Украина. Моя позиция.

Дата: 08-05-2014 | 13:37:26

.........................«...многая нестроения и междуусобныя брани
.........................быша, возста род на род..."
.......................................................("Густинская летопись")

.........................«Встала обида в силах Даждьбожа внука… Усобица
.........................князем на поганыя погыбе, рекоста бо брат брату:
.........................«Се мое и то мое же». И начяша князи про малое
.........................«се великое» млъвити, а сами на себе крамолу ковати.
.........................А погани со всех стран прихожаху с победами..."
.......................................................("Слово о полку Игореве")

-1-

После событий в Одессе и начала вооружённого противостояния на юго-востоке Украины речь уже не идёт о том, на чьей стороне правда и "ху из ху". Самая большая ценность - человеческая жизнь... даже в ущерб интересам этой самой жизни. Нужно остановиться, пока военные действия не перекинулись, подобно огню, с площадей на жилые дома и не превратили жизнь всех и каждого в ад, где счёт смертям пойдёт на десятки, а то - и сотни тысяч. Нужно остановиться всем.

Важно - подавить в себе вражду, обиду, желание мстить и т.п. Важно - не утратить рассудок, не расплеваться, погружаясь в эту какофонию из истерических воплей, ни с друзьями, ни с близкими, по какую бы сторону границ, баррикад и вранья они ни находились. Сохранить ценности, которые ещё в недавнем прошлом были общими. Выдержать паузу и, когда огонь погаснет, начать "отстраиваться" вновь. Нас и человеческого в нас несоизмеримо больше, чем этой коричневой плесени... а, значит, в историческом плане - ей всё равно не выжить.

-2-

«Постепенно в эти первые военные недели войны 1914 года стало невозможным разумно разговаривать с кем бы то ни было. Самые миролюбивые , самые добродушные как одержимые жаждали крови . Друзья, которых я знал как убежденных индивидуалистов и даже идейных анархистов, буквально за ночь превратились в фанатичных патриотов, а из патриотов - в ненасытных аннексионистов. Каждый разговор заканчивался или глупой фразой, вроде "Кто не умеет ненавидеть, тот не умеет по-настоящему любить", или грубыми подозрениями. Давние приятели, с которыми я никогда не ссорился, довольно грубо заявляли, что я больше не австриец, мне следует перейти на сторону Франции или Бельгии. Да, они даже осторожно намекали, что подобный взгляд на войну как на преступление, собственно говоря, следовало бы довести до сведения властей, ибо "пораженцы" - красивое слово было изобретено как раз во Франции - самые тяжкие преступники против отечества.
Оставалось одно: замкнуться в себе и молчать, пока других лихорадит и в них бурлят страсти. Это было нелегко. Ибо даже в эмиграции - чего я отведал предостаточно - не так тяжело жить, как одному в своей стране. В Вене я отдалился от моих старых друзей, искать новых сейчас было не время. Только с Райнером Марией Рильке я иногда мог разговаривать со всей откровенностью…
Как-то в мою дверь постучали. Нерешительно вошел солдат. В следующее мгновение я ахнул. Рильке - Райнер Мария Рильке - в военном облачении. Он выглядел таким трогательно-неловким, стесненным узким воротом формы, терялся от одной мысли, что должен, прищелкивая каблуками, отдавать честь каждому офицеру. А так как он, при своей неутомимой тяге к совершенству, стремился и эти ничтожные формальности устава исполнять образцово, он находился в состоянии постоянной растерянности. "Я, - сказал он мне своим тихим голосом, - ненавижу военную форму еще с училища. Я думал, что навсегда избавился от нее. А теперь вот снова, почти в сорок лет!"…
Впервые он уже не выглядел молодым, казалось, будто думы об ужасах войны иссушили его. "За границу, - сказал он, - если бы только можно было за границу! Война - всегда тюрьма". И он ушел. А я снова остался совсем один.
Через несколько недель я, решившись не поддаться этому опасному массовому психозу, перебрался в деревенское предместье, чтобы в разгар войны начать мою личную войну: борьбу за то, чтобы спасти разум от временного безумия толпы.
Уединение само по себе помочь не могло. Обстановка оставалась удручающей. И вследствие этого я сделал вывод, что одного пассивного поведения, неучастия в этом разгуле поношения противника недостаточно. В конце концов, писатель для того и владеет словом, чтобы даже в условиях цензуры все же суметь выразить свои взгляды. И я попытался. Написал статью, озаглавленную "Зарубежным друзьям", где, прямо и резко отмежевавшись" от фанфар ненависти, призвал даже при отсутствии связи хранить верность всем друзьям за границей, чтобы потом при первой возможности вместе с ними способствовать возрождению европейской культуры.
Я отправил ее в самую популярную немецкую газету. К моему удивлению, "Берлинер тагеблатт", не колеблясь, напечатала ее без всяких искажений. Лишь одно-единственное место - "кому бы ни довелось победить" - стало жертвой цензуры, поскольку даже малейшее сомнение в том, что именно Германия выйдет победителем из этой мировой войны, было в ту пору крамольно. Но и с такой поправкой эта статья вызвала немало негодующих писем сверхпатриотов: они не понимали, как это в такое время можно иметь что-то общее с нашими вероломными врагами. Меня это не очень-то задевало. За всю свою жизнь я никогда не пытался обращать других людей в свою веру. Мне достаточно было того, что я мог исповедовать ее, и исповедовать гласно.
Две недели спустя, когда я уже почти забыл об этой статье, я обнаружил отмеченное штемпелем цензуры письмо со швейцарской маркой, и по хорошо знакомому почерку сразу же узнал руку Ромена Роллана…
Я тотчас ответил ему. С тех пор мы писали друг другу регулярно, и эта наша переписка продолжалась затем свыше двадцати пяти лет, пока вторая мировая война - еще более бесчеловечная, чем первая, - не прервала всякую связь между странами…
Это письмо - один из счастливейших моментов моей жизни: словно белый голубь, прибыло оно с ковчега рычащего, топочущего, свирепого зверья. Теперь я не чувствовал себя одиноким, я вновь - наконец - был связан с единомышленниками. Духовные силы Роллана, превосходящие мои, сделали и меня более сильным. Ибо и через границы я знал, как замечательно Роллан проявляет на деле свою человечность. Он нашел единственно правильный путь, который в подобные времена обязан избирать для себя художник: не участвовать в разрушении, убийстве, а - следуя прекрасному примеру Уолта Уитмена, который был санитаром во время Гражданской войны в США, содействовать оказанию помощи и милосердию…
Но он не забывал и о другом своем долге - долге художника - высказать свои убеждения, даже если они войдут в противоречие с господствующим в его стране настроением, да и настроением во всем ведущем войну мире. Уже осенью 1914 года, когда большинство писателей старались превзойти друг друга в ненависти, пикировались и с пеной у рта осыпали друг друга оскорблениями, он написал ту памятную исповедь "Над схваткой", в которой, выступив против духовной вражды между народами, требовал от художника справедливости и человечности даже в разгар войны, - ту работу, которая, как никакая другая в то время, вызвала полемику и повлекла за собой целую литературу "за" и "против".
…слово тогда еще имело силу. Оно еще не было забито насмерть организованной ложью, "пропагандой", люди внимали печатному слову, они ловили его. В то время как в 1939 году ни одно выступление поэта ни с добрыми, ни со злыми помыслами не оказало ни малейшего воздействия, как и по сей день ни одна книга, брошюра, статья, стихотворение не затронули самое сокровенное в массах или хотя бы повлияли на сознание, в 1914 году стихотворение в четырнадцать строк, подобное "Гимну ненависти" Лиссауэра или недалекому заявлению "93 представителей немецкой интеллигенции", а с другой стороны, такая статья в восемь страниц, как "Над схваткой" Роллана, такой роман, как "Огонь" Барбюса, способны были стать событием. Моральная совесть мира не была еще истощена и выхолощена, как сегодня, она моментально откликалась на любую явную ложь, на всякое нарушение прав народов и гуманности всей силой многовековой убежденности…»
(Из Стефана Цвейга: «ВЧЕРАШНИЙ МИР Воспоминания европейца» 1942)

-3-

КАК-ТО ВОТ ТАК...

Накрыв зарёй зарёванные ивы, светило легкомысленно, игриво
на заспанной расположилось коже, и, белый свет со стёклами творожа,
трамваи да троллейбусы будило, пивной ларёк, где не бывало пива,
болонку (та соседку выводила, таща за поводок что было силы)…
и, облака загнав за горизонт, единолично в небесах царило.
Так было.

Часы перед работой ускорялись. Что косточки от белого налива,
веснушки по весне неумолимо из зазеркалья нагло проступали
сквозь пудру, мою женщину пугая. И не было насмешливей печали,
чем эта бесконечная война терпенья из легированной стали
(в союзе с макияжем) и Ярилом, что шёл на поводу у меланина.
Так было.

Не вспомнить всё:
в какие там ворота под стук копыт бессчётных поездов
въезжало тело и каких «кого-то» часами слушал я поверх голов.
Питался не от каждого приплода - для счастья недостаточно подков.
Но точно - не из Козьего Болота да Пущи состоял мой часослов.

Идёт бычок. Под ним круговорот. Ну, погоди! Его уже достало.
«А Пятачок, однако, не придёт…» - Пух отвечал и, нарезая сало,
глядел в глаза. Такие идеалы. По ком на колокольне зазвучало?
Звонарь сказился! Мало, мол, звонил. Музычку любит.
Остальное – ил!
Так стало.

-4-

Друзья мои!
Мне больно видеть, как нарастает количество злобы и страданий, которое вы сеете между собой и вокруг себя. Состязаясь в красноречии, обижая и оскорбляя друг друга, вы, в раздражении и душевной слепоте, даже не думаете о том, что слова ваши, как круги на воде, расходятся во множестве по поисковым системам, различным интернет-ресурсам и информационным полям, накапливаясь и порождая всё большее зло, всё большую несправедливость.
В сущности, слова эти, брошенные пусть в убеждённости своей правоты, пусть в гневе, пусть в неистовстве и боли - только увеличивают социальную напряжённость, провоцируя уже совершенно другие силы, не столь возвышенные…, к дальнейшей эскалации насилия, к убийствам всё большего количества людей, к преступлениям против человечности.

И не важно, по какую сторону баррикад вы сегодня находитесь. Важно – что
нужно остановиться! Всем!
Мне вспомнился Максимилиан Волошин, который прятал белых от красных, красных от белых и т.д., ставя человеческое и дружеское превыше любых разногласий, политических взглядов или представлений, царивших в те плотоядные времена среди людей, взявших оружие в руки, чтобы убивать и отнимать.

Никакое осознание собственной правоты не стоит дружбы и приязни, которая объединяла ещё совсем недавно всех нас. И уж тем более – никакой украинский или русский патриотизм, никакое чувство справедливости, ни одна идея, ни один клочок земли, своей или чужой, не стоит человеческой жизни.

Можно понять и принять тех, кто во имя справедливости готов умирать, но - никак не убивать друг друга!

март-июнь 2014 года

-5-

Монолог старого берендея

Леший кружит, иль кикимора морочит… или в залитованный эфир
вражья сила льёт и льёт прогорклый, беспардонный радиокефир.
Льёт о нравах, времени и ценах, о войне, естественно, за мир,
о порочных жабах-толстосумах, о терроре близ местечка Нил,
что устроил некий аль- из местных, фундаменталист и крокодил.
Скотский лес.
То оргия в болоте. То летят полушки кабанам
да иным мздоимцам. То кротовье племя на опушке по ночам
роет ямы ближним и не очень. То вот нечисть в чаще ворожит.
Ёжики-мигранты над оврагом шепелявят злобно, как карбид.
Позабыто слово «беззаконье» - в обиходе нынче «беспредел».
На привозе лоси охамели (если б мог - и кролик охамел) -
говорят, что в мире индексаций не додали им солончаков,
что, мол, нет житья от иностранцев, геев, бюрократов и долгов.
Видит Бог, не пил я из копытца!
Может быть, какой-то прохиндей
мне подлил отравленной водицы из криницы, где вода темней.
То ли див кричит, то ли неясыть. В раздраженье чавкают следы.
Всё, чем жил, становится неясным, мутным, наподобие слюды.
Неужели было понапрасну то, что согревало меж зверей?
Силюсь я понять, что приключилось, чтобы свет найти в конце ветвей.
Ни барочных танцев листопада, ни дождя чуть слышное «попей!»,
ни тепла закатного на милость наступившей осени моей…
словно звери в чём-то провинились и похожи стали на людей.

февраль 2015




Михаил Гофайзен, 2014

Сертификат Поэзия.ру: серия 161 № 105170 от 08.05.2014

0 | 11 | 2553 | 28.03.2024. 15:35:25

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []


Миша, я,я остался индивидуалистом! И полностью с тобой согласен.

Дорогой Миша! С праздником тебя!
И пусть побеждают ум и доброта, всегда и везде.
Украина молится за мир и дружбу между нами всеми!
Обнимаю и салютую тебе,
Ура! Ура! Ура!

А вот еще цитата:
"Передовые газет были ужасны - лживые, кровожадные, заносчивые. Весь мир за пределами Германии изображался дегенеративным, глупым, коварным. Выходило, что миру ничего другого не остается, как быть завоеванным Германией. Обе газеты, что я купил, были когда-то уважаемыми изданиями с хорошей репутацией. Теперь изменилось не только содержание. Изменился и стиль. Он стал совершенно невозможным. Я принялся наблюдать за человеком, сидящим рядом со мной. Он ел, пил и с удовольствием поглощал содержание газет. Многие в пивной тоже читали газеты, и никто не проявлял ни малейших признаков отвращения. Это была их ежедневная духовная пища, привычная, как пиво."
Ремарк "Ночь в Лиссабоне"

А стихи, конечно, хорощие

С Праздником Вас!

Когда я учился на экономическом, нам задали вопрос - в чем цель любой фирмы? Мы ответили - в получении прибыли. Тогда нас спросили - когда? Сегодня, завтра или послезавтра?
Это к тому, что когда говорят, что человеческая жизнь, это самое главное, то хочется уточнить - когда?
Полк, отступает, оставляя отряд, для прикрытия, по сути смертников. Да они гибнут, но спасают многие и многие жизни. Я очень надеюсь, что одесские мученики не зря погибли, они "нужны" миру для того, чтобы напомнить, что такое фашизм, а то за 70 лет как то это подзабылось. И в результате спасти жизни многим.
И в продолженье - для меня жизнь не самое ценное, самое ценное как это ни пафосно моя страна, а значит жизни будущих поколений (мне кажется это основная особенность большинства россиян). Конечно не хотелось бы это доказывать.

Люди сходят с ума... Даже те, кто еще совсем недавно выглядел вполне нормальным, закусив удила как только не клеймит сограждан :(
Тем ценнее прочитать такой текст.
И стих отличный. Да и на одну "музычку" меньше уже стало.

Спасибо, Михаил!

Миша!
Эти размышления Цвейга мы помнили.
Как-то.

Спасибо за напоминание.

...можно оправдать каннибализм, есть-то хочется всегда, но войне, как бессмысленному убийству, да хоть и по идейным соображениям,
оправдания нет и быть не должно... :о(bg

Спасибо за Ваши высказывания и в лит салоне в том числе. Может кто и услышит...

дай Бог, чтобы к этим выводам пришло как можно больше людей.

Спасибо, Михаил!
Тем временем президент Путин обратился к Совету Федерации с просьбой отозвать данное ему 1 марта разрешение на использование вооруженных сил на украинской территории. И это вселяет хотя бы некоторую надежду на прекращение взаимного людоедства.

Правильная позиция, Михаил. Человеческая позиция, где нет противников и все на одной стороне - ближнего своего. Мы не Против и не За, мы - рядом...