Бессилие бездуховности и насилие духа. "Вторая рефлексия в поэзии".

Дата: 18-10-2002 | 00:47:49

В своей книге «Страстная односторонность и бесстрастие духа» Г.Померанц говорит о выделившихся сейчас двух лагерях в поэзии, которые жёстко противо-стоят друг другу. Это высокая духовная поэзия – и поэзия, которую я бы опреде-лила как поэзию бессильного протеста и отчаяния. «Общественное мнение», если это выражение применимо к поэзии, скорее всего на стороне второго лагеря. На подобное отношение к поэзии ориентируют корифеи постмодернизма Ж. Деррида, Ж. Бодрийяр. Последний, кстати, в своих книгах рисует яркую картину гибели культуры, проникнутой разрушительными силами постмодернизма.
В литературной критике и в среде самих поэтов уже после Гёльдерлина проч-но утвердилось убеждение в неприличии патетики, в том, что торжественный тон в современной поэзии смешон. Любой поэт, который создал за всю жизнь хотя бы одно настоящее произведение искусства, согласится с Т.Адорно, который утвер-ждает: ответственность, отход от принципа игры в искусстве завершается как пра-вило творческим бесплодием (1, с.60). Тщательно проработанные, продуманно структурированные произведения – мертвы. Примером тому служат многие сти-хотворения таких безусловно талантливых мыслителей и поэтов, как В.Иванов, А.Белый и др.
Но посмотрим на другой подход. Я не буду сейчас говорить о «произведени-ях», абсолютизирующих принцип игры, это безделки, ширпотреб. Но вот – лагерь протеста. Пожалуй, его родоначальником можно назвать Ш. Бодлера. Т.Готье в предисловии к его книге декларирует подход Бодлера как единственно возможное разоблачение мирового Зла. Дать ему язык, выразить его, позволив тем самым Злу разоблачить самое себя. Идея хороша, но увлечённость поэзии тёмными сторона-ми действительности в течении многих десятилетий после Бодлера говорит об об-ратном. Описание хаоса ведёт к возникновению безнадёжности, выпячивание тёмных (и только тёмных! потому что писать о светлых – неприлично!) сторон действительности «вживает» поэта ( и читателя) в этот грязный, жестокий, не имеющий выхода мир, созданный им самим. А ведь поэзия – издавна поиск. По-иск истины, поиск смысла. Стоит ли искать, чтобы выйти на такой смысл? Со-гласно В. Франклу(3), человек строит свою жизнь в рамках судьбы, ежеминутно делая выбор, в результате которого что-то осуществившееся откладывается как в сокровищницу в прошлое, а что-то уходит, не достучавшись, не докричавшись до нас. Да, мы ограничены обстоятельствами, но в их пределах мы всё же свободны. Так стоит ли выплёскивать из колыбели ребёнка вместе с водой – дух вместе с ложным пафосом и фальшью официоза, несмотря на всё скопившееся против них раздражение и негодование?
Интересно утверждение Т. Адорно, что именно дух произведения скрепляет его элементы путём создания напряжения между ними, оживляет «чувственный материал» произведения. Произведение обретает свои подлинно художественные качества, когда его чувственные элементы превращаются в носителей духа. Но и, наоборот, всякий другой дух, например, внедрённый в произведение философской мыслью, но не выраженный в чувственных элементах, осуществляет грубое наси-лие. Насилие духа приводит к созданию схемы, абстракции, но не художественно-го произведения. Сложным является само понятие «духа произведения». По мыс-ли Т. Адорно, дух – элемент жизни искусства, связанный с правдой искусства, с той истиной, которая заключается в его содержании, не совпадая с ней полностью. Дух – процесс, без понимания которого невозможно понять сущность произведе-ния. На вопрос : нужна ли критика, - Адорно отвечает: именно она выявляет из конфигураций, складывающихся в произведениях искусства, их дух и сталкивает различные моменты произведения друг с другом и с являющимся в них духом. Именно этот процесс (снова – поиск!) приближает критику к той правде произве-дения искусства, которая находится за эстетической конфигурацией. В этом акте (поиске истины) соединяются искусство и философия.
Сделаем некоторые обобщения. Итак, поэзия первого лагеря ( духовная, высо-кая) не рисует идеальные конструкции в области чувств, отношений и т.п. Это сделало бы её мёртвой схемой. Но она содержит в себе истину поиска. Истину, ко-торая отражает определённые этапы на пути поиска автором смысла, его станов-ления как личности.
Но теперь мы подходим к вечному понятию в искусстве – к понятию формы. Какой должна быть форма произведения, чтобы оно отвечало вышеуказанным за-дачам:
 Не допустить насилия духа над чувственным материалом;
 Обеспечить проникновение чувственных элементов духом;
 Отразить, таким образом, свою истину – правду данного произведения.
Г. Померанц(2), рассуждая о сложившемся направлении «высокой поэзии», приводит слова Б. Пастернака : «нельзя не впасть к концу, как в ересь, в неслы-ханную простоту». Его вывод звучит примерно так: только в религиозной поэзии, одухотворённой верой и обращённой к Богу – возможна эта «неслыханная» про-стота. В качестве примера он приводит стихотворение Б.Пастернака «Магдали-на», строки О.Мандельштама «Божье Имя, как большая птица , вылетело из моей груди…».
Я ни в коей мере не умаляю гениальности Б.Пастернака или О. Мандельшта-ма, создавших шедевры духовной поэзии. И, вероятно, такая простота является, действительно, вершиной поэзии. Но поэт, торящий пути «высокой поэзии», дол-жен помнить об опасности «насилия духа», которая возрастает, если поэт стре-мится яснее и чётче выразить заполняющие его мысли и чувства.
Он попадает в узкую ложбину между Сциллой голой абстракции и Харибдой голой чувственности, бездуховности. На мой взгляд, интересную попытку разре-шения этой проблемы делает Т. Адорно, вводя понятие «вторая рефлексия». Реф-лексия в философии и психологической науке определяется как процесс самопо-знания субъектом внутренних психических актов и состояний. Свойственный рефлексии анализ, разлагающий исследуемый предмет на составные части, отсе-кает или преобразует всё несовершенное. Нехватка рефлексии в поэтическом про-изведении приводит к так называемой «эстетической глупости», проявляющейся в банальности, многословии и т.п. «Вторая рефлексия» является полной противо-положностью первой. Если первая вкладывает в произведения искусства духовное устремление, не стремясь спрятать его смысл от читателя, то цель второй – слепо-та. Адорно приводит в качестве примера отказ некоторых художников от интер-претации собственных произведений. В своё время кое-кто из критиков высмеивал за подобные вещи А. Блока. Но, если учесть великолепное понимание художест-венной техники, всех особенностей художественной материи, языкового материа-ла, - такой отказ нельзя рассматривать как субъективное неприятие, антипатию к анализу произведения. Вторая рефлексия словно возрождает наивность в отноше-нии содержания к первой рефлексии. Суть содержания затемняется. Такое наме-ренное затемнение – функция изменённого содержания, которое является отрица-нием абсолютной идеи, осуществляет критику всемогущества разума. Её надо ин-терпретировать именно как темноту, а не подменять ясностью и светом смысла.
Интересно. что подобное утверждение мы читаем в дневниках М. Цветаевой, которая пишет, что вначале мысль выражается ясно, а потом автор стремится уйти от этого прямого выражения, спрятать истину стихотворения.
Благодаря «второй рефлексии» произведение искусства становится «тем, что не имеет конкретно-наглядного облика, понятийностью без понятий». Адорно подчёркивает в искусстве момент несоизмеримости, иррациональности того, что «не делится без остатка» средствами дискурсивной логики, не может быть объяс-нено и понято.
Таким образом, Адорно затрагивает проблемное положение о наглядности ис-кусства. По Адорно, наглядность искусства – противоречивая конструкция. Она стремится к установлению тождества, идентичности между несовместимыми эле-ментами. Эта мысль не вполне нова. Многие философы и литературные критики раскрывали слабость так называемой обывательской художественной модели, со-гласно которой форма художественного произведения чисто наглядна, содержание чисто понятийно, а различие между ними чётко просматривается. На интуитивном уровне к этой же мысли приходили поэты, вспомним утверждение О.Мандельштама о безобразности красоты, которое я положила в основу одного из своих стихотворений:
Без׳образной
Бывает красота,
Как белый свет,
Сливающий цвета,
Безоблачна,
Безмерна,
Нестерпима –
Проходит мимо (4, с.15).
Многими признается, что звукопись стихотворения, его ритм, паузы, его «ды-хание» (по Л.С. Выготскому) так же составляют его истину, как и содержащееся в нём понятие. Но во введённом им понятии о «второй рефлексии» Адорно идёт дальше. Он выделяет важный критерий оценки произведений искусства. Это не элементы чувственной наглядности и не понятия, заложенные в произведение, но то, насколько глубоко элементы наглядного созерцания связаны с прису-щими им интеллектуальными моментами.
Заслуга Адорно заключается в новом взгляде на произведение искусства. Оно должно быть одновременно и процессом, и мгновением. Детальная сознательная работа, опредмеченная в стихотворении, приводит к его окоченению. Излишняя организованность отзывается грохотом пустой бочки – явление, знакомое каждо-му, пишущему стихи. Так Адорно подходит к понятию о форме, в которой «со-держание содрогается и трепещет, как живой организм, а не скроено по мерке гармонии, удовлетворяющей расхожим вкусам». Это ненасильственный синтез ра-зобщённых элементов, который сохраняет их во всей их неоднозначности и про-тиворечивости. Это развёртывание истины, единство, которое постоянно наруша-ет самое себя, занимает критическую позицию по отношению к себе, не гармони-рует со своей гармоничностью. Понятно, что подобная открытость формы – лишь идеал, который на практике достигнут быть не может. Тем не менее, стремление к нему помогает художнику достичь высокой художественности произведения.
Огранка алмаза –
Ограда от мира.
Дробится
И множится
Эта граница,
И тонут возможности
Довоплотиться
В случайном звучаньи (4, с. 84).
Адорно также дополняет Аристотелевское учение о катарсисе. Искусство представляет собой прорыв объективности в субъективном сознании, момент, в который человек понимает неокончательность, иллюзорность своего Я. Но вот – противоречие, наиболее опасное для искусства, которое ставит его на грань унич-тожения в недалёком будущем: подлинное искусство, поэзия в том числе, лишь в том случае может существовать и развиваться, и способствовать изменению соз-нания, если оно отвергает господствующие в обществе потребности. Как только оно начинает приспосабливаться к ним - оно погибает. Но в обществе, которое отупляет людей, приучая их думать только о том, что не выходит за пределы их жизненной практики, настоящее искусство представляется ненужным. Не воспи-тывается культура читателя. Большинство читателей пытаются воспринять поэти-ческие произведения, соотнося их с самим собой. Такое восприятие не приводит к катарсису, «пустое время заполняется пустотой». В этом случае восприятие про-изведения идёт по типу реакции, а не рефлексии (Дж. Купчик, Э.Уинстон). Реак-ция – простой аффективный отклик, в отличие от воздействия на личность в це-лом, что представляет собой рефлексия.
С возрастанием свободного времени и соответственно числа пишущих людей, большинство из которых, к сожалению, являются графоманами, перед литератур-ной критикой всё серьёзнее встаёт задача подготовки, выращивания сознания чи-тателя для восприятия духовной поэзии, поэзии поиска истины.
Литература.
1. Адорно В. Теодор. Эстетическая теория / Пер. с нем. А.В. Дранова. – М.: Республика, 2001. – (Философия искусства). – 527 с.
2. Померанц Г. Страстная односторонность и бесстрастие духа. СПб,: Уни-верситетская книга, 1998. – 617 с.
3. Франкл В. Человек в поисках смысла: Сборник. – М.: прогресс, 1990. – 368с.
4. Фещенко-Скворцова И. Острей кристалла. Стихотворения. Эссе. – Киев, 2001 . – 86 с.




Ирина Фещенко-Скворцова, 2002

Сертификат Поэзия.ру: серия 532 № 11385 от 18.10.2002

0 | 2 | 3080 | 29.03.2024. 17:33:33

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []


Статья очень насыщенная, сразу трудно переварить.
Одно место меня остановило- это не опечатка?"..отход от принципа игры в искусстве приводит к ..бесплодию.." Кажется, это противоречит последующему.
Вообще, не только по моему наблюдению, в последнее время разговоры и теоретизирование о поэзии заняли место непосредственного этой поэзии восприятия, переживания. И-хуже- производства её?
Думаю, это занятие очень увлекательное, но для практики бесполезное, как и манифесты многих поэтических школ.
Приходит НОВЫЙ поэт- и вся теория идёт насмарку.
Но повторяю, читать было интересно и даже завидую эрудиции, серьёзности работы.
Спасибо, ЛБ.
Да, я как-то сам себе сказал, что задача поэзии- неточным словом обозначить невыразимое. К сожалению, моя практика иная.
ЛБ.

Очень интересная статья. Правда, почему-то мне кажется, что искусствоведенье, литературная критика, другие исследования на тему духовности произведений, исходят из постулата существования некоей истины, своеобразного "петушинного слова", и того, что только знающий или ощущающий его, может создать что-то действительно выдающееся...
Увы, наверное, все не так - описать и проклассифицировать можно только то, что уже произведено, что уже существует... на основании этого можно строить какие-то прогнозы, но давайте все же не забывать, что наука (любая !) не истину строит, создает и описывает, а всего лишь ее модели - открытие (обнаружение) какого-нибудь зверозубого шестикрыла сломает все построения логические и умственные наших славных биологов - развалит все теории, им срочно придется придумывать что нибудь новенькое... скажете - не может быть ? - вот обнаружат, тогда и посмотрим. А в искусстве эти шестикрылы рождаются регулярно, без этого нет движения и жизни, как и самого искусства.
Нет, я не говорю, что делать сие не надо - очень даже надо...
:)))