Владимир Ягличич Соловей и другое

Дата: 06-11-2015 | 02:02:03

Владимир Ягличич Соловей
(С сербского).

Подумаешь, заслышав трели:
какой храбрец наш соловей !
А взглянешь: виден еле-еле.
Нахохлен, будто воробей.

Не славен удалым полётом,
да и красавцем не сочтёшь,
но распевает - как по нотам.
Как песнопевец он хорош,

зато не перл среди знакомых:
в быту довольно жалковат -
он ест червей и насекомых
и, где попало, брать их рад.

Все соловьи поют красиво. -
Поди, уйми-ка певуна !
Но часто (что совсем не диво)
им жизнь в неволе суждена.

Орёл взирает зорким оком
на всё с небес как птичий царь,
а соловей порой с наскоком
во всю честит родную марь;

о красоте вещает птицам
и правду хвалит потому,
что свет её сродни зарницам...
Но правда в прорве ни к чему.

Всегда какой-то зверь в почёте -
такой главенствует везде,
а соловей в своём болоте -
при перьях, песнях и гнезде.

Где соловей, - там раздраженье.
(Вот тетерев везде любим !).
Что ж, пусть поёт, раз есть уменье,
хоть и ненужное другим.
----------------------------
Славуј

Помислиш, док му грло чупа
трилер: како је храбар!
Делија! А он - ситан, пупав -
набилдовани врабац.

Не мисли - с ньим је полетније.
У гизде га не број.
Не упознати, болье ти је
ньега - друго је пој.

Болье не петдьај с таквим биhима,
певају, ал се злопате -
чим се тај храни црвиhима,
не прескаче ни отпатке.

Да, певају, ал почну ли
не умеју да завежу.
Многи (тако смо дочули),
заврше век у кавезу.

Орао, озго, оштрим оком
надгледа свет (то, царе!) -
а он - биглише, и још, докон,
критикује, из баре.

Да, позлати ко светлицама
истину облаhену,
заступа лепоту медж птицама -
ал шта hе нам, и шта hе му?

Сваки кварт шумски неко зверје
признаје за свог газду.
Он има само сиво перје,
гнездо, песму и ваздух.

Штавише, смета када кличе,
пре славе глувог тетреба!
Певај, једини поседниче
оног што ником не треба.


Владимир Ягличич Книжная ярмарка
(С сербского).

Толпа у стендов. Книжек - груды
и много всякой суетни,
и отовсюду масса люда
собралась в рыночные дни
для толкотни и болтовни.

Гляжу на книги: те солидны,
в других - избыток обнажонки,
но цель торговли очевидна:
извлечь хорошие деньжонки.

У стеллажей в рекламной роли
красотки строятся парадом
для привлеченья книжной моли.
Прилавки пахнут адским ядом.

А в зале шум без угомона,
и нет там толку никакого.
Идёт борьба у микрофона,
чтоб выкрикнуть хоть два-три слова.

Всё ж не читатели в ответе,
что рать деляг всё их вниманье
уже давно, по всей планете,
заполоняет всякой дрянью.

Мне подвернулся редкий случай:
попался некто преуспевший,
но он повесился бы лучше,
чем мне кивнул своей скворешней.

А на красотку смотрит бодро
и ставит закорючку в книжке:
фанатке надобен автограф
на эротической пустышке.

В отдельном зале ресторана
собрал влиятельный издатель
друзей: тот критик, тот писатель.
Там важно обсуждают планы,
и все почти мертвецки пьяны.

Творцы - среди своих творений.
Не сыщешь более довольных
и гордых - уймой посещений
и чередой экскурсий школьных.

На рынке книжная громада
себе устроила раскрутку:
поддержку, славу и награды...
Но всё без смысла. Вот что жутко !

В аллеях рыночных строений
веселье, никаких сомнений -
как будто здесь весь цвет земли.
Иной твердит себе: "Я - гений !"
Но гении, держась вдали,
на книжный рынок не пришли.
-------------------------------------
-Сајам


Гужва затисла холове,

штандове, ресторане.

Књиге нове и половне,

сејане светом, ту су збране,

у ове пијачне дане.



Сабрана дела академика,

еротске приче фришке,

тајна је кујна спремила

за мољце књишке.



У циљу боље продаје,

згодне даме за тезгама.

(Бојим се да воњ одаје

паклен, та кујна незнана!).



Сала. И једва чујан тон,

од вреве. Тема. И проседе.

Тамо се боре за микрофон,

да две-три речи процеде.



Не хају (видиш свугде то:

масу, наврлу, занету)

што увећаним ђубретом

претрпавају планету.



Случај сусрет удесио

са том личношћу славном:

пре би се тај обесио,

него кимнуо главом.



Њој смешка не недостаје,

не лупа главом одвише:

поклоницима дошла је

да нов свој љубић потпише.



Још један скуп бирани,

водећег издавача.

Та је група најјача:

не само начитани,

и мртви су пијани.



Свуд срећеш богове творачке,

ево где су им корени:

за екскурзије ђачке

из провинције створени.



Све друштво обезбедило:

промоције и прославе.

И нигде наћи једино

смисла и тихе осаме.



Цвату послићи, премије,

с тезгине авеније:

свак себе, уз нов посао,

држи генијем. А геније -

уопште није дошао.


Владимир Ягличич Акула
(С сербского).

Не раз так было: у экрана
меня вдруг здорово встряхнуло:
среди просторов океана
вели охоту на акулу.

Гляжу, как вынырнет наружу,
таща добычу вон из бездны,
и плавает в кровавой луже,
а жертва бьётся бесполезно.

Потом уходит вновь в глубины -
не разожмёт жестокой пасти -
и жрёт несчастную дичину,
кромсая в челюстях на части.

В ней ненасытность преогромна.
Она проглотит что ни бросьте.
В ней жажда крови неуёмна,
а пасть дробит любые кости.

Вот диво. Что за тварь лихая ?
Какая ею правит сила,
чтоб день и ночь, не отдыхая,
она кого-нибудь губила ?

Она плывёт неудержимо.
Не спит. В ней алчность свыше нормы.
И вечно, яростью томима,
спешит на лов живого корма.

Но постигаю постепенно,
что не бессмертна та машина
и кто-то должен, ей на смену,
ворваться в тёмную пучину.

И вот представлю, как заснула.
Придёт конец атакам смелым,
и заколышется акула
огромным засмердевшим телом,

и будут жадно драть ту глыбу,
ещё настырнее и диче,
большие стаи мелкой рыбы -
её всегдашняя добыча.
--------------------------------------
Ајкула


Каткад, пред телевизором,

уздрхте ми сва чула

пред чудовишним призором -

у мору лов ајкула.



Из мрачне дубине изроне,

са пленом у чељусти

скрцкају га у лету оне,

док вода с крвљу пљушти.



Па се обруше опет доле,

сред те плавети језне,

где раздиру свој плен на поле:

сем крви, све ишчезне!



Ништа их не може заситити,

све ће чељуст да смрви.

џиновски расту апетити -

вуче их мирис крви.



Као у мозгу чип задати,

и ноћу и кад свиће:

само кидати и комадати:

па какво је то биће?



То биће не уме да стане,

нит сни - у вечној глади.

Колико је то ради хране,

колико моћи ради?



Мислим на онај час када ће

застати та машина.

И други неко завладаће

бескрајем плавих тмина.



А тад, на крају пута,

ни јуриш, ни охолост.

Велика лешина плута

п базди унаоколо.



Једва се то труло тело гиба,

што мора је препловило.

Гризе га мноштво малих риба -

оних које је ловило.


Владимир Ягличич Коло
(С сербского).

Слышишь ли музыку эту ?
Ту, что звучит ежедневно
с коих времён по свету,
то веселя, то напевно ?

Только её заслышу,
ноги плясать готовы.
Руки вздымаю выше,
чтобы с них снять оковы.

Нас забивали в цепи
в виде особой ласки.
Мы срываем те крепи
в нашей отважной пляске.

Музыка громко грянет,
ритма и темпа ради.
Кто-то ведущим станет,
кто-нибудь станет сзади.

В пляски включаюсь смело,
с радостью откровенной.
Вижу в них опыт бесценный,
и восхищён всецело.
Верю в благое дело -
и для нас, и Вселенной.

Прильну к девичьему стану -
и не поверю чуду:
жаждой томиться не стану,
все кандалы забуду.

Чем бы меня ни кололо,
но раз приглашают в коло -
в каком бы ни было ритме,
будь я в любой передряге -
но, как обычай велит мне,
я тоже примкну к ватаге.
----------------------------------
Коло


Чујеш ли музику? Ја је

чујем - и свакодневно.

И ко зна откад траје,

свирачки и натпевно.



На слабе ноге диже,

руке би горе, обе,

а низ њих - ланац клиже,

букагије их дробе.



Не знам ни ко их намаче,

нит знам у којем веку,

ал с њима морам, јатаче,

у плес, док месо секу.



Та музика је тешка вест:

ту стигав, за њом пођох,

у три корака, па у шест,

с кецом и коловођом.



Како ме и шта покоси?

Требало би, у њеним

звуцима насељени,

сви да смо на њу поносни:

да само радост доноси

нама и васељени.



Па како крв да смирим,

и стиснем пас девојчин,

кад ме вежу синџири

и жеђ ми непца горчи.



Чупају тело голо,

ал зван сам у то коло,

у шетанке и ора.

Мада заточен, изгнан,

зван вековима морам

и окован да играм.


Владимир Ягличич Монады
(С сербского).

Я - как в плену, вокруг ограниченья,
но лишнего стараюсь не желать.
Все взгляды мне вовнутрь - как оскорбленья,
поскольку сущности глазам не увидать.

Не в помощь сканер и 3D-печать.
И ты - в плену. Ты составляешь мненье
по внешности, не видя благодать,
что светится в любом моём стремленье.

В отдельности мы все, по существу,
с другими боремся в слепом усилье.
Готовы в этом мире лечь костьми.

Иных ведёт фортуна к торжеству, -
жаль, в темноте, где не раскроешь крылья.
Но вот вопрос: а станем ли людьми ?
-------------------------------------------------
Монаде


Ја сам затворен у круг својих међа,

имам потребе ван којих не идем.

Сваки ме поглед у нутрину вређа

јер сагледава шта очи не виде.


Ти си затворен, само моја леђа

видиш, ни лице просијано, приде.

Свак у свом кругу, круг сопствени жеђа,

чак ни технику скенера и 3D.



Усамљености постигли првенство

сударамо се као слепа сила

простором који свемир ствари нуди.


Достићи ћемо, можда, савршенство,

без прозора што отварају крила,

ал то не значи да постасмо људи.



Владимир Ягличич   Золотой прах - золотая пыль.
(С сербского).

Покуда мысль не притупится,
ему и впредь забвенья нет.
А ведь прошло уже лет тридцать,
как нас покинул тот поэт.

Была не блещущего сорта
квартирка, где он жил с семьёй.
О тех годах перед войной,
как ластиком, уж память стёрта.

Он вёл себя как наш учитель.
Был вдвое старше, потому
мы свято верили ему.
А где ж теперь его обитель ?
Мы все, как он, уйдём во тьму.

Он беден был, и мы - в стесненье,
не званы на весёлый пир.
Надеялись, что провиденье
отправит в бездну чёрствый мир.

Уроки ж были не пустыми:
он говорил о том и сём:
Египте, Греции да Риме.
Но я всё думал о другом.

Нас больше наши дни томили -
он расширял простор программ.
У нас симпозиумы были
подстать Платоновым пирам.

Официозы предлагали
на чуждый свой ориентир,
а мы фантазии слагали
внутри прокуренных квартир.

Шли в ход израненные мысли.
Мы не боялись трудных тем.
Мы их, среди важнейших числя,
открыто изъявляли всем.
Нас не смогли прижать запреты.
Нас влёк возвышенный мотив.
.............................
Нас вдохновлял призыв поэта.
Мне кажется, что он всё жив.

Конца нет долгому рассказу.
Какой в нём был изящный вкус !
Его ораторские фразы
переполняли всякий шлюз.

Гордясь, он горд был не собою:
всем комплиментам вопреки,
считал, что награждён судьбою,
раз выросли ученики.

Куда ни глянешь - всюду мена.
Все ищут выгод. Все в торгах.
У нас при встречах непременно
шла речь о книгах и стихах.

Я с ним общался - и немало.
Всё это подлинная быль.
Уйду - а мозг мой облекала,
сверкая золотая пыль.

Взлетит волной, как сновиденье,
как вечный звёздный недоплёт,
и тащит ввысь через мгновенье,
и выше города несёт.

Казалось, мчу через кордоны
не в Аргентину, так в Китай,
и замечаю в изумлённо,
что стал там зорче птичьих стай.

Исчезли пытки с костным хрустом,
края пустынь и сшибки льдин -
лишь с независимым искусством
я до бессмертия един.

Иду, как юный царь творенья,
украсив звёздный водевиль,
и надо мной летит в круженье,
сверкая, золотая пыль.
-------------------------------
Златни прах

И сетити се, док још спомен
није постао слаб, и сив.
Три деценије има томе,
још је тај песник био жив.

