебе я верен,
и небо подтвердит.
Но мир заманчив и безмерен.
Он тянет, как магнит.

Сама решишь (и вся досада
изгладится поздней):
"Моя любовь - его отрада,
но зов судьбы сильней !"


Walter Savage Landor To Zoё


Against the groaning mast I stand,
The Atlantic surges swell,
To bear me from my native land
And Zoё's wild farewell.

From billow upon billow hurl'd
I can yet hear her say,
`And is there nothing in the world
Worth one short hour's delay?'

`Alas, my Zoё! were it thus,
I should not sail alone,
Nor seas nor fates had parted us,
But are you all my own?'

Thus were it, never would burst forth
My sighs, Heaven knows how true!
But, though to me of little worth,
The world is much to you.

`Yes,' you shall say, when once the dream
(So hard to break!) is o'er,
`My love was very dear to him,
My fame and peace were more.'


Уолтер Сэвидж Лэндор Смерть Артемидоры (88, PoemHunter)
(Перевод с английского).

"Артемидора ! Боги прикрепили
тайком к ступням твоих венозных ног
сандалии, пока, без сил, на ложе
простёрта ты - затем, чтоб проводить
тебя отсюда в путь к нездешним рекам.
Твоя усталость унесётся прочь.
Но зря начнёт просить твоих объятий
хор голосов, подобных твоему"...
Артемидоре горько, что не может
пожать ласкающей руки - слаба !
Уж щёлкают над чёрной шевелюрой
невидимые ножницы судьбы.
И Эльпенор глядит, как тускнут очи,
в которых слёзы забивают свет.
И он о Вечной Радости ей шепчет -
о Радости ! - нет в мире слов грустней...
Вот грудь её ещё раз встрепенулась.
Упала голова. Раздался плач,
заполнивший покой. Она умчалась...
Как старая упрямая ладья,
она сремится неизменным курсом
сквозь пляску волн к далёким берегам.

Walter Savage Landor The Death of Artemidora

"Artemidora! Gods invisible,
While thou art lying faint along the couch,
Have tied the sandal to thy veined feet,
And stand beside thee, ready to convey
Thy weary steps where other rivers flow.
Refreshing shades will waft thy weariness
Away, and voices like thine own come nigh,
Soliciting, nor vainly, thy embrace".
Artemidora sigh'd, and would have press'd
The hand now pressing hers, but was too weak.
Fate's shears were over her dark hair unseen
While thus Elpenor spake: he look'd into
Eyes that had given light and life erewhile
To those above them, those now dim with tears
And watchfulness. Again he spake of joy,
Eternal. At that word, that sad word, joy,
Faithful and fond her bosom heav'd once more,
Her head fell back: one sob, one loud deep sob
Swell'd through the darken'd chamber; 't was not hers:
With her that old boat incorruptible,
Unwearied, undiverted in its course,
Had plash'd the water up the farther strand.


Уолтер Сэвидж Лэндор На сошествие Эццeлино* в ад. (73, PoemHunter)
(Перевод с английского).

Ликуйте все ! Погиб злодей,
виновник смерти тьмы людей.
Обрушим на него проклятья
за горе вдов, за плач сирот.
Господь помог нам сбросить гнёт.
Возрадуемся все, как братья !

Из заточения Господь
нас вывел, спас нам дух и плоть.
Князья в презрении совместном
подняли на тебя кнуты.
Тот страх, который сеял ты,
был мерзок Ангелам небесным.

Ты тешил Демонов в аду,
неся Италии беду,
им вслед порядок жизни руша.
Их вождь всегда немеет, злясь.
при вести, что какой-то князь
не продаёт нечистым душу.

Пересыпая бранью речь,
он жаждет непослушных сжечь,
побить, распять, прогнать их рати.
Он хочет выйти на простор,
внести в Империю раздор.
Ему лихой захватчик кстати.

Чертям не нужно болтовни.
Кретин, охочий до резни,
необходим им для почина.
Вслед сонму пап и злых царей,
надежда их - теперь скорей
сыскать второго Эццeлино.


Walter Savage Landor On The Descent Into Hell Of Ezzelino* Di Napoli

Rejoice, ye nations! one is dead
By whom ten thousand hearts have bled.
Widows and orphans, raise your voice . .
One voice, ye prostrate peoples, raise
To God; to God alone be praise!
All dwellers upon earth, rejoice:

The imprisond soul, the tortured limb,
Are now at last set free by Him.
Each king their fellow king supplied
With thongs to scourge ye: but your wrongs
Reacht highest heaven; Angelic tongues
Shouted when Earth's Flagellant died.

