Книга живых. Дуглас Адамс

Эпизод сорок второй,

в котором Дуглас Дугласович играет на гитаре, отплясывает джигу, разыгрывает нашего героя, а тот разыгрывает его в ответ; оба приоткрывают тайны мироздания, говорят о холистике, нахальных мышах, полотенцах, а также о китах и дельфинах, покидающих Землю

А вчера Адамс телепортировался.
   Он и на большие расстояния может, в отличие от остальных, особая привилегия, уж не знаю и почему, а спросить неудобно.
  Только что его не было, ан гляжу – а он есть. С мягким махровым полотенцем на плече в гостиной стоит. Полотенце-то он всегда с собой таскает, хотя мыться нигде не любит, кроме как дома, да в бассейновых душевых сферах в искусственной невесомости. Но, как говорится: "Галактика – суровая штука. Чтобы в ней выжить, надо знать, где твоё полотенце". Вижу, замыслил Дуглас чего-то задорное – улыбается с хитрецой.
   Я говорю: "Привет, Дуглас Дугласыч! Как оно в Галактике в целом?"
   Он говорит: "Сорок два!"
   Мы поржали.
   Он спрашивает: "Не хочешь ли, Сергей Вильямович, в Калифорнию прошвырнуться? А то мёрзнешь тут небось, в осени-то московской".
   Я жму плечами: "Да тепло ещё почти. И начало октября у нас самое красивое время. Гляньте сами".
  Мы вышли на террасу, я кинул двадцатипятицентовую монетку в большой стационарный обзорный бинокль, и Дуглас стал смотреть на Москву. А мне и бинокля не надо было, чтобы увидеть бульвары, покрытые персидским ковром осенней листвы, вспомнить как приятно ложатся в руку чуть влажные увесистые каштаны, упавшие с веток и потерявшие колючие оболочки… Я люблю осень. Но только одну неделю в году, не больше. И неделя эта уже на исходе.
  "В Элэй? – сказал я, когда мы вернулись в гостиную. – Почему нет… Чему быть – того не миновать".
   Он смеётся: "Холистично мыслите, друг мой, горжусь!"
   И на диван усаживается.
   У меня гитара есть, стратокастер, специально для Дугласа, Маккартни и прочих левшей. Снимаю её со стены: "Дуглас Дугласыч, спойте "Moon river". Или из Pink Floyd что-нибудь". И гитару ему протягиваю.
   Он берёт, начинает потихоньку струны невидимые энергетические перебирать.
   "Вчера Гилмор с Уотерсом заходили. Опять Баррету неймётся. Пишет какую-то музыку сфер, заперся. Подозревают, что не один, с порошками целебными".
   Я вздыхаю: "Где они их только находят, гении наши рок-н-рольные…"
   Он не ответил, только вздохнул.
   "Сердце побаливает последнее время".
   Я насторожился. Дуглас Старого Мира не помнит. И он не член Совета. Дант и прочие считают его легкомысленным, потому и в курс дел не вводят. Но не может у него сердце болеть. Ослабеть может, как у многих из нас. Или что, фантомные боли?..
   "Ну, во-первых, вы помните лозунг вашего "Путеводителя по Галактике для путешествующих автостопом"? Don't panic!"
   Он улыбнулся.
   Меня осенила догадка: "У вас обычное сердце?"
   Он кивает: "Джейн давно уговаривает заменить на тесловское, но я как-то… Не знаю… Твен советует, Кэрролл тоже… Недавно был у него в Кэмбридже. Третью сказку пишет. "Алиса в Поднебесной". В первой у него карты игральные, во второй шахматы, ну ты помнишь, а тут он маджонг взял за основу. И вся книжка с китайскими мотивами. Интересно рассказывал".
   Мы молча поулыбались.
   "Кстати, Уотерс-то ко мне недавно захаживал…"
   Дуг просиял: "Говорил! Сказал, что ты ему дал идею альбома про спутники Сатурна. "Spheres&Circles". Целую оперу пишут. По одному треку на каждый названный спутник, а ещё увертюра и финал про кольца и безымянные спутники. Пару вещей спел. Получается что-то космическое!"
   Я рукой машу: "Да что там… Где я и где Уотерс по музыке-то… Так, вдруг вырвалось что-то. Их же музыкой и навеяло".
   Вышел один из моих роботов. Сегодня он выглядел как Марвин из фильма "Автостопом по галактике". Он печально проковылял по гостиной, потихоньку напевая: "Дрыхнет мир как сопливый дебил, а тьма мне тупо твердит, чтобы я не бузил, но мне всё инфракрасно, и слушать эту хрень уже невмочь, как же я ненавижу эту уродскую ночь…"
  Дуглас проводил его улыбающимся взглядом и начал петь трек из "Dark side of the Moon". Обожаю.
   Когда он допел, я говорю: "Недавно "New Yorker" читал. Пишут, вам золотую ручку дали за особый вклад в литературу.
   Он улыбается, ручку из кармана тащит, показывает: "Вот она. Из самого что ни на есть самородного меркурианского".
   Я верчу ручку в руках, а от неё как будто тепло Солнца исходит.
   "Ничего себе… – говорю. – Этого золота в мире-то всего… килограммов пятнадцать".
  Он довольно кивает: "Когда тебе, Серёжа, вручили ручку из лунного серебра, которого, как известно, вообще полкило, я тоже немножко завидовал".
   Мы синхронно хмыкнули, и он продолжил.
   "На Би-би-си опять зовут. Новый проект затевают".
   Киваю: "Я с ними тоже работал… Когда-то". И вспомнил "Дом 7, подъезд 4", радио-проект из Старого мира, – и чтоб мысли ностальгические отогнать, уточняю. – А что за проект?"
   "О животных Марса, Венеры, Юпитера… Полуигровой. А я под это дело решил открыть "Общество по защите чёрного саблезубого венерианского бегемота". Того, что с алмазными бивнями, зубами и костями. Редкий он, там не кальций, а углерод, потому и костяк алмазный".
   "Да, я знаю, видел. А зачем Общество-то? Бегемоту угрожает что-то? От кого защищать-то его?"
   Он вздохнул: "Мало ли… Может нам всем что-то угрожает… Странные какие-то мысли приходят. И сны странные. Инфернальные".  
   Дуг мотнул головой, будто сны свои инфернальные отгонял.
   "Я им ещё сериал предложил. Про Санта-Барбару".
   Я брови вскинул: "О! Интересно как!"
   А сам нашу "Санта-Барбару" вспомнил, из Старого мира, и говорю: "Наверное это было бы нечто нечтное! Суицидальные роботы, миллиардер с тремя головами, девушки, меняющие внешность как маникюр…"
   Мы посмеялись, потом он вдруг говорит, крайне серьёзно: "А как ты думаешь, Серёжа, возник наш мир? Я не про Старый, про Новый".
   Я насторожился. Я-то был уверен, что он об этом не знает… А он не заметил настороженности моей. Или проигнорировал, по-прежнему глядя на меня с чуть хитроватой улыбкой.
   "А я тебе расскажу".
   Он сделал не очень долгую интригующую паузу, минут на пятнадцать.
   "Старый мир был разрушен. Уничтожен дотла, до пепла, до пустоты, до ничего. Часть людей, идей, ещё кой-чего крайне важного, было сохранено и перемещено в точно такой же мир. Только построенный в другом измерении. С чуть другими характеристиками. Вся Солнечная система и даже довольно большое пространство за её пределами. Большой новый дом. В точности! Поэтому у нас возможны телепатия, левитация и масса всего другого, интересного и полезного".
   Я молчал, пытаясь выйти из ступора, и медленно хлопал глазами. Адамс глядел на меня с чуть вопросительным выражением лица, добрейшей улыбкой и ожиданием. Наконец я почувствовал, что могу попробовать что-то сказать.
  Набрал я воздуху и медленно произнёс: "Кто вам сказал? В каком ещё другом измерении нам построили новый дом? И кто его построил?"
   Он развёл руками: "Это надо у Слартибартфаста спросить!"
   Видимо я смотрел на него так, как будто поверил в самую невероятную чушь во Вселенной, став жертвой невинного розыгрыша.
   "Шутка!" он воскликнул это бодро и радостно, а потом прошёлся по моей гостиной в искромётной уникальной джиге, которую я видел в разных исполнениях, но исполнение Дугласа Адамса делало её больше чем танцем.
   "А ты поверил! Как же я тебя люблю, дорогой мой, доверчивый, наивный, чистый розовый человек!"
   Я опешил: "Какой? Розовый?.."
   Он махнул рукой: "Не бери в голову, потом отредактируем, это "розовый" выскочило, видимо, просто для ритма. Ну что ты так на меня смотришь? Я пошутил. Ты же знаешь как я люблю розыгрыши. Мог бы и подготовиться".
   Я уже немного пришёл в себя, а он продолжал: "Я ведь практически это описал в первом "Путеводителе по Галактике". Неужели не помнишь? Как-то даже обидно ей-богу…"
   Я прокашлялся. Ситуация и правда сложилась неловкая.
   "Видите ли, в чём дело, дорогой друг…" я сделал паузу, и она тянулась значительно дольше, чем его, когда он только начал рассказ; думаю, моя пауза была в трое суток.
   Он терпеливо ждал, не отрывая от меня ироничного взгляда. Он ждал от меня розыгрыша.
   "Дело в том, что я так отреагировал на ваш рассказ, потому что вы сказали чистую правду. Только на всей Земле, в самом широком её смысле, во всём человечестве, эту правду знает всего сто один человек. Ну, то есть, теперь – сто два. А я – Хранитель древней "Книги Живых", с которой началась гибель Старого Мира".
   Я замолчал, глядя на него с лёгкой улыбкой. А вот с его лица улыбка исчезла. Ненадолго, всего на неделю. А в глазах поселился галактический ужас. Потом Дуг встряхнулся, как пёс, выскочивший из моря, и громко захохотал. Хохотал он очень долго, секунд тридцать. Впрочем, вы же знаете, как относительно время. Если не знаете, спросите Эйнштейна или Стивена Хокинга. Мне показалось это настолько долгим, что я устал ждать, пока он отсмеётся. Но я таки дождался, терпеливо и даже вежливо улыбаясь. Наконец он вытер рукавом обильные слёзы, выпил немного бурбона с односолодовым виски, которые смешал пока смеялся, время у него было.
   "Брав-во! Бинго! Сто пятьдесят тысяч баллов! Так меня ещё никто не разыгрывал! И главное, ведь по принципу айкидо, или дзюдо! Ты перенаправил энергию моей атаки и свалил меня с ног! Блестяще! Предлагаю День Всемирного Смеха перенести с первого апреля на пятое октября".
   Потом он лёг на пол, включил телепотолок, пощёлкал пальцами, переключая каналы, нашёл "Автостопом по Галактике", поднялся с пола и сел в кресло с подножником напротив меня. Зазвучал мягкий бархатистый голос Стивена Фрая.
    "Поэзия вогонов занимает третье место во Вселенной по отвратительности. На втором месте – стихи азготов с планеты Крия. Во время презентации нового шедевра поэтиссимуса Хряка Изящнейшего "Ода комочку зеленой слизи, найденному летним утром у меня подмышкой", четверо внимавших скончались от внутреннего кровоизлияния, а председатель комиссии по присуждению Ноббилингской премии чудом спасся, откусив себе ногу. Хряк, как сообщают, остался разочарован итогом презентации и собрался было читать все двенадцать книг своей саги "Бульканье в ванне", но тут его собственные внутренности, в отчаянной попытке спасти цивилизацию, устроили кровоизлияние в мозг. Самые отвратительные стихи, а также их создательница Паула Нэнси Миллстоун Дженнингс из Гринбриджа (графство Эссекс, Англия) были уничтожены вместе с планетой Земля".
   Мы посмеялись. Ох, с удовольствием бы поставил на первое место в этот текст ещё несколько хлёстких имён записных графоманов, которых больше нет в нашем мире.
   "Люблю, – кивнув вверх, сказал Адамс. – Они молодцы. А как Стивен гениально озвучил вогона!"
   Я подхватил: "А как он весь "Путеводитель" прочёл! В аудиоверсии. Я у него английскому произношению учился! Фрай – гений. Заходил недавно. Новый роман пишет. Отрывки читал, это очень смешно".
   "Он большой молодец. Говорят, "Евгения Онегина" потрясно прочёл. Я пока не слушал".
   "Послушайте обязательно, это нечто! Даже Пушкин в восторге".
   Я налил и себе виски. Дуглас больше не вспоминал о той страшной правде, которую мы сорок минут назад друг другу сказали. А даже если и вспомнит когда-нибудь, то будет считать всего лишь удачной шуткой, розыгрышем, пустяком. Всё ведь точно, психологически точно, ну кто поверит в этот бред в новопровозглашённый День Вселенского Смеха. Всё точно…
   Мне стало легче. Почти тысячу лет я ношу в себе тайну, которую могу обсуждать лишь со ста людьми во всей Вселенной. Да и они не знают всего того, что я знаю я… Бесконечно люблю их, этих людей… но вы только вдумайтесь: тысячу лет видеть одни и те же ро… родные лица! Представляете, как мне это счастье обрыдло?
   Мы с Дугласом просто болтали. О старой доброй Англии, где Дуг не может жить по причине её влажного климата, о "Путеводителе по Галактике-10", о печальном роботе Марвине, похожем на печального робота Вертера из "Гостьи из будущего", о двухголовом президенте Галактики Зафоде Библброксе, о Мартине Фримане, Зое Дешанель, о нашем друге Билле Найи, о холистике, о Дирке Джентли и его детективном агентстве, о теоретической возможности уничтожения нашей планеты вогонами и другими чужими, о том, что "они не пройдут", кто бы они ни были; о том, что хорошо бы ввести новый праздник – День полотенца, о дельфинах и китах, которые почему-то стали иногда улетать с Земли и селиться (по слухам) в океанах Ганимеда, Европы, Энцелада, Каллисто; о белых мышах, которые последнее время стали нагловато себя вести, как будто они на Земле главные…
   Естественно, засиделись мы с ним как обычно, на четырнадцать суток и договорились, что следующие посиделки будут у него в Элэе. Тогда мы ещё не знали, что это случится не скоро, и сколько странного и страшного нам предстоит пережить.
   Когда Адамс ушёл, я подумал: "Какой же он классный!"
   И тут же в мозгу дзынькнул ответ: "Сам такой!"
   И звуковой смайлик высунутого эйнштейновского языка.
  А потом я лёг спать, и то ли успел заснуть, то ли в каком-то полусне увидел, будто бы потолок в моей спальне стал не звёздным небом как обычно, а океаном. Вдалеке проплыл маленький кашалот, потом большой электрический скат, потом стайка дельфинов, и, наконец, по первому плану океанского экрана появился огромный белый головастый сом с толстыми, шевелящимися как щупальца усами и добрыми синими глазами. Сом смотрел на меня и, кажется, улыбался. Я улыбнулся ему в ответ. Он медленно кивнул, тяжело взмахнул большим хвостом и всеми плавниками, и уплыл в сине-зелёный сумрак.

Сергей Буртяк, 2017

Сертификат Поэзия.ру: серия 1666 № 127893 от 12.06.2017

4 | 7 | 1417 | 19.04.2024. 10:50:03

Произведение оценили (+): ["Слава Баширов", "О. Бедный-Горький", "Вячеслав Егиазаров", "Челюканова Ольга"]

Произведение оценили (-): []