Сиромашка је она соба
где је живео с породицом
још постојала у то доба
предратно, збрисано ко гумицом.

Дупло старији од нас, младжих,
учио нас је како бити,
како певати, како пити,
а сада - где је? Сад га наджи
у добу у ком сен си и ти.

И он је убог, једва и ми
преживльавамо - како, не знам.
Чекамо ко цар да нас прими,
претвори чврсто тле у бездан.

Не брбльа он, веh држи, збильски,
беседу, у ком свет је читав,
египатски и грчки, римски -
то није оно што га питах,
 
веh одговор над сваком темом,
од старинских до оних нових.
Симпозиону присуствујемо -
једној од гозби Платонових.

Ван, званично је издаваштво,
с државним платом, плановима,
а ми - пишемо кньиге маштом
у задимльеним становима.

И теку мисли што раньено
тегле тежину првотности:
у свету полузабраньеном
повлашhени смо, први гости,
све путоказе изгубив,
сем речи мудрих, но и дивльих...
.................................................
Још је тај песник био жив,
а чини ми се сад и живльим.

И нема краја дугој причи,
не ексклузивом новатора -
дубльим укусом естетичким,
с логомахијом оратора.

Био сам горд, не сам на себе,
не на рукопис свој, ил стих,
веh што сам један - што га следе -
од ученика ньегових.

Где год да кренеш коло врзино,
Ја-теби-ти-мени трговина.
Кньижевне вечери ми држимо
парковима и трговима.

И излазим из собе, пуне
главе звезданог златног праха,
то није прах што с прахом труне,
него узлетльив дар узмаха.

То расте, буја, као снови,
и плетен вечно недоплет.
И одиже ме, увис плови,
надраста овај град, и свет.

И све мислим, у овом трену,
у Аргентини, или Кини,
некоме што се ко ја прену
смисленијим се свет наш чини.

Нестају царства, месо кошhу
осване, пред пут свој у ништост -
тек с непоткупном уметношhу
траје бесмртно заједништво.

И идем ко у рајском споту,
улицама - ко млади Бог,
и не знам краја - не животу:
вејаньу златног праха тог.


Владимир Ягличич   Утеха в мышиной норке.
(С сербского).

Точу свои резцы о стены.
В моей норе всегда потёмки.
Хоть всюду в мире перемены,
но я один им знаю цену -
о том не будут знать потомки.

И всё же я не равнодушен,
когда с экрана много треска.
О том, что вижу из отдушин
я рассуждаю очень резко.

Храбрюсь не только после кружки,
не только выгнав вшей из шёрстки,
но если гонят от кормушки
жульё, что влезло на подмостки.

Бодрюсь во сне, хоть смирен; даже
покорней самой жалкой клячи.
Бодрюсь, когда в дерьме и в саже,
кто был сначала всех богаче.

Но жаль: суставы - в ревматизме;
здоровье - будто съели слизни.
Какая мыши радость в жизни ? -
Кто б ни слетел с высокой горки,
ей всё равно жить в тёмной норке.

В цветах грядущего огня
я вижу радугу рассвета.
Но я безмолвен. Ведь меня
никто не спрашивал про это.

В итоге вся моя утеха -
пускать пискливо звуки эти:
ехидные раскаты смеха.
Его звучанье слышит стреха
Лишь потечёт вода в клозете,
хе-хе - из норки, всюду - эхо.
---------------------------------
Утеха мишје рупе

Веh целог века у овој рупи
зубе оштрим о зидове.
Никако храброст да ускупим
и да са ставом иступим
што задужује синове.

Не да се сматрам манье битним,
не да се мирим с призором:
не, ја се глоджем, вести ситним,
сваджам се с телевизором.

Живнем, не када брк омастим,
ил кад отребим вашке:
само кад смене с власти
разне главонье нашке.

Живнем у јадним сновима,
мада трпим ко куче,
тек кад измажу говнима
позлаhене до јуче.

Ал мучи ко у костима
реума што ме увојштила:
каква је мишу задовольштина
што укланьају прозване:
он увек у рупи остане!

И ја бих причао, надмен,
о боји будуhег расвита,
али како hу, кад ме
нико ништа и не пита?

Ипак, кад пусте за неким
воду, тада се зачује
као ехо далеки
и испод моје стрехе -
ко да се са собом мачује
злобно ми "хе-хе-хе-хе".


Владимир Ягличич   Свадьба старшей сестры
(С сербского).

Взглянул с крыльца. А там народ !
В денёк со снегом небывалым
в наш двор процессия идёт
по праздничному пёстрым валом.

Кум метко в яблочко стрельнул,
и вслед жених вошёл в светлицу.
В толпе - немедля добрый гул:
"Здесь через год пацан родится".

Нарядный конь - в лихой красе.
Пробил дорожку сквозь завалы.
В нем нынче удаль заиграла.

Он счастлив. Счастливы и все,
как будто благостной судьбины
отнять не сможет и кончина.
-------------------------------------
Сестрина удаја

Сватови! Виркам и ја, с трема:
низ сокак иде испратница,
кроз зиму каквих више нема
вијори венац са вратница.

Младоженьа hе наш праг преhи
чим кум јабуку згоди пушком.
Тад hе сву мудрост света реhи:
"Догодине да буде - мушко!"

Стриже ушима, сав окиhен,
конь, та чудесна животиньа:
смет је чезама пропртила.

Сви смо, још, среhни, и свим биhем,
како то што се не отима,
тек, може бити; ни смртима.


Владимир Ягличич   Коптильня
(С сербского).

Вокруг коптильни снег, внутри - теплынь.
Брось дров, корья, картона - сколько нужно,
да чиркни спичкой, разведи огонь.
Вдруг искры брызнут, как из двери ада,
ожгут твою замёрзшую ладонь,
лишь только ближе к пламени придвинь.

Вокруг коптильни снег, внутри - жара.
Как только с треском вспыхнут все поленья,
из топки дым пойдёт без промедленья
к заботливо разделанному мясу,
висящему в два ряда для копченья.
Огонь - лишь днём. В ночь - холод до утра.
Так золотятся день за днём припасы.

Как взвесить нам наш ёмкий аппетит ?
Пойти взглянуть, чем погреб наш набит ?
Как сопоставить весь наш голод с хлебом,
который был нам предназначен небом
как существам, что чувствуют, что сыты,
лишь в ощущении двойной защиты ?
И суть не мясе, не в его копченье.
(Да будет вечно, без ограниченья !).
Но пусть продукты, что запасены,
дают надежду выжить до весны.
Что значит "голод" ? Это жуткий мор.
В чём защищённость ? Разве не в бурленье
тепла и света, что зальют простор,
и край проснётся ради обновленья.

Коптильня, как зовут её на сербском
"пушница", - потому что, что пышет дымом;
так мне тепло и в холоде премерзком
перед её огнём неугасимым.
------------------------------------
Пушница

Око нье снег је, а унутра топло -
ал тек кад ватру запалиш. А за то
треба льушчица, картона, шибица,
и нешто, длану смрзлом непознато -
ко додир жишке безданских ивица,
до којих си на прст дальине допро.

Око нье - снег је, а топло унутра,
кад пуцну цепке, ненадном одлуком,
и кад ложиште дим нагна ко руком
ка изудженом месу, окаченом
на два нивоа - по удо под куком.
Даньу - жар. Ноhу, леди се, до јутра,
да са окорком сване позлаhеном.

Велика глад је наша. Ко је мери?
Замрзивачи или фрижидери?
Ал ова глад је у вези са зреньем,
са оним хлебом што нам је наменьен
као биhима која траже чистост
природе - ону што да дубльу ситост.
И није ствар у пушници и месу -
(Нек их је више! Нека увек јесу!)
него у храни која нам обеhа -
потрајаhемо барем до пролећа.
Шта је глад наша ако не сиротство,
и шта је ситост, ако не обилье
топлине која пуни празни простор
землье - укопне јаме и родилье?

Зато се зове пушница - јер дими.
Мирише, цврчи, каплье вишак масти.
Тако бих ледно доба да презимим:
ложеhи ватру која се не гаси.





Владимир Ягличич   Третий поцелуй
(С сербского).

Колинда, Колинда, Колинда !
Если б знала, как мне приятно
целоваться с красавицей, инда
лучше было б даже трехкратно.

Отчего ж зазвать не могу я,
чтоб ответила ты однажды,
мне хотя бы на три поцелуя ?
Ведь я вовсе не драки жажду.

В чём, не знаю, предлог для отказа.
Я ж сердечно тебя всего лишь
поцелую в щёчки два раза
после в третий - куда позволишь.

Пошепчу тебе в ушки по-братски,
помогу проститься с грустинкой.
До сих пор не пришлось встречаться
мне с такой смышлёной блондинкой.

То, что пели тебе дипломаты,
вряд ли стоило поцелуя.
Пусть поёт тебе с неба кантаты
хор всех ангелов, сердце волнуя.

Поцелуй - это акт христианский.
Я б, конечно, гордился немало,
если был бы лобзаньем обласкан,
как епископы и кардиналы.

Я - хоть в Арктику или в Магриб
ради милых любезных граций,
но дождись ! Отправляюсь в Загреб,
чтоб три раза поцеловаться.
-------------------------------------
Треhи пољубац

Колинда, Колинда, Колинда*,
лепото, чему вајканье:
ти знаш да ја волим да
льубим три пута најманье.

Зашто се неhкаш, и устежеш,
пред заједничко свитанье,
да три польупца са мном вежеш -
ко да је ратно питанье?

Зашто бежати од таквог добра,
а без намере заднье:
мало је мени два у образ,
треhи бих - па где падне!

Нек се хришhански братски сни
провуку кроз ушице.
На целом свету такве ни
паметне плавушице!

Нека пева небески хор
свих польубаца вредан.
Јер шта би дипломатски кор
дао чак и за један?

Польупци? Обредни древни ред.
Зар против таквих иступа?
Христов чин браним ја и сред
епископа и бискупа.

Што да на Арктику, по Магребу
тражим те, льубави изгубльена:
чекај ме, чекај у Загребу,
три пута польубльена.

Примечание.
*Колинда Грабар-Китарович (Родилась 29 апреля 1968 г. в селе возле г. Риека.
11 января 2015 г. избрана на пост президента республики Хорватия).
Была бойкой бесшабашной сельской девчушкой, умела доить корову. Говорила в
детстве на местном сельском наречии, слабо владела даже общепринятым хорватским
языком. По программе обмена школьниками попала в школу г. Лос-Аламос в штате
Нью-Мексико. Училась в Загребе на факультетах, где изучила английский, испанский
и дипломатию. Стажировалась в Гарварде и других университетах США. Ещё будучи студенткой была приглашена на службу в министерство иностранных дел и европейской интеграции, затем занимала видный пост в аппарате НАТО. Ещё студенткой, под влиянием будущего мужа, примкнула к националистической
партии Туджмана. Работала в посольстве, в Канаде; стала послом своей страны в США, затем Министром Иностранных Дел. Сейчас она четвёртый по счёту Президент
своей страны и первая женщина на этом посту.
Дополнение и пояснение от автора.
"Не знаю, поняли ли Вы до конца, но в основе стихотворения - "дипломатический инцидент", который совсем недавно случился в Загребе, когда сербский президент Николич упорно старался три раза поцеловать и поцеловал-таки Колинду, хотя она после двух раз больше уже не хотела. Два раза - это по-католически. А три раза - православное обыкновение. Вот в этом и заключена шутка.

Найдите в Интернете (на google) тему - "Тома и Колинда" (you tube) - и там увидите всю эту комическую сценку".


 




Владимир Корман, поэтический перевод, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 115318 от 06.11.2015

0 | 4 | 1522 | 28.03.2024. 19:24:30

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []


Энергичный и прочувствованный гимн соловью.
А вопрос у меня, Владимир Михайлович, такой: у болота здесь подразумевается переносный смысл?

Хороший перевод, Владимир Михайлович!

Но у Вас опечатка в первой строке второго катрена:

"Не славен удалым плётом..."

Наверное, должно быть "полётом"?

И переводчику, и автору респект! Интересно, что в России с болотом ассоциируется кулик и что к соловьям у нас хорошо относятся, без раздражения, любят эту птичку. Но тут дилемма: сказать в точности как автор или искать не всегда находимые параллели. Так, при переводе одного стихотворения с татарского мне встретилась фраза: "И что же ты? Говоришь «Прицепись К вороту/воротнику своих чувств»?" Вертела и так и сяк, вылилось вот в это: "Говоришь мне: «Чувство верное Удержи на поводке»?"
Мне понравилась Ваша работа - именно лёгкостью и отточенностью слога, спасибо, Владимир!

Спасибо спарке Владимиров! Прекрасные стихи. Интересные. Соловей и болото меня несколько насторожило. Но после объяснения автора сти-ия успокоило, но может быть, нужно ещё повертеть этот образ в переводе, что появилось общество-болото, болото быта, болото равнодушия.А то приучили нас персидские поэты к соловью и розе!..-:)))
А стих про пишущую братию просто великолепен своей правдой жизни и знанием темы.
БРАВО! БРАВО! БРАВО!

С уважением
Вячеслав.