The Demons heard and yell'd below,
Glad that his endless day of woe
(Long after theirs) had dimly dawn'd.
The proudest of them all sate dumb,
Angry that any Prince should come,
Who grudg'd to give the soul he pawn'd.

He gnasht his teeth; opprobrious names
Muttered on Death, and wisht his flames
Could crack his stubborn ribs . . in vain . .
He must resign or share the place
Imperial; he must bear disgrace
While that intruder feels but pain.

The Devils' mouths but seldom water,
Yet, sniffing this fat slug of slaughter,
Theirs do, they then this grace begin,
'We have carous'd on king and pope
By dozens; could the worthiest hope
A second course of Ezzelin?'

Справка.
*Имеется в виду Эццeлино III да Романо (1194 - 1259) - талантливый полководец, но
грозный и жестокий деспот. В "Божественной Комедии" Данте он выведен как один
из обитателей Ада. С 1226 г. он был подестой в Вероне. Через четыре года сбежал оттуда, но в 1236 г. снова захватил власть. Опираясь на союз с императором Священной
Римской Империи Фридрихом II Штауфеном, установил свою сеньорию в Виченце, Падуе,
Беллуно и Фильтре. Поддерживал партию гибеллинов. Сурово расправлялся с жителями гвельфских городов. В 1254 г. был отлучён от церкви. В 1256 г. против него был организован крестовый поход. 27 августа 1259 г. был разбит в битве при Кассано. Вскоре умер от ран, не примирившись с церковью.


Уолтер Сэвидж Лэндор Об умерших (108, 1846)
(Перевод с английского).

Да, в том ряду сидели мы одни.
Ты, Доротея, юностью блистала.
Зарёю рдела свежесть на щеках.
А тут и там, над уровнем скамеек,
над выгородкой деревенских дам,
летали веера, гоня зефиры.
Не помню кто (уткнулись каждый в свой
раскрытый томик), но один другого
опережал в том чтенье за столом.
Другой, спеша, скакал и спотыкался.
Смеялись, рдея. Рдели, веселясь...
Но где ж та радость, милая подруга ?
Почти что три сезона ты лежишь
у ног моих под темным синим камнем,
и на сердце невесело сейчас.
О, как же много умерших друзей !
Пройдёт зима, весна - и снова лето.
Наступит срок кого-то поминать.
Рассеянным и там и здесь могилам
я посвятил шесть месяцев в году...


Walter Savage Landor On the Dead

Yes, in this chancel once we sat alone,
O Dorothea! thou wert bright with youth,
Freshness like Morning's dwelt upon thy cheek,
While here and there above the level pews,
Above the housings of the village dames,
The musky fan its groves and zephyrs waved.
I know not why (since we had each our book
And lookt upon it stedfastly) first one
Outran the learned labourer from the desk,
Then tript the other and limpt far behind,
And smiles gave blushes birth, and blushes smiles.
Ah me! where are they flown, my lovely friend!
Two seasons like that season thou hast lain
Cold as the dark-blue stone beneath my feet,
While my heart beats as then, but not with joy.
O my lost friends! why were ye once so dear?
And why were ye not fewer, O ye few?
Must winter, spring, and summer, thus return,
Commemorating some one torn away,
Till half the months at last shall take, with me,
Their names from those upon your scatter'd graves!


Уолтер Сэвидж Лэндор Любимая... (6, 1846)
(Перевод с английского).

Любимая (Увы ! - в мечтанье)
является ко мне во сне
и умеряет все страданья.
Уйдёт - я мучаюсь вдвойне.
Рождённый памятью и страстью,
мой сон, мой вожделенный рай !
Стань высшею моею властью
и никогда не пробуждай !


Walter Savage Landor She I love...

She I love (alas in vain!)
Floats before my slumbering eyes:
When she comes she lulls my pain,
When she goes what pangs arise!
Thou whom love, whom memory flies,
Gentle Sleep! prolong thy reign!
If even thus she soothe my sighs,
Never let me wake again!


Уолтер Сэвидж Лэндор На смерть д'Оссоли* и его жены Маргарет* (222, 1853)
(Перевод с английского).

Над многими власть Смерти непреложна,
но, храбрый д'Оссоли, - не над тобой !
Ценимый пробудившейся Отчизной,
не поддаваясь, до конца борясь,
ты сгинул в атлантической пучине,
у берега, где помощи ты ждал,
с надеждой на убежище. И там же
ты потерял ребёнка и жену.
Ты горд был ею, но гораздо больше
горда Америка, узнав пример
того, как женщина самозабвенно
не оставляет близких ей в беде.
Другая б жаждала себе спасенья,
но не она - умевшая помочь
недвижным раненым, когда подонки-
французы и клевреты их пришли
громить не ждавших нападенья римлян.
О Маргарет ! Хвала тебе и честь !
Покойтесь оба ! Я сказал немного.
Кто станет слушать ? Голос мой ослаб.
Но та же речь, восславив вас обоих,
раздастся громче. Много есть певцов,
известных вам, на итальянских нивах.
Так пусть они поют. Назначен час.
Займём места. Начнёмте панихиду !


Walter Savage Landor On the Death of M. D'Ossoli* and His Wife Margaret Fuller*

Over his millions Death has lawful power,
But over thee, brave D'Ossoli! none, none.
After a longer struggle, in a fight
Worthy of Italy, to youth restor'd,
Thou, far from home, art sunk beneath the surge
Of the Atlantic; on its shore; in reach
Of help; in trust of refuge; sunk with all
Precious on earth to thee: a child, a wife!
Proud as thou wert of her, America
Is prouder, showing to her sons how high
Swells woman's courage in a virtuous breast.
She would not leave behind her those she lov'd:
Such solitary safety might become
Others; not her; not her who stood beside
The pallet of the wounded, when the worst
Of France and Perfidy assail'd the walls
Of unsuspicious Rome. Rest, glorious soul,
Renown'd for strength of genius, Margaret!
Rest with the twain too dear! My words are few,
And shortly none will hear my failing voice,
But the same language with more full appeal
Shall hail thee. Many are the sons of song
Whom thou hast heard upon thy native plains
Worthy to sing of thee: the hour is come;
Take we our seats and let the dirge begin.

Справка.
*Маркиз Джованни Анджелло д'Оссоли (1821-1850) - участник защиты Римской республики, последователь Мадзини. Он вместе с Маргарет Фуллер и их ребёнком
Анджелло погиб возле американского берега у мыса Fire Island из-за кораблекрушения.
(Капитан корабля умер тот оспы, его заместитель не справился с управлением).
Сара Маргарет Фуллер (1810-1850) - знаменитая американка, чья деятельность немедленно получила широкую известность в США, Западной Европе и в России.
Родилась в Кембриджпорте, штат Массачуссетс. Росла в семье юриста, конгрессмена.
Получила разностороннее образование. Переводила Гёте и Бертину фон Арним. Стала учительницей, журналисткой, критиком, писательницей, известной поборницей равноправия женщин. Редактировала c 1840 года литературное и философское издание Эмерсона "The Dial". Стала одним из ведущих проводников американского трансцендентализма. В 1844 г. по приглашению фурьериста Ораса Грили пришла работать в "New York Tribune". В 1845 г. опубликовала один из первых в Америке значительный труд феминистического направления "Woman in the Ninteenth Century", оказавший вдохновляющее влияние на Сьюзен Энтони. Была знакома с виднейшими представителями американской литературы своего времени. Отличалась гордым независимым, казавшимся многим странным, характером. Эдгар По отозвался о ней:
"Humanity is devided into men, women and Margaret Fuller". В качестве корреспондента
"Tribune" она отправилась в Италию, сблизилась с революционерами, работала в госпитале в то время, когда Римская республика подверглась нападению. В Италии
встретилась с д'Оссоли. После разгрома Римской республики отправилась домой морским путём. Её тела после крушения не нашли. Её ценнейший архив, в том числе письма Эмерсона, пропал.


Уолтер Сэвидж Лэндор Три Розы (209, 1858)
(Превод с английского).

С Первой Розою вдвоём,
помнится, весенним днём
мы бродили без печали,
над другими зубоскаля.

"Хоть и счастлив ты, дружок,
это не на долгий срок" -
так, взглянув на те забавы,
прошептала мне дубрава.

Тот же самый ствол принёс
пару новых нежных Роз.
Не забыв о первой встрече,
со Второю вёл я речи

и на свадебный денёк
сплёл ей песню как венок,
а теперь души не чаю,
с Третьей Розочкой встречая.

Той венчального венка
не сплетёт моя рука:
холодна, отяжелела...
Нем язык... Слабеет тело...

Walter Savage Landor The Three Roses

When the buds began to burst,
Long ago, with Rose the First
I was walking; joyous then
Far above all other men,
Till before us up there stood
Britonferry's oaken wood,
Whispering, "Happy as thou art,
Happiness and thou must part."
Many summers have gone by
Since a Second Rose and I
(Rose from the same stem) have told
This and other tales of old.
She upon her wedding day
Carried home my tenderest lay:
From her lap I now have heard
Gleeful, chirping, Rose the Third.
Not for her this hand of mine
Rhyme with nuptial wreath shall twine;
Cold and torpid it must lie,
Mute the tongue, and closed the eye.

Владимир Корман, поэтический перевод, 2011

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 88478 от 01.08.2011

0 | 0 | 2339 | 25.04.2024. 14:46:38

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []