В первый раз не ловишь подножку уходящего поезда...

В первый раз не ловишь подножку уходящего поезда,
а как белый человек приходишь за двадцать минут и смотришь на провожающих в окне.
Купе заполняются…
«Милая, я на месте».
«Бабушка, все хорошо! Целую!»
Все набирают друг друга, все беспокоятся…
Кого же набрать мне?

Радость командировочного: стопка белья, три газеты и паек: йогурт, нарезка, булочка
и пакетик «Майского»: дергай его за ниточку, макай в кипяток.
Во всех газетах: Путин, Фрадков, Зубков, Путин, Медведев, Иванов, Путин…- как будто идешь все одной и той же непутевой улочкой.
Хочешь свернуть, а некуда: забор, тупичок…

Соседка симпатичная, романтичная (судя по книжке и рюшам), сорок с хвостиком,
но хвостик небольшой: гусиные лапки незаметно разбегаются от уголков век.
Ее сына зовут Костиком («Костик, домой! Уже поздно, Костик!»),
а он ее – Свет («Ничего не поздно! Ну, Свет…»).

Наверху два хирурга (оба похожи на актера…забыл фамилию…ну, который играет тюфяков-следователей)
препарируют изделие кизлярского завода, травятся, плюются, травят Свете ужастики, пытаются клеить, но не получается, поэтому остается склеивать эти бесконечные перегоны, пить и тупить...
А я разгадываю кроссворд, в котором слово из шести букв, вторая «и», означающее полное крушение всех надежд… А скорый двадцать шестой следует
обычным маршрутом – в свой тупик.

До него еще пятнадцать часов и двадцать четыре минуты. Времени до черта, спать рано.
Но коньяк с кипятком кончаются раньше, чем перегоны, и ничего на ум не приходит, кроме матьков.
И сон подбирается… Искусственный свет с платформ вспышками выхватывает замершие портреты и натюрморты…
И когда они оживут – в окне уже Вятские Поляны,
и янтарный свет заливает обрывистый правый и низкий левый и тяжелую воду меж берегов.

И смотришь на эти яркие пятна осин и кленов, на лоскутные кофточки, пестрые подолы и вытачки,
на долгие волны проводов, подныривающие к насыпи, выныривающие к столбам…
И все прекрасно! И так спокойно… и никто не дергает за ниточки.
Ну, где еще так бывает?
Там, тики там…

Океан. Осень. Штиль. Голубые глаза Эльзы…барометр на «Холодно» и «Ясно».
Из-под задницы выдергивают постель, и только тут обнаруживаешь, что Кизнер пролетел, домиками промелькнула Можга, и времени больше нет.
Спотыкаешься об Агрыз… и хирурги тычут в газету и кричат: фиаско! Фиаско! - будто «Эврика! Эврика!» или «Пиастры! Пиастры!»
А ведь не фиаско, а свет… Да, Свет?

Андрей Баранов (Gleb Bardodym), 2007

Сертификат Поэзия.ру: серия 418 № 55874 от 03.10.2007

0 | 2 | 2381 | 24.04.2024. 05:00:58

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []