4. Паня и Чехов

(Из записей Лели Васильчиковой)

Владимирская губерния исстари славилась стремлением к наукам и чтению книг. Собирал книги и мой дедушка Никита Иванович Гусев, деревенское прозвище Чудаковы. Видать, от него к дочери перешла любовь к чтению. Она, Паня, быстро выучилась грамоте и с пятнадцати лет сама учила ребятишек в деревне и в селе Палех. Таких тянущихся к наукам тогда называли «стремящиеся», в моде было это слово. У неё и прозвище было «Ломоносов». Друзья и подруги сбивали её ехать в Москву продолжать науки. А братья ушли из дому раньше, они стали революционерами-анархистами. Старший по заданию подпольщиков поступил письмоводителем в Севастопольскую тюрьму, чтобы готовить побег политических заключённых.

Среди школьных деревенских учителей было много семинаристов, не пожелавших после духовной семинарии идти в священники. Они и сбили маму ехать в Москву, но и надоумили, и помогли с устройством в студенческое общежитие «Ляпинку». Ляпины были благотворители из купцов. Они построили дом, где обитала учащаяся молодёжь того времени – студенты и курсистки. У кого не было денег снимать квартиру, шли к братьям купцам Лялиным и получали от них бесплатное проживание в общежитии, постель, обед и чай. Мама нет-нет да и вспоминала с большой теплотой десятивёдерный ляпинский самовар и утренний чай со свежими баранками. У неё долго хранилась фотография одного из братьев Ляпиных с его автографом на обороте.

Мама поступила на курсы повивальных бабок при Мясницкой больнице и скоро стала в учёбе на хорошем счету. Даже театры посещала. Ходили через всю Москву пешком, гривенник на извозчика был недоступной роскошью.

На Москве то здесь, то там устраивались благотворительные вечера, на них выступали писатели, артисты, другие люди искусства, а собранные деньги шли на содержание неимущих студентов и курсисток. Для устройства одного такого вечера надо было пригласить писательницу Татьяну Щепкину-Куперник. Это поручили двум курсисткам, маме и её подруге Гаше. Они пришли по сказанному адресу, постеснялись у дверей, пошептались и позвонили. Открывшей им женщине, хором сказали: «Здравствуйте, Татьяна Львовна!». Женщина улыбнулась: «Откуда вы такие, девочки?» и пригласила в дом: «Пожалуйте, барышни, входите!».

В просторной передней сидел на сундуке мужчина. На глазах стёклышки-пенсне. Сундук был покрыт красивым красным ковром. Мужчина подвинулся, освобождая им место, но Паня с Гашей сесть постеснялись. Мужчина улыбнулся. «Нянюшка, - сказал он женщине, – будем теперь втроём ждать куму».

- Потом, - говорила мне мама, - оборотился к нам и спросил, по каким же делам мы пришли. Мы рассказали ему про благотворительный вечер, но стеснение не проходило, и мы торопились уйти. Он обещал непременно дождаться «куму», так он называл Татьяну Львовну, рассказать ей всё, как мы ему рассказали, и попросить за нас. Потом сказал: «Давайте же познакомимся!»

Как он так сказал, я осмелела и первая ему руку сунула, говорю: «Она вот Гаша, а я Гусева Прасковья». – «А я Чехов», сказал он. Почему-то помню только, что мы пятились к дверям задом, пока не упёрлись, и Чехов Антон Павлович был вынужден нам помочь, подошёл и со смехом отворил дверь. Выбежали мы на улицу, Гашка шепчет: «Какие! Он, поди, жених ей!». Я сказала: «Ну какой жених! Стёклышки с глаз того и гляди свалятся. Кум он ей!» Пока домой шли, жалели, что не остались на сундуке посидеть. Испугались. Это ведь не кто-нибудь, Чехов! В общежитии все наперебой нас расспрашивали, и мы с Гашей возгордились невероятно, пересказывая, что и как было, что и как он сказал. Ведь Чехов!

На том же благотворительном вечере мама познакомилась со студентами Московского университета Кашиным и Васильчиковым (тогда у молодых было принято называть друг друга по фамилии). Мой будущий папа Николай Викторович Васильчиков жил с Ваней Кашиным на Большой Бронной, снимали комнату на двоих. Оба они были социал-демократами. Скоро обоих арестовали и исключили из университета. Ванечка Кашин уехал в эмиграцию, в немецкий город Мюнхен, и не вернулся. А папа был посажен в Таганскую тюрьму, потом выпущен и выслан из Москвы. Умер он в 1911 году от тифа во время эпидемии, в селе Гряково Валковского уезда, где работал земским врачом, всё-таки окончив университет (Харьковский) после неоднократных исключений, тюремных заключений и ссылок.

Записал Винокуров Н.С.

Ник. Винокуров, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1058 № 114091 от 07.09.2015

0 | 2 | 1319 | 16.04.2024. 13:43:34

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []