Поговорим о странностях любви… Заметки на полях.

Очередная попытка продолжить этот вечный разговор предпринята в поэтическом сборнике «Два века о любви» (М. «Астрель», 2012, 350 стр.). И заметки, соответственно, на полях этой книги. В соответствие с названием сборника поговорим о любви в поэзии. И о странностях тоже. О странностях самого издания. 

Что, прежде всего, привлекло внимание к этой книге? Во-первых, сам замысел – собрать под одной обложкой стихи о любви и прославленных классиков, и наших современников. В том числе, и авторов Поэзии.ру.
Сборник «Два века о любви» представляет собой достаточно неординарный проект. Внушительный по нынешним временам тираж в 3000 экз. и серьезный (и вместе своеобразный, но об этом речь пойдет ниже) отбор авторов. Демонстрацией солидности издания явилось также то, что с авторов не собирали на него, как теперь водится, средства. А совсем наоборот. С ними заключались договора, в которых им даже обещали платить какие-то отчисления от реализации (и пусть даже потом окажется, что эти обещания чисто декларативны). Разумеется, имеются в виду только здравствующие авторы.
Вот аннотация издательства (как декларация о намерениях):
««Каждый стих – дитя любви», сказала почти сто лет назад Марина Цветаева.
В этой книге представлены стихотворения тех, кто писал в прошлом столетии, и тех, кто пишет сейчас. Два века – о любви. Классики и наши современники – попытка сравнить мысли, чувства, слова тех и других. Попытка понять: по-прежнему ли поэзию рождает любовь». Конец цитаты.
В издании тема любви понимается в ее непосредственном значении. Как стихи о любви. О любовном чувстве, любовных страстях, любовных грехах и любовных наслаждениях. Любовь к любви. Определение «два века», конечно, условно. Представленные поэтические произведения преимущественно относятся к первой трети двадцатого века с одной стороны, и к последней четверти двадцатого века и началу двадцать первого – с другой. Причины, по которым издатели ограничились таким временным диапазоном, понять сложнее. Возможно, они пришли к выводу, что сопоставление будет более наглядным, если развести две группы авторов на максимальное расстояние по времени.
По объему классики занимают около двух третей издания, современники – около трети. При этом классиков 15, современников – 20. Возможно, это обусловлено тем, что с классиками понятнее, кого публиковать. А кто из современников выйдет в классики любовной лирики – пока неизвестно.
Представляет интерес количественный коэффициент в подборке текстов выбранных авторов. Самый большой текстовый объем у Пастернака – 36 страниц, на втором месте Есенин – 32, на третьем Цветаева – 27. Самые немногочисленные подборки у Клюева, Анненского, Гумилева, Маяковского, Северянина, Саши Черного и Брюсова – 8 – 10 страниц. Как и у наиболее обширно представленных современников.
Такое построение сборника вызывает некоторые сомнения. Все-таки равновесное представление авторов выглядело бы более логичным.

        По классикам 

        С классиками всё просто и очевидно, их перечень предсказуем и общеизвестен. Все знакомые и знаковые имена на торном пути русской поэзии. Славная когорта вечных авторитетов: Пастернак, Мандельштам, Ахматова, Цветаева, Анненский, Есенин, Гумилев, Брюсов, Бальмонт, Блок, Маяковский. И ещё Клюев, Парнок, Северянин, Саша Черный.
        В основном представлена поэзия Серебряного века. И это правильно. Ещё неизвестно, как и такая поэзия будет востребована стихийным и по-современному малообразованным читателем. А знатокам она давно известна по другим источникам и даже первоисточникам и вряд ли они станут освежать память при помощи данного издания.
        Так как объем диктует формат, формат диктует объем, то о включенных в книгу классиках подробно говорить нет никакой необходимости да и возможности.
        Эти славные имена давно разобраны и приватизированы литературоведами, их творчество многосторонне проанализировано в десятках монографий и диссертаций. Оценивая их представление в сборнике, логичнее вести речь об оптимальности отбора стихов и объема текстовых подборок, их внутренней сбалансированности, о соответствии теме издания и поэтической репутации авторов…
        С этой точки зрения, например, подборка Б.Пастернака представляет именно стихи о любви, в ней представлены лучшие его произведения, которые нельзя не читать без высокого душевного волнения. Но все же она выглядит чересчур массивной в структуре всей книги. Не проще ли было выпустить избранное поэта отдельно, раз он так по душе издателям и к тому же явно того заслуживает?
        Достаточно полно и емко отражена в сборнике любовная лирика М.Цветаевой и А.Ахматовой. Но вот по сравнению с ними С.Есенин и О.Мандельштам представлены, на мой взгляд, не лучшим образом.
        Подборка А.Блока более удачна. Проходных текстов в ней не встретишь, но хотелось бы более продуманного построения и большей внутренней динамики.
        Представленный большой подборкой И.Анненский все равно остается в памяти только одним свои самым известным текстом.
        В подборке В.Маяковского собрана, пожалуй, самая яркая его лирика. Из имеющегося.
        Трудно как-то определенно охарактеризовать разделы С.Парнок, Н.Клюева и даже такого, казалось бы, броского поэта, как И.Северянин. И даже стихи Н.Гумилева, В.Брюсова, и К.Бальмонта, представлены в сборнике не слишком выразительно. Интересно, что по сравнению с ними юмористические зарисовки о любви Саши Черного подчас имеют большее отношение к ней, чем самая возвышенная патетика.

        И по нашим с вами современникам. 

        Если в первой части перечень классиков проверен временем, то во второй части выбор авторов целиком зависит от вкусов составителей. И не только вкусов, а и других, подчас трудноуловимых, нюансов. Возникают вопросы.
        Для начала перечислим этих современных авторов, претендующих, по мнению издательства, на роль современных классиков. По порядку все двадцать творческих единиц.
Ирина Евса (Харьков), Сергей Мартынюк (Киев), Вера Павлова (Москва), Станислав Минаков (Харьков), Елена Касьян (Львов), Олег Юрьев (Франкфурт-на-Майне), Наталья Бельченко (Киев), Герман Власов (Москва), Анна Минакова (Харьков), Александр Кабанов (Киев), Анна Аркатова (Москва), Сергей Слепухин (Екатеринбург), Татьяна Аинова (Киев), Александр Верник (Иерусалим), Игорь Жук (Киев), Наиля Ямакова (Санкт-Петербург), Александр Чернов (Киев), Галина Шевцова (Киев), Лариса Романовская (Москва), Александр Мазин (Санкт-Петербург).
        Итого:
        Москва – 4 автора. СПб – 2 автора. Остальная Россия – 1 автор. Дальнее Зарубежье – 2 автора. Украина – 11 авторов. А издательство-то – российское. Дисбаланс, однако, получается. Получается, что составители отнеслись к своей работе как-то избирательно небрежно.
        Сразу поясню, что у меня, при моей территориальной принадлежности, против таких предпочтений возражений быть не может. И поэты, представляющие Украину, в большинстве своем очень достойные. Но неужели по всей России и во всем мире не нашлось чего положить на другую чашу весов? Тщательнее надо, тщательнее… И, конечно же, можно было бы задать риторический вопрос – почему эти, а не те? Но в подобных ситуациях такой вопрос выглядит риторическим в квадрате. Поэтому у меня претензии не столько к выбору авторов, сколько во многих случаях к выбору текстов, их представляющих.
        Имеет смысл разбить представленных современных поэтов на 2 группы. В одну включить тех, у кого подборки занимают 1 – 5 страниц, в другую тех, у кого – 6 –10.
        В первой преобладают авторы, чье присутствие в антологии в значительной мере случайно. Причем известность их имен на такой вывод никак не влияет. Только качество отобранных текстов: Сергей Мартынюк (5 стр. / 4 текста), Олег Юрьев (3/3), Г.Власов (1/1), С.Слепухин (4/4), А. Верник (3/3), И. Жук (2/2), Н. Ямакова (3/3), А. Чернов (2/2), Г. Шевцова (1/1), А. Мазин (5/4).
        Во второй – авторы, которые или очень раскручены, или очень талантливы, или то и другое одновременно: И. Евса (7 стр. / 6 текстов), В. Павлова (10/10), Е. Касьян (7/7), Н. Бельченко (7/7), А. Минакова (7/7), А. Кабанов (10/10), А. Аркатова (9/9), Т. Аинова (8/6), Романовская (10/6). В эту группу имеет смысл включить и С. Минакова (5/3). В порядке напрашивающегося исключения.
        Перейдем непосредственно к этим нашим современникам. Представляя их несколькими цитатами и краткими характеристиками творчества.
        Нужно заметить, что перед глазами рецензента находились полные тексты подборок. И его выводы основываются на них. А также на давнем знакомстве с произведениями большинства из этих авторов. Приведенные цитаты опять же эти выводы только иллюстрируют. И то весьма относительно. Так что читателю стоит любым способом познакомиться со стихами представленных поэтов. Или же поверить рецензенту на слово.

