Птеродактиль

В первом классе я с девчонкой рядышком сидел.
Бантик, рыженькая чёлка. Я сидел балдел.
В пятом классе я с девицей целый год сидел.
Я девицу за косицу дёргал и балдел.
Много выпало потом мне с ними разных дел.
Про дела уже не помню, помню, что балдел.
Стоп, приехали. Похоже, утром сам с собой
говорил уже, и всё же, ничего не нужно, Боже,
только дай мне счастье, Боже, умереть балдой!
***
Мне прикажи она, я умереть был рад.
Вот как всё это с мушкетёрами бывало -
я шёл один на трёх гвардейцев кардинала,
от королевы не потребовав наград.

Я видел ямочку на щёчке и ресницы
(не доску классную) и думал об одном...
Я пол-зимы мёрз даром под её окном
и заболел - к весне она мне стала сниться.

Чтоб поразить её, я бицепсы качал.
С Атосом в твёрдости сравнялся и отваге.
Я даже спать ложился в шляпе и при шпаге,
но взгляд её меня никак не отличал.

Коварный пол! Лишь отрубил я:"Ну и пусть!",
как нежный взор остановился на смутьяне.
Но я списал письмо Онегина к Татьяне
и ей послал. С тех пор и помню. Наизусть.

Ты не от хмеля, голова моя, вскружись.
Я воспарю, не отличая ост от веста,
и вновь поверю, что без крыльев наша жизнь
лишь обстоятельства то времени, то места.

P.S...уста молчат два века. Пламень
не угадать за бронзой век.
Как говорил старик Державин"
"Брось, о мудрец,
на гроб мой камень,
если ты не человек!"

***
"С тобой, потомок Хан-Гирея,
свихнёшься...
Но ещё скорее
с тобой инфаркт заполучить!"

Не мог я ямба от хорея,
как он ни бился, отличить.
Я слово, против всяких правил,
куда хотел, туда и ставил.
Типаж для гениев обычен -
строптив, смешон, косноязычен.

С пол-оборота я взмывал,
мой по колен девятый вал
в момент смывал с души суглинок -
ботинок и полуботинок
я с увлеченьем рифмовал:

"Самый лучший друг мой Мишка
съел один конфету "Мишка",
и сказал я - слушай, друг,
уходи. Ты мне не друг!
И он ушёл.
А назавтра в воскресенье
у меня был день рожденья
и сказал я - слушай, друг,
приходи. Ведь ты мне друг!
И он пришёл.
Друг без друга нам нельзя.
Без конфеты можно.
Мы такие с ним друзья,
это ж невозможно!"

Ехидный мэтр - с прищуром глаз,
высокий лоб.
Большой поэт, любимец дам,
в подпитьи - сноб,
то амфибрахий утверждал меж нас,
то дактиль.
Но я, в отличие
от чувственных особ,
не от размеров ощущал
жар и озноб.
Я между певчих птиц -
нелепый птеродактиль:

"Выйдешь из поезда
прямо под ночь, где придется,
и наугад от вокзала
пойдешь, не спеша.
Каменный мост перейдешь
над заросшим болотцем
и обнаружишь гостиницу
в два этажа.
Дама за столиком
в сторону сдвинет вязанье,
возле нее посидишь,
набираясь тепла,
в чистеньком номере
с "Правилами проживанья",
их изучая, поймешь -
все сгорело дотла.
Стоя, сливаясь почти
с заоконным пространством,
не удивишься
ненужной живучести тел,
только тому, как давно
и с каким постоянством
сходится все, словно, правда,
ты в воду глядел.
И сквозь обрывки
шептанья за стенкой и смеха,
скрип половицы,
уже растворяясь во мгле,
только услышишь
последнее слабое эхо.
Очень короткое.
Ровно, как жизнь на земле".
....
Берёшь перо -
дрожь пальцев не унять.
Нет ни строки,
вспорхнувшей вверх беспечно.
Я призываю - ископаемому внять
и реабилитировать навечно.

***
"...нельзя смотреть на снимки из газет.
Телеграфист забыл про выходные.
В Спитак на месяц отбыл наш сосед,
и почта отменила накладные.
От имени российских матерей
и зная сколько это горе весит,
мать тайно посылает семь рублей
из тридцати положенных ей в месяц..."

Смотрю на строчки. Строчкам двадцать лет,
и взгляд по ним скользит в года иные -
приобретённый мной иммунитет
сбоит.
И, что опасно, не впервые.

Вот дом, сарай, поленница, петух.
Он - гад, свою решая сверхзадачу,
всё целил клюнуть.
Холодно, лопух –
я в дождь стою под ним и горько плачу.

Вот я иду, скольжу, бурчу на мать,
что лёд в крупе какой-то, вроде манки,
что, если кто-то хочет полоскать
бельё на речке, пусть и тащит санки!

Вот снова дом. Тепло. В печи огонь,
а за окном сырое, в тучах небо.
Мать черемису нищему в ладонь
уносит со стола полбулки хлеба.

Нет в те края обратного следа.
Скрипи, пока скрипишь, моя телега.
А за плотиной там темна вода.
Так с ней всегда от выпавшего снега.
........
Сквозь омут времени,
смещение основ -
с наклоном правильным
и непривычно чисто:
М-а-...
М-а-...
М-а-...
М-а-...
для первого из слов
в богослужении
от атеиста.

Аркадий Брязгин, 2007

Сертификат Поэзия.ру: серия 353 № 52074 от 28.03.2007

0 | 0 | 2230 | 19.04.2024. 23:44:23

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []