Р. Бернс. Веселые нищие. Любовь и свобода

Дата: 08-12-2016 | 10:16:55

Роберт Бернс

 

Веселые нищие. Любовь и свобода

 

Кантата

 

Речитатив

 

Когда листву с ветвей готов

смести, как стаю кожанов,

        рассерженный Борей;

когда убогих и калек

зима, закутанная в снег,

        терзает все сильней, —

в трактир идет веселый сброд,

        бедовые отброски,

и Киске Нэнси отдает

        за выпивку обноски.

                И хохот, и грохот,

                        и песни за столом,

                и ласки, и пляски,

                        и кружки кверху дном!

 

В лохмотьях, перед очагом,

сидел с мешком и тесаком

        солдат молодцевато

и девку тискал, а она,

теплом и виски сморена,

        глядела на солдата.

Он шлюху пьяную в уста

        лобзал, объят желаньем,

но ротик свой держала та,

        как блюдо с подаяньем.

                Сначала — чмок, потом — шлепок,

                        как будто хлещет плеть;

                встает солдат — сам черт не брат, —

                        чтоб песню прохрипеть.



 

Песня

 

Я Марсом был воспитан, привык к суровым битвам,

израненным, побитым хожу из дома в дом.

Ножом я в драке мечен и шрамом от картечи,

когда кипела сеча под барабанный гром.

 

Я ученик пехоты, я штурмовал высоты,

куда нас бросил ротный, погибший под огнем.

Но скоро мне приелась такой забавы прелесть,

когда мы взяли крепость под барабанный гром.

 

Потом я стал смелее во флотской батарее —

культяпкою своею я вам ручаюсь в том.

Но если в бой шагая, зовет страна родная,

и я поковыляю под барабанный гром.

 

Хоть я из нищей бражки, с ногой из деревяшки,

и прикрываю ляжки немыслимым тряпьем,

я так же счастлив в мире со шлюхою в трактире,

как счастлив был в мундире под барабанный гром.

 

Покрыт я сединою, в копне я сплю порою,

пещера под скалою — чем для меня не дом?

Но если с девкой пылкой уговорю бутылку,

дам черту по затылку под барабанный гром!



 

Речитатив

 

Закончил он. Раздался крик —

и задрожал кабак.

Две крысы, выглянув на миг,

забились под косяк.

«Анкор!» — промолвил напрямик

со скрипкою чудак.

Но голос девки тут возник,

запевшей для бродяг.

 

Песня

 

Когда — не припомню — была я девицей,

в парней молодых не могла не влюбиться.

Отец был драгуном, и кто виноват,

что мне приглянулся веселый солдат?

 

Мой первый любовник — задорный, румяный, —

как здорово бил он в свои барабаны!

Подтянут и строен, и молодцеват,

украл мое сердце веселый солдат.

 

Потом я дьячка-старичка полюбила

и кивер покинула ради кадила.

Он из-за меня мог отправиться в ад,

и мной был отвергнут веселый солдат.

 

Но мне опостылело пьянство святое,

и сделалась я полковою женою.

На мне и флейтист, и стрелок был женат —

любой по нутру мне веселый солдат.

 

Война умерла — я пошла по базарам

и вновь повстречалась с возлюбленным старым:

в армейских лохмотьях, ничуть не богат, —

но счастье принес мне веселый солдат.

 

А сколько мне жить, я не знаю, хоть тресни!

Но мне по душе и попойки, и песни.

Я пью, пока руки мои не дрожат,

с тобой, мой герой, мой веселый солдат!



 

Речитатив

 

Девчонку медника в углу

зажал один веселый малый.

На что им песни, ведь к столу

подносят чередой бокалы!

Но, обалдев от девки шалой

и снова пива пригубив,

скроил он рожу и устало

запел на сумрачный мотив.



 

Песня

 

Безумствует Умник, поддав;

в суде безрассудствует Плут:

такой у мошенника нрав —

а я по призванию шут.

 

Мне бабушка книжку дала,

и я на уроки побрел,

но надо ли было осла

учить, если это осел?

 

Башкой ради пива рискну;

полсердца извел на зазноб.

На что еще жизни весну

потратит такой остолоп?

 

Вязали меня, как вола,

за брань, за божбу и запой,

и церковь меня прокляла

за юбку молодки одной.

 

Кульбиты мои на ковре

не стоят решительных мер,

но сделать кульбит при Дворе,

способен министров Премьер.

 

А там преподобный мастак

дурачит толпу круглый год,

а нам, дуракам, ну никак

соперничать с ним не дает.

 

Под занавес песни моей

открою ужасный закон:

влюбленный в себя дуралей

глупее, чем я, охламон.



 

Речитатив

 

Пришел черед здоровой тетки,

сшибавшей бабки по наводке.

Крючком наудив кошелек,

она пускалась наутек.

Ее возлюбленный с тоскою

спознался с кленом и пенькою.

И вот поднялся скорбный стон,

каким был парнем горец Джон.



 

Песня

 

Мой Джони был рожден в горах,

с властями вечно не в ладах,

но обожал свой клан с пелен

мой верный горец, милый Джон.

 

        Припев:

        Споем о Джоне о моем!

        Споем о Джоне дорогом!

        Как он, такого днем с огнем

        мы горца больше не найдем!

 

Наденет килт, навесит меч,

накинет плед — теряют речь

все дамы, как выходит он,

мой славный горец, милый Джон.

 

От речки Спей до речки Твид

никто не делал нам обид,

и жил со мною, как барон,

мой храбрый горец, милый Джон.

 

Когда был сослан горец мой,

лила я слезы, но весной

вернулся, преступив закон,

в мои объятья милый Джон.

 

Но был повязан мой дружок

и упекли его в острог.

Да будет проклят тот бурбон,

кем был повешен милый Джон.

 

Теперь я в трауре вдова,

я не жива и не мертва,

и плачет сердце, что казнен

мой добрый, мой любимый Джон.

 

        Припев:

        Споем о Джоне о моем!

        Споем о Джоне дорогом!

        Как он, такого днем с огнем

        мы горца больше не найдем!



 

Речитатив

 

Скребущий скрипицу пигмей

от вдовьих обалдел грудей,

и, будучи по пояс ей,

        от страсти рьян,

обвил ручонкою своей

        роскошный стан.

 

И, гладя мощное бедро,

ничтожный Феб, пустой пьеро

глазенки закатил хитро,

        почти сомлев,

и взялся надрывать нутро

        под свой напев.



 

Песня

 

Ты не горюй и слез не лей,

а стань возлюбленной моей,

и каждый миг твоих скорбей

        пусть пропадает пропадом.

 

        Припев:

        Брожу со скрипкою в руках,

        чаруя теток и девах

        таким припевом на устах:

                да пропади все пропадом!

 

Для нас и свадьбы — сущий рай,

и там, где пьют за урожай:

лишь наливай да напевай:

        эх, пропади все пропадом.

 

Пусть будут кости на обед,

зато нас греет солнца свет,

досуг нам тоже не во вред —

        и пропади все пропадом.

 

Доверься мне, любовь моя:

пока ласкаю струны я,

не знать нам скудного житья —

        и пропади все пропадом.

 

        Припев:

        Брожу со скрипкою в руках,

        чаруя теток и девах

        таким припевом на устах:

                да пропади все пропадом!



 

Речитатив

 

Но медник, скрипуну под стать

пленен вдовицей сирой,

беднягу за бороду — хвать

и ну махать рапирой.

При этом клялся, что проткнет

несчастного, как птицу,

когда не перестанет тот

вокруг вдовы крутиться.

 

И перепуганный мозгляк,

упавший на карачки,

винился и молился так,

что не случилось драчки.

Хоть и страдал он, увидав,

как тискал тетку медник,

но подхихикивал в рукав,

когда запел зловредник.



 

Песня

 

Любовь моя, трудяга я:

лудить — моя забота.

Ходи-паяй из края в край —

солидная работа.

Служить могу, срубив деньгу

и в том полку, и в этом,

но день прошел — чиню котел,

удрав перед рассветом.

 

А тот дохляк — твой первый враг:

шумливый мужичишка.

Достойней тот, кто наберет

в передник золотишко.

Клянусь душой, у нас с тобой

не будет пусто в миске,

а если грош искать начнешь,

то чтоб я сдох без виски.



 

Речитатив

 

Бабенка меднику на грудь

        упала без стыда:

влюбилась или же чуть-чуть

        хлебнула, как всегда.

Сэр Скрипка, видя эту жуть,

        поднял не без труда

бокал за их счастливый путь

        на долгие года

                        плюс эту ночь.

 

В другую дамочку стрелу

        смеясь пустил Амур.

Скрипач с ней спелся на полу

        клетей, где держат кур.

Ее дружок на том балу,

        Гомер для местных дур,

всадил словцо тому козлу

        и этой помпадур

                        в такую ночь.

 

Он был беспечен, вечно пьян,

        прихрамывал чуток,

но сердцу нанести изъян

        никто ему не мог.

Был счастлив, осушив стакан,

        тоску гнал за порог,

и выдал, Музой обуян,

        немало добрых строк

                        он в ту же ночь.



 

Песня

 

Поэт хорош не для вельмож —

Гомер любим толпою.

Пою друзьям по городам, —

друзья поют со мною.

 

        Припев.

        Смотрю на это и на то

        и вдвое на другое:

        с одной развод, другая ждет,

        мечтая стать женою.

 

Пускай Парнас не манит нас

Кастальскою струею:

поскольку эль струится в цель, —

поэзия со мною.

 

Кто поражен красою жен,

тот станет им слугою,

но для утех отнюдь не грех —

амурничать с любою.

 

Теряю речь от нежных встреч

с красоткой молодою,

а если вдруг любви каюк, —

не спорить же с судьбою!

 

Проделки дам сведут в бедлам,

но мы готовы к бою.

И пусть хитрят — я очень рад

сразиться не с одною!

 

        Припев.

        Смотрю на это и на то

        и вдвое на другое:

        с одной развод, другая ждет,

        мечтая стать женою.



 

Речитатив

 

Поэт затих — и взвился сброд:

орет, поет, в ладоши бьет

        и просит пива жбан.

И все, прикрыв свой голый зад,

продать исподнее спешат,

        поскольку пуст карман.

И требует хмельной синклит,

        не делаясь трезвей,

чтобы для них нашел пиит

        балладу посмешней.

                Меж теток, молодок,

                        он сел, глядя в упор

                на шумный, безумный,

                        нетерпеливый хор.



 

Песня

 

Пенный кубок ходит кругом

оборванцев и пьянчуг!

Подпевайте друг за другом,

веселитесь все вокруг!

 

        Припев:

        Нам законы не по вкусу:

        нас пьянит свободы зов!

        Создают суды для трусов,

        храмы — для святых отцов!

 

Что нам титулы и слава,

капиталы и почет?

Если наша жизнь забава,

нас другое не влечет.

 

Мы проделку за проделкой

проворачиваем днем,

чтобы спать с красивой девкой

на конюшне, за гумном.

 

Нам ли с вами ездить цугом,

чтоб от скуки не пропасть?

И всегда ль постель супругам

стелет истинная страсть?

 

Наша жизнь подобна книге,

от которой проку нет.

Кто готов нести вериги,

тот скулит про этикет.

 

За блудниц и за приблудных,

за котомку, за сарынь,

за свободу беспробудно

будем бражничать — аминь!

 

        Припев:

        Нам законы не по вкусу:

        нас пьянит свободы зов!

        Создают суды для трусов,

        храмы — для святых отцов!

 

24 ноября — 7 декабря 2016


Оригинал.




Юрий Лифшиц, поэтический перевод, 2016

Сертификат Поэзия.ру: серия 1238 № 124077 от 08.12.2016

4 | 12 | 1896 | 28.03.2024. 23:11:19

Произведение оценили (+): ["Сергей Шестаков", "Сергей Семёнов", "Дмитрий Якубов"]

Произведение оценили (-): []


Здорово и достаточно точно. Вот это Бёрнс, так Бёрнс. 

Спасибо, Александр! Очень рад, что Вы оценили.

Замечательно!!!

Спасибо, Дмитрий! 

Блестящий перевод, достойный ТОПа! Поздравляю, Юрий!

С БУ,

СШ

Спасибо, Сергей! Очень рад, что Вам понравилось. А насчет топа будем поглядеть.

Здравствуйте, Юрий! Перевод грандиозный, и требует осмысления, но тема расскрыта очень хорошо. Меня заинтересовал смысл последних строк Бернса, именно смысл, а не перевод. Там сказано:

A fig for those by law protected!
Liberty's a glorious feast!
Courts for cowards were erected,
Churches built to please the priest.

        Нам законы не по вкусу:

        нас пьянит свободы зов!

        Создают суды для трусов,

        храмы — для святых отцов!

А если бы последняя строка имела такую трактовку:

"храмы — для священников!" или  "храмы — для жрецов!" - здесь совсем другой смысл, хотя формально - можно перевести и как "святые отцы", а почему бы и нет? Но что имел ввиду автор? Ведь святые отцы не редко жили и как отшельники, то есть, носили храм в своей душе.

И второе размышление: что или кого имел ввиду автор, сказав: "Courts for cowards were erected", то есть, как трактовать эту строчку? Ведь на роль "труса" в этой карусели может подойти  любой человек, вспомним того же Понтия Пилата. Под это понятие еще больше подходят даже те, кто просто кричат на площади свое привычное: "распни!"...  Имел ли все это ввиду Бернс или просто удел великих строк - всегда включать в себя бесконечность? Таким образом, спасибо за возможность поразмышлять над очень хорошим и емким по содержанию, текстом!

Вам спасибо, Валерий, за оценку и за глубокое проникновение в текст. По-моему, здесь все достаточно просто. Веселые нищие воспевают свободу, отрицая институты порабощения, как они это понимают. Они не ходят по судам и не посещают храмы, как это практикуют трусы, боящиеся смерти и трясущиеся за свое имущество. Свободные люди сами имеют смелость вершить суд и расправу (см. в тексте), и плюют на имущество, насколько это могут сделать воры. Насчет строчки о храмах. Мне не совсем удалось передать мысль автора: храмы строят для удовольствия священников, а не для паствы. Еще раз спасибо!

Мне кажется, что с учетом контекста, Вам вполне удалось выразить мысль автора, в чем, в принципе, не сложно убедиться, перечитав перевод еще раз. По крайней мере, настолько, насколько можно сделать перевод - достойным своего источника, в чем я лишний раз убедился так же и благодаря Вашему ответу!

Спасибо еще раз, Валерий! Я старался. Но кое-где можно и "подтянуть".

Здравствуйте, Юрий. Перевод отменный! :)

Здравствуйте, Ирина! Спасибо! Ваше мнение очень ценно для меня. Кстати, "Тэм О'Шентер" не хуже. Но его почему-то не комментируют.