        Ирина Евса 

        «… Какое счастье, что мы успели
        запомнить друг друга до
        бесплотной лепты косого света,
        направленного туда,
        где под будильником два билета
        на разные поезда…»

        «И, уткнувшись в подушку, усталым пловцом
        спал, совпавший чертами с гонимою расой,
        тот, кто ночью склонял надо мною лицо,
        искажённое страсти прекрасной гримасой…»

        «И – пускай за нами придут к утру, –
        мы продолжим пир посреди чумы,
        заедая фруктами хванчкару,
        обжигая алчущих губ края
        ненасытным поиском остроты.
        Ибо нет «вчера» для таких, как я,
        ибо «завтра» нет для таких, как ты.
        … Дождь. Рассвета взлётная полоса.
        На скамейке ржавый в прожилках лист.
        Прикативший раньше на полчаса
        в запотевшем «Опеле» спит таксист…» 

        Если бы мне предложили из многочисленных достоинств Ирины Евсы выбрать только одно, я назвал бы поэтическую безупречность ее стихов. И пусть словосочетание «безупречная страсть» звучит не очень естественно, но поэт каким-то непостижимым образом соединяет в единое целое эти слабо сочетающиеся смыслы.

        Сергей Мартынюк 

        «… а утром вдруг увидеть,
        Как горний свет течёт по хрусталю,
        И изумленно выдохнуть – Люблю...
        Но этим никому себя не выдать…» 

        Не слишком яркие, но верные стихи.

        Вера Павлова 

         «С двадцатилетними играет в жмурки,
        с тридцатилетними играет в прятки
        любовь. Какие шёлковые шкурки,
        как правила просты, как взятки гладки!
        Легко ли в тридцать пять проститься с нею?
        Легко. Не потому, что много срама,
        а потому, что места нет нежнее,
        и розовей, и сокровенней шрама».

        «Прошу — проси, помоги забыть,
        что я ничем не могу помочь...»

        «Одиночество — это болезнь,
        передающаяся половым путём...»

        « … и обнимемся, и поймём:
        одинокий неизлечим…»

        «Кто сможет опознать меня?
        Создатель. Мама. Ты…» 

        Лирика поэта настолько концентрирована, что ее можно и разбавлять, и разводить, и всё равно она будет оказывать своё неотразимое воздействие на любящие души.

        Станислав Минаков 

        «Та, которая хлеба не ест совсем,
        та, которая сладостей со стола не берёт,
        та – поправляет чёлку семижды семь
        раз, и к бокалу её приникает рот.
        Красное – на губах, а снизу – огонь внутри.
        Она пьёт саперави терпкую киноварь
        и затем говорит ему: говори, говори,
        о мой лев желанный, о мой великий царь!
        Он лежит на ковре – весь в белом и золотом.
        Он уже не вникает, что Леннон в углу поёт.
        «Сразу, сейчас, теперь… Но главное – на потом», –
        думает он, дыша. И тогда – встаёт.
        В эту ночь у жезла будет три жизни, три.
        Будет семь жизней дарёных – для влажных врат.
        Он говорит: косуля, смотри мне в глаза, смотри.
        И тугим языком ей отворяет рот.
        Чуткой улиткой ползёт по её зубам.
        Что ты дрожишь, родная? – Да, люб, люб, люб –
        тяжек и нежен, бережный, сладок! Дам –
        не отниму от тебя ненасытных губ.
        Ночи неспешней даже, медленней забытья,
        он проникает дальше, жаром томим-влеком, –
        ловчий, садовник, пахарь, жаждущий пития.
        И у неё находит влагу под языком.
        Там, на проспекте, возникнет авто, и вот
        крест окна плывёт над любовниками по стене.
        А он переворачивает её на живот
        и ведёт ногтём по вздрагивающей спине.
        И когда он слышит: она кричит,
        то мычит и саммм, замыкая меж них зазор.
        И на правом его колене ранка кровоточит –
г        де истончилась кожа, стёртая о ковёр…» 

        Поэт представлен скупо, но настолько мощно, что у меня не хватило сил оборвать его текст «Из Песни Песен» и я его привел полностью.

        Елена Касьян 

        «Они, как упрямые дети, всё играют в эту войну.
        И говорят друг другу: «Хватит, я долго не протяну!»
        А сверху на них смотрят и думают:
        – Ну-ну…»

        «Любовь – это орган, внутренняя часть тела,
        И там, где недавно ещё болело,
        Теперь пустота. Вот такие дела…
        Любовь – это донорский орган, и я его отдала.
        Не спрашивай, как я посмела…» 

        Вся подборка поэта – это развернутый и извечный монолог женского любящего сердца. И в чём, в чём, а в искренности ей отказать нельзя.

        Олег Юрьев 

        Причины, по которым микроскопическая подборка этого автора вошла в антологию, мне непонятны.

        Наталья Бельченко 

        «Покровы срываются, губы дрожат,
        Какой-то рубеж окончательно взят –
        Вновь отдан – захвачен повторно.
        Амор это все-таки норма…»

        «Сильнее сильного прижались,
        На нет друг дружку извели…»

        «Ласкайся взахлёб, за живое
        Юлой напряженье держи,
        Бери, где сошлось без припоя
        И дательны все падежи.
        Медовая эта минута,
        Откуда, я знаю, течет
        Мужчиной и женщиной в чудо –
        Укромный свой чудоворот…»

        Автор старается всё делать поэтически правильно. И это ему в целом удаётся.

        Герман Власов 

        «… где смотреть на небо такой же труд
        если видеть твои глаза…» 

        Всего одно стихотворение, всего одна цитата из него. Неужели это всё, что можно было найти у известного поэта?

        Анна Минакова 

        «Ты отвернёшься ненадолго, ты повернёшься навсегда.
        Скажи – ты помнишь? помнишь? помнишь –
        домашний хлеб, гречишный мёд…
        Ты можжевеловые ветки
        тогда подбрасывал в костёр.
        И надрывался ветер едкий,
        пока лицо твоё не стёр…» 

        Самый молодой автор антологии. Запоминающаяся свежесть впечатлений. Остальное, будем надеяться, приложится со временем.

        Александр Кабанов 

        «Вот мы и встретились в самом начале
        нашей разлуки: «здравствуй-прощай»…»

        «Вспоминается Крым, сухпайковый, припрятанный страх,
        собирали кизил и все время молчали о чем-то,
        голышом загорали на пляже в песочных часах,
        окруженные морем и птичьим стеклом горизонта…»

        «Кровь-любовь, не дается легко
        заповедное косноязычье,
        но отшельника ждет молоко:
        утром – женское, вечером – птичье…»

        «Губы в кристалликах соли –
        не прочитать твоих слез...
        Словно украл из неволи
        или в неволю увез…»

        «Говорю с тобою не о смерти,
        о любви с тобою говорю…»

        «… ты меня соскабливаешь, будто
        с телефонной карточки фольгу.
        Чувствую серебряной спиною –
        у любви надкусаны края,
        слой за слоем, вот и подо мною
        показалась девочка моя…» 

        Собранная в единый лирический кулак лирическая поэзия автора выглядит проникновенно неотразимой. Да и вообще, я всегда считал, что он, главным образом, тончайший лирик, который своей лирической силы даже несколько побаивается и пытается спрятать ее под очень изобретательным и эффектным, но всё же внешним, по отношению к содержанию стихов, поэтическим антуражем.

        Анна Аркатова 

        «Любовь, когда невозможно
        Найти в походке изъян…»

        «А я и не знала, как ты тяжёл – и как я легка,
        А ты берёшь переносишь меня на облака…»

        «Что делаешь, любимая?
        Люблю.
        А вечером?
        Люблю еще сильнее.
        Как умею…»

        «Захотим, выключаем свет, подключаем джаз,
        Захотим, отключаем всех, кто тревожит нас,
        И назавтра наденем то, что сейчас сорвём,
        Падая замертво – зная, что не умрём…» 

        И возражать не станешь, а запоминать – по желанию.

        Сергей Слепухин 

        Не нашел ничего, что хотелось бы процитировать. Случайный гость в антологии.

        Татьяна Аинова 

        «Тяжёлый дневной фонарь
        заброшен за край земли.
        И спущены с облаков
        невесомые сходни –
        чтоб те, чьё зренье мудрей, наблюдать могли
        в замочные скважины звёзд
        чудеса Господни…»

        «За нас – чем стыдней, тем бессмертней – на белое ляжет
        любовь, от которой родятся стихи, а не дети…»

        «Маскируясь голосом и тенью,
        наскоро приклеенной к подошве,
        я нечасто надеваю тело,
        чтобы не изнашивалось дольше.

        Лучше говорить «оно не-сносно»,
        стряхивать брезгливо блёстки лести,
        лишь вдвоём с любимым, словно сосны,
        не сливаясь с фоном мелколесья.

        А пейзаж разлуки засекречен,
        чтобы возвращаться в прежнем теле
        и меняться флешками при встрече,
        потому что душами – смертельно…»

        «Молоко моей любви незримо,
        но испивший – не хотел иного…» 

        Этот автор, помнится, декларировал свою приверженность эстетике именно Серебряного века. Но эта эстетика скорее вектор, а в результате получается, что для ее высот и глубин пределов не существует.

        Александр Верник 

        Тот же комментарий, что и к Сергею Слепухину.

        Игорь Жук 

        «Груз, доставшийся ей, непосилен для этих плечей,
        Но она донесет, и наград не попросит за это.
        Не гаси её, Боже! На свете немало свечей,
        Но как мало из них зажжено так вот, просто для света!..» 

        Автор известный и хороший бард. Но и он не дотягивает до. Хотя лиричный, задушевный. Вон и скрытая цитата из Анненского проглядывает.

        Наиля Ямакова 

        «Из расплавленной белой полоски
        Проступает, белея, плечо…»

        «Лишь бы длились эти дни и ночи,
        Лишь бы только жить…» 

        О любви, но очень не впрямую.

        Александр Чернов 

        «… легко подхвачу тебя на руки,
        чтоб ты не отбилась от рук…»

        «И летит воздушный поцелуй
        в недра безвоздушного пространства…» 

        Автор, конечно, замечательный поэт, но на любовную лирику не слишком заточен.

        Галина Шевцова 

        Один текст. И без комментариев.

        Лариса Романовская 

        «Эмоции – это такой наркотик.
        Не любишь – уже ломает…

        «Все имена вымышлены, все совпадения случайны,
        все детали взяты из жизни…» 

        Новый для меня и для меня же интересный поэт. Стихи из цикла «Письма на Северный полюс» – это стихи без особенных изысков и красот стиля, но человечные, а потому высоко поэтичные. Именно, что о любви.

        Александр Мазин 

        «Звезды падают на ковер…
        Это лучше, чем в пустоту…» 

        Всё, что удалось выудить. И в этом весь комментарий.

        Частные и отчасти общие выводы. 

        Зададимся вопросом – какую же цель-задачу ставили перед собой издатели (если ставили), собравшие под одной обложкой классиков и современников? Убедиться в сохранении преемственности? Упрочении традиций? Или же совсем наоборот – обнаружить зарождение и становление новых тенденций? По части любовной лирики?
        Мне кажется, что в полной мере ответить на этот вопрос затруднительно. Слишком мэтры от любви подавили своих наследников. Авторитетом, увесистостью и, главное, объемом. Ну, как может тягаться наш современник одним стишком с тридцатью шестью страницами из Пастернака?
        Тем не менее, некоторые соображения по этому поводу у меня все-таки сформировались. Вполне возможно, что читатель, вчитавшийся в стихи, приведенные в этой книге, придет к выводу, что среди современников есть поэты, которые пишут о любви интереснее классиков. Я бы это мнение поддержал. Дело не в том, что теперь пишут тоньше, глубже, откровенней (хотя и в этом тоже). Такое пусть не часто, но случается. А в том, что классическая поэзия в значительной мере исчерпала инерцию своего воздействия на читателя. Как это ни печально. Почти до самого конца двадцатого века некоторые поэтические имена из его первой половины замалчивались, другие доходили до читателя очень дозировано, третьи усиленно культивировались. При том, что культурный уровень и кругозор среднестатистического гражданина, умевшего читать и писать, был в то время значительно шире и выше, чем сейчас. Поэтому замалчивание одних имен и навязывание других приводило к сходному эффекту. К восприятию поэзии как некоей высшей эстетической ценности, иллюстрированной и укоренившимися в массовом сознании, и вновь постепенно обретаемыми образцами.
        Теперь же совсем другая история. Среди поэтов, представленных в антологии, образцы высокой поэзии, достоинства которых не ограничены принадлежностью к сфере любви и любовных чувствований, можно найти у Ирины Евсы, Станислава Минакова, Веры Павловой, Татьяны Аиновой, Александра Кабанова. И суть не в том, что они привлекают внимание специфическими современными реалиями. Наоборот – у этих авторов любовь звучит как вечная тема. Но, как бы хорошо ни писали современные поэты, каких бы поэтических вершин они ни достигали, их воздействие на культурный социум остается крайне ограниченным. Не по их вине.
        Таким образом, перед нами, с одной стороны, высокие классические образцы, как ни крути, постепенно погружающиеся во время и не слишком внятные туговатому на правое поэтическое ухо современному читателю. Но широко растиражированные и, в частности, поэтому укорененные в подкорке публики.
        С другой стороны – поэты, разделяющие с нами все тяготы нашего времени. У них схожие проблемы по части понимания. И вдобавок крайне ограниченные каналы связи с читателями. Которых, к тому же, уже почти и не осталось.
        Прежде чем перейти к завершению этих заметок – обещанные ранее сомнения относительно странностей.

        Странности.

        Цель всего этого предприятия выглядит довольно неопределенной. То ли осваивание новой тематики и завоевание нового рынка, то ли издание по случаю и без внятного замысла. Не этим ли объясняется довольно аскетическое оформление книги с таким пафосным названием? И во многом надуманная концепция классиков и современников, достаточно искусственное разделение и противопоставление их поэзии.
        Такой подход позволил составителям без особых хлопот заполнить страницы издания обширными подборками из классиков. Как Бог на душу положит. О редактировании и структурировании подборок, как правило, и речь не шла. Типа: они же классики. Но для оправдания заявленной концепции требовалось присутствие в антологии и современной поэзии. И тут начались ещё большие проблемы.
        В результате мы видим, что в издание включены и известные современные поэты с текстами высокого уровня; и известные поэты, но практически без текстов, соответствующих теме книги и их поэтической репутации; и, прямо скажем, случайные авторы. Короче, классиков знали лучше, да и ошибиться с ними было тяжелее. Из современников кого знали, кто оказался под рукой, тех и включили, опять же не особо утруждая себя отбором текстом.

        Издание по форме, конечно, является антологией. Но, похоже, сами издатели поняли, что до качественной антологии оно не дотягивает по многим параметрам. Потому и выбрали ничего не объясняющее и ничего не обозначающее определение «сборник». Сборник и получился. Всего и всякого.

        Резюме. 

        Независимо от всех этих претензий объективно издательство сделало нужное дело. Пусть не без недостатков, но сделало. И это главное. Хочется надеяться, что этот сборник найдет своих 3000 покупателей и ещё большее количество читателей. Что все они извлекут из книги такую необходимую каждому сердцу дозу прекрасного. И, может быть, потом «подсядут» на поэзию. На хорошую поэзию. Вернутся к классикам и обретут современников.

Поблагодарим издательство «Астрель». Это был красивый жест.
Даже если это жест в пустоту.

Владимир Гутковский