Артур О Шонесси Её Красота; Живой мрамор; Чёрный мрамор

Артур О’Шонесси Её Красота
(С  английского)

Я знал, что Красота Её целебна
и может скрасить горькую юдоль
скорей лекарств; верней, чем хлеб и соль; -
желанна и, как истина, потребна.

Сам вид её бодрил меня волшебно,
как будто бы она играла роль
святых, которым поверял я боль,
колени преклонивши в час молебна.

Увы ! Я видел, что из хрупкой ткани
вся Красота Её сотворена,
как роза, эфемерна и прекрасна.

А Смерть уже протягивала длани,
звала её к себе, лишала сна
и унести грозилась ежечасно.


Arthur O’Shaughnessy Her Beauty

1: I KNEW that in her beauty was the healing
2: Of sorrows, and the more than earthly cure
3: Of earth-begotten ills man may endure,
4: Gnawed on by cares, or blown by winds of feeling.
5: For in her beauty was the clear revealing
6: Of Truth; and with the sight a man grew pure,
7: And all his life and thinking steadfast, sure,
8: As one before a shrine of Godhead kneeling.
9: But then, alas! I saw that she was made
10: No whit less mortal, frail,—or she might miss
11: Death—than the summer substance of a flower;
12: That on her beauty Death had even laid
13: A touch, and in the distance called her his,
14: And Time might steal her beauty every hour.
From “Songs of a Worker”, 1881.

Артур О’Шонесси Живой мрамор
(С   английского).

Склонилась голова. Нахлынул сон.
Сомкнулись вместе светлые ресницы.
Как умерла, и воздух напоен
дыханьем роз вблизи её гробницы.
А я смотрю, не отрывая взгляда
и не могу сказать, как восхищён.
Моя княжна - тщеславней всех княжён;
моя упрямая Венера и отрада;
моя по-детски скромная наяда.
Она не выставляет красоты.
Ей не по сердцу восседать на троне,
а я ей поклоняюсь, как Мадонне.
И грех скрывать столь чудные черты.
Не портят ни боязнь, ни принужденье
сиянья наготы и рук, и ног.
Само изящество в любом движенье.
Весь облик будто выточен и строг,
и редки те, кого бы он не влёк.
О чудо нестеснённого покоя !
Она сейчас почти обнажена.
Вот грудь её – два снежные цветка.
Искала что-то белою рукою.
А вот другая – та же белизна...
И я разбил ударом молотка
мой мрамор, недостойный идеала.
Она же спит. Как будто смерть настала.

Arthur O’Shaughnessy Living Marble

1: WHEN her large, fair, reluctant eyelids fell,
2: And dreams o'erthrew her blond head mutinous,
3: That lollingly surrendered to the spell
4: Of sleep's warm death, whose tomb is odorous
5: And made of recent roses; then unchid
6: I gazed more rapturously than I may tell
7: On that vain-hearted queen with whom I dwell,
8: The wayward Venus who for days hath hid
9: Her peerless, priceless beauty, and forbid,
10: With impious shames and child-like airs perverse,
11: My great, fond soul from worshipping the sight
12: That gives religion to my day and night—
13: Her shape sublime that should be none of hers.
14: The wonder of her nakedness, unspoiled
15: By fear or feigning, showed each passionate limb
16: In reckless grace that failed not nor recoiled;
17: And all the sweet, rebellious body, slim,
18: Exuberant, lay abandoned to the whim
19: And miracle of unabashed repose.
20: I joyed to see her glorious side left bare,
21: Each snow-born flow'ret of her breast displayed,
22: One white hand vaguely touching one red rose,
23: One white arm gleaming through thick golden hair.
24: I gazed; then broke the marble I had made,
25: And yearned, restraining heart and holding breath,
26: That sleep indeed were endless, even as death.

From “Songs of a Worker “, 1881

Артур О’Шонесси Чёрный мрамор
(С   английского)

Пресыщенный красотками Европы,
устав от модных культов и знамён,
я предпочёл нехоженные тропы
в земле, где не слыхали про закон.
Дорогу в чаще, полной орхидей,
пробили львы, внизу вились виперы.
Я шёл и не считал ночей и дней.
Я крался за добычей, как пантера,
и вышел прямо к озеру страстей.
Там встретилась мне чёрная Венера

Прекрасная нагая африканка –
как будто чашки, выточена грудь.
У пальмы взята юная осанка.
Вся – как вулкан, готова полыхнуть,
пылая жарким внутренним гореньем.
А убрана – чтоб сразу взял испуг,
кто б ни пришёл, любовник или враг.
Вся из божественных кривых и дуг.
Явились лев, змея и я-чужак.
И смотрим все. И каждый – с вожделеньем.


Arthur O’Shaughnessy Black Marble

1: SICK of pale European beauties spoiled
2: By false religions, all the cant of priests
3: And mimic virtues, far away I toiled
4: In lawless lands, with savage men and beasts.
5: Across the bloom-hung est, in the way
6: Widened by lions or where the winding snake
7: Had pierced, I counted not each night and day,
8: Till, gazing through a flower-encumbered brake,
9: I crouched down like a panther watching prey—
10: Black Venus stood beside a sultry lake.

11: The naked negress raised on high her arms,
12: Round as palm-saplings; cup-shaped either breast,
13: Unchecked by needless shames or cold alarms,
14: Swelled, like a burning mountain, with the zest
15: Of inward life, and tipped itself with fire:
16: Fashioned to crush a lover or a foe,
17: Her proud limbs owned their strength, her waist its span,
18: Her fearless form its faultless curves. And lo!—
19: The lion and the serpent and the man
20: Watched her the while with each his own desire

From “Songs of a Worker”, 1881.

Владимир Корман, поэтический перевод, 2008

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 65095 от 11.10.2008

0 | 2 | 2779 | 19.04.2024. 12:59:03

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []