Жозе Мариа де Эредиа Велень и золото (Clovis Eve) и др.

Жозе-Мариа де Эредиа
Велень и золото (Clovis Eve)
(Перевод с французского).
Velin dore
Jose Maria de Heredia

Старинный мастер сплошь раззолотил весь том,
украсил корешок и сторону обреза,
для связи нитки взял и скрепки из железа,
но нынче всё блестит померкшим огоньком.

Тускнеют вензеля и треплется разъём.
У книги что ни день - работа и аскеза.
В постели, за столом и в тряскости дормеза
утратился узор, цветочек за цветком.

Но скрыта в веществе полупрозрачной кожи
магическая власть, что трогает, тревожа.
Роскошный старый том из славной мастерской!

Когда-то в добрый час Мари, Марго, Диана
касались, и не раз, обложки колдовской.
В ней призрак их мечты и аромат шафрана.


Velin dore

Vieux Maitre Relieur, l'or que tu ciselas
Au dos du livre et dans l'epaisseur de la tranche
N'a plus, malgre les fers pousses d'une main franche ,
La rutilante ardeur de ses premiers eclats.

Les chiffres enlaces que liait l'entrelacs
S'effacent chaque jour de la peau fine et blanche ;
A peine si mes yeux peuvent suivre la branche
De lierre que tu fis serpenter sur les plats.

Mais cet ivoire souple et presque diaphane,
Marguerite, Marie, ou peut-etre Diane,
De leurs doigts amoureux l'ont jadis caresse ;

Et ce velin pali que dora Clovis Eve
Evoque, je ne sais par quel charme passe,
L'ame de leur parfum et l'ombre de leur reve.


Жозе-Мариа де Эредиа
Эпитафия
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
Epthaphe

Подражание стихотворению короля Генриха III

Прохожий! Помолись коленопреклонённо.
Как друг его Келюс*, и Ги де Можирон*
погиб в лихом бою, противником сражён.
Будь он благословен и взят в святое лоно!

У Мирона** учась, ценя изящность тона,
ваятель был своей натурой восхищён.
Ги* - в брыжжах, ток с пером, жемчужный медальон.
На мрамор бюста лёг большой кристалл циркона***.

Король, поцеловав, - редчайшая из сцен -
сам друга обрядил, отправив в Сен-Жермен. -
Красавец-друг лежал недвижимо и немо.

И с тем, чтоб траур был навеки сохранён,
король воздвиг внутри святилища эмблему:
на ней, в слезах, стоял над другом Аполлон****.

Epithaphe

Suivent les vers de Henry III

O passant, c'est ici que repose Hyacinte
Qui fut de son vivant seigneur de Maugiron*;
Il est mort - Dieu l'absolve et l'ait en son giron ! -
Tombe sur le terain, il git en terre sainte.

Nul, ni meme Quelus*, n’a mieux, de perles ceinte
Porte la toque a plume ou la fraise a godron ;
Aussi vois-tu, sculpte par un nouveau Myron**,
Dans ce marbre funebre un morceau de jacinthe***.

Apres l'avoir baise, fait tondre, et de sa main
Mis au linceul, Henry voulut qu'a Saint-Germain
Fut porte ce beau corps, helas ! inerte et bleme ;

Et jaloux qu'un tel deuil dure eternellement,
Il lui fit en l'eglise eriger cet embleme,
Des regrets d'Appolo****triste et doux monument.

*В «Эпитафии» названы двое дворян, любимцы короля,
оба вместе павшие на одной дуэли с тремя противниками.
** Мирон - древнегреческий скульптор.
***Другое название этого драгоценного камня – гиацинт.
****Намёк на миф об Аполлоне и его погибшем любимце
Гиацинте.


Жозе-Мариа де Эредиа
Догаресса
(Перевод с французского)
Jose-Maria de Heredia
La dogaresse

Весь в мраморе дворец. Вдоль длинной колоннады
ведёт беседы знать. И каждый из вельмож -
Рисуй хоть Тициан ! - украшен и пригож,
и золото цепей на всех поверх наряда.

Во взорах у господ - достойная бравада.
И в зеркале лагун любой из них – как дож.
Венеция - тиха. За ней – сияя сплошь -
морская даль и ширь, лазурная отрада.

Далматики красны. И каждый кавалер
и важностью блестит и тонкостью манер.
Тем временем в парче, украшенной претонко,

красавица близ них беспечная прошлась
и улыбнулась вдруг, назад оборотясь
к идущему за ней при шлейфе арапчонку.

La dogaresse

Le palais est de marbre ou, le long des portiques,
Conversent des seigneurs que peignit Titien,
Et les colliers massifs au poids du marc ancien
Rehaussent la splendeur des rouges dalmatiques.

Ils regardent au fond des lagunes antiques,
De leurs yeux ou reluit l'orgueil patricien,
Sous le pavillon clair du ciel venitien
Etinceler l'azur des mers Adriatiques.

Et tandis que l'essaim brillant des Cavaliers
Traine la pourpre et l'or par les blancs escaliers
Joyeusement baignes d'une lumiere bleue,

Indolente et superbe, une Dame, a l'ecart,
Se tournant a demi dans un flot de brocart,
Sourit au negrillon qui lui porte la queue.


Жозе-Мариа де Эредиа На старом мосту
(Перевод с французского)
Sur le Pont-Vieux
Jose Maria de Heredia

Antonio di Sandro orefice

Чудодей-ювелир, ублажая свой рынок,
спозаранок на кисть набирает эмаль,
чтобы строгую чернь на подвесках для краль
изукрасил узор вензелей и травинок.

А на Старом Мосту - и красотка, и инок,
колокольный трезвон, будто там фестиваль.
И свеченье лучей сквозь небесный хрусталь
метит нимбами лбы молодых флорентинок.

Молодой ученик, опуская лицо
и при даме смутясь, предлагал ей кольцо,
прикоснуться к руке он смущался сначала.

А Челлини-юнец преострейшим резцом,
бой Титанов, меж тем, увлечённо, молчком,
в уголке рисовал на эфесе кинжала.
Les Trophees, 1893


Sur le Pont-Vieux

Le vaillant Maitre Orfevre, a l'oeuvre des matines,
Faisait, de ses pinceaux d'ou s'egouttait l'email,
Sur la paix niellee ou sur l'or du fermail
Epanouir la fleur des devises latines.

Sur le Pont, au son clair des cloches argentines,
La cape coudoyait le froc et le camail;
Et le soleil montant en un ciel de vitrail
Mettait un nimbe au front des belles Florentines.

Et, prompts au reve ardent qui les savait charmer,
Les apprentis, pensifs, oubliaient de fermer
Les mains des fiances au chaton de la bague.

Tandis que d'un burin trempe comme un stilet
Le jeune Cellini, sans rien voir, ciselait
Le combat des Titans au pommeau d'une dague.

Штудия.
Вариант перевода шестистопным ямбом.

Достойный ювелир с утра уже при деле,
со тщанием кладёт текучую эмаль
взяв тоненькую кисть, на тонкую медаль
чтоб ярче вензеля по черни заалели.

А на Мосту кишат гвардейцы и мамзели.
Мундир, клобук и плащ, накидка, шляпка, шаль...
Красавицы с утра - под небом как хрусталь –
похожи на девиц с картины Ботичелли.

Смущённо покраснев при даме, ученик,
в мечтаниях своих задумавшись на миг,
не сразу мог надеть кольцо, как надлежало.

Челлини между тем - хоть был моложе всех –
прилежно наносил, не знав других утех,
Титанов в схватке злой - на рукоять кинжала.


Les Trophees, 1893

Старый ювелир
Жозе-Мариа де Эредиа
(Перевод с французского)
Le vieil orfevre
Jose-Maria de Heredia

Лучше других ювелиров и резчиков края,
будь то ХимЕнис, РуИс, то ли будь БесеррИл,
я обработаю жемчуг, рубин и берилл,
ручку для вазы согну или корпус склепаю.

Славно блестит серебро, сквозь эмали сверкая.
В резьбах скоромных я душу свою загубил.
Вместо Христа на кресте и архангельских сил,
Вакха в хмелю рисовал и нагую Данаю.

Множество раз наносил я узор на булат.
Будет мне, видно, за то неминуемый ад.
Душу желая спасти от такого капкана,

ныне, когда уж в конце мне назначенный век,
вслед сеговийскому мастеру Брату Хуану –
смерть я встречаю, чеканя священный ковчег.


Le vieil orfevre

Mieux qu'aucun maitre inscrit au livre de maitrise,
Qu'il ait nom Ruyz, Arphe, Ximeniz, Becerril,
J'ai serti le rubis, la perle et le beryl,
Tordu l'anse d'un vase et martele sa frise.

Dans l'argent, sur l'email ou le paillon s'irise,
J'ai peint et j'ai sculpte, mettant l'ame en peril,
Au lieu de Christ en croix et du Saint sur le gril,
O honte ! Bacchus ivre ou Danae surprise.

J'ai de plus d'un estoc damasquines le fer
Et, pour le vain orgueil de ces oeuvres d'Enfer,
Aventure ma part de l'eternelle Vie.

Aussi, voyant mon age incliner vers le soir,
Je veux, ainsi que fit Fray Juan de Segovie,
Mourir en ciselant dans l'or un ostensoir.


Штудии.
Перевод шестистопным ямбом.

Искусней мастеров, известных в нашем крае,
будь то Руис, Арфе, Хименис, Бесеррил,
я в золото вкраплю рубин или берилл,
на вазе выбью фриз и ручку припаяю.

Эмаль на серебре – судьба моя дурная.
Я век изображал, вложив безбожный пыл,
не боль Христовых мук, не святость крестных сил,
а Вакха во хмелю и узницу Данаю.

Я часто украшал узорами булат.
Так хвастал мастерством, что мной заслужен ад.
Чтоб душу упасти от ждущего капкана

Я завершить хочу дарованный мне век,
вслед лучшему из всех искуснику Хуану,
творя для алтаря большой святой ковчег.

Владимир Корман, поэтический перевод, 2006

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 42619 от 04.03.2006

0 | 0 | 2976 | 20.04.2024. 08:04:36

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []