Жертвоприношение

Дата: 06-10-2013 | 21:40:26

В бреду пожара ли, потопа ль
Резвился мосинский винтарь.
Порублен непокорный тополь
На похоронный инвентарь.
Брел светлой памяти Петрополь
За бромом: улица, фонарь,
Аптека – на углу Большого
И Ждановской. В канун Покрова,
Под сенью праздничных знамен,
Нес на растопку ножки кресел,
И целился Железный крейсер
В его нательный медальон.
В четвертый год от сотворенья
Хотелось есть до одуренья
И вечность просидеть в тепле,
Еще б унять смятенье в душах,
Не видеть трупы в волокушах
И баб отчаянных в седле.
Четвертый год грудной ребенок
У бесноватых амазонок
Был в колыбельку водружен.
Дитя, как водится, без глаза,
Но не берет его проказа,
И до зубов вооружен.
По улицам, от трупов узким,
По набережным тут и там
Петрополь – эмигрантом русским
Катился прочь ко всем чертям.
Лишенный доли, чести, кармы,
Бежал он, наг и боязлив.
И храмы – красные казармы –
Глазели вслед ему в залив.
А он вдали Россией грезил
Посконной, дедовских времен.
И целился Железный крейсер
В его нательный медальон.

Когда квартирою изъятой
Заправило комиссарьё,
Они оставили её
И поселились на Десятой,
Где каждый лестничный квадрат,
В миниатюре – Петроград,
Казался павшим Карфагеном.
Бром, растекавшийся по венам,
Не урезонивал психоз:
Кругом расстрелы и поборы,
Гнет диктатуры, фрюктидоры,
Селедочные коридоры
И бесконечный коммунхоз.
Их от былого капитала,
Казалось, отдалял квартал.
В Париже Тэффи хлопотала,
В Советах Горький хлопотал
О двух нуждавшихся гражда́нах –
Поэте и его жене.
Четвертый год, как впорожне
Они сидят на чемоданах.
Но всё ж останутся. Вкусят
Голодный петроградский морок.
Она состарится под сорок,
Ему – давно под шестьдесят.
И каждый миг безумно дорог,
И каждый век уже недолог:
По набережным – там и тут –
То кони прут, то дети мрут.
Задатком гибнут за отмщенье,
Авансами за всепрощенье,
Кто – за еду, кто – за лишенья,
За похоронный инвентарь.
Бытует жертвоприношенье:
Аптека, улица… алтарь.
Бесповоротно и бесславно
Летела вечность напролет.
Анастасия Николавна
Глядела в лестничный пролет,
Пропахший порохом и ромом.
Муж, кажется, побрел за бромом –
В Петровскую, что на углу.
Да! внутривенную иглу!
Игла изрядно затупилась!
Анастасия заблудилась
На набережной. «Миллион
Тому, кто в стужу ледяную
Отыщет женщину больную…»
Ее нательный медальон
Весной, когда тепло окрестит
Неву, укажет на нее.
В тот вечер молча воронье
Слеталось на Железный крейсер…

Нева покоилась у ног
В одеждах трепетных и ленных,
Скрывая в складках вожделенных,
Слепой, предательский клинок.
Потоком вод благословенных,
Влеченных от чухонских мыз,
Она точила гордый мыс
На перепутье двух вселенных,
Неся отравленную мысль,
Как ядом налитое жало.
В толпе кривляющихся волн
Бежала вспять и отражала
В себе Господний небосклон,
Но сущности не обнажала.
Осенний лист, как горе-челн,
Был одинок и обречен,
Скользя по лезвию кинжала.
Блаженная же госпожа,
Того не ведая проклятья,
Подобрала подолы платья
И с дамбы ринулась в объятья –
На жало финского ножа!
Река ждала. В кругах надменных
Запутав дуги прутьев медных
И расколов гранитный куб,
Украла с губ окровавленных
Анастасии: «Сологуб»,
Из недр извергла сокровенных
Лишь плеск челночного весла
И труп во чреве понесла.




Александр Питиримов, 2013

Сертификат Поэзия.ру: серия 1006 № 101412 от 06.10.2013

0 | 6 | 2567 | 20.04.2024. 05:04:04

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []


Александр!
Мой отзыв - первая реакция на новое Ваше произведение, не претендующая на полноту и всеохватность.
Вы озаглавили своё произведение "Двадцать один. Жертвоприношение", в заголовке указав, таким образом, на то, что новое стихотворение - продолжение написанного ранее, что, возможно, за этим последуют другие продолжения.
"Двадцать один" оказывается вступлением, преамбулой, которая даёт общую характеристику года 21-го, а "Жертвоприношение - изображение частной судьбы на фоне страшного времени. Судьба поэта Ф.Сологуба и его жены А.Чеботаревской, покончившей с собой накануне разрешения на выезд заграницу (впоследствии отменённого), трагична сама по себе, но становится ещё трагичней ввиду всеобщей трагедии - революции, забывшей свои собственные лозунги, исказившей их до неузнаваемости. Не случайно главной приметой открывшегося нам пространства города становятся трупы, Железный крейсер, "отчаянные бабы в седле", наркотик, который должен приглушить физические и моральные страдания, и постоянный голод. Разруха, запустение, уничтожение того, что составляло культуру и особый, столичный стиль бытового уклада, величавую красоту столицы.
Во вступлении есть страшный образ сошедшей с ума бабы, которая пытается накормить уже погибшего ребёнка. В "Жертвоприношении" образ ребёнка - это образ революции, но какой отталкиващий этот образ! Младенец без глаза, ещё не тронутый проказой, но "до зубов вооружён"
Подобно тому, как революция превратилась в красный террор, исказилось до неузнаваемости всё, что нам встречается. бабы, забывшие своё предназначение, младенец устрашающей внешности, Петрополь, который эмигрантом катится в тартарары, храмы, сташие "красными казармами", Нева, предательски отточившая мыс, как кинжал, и пр.
Всё принесено в жертву кровавой революции, и самоубийство-жертвоприношение А. Чеботаревской - лишь одна из деталей общего жертвоприношения.

Уже появилось достаточно книг, рассказывающих о годах революции. Это и Д.Быков в "Орфографии". и Б.Акунин в "Аристономии", и В.Короленко в Письмах Луначарскому, и И.Бунин в его "Окаянных днях", и М.ГОрький в его "Несвоевременных мыслях". Разные авторы, книги, написанные в разных жанрах.
А теперь вот стихотворение, которое тяготеет к поэме.
Ёмкое, очень выразительное, вобравшее в себя голоса того времени, и голос рассказчика, не бесстрастный, как в в "Чиновнике Двуочёчникове", а поэтически-страстный. Особенности речи рассказчика требуют специального анализа. Приведу лишь несколько примеров "рассеянного разноречья" - страшного быта, вторгшегося в жизнь питерской интеллигенции (к которой, принадлежит рассказчик). "Комисарьё", "глазели", "коммунхоз", "граждАнах", "впорожне" - словечки из нарождавшегося пролетарского сленга - голос улицы.
ВСе достоинства стиха по сравнению с прозой налицо: образ огромной эмоциональной концентрации (Железный крейсер, который целится в нательный медальон, например); слово огромной выразительности (в картинах разрухи, в сцене гибели жены поэта и т.д.), в движении сюжета.

Очень впечатлило!
Буду ждать продолжения.
А.М.

Саша, какая энергия в строчках, какая зримость и поэтичность, хоть тема далека от лирики! Я прочитал и смотрю на это, задрав голову. хотя по драматичности этой вещи надо бы горестно согнуться..

Геннадий

Саша, рад тебя читать снова. Ася Михайловна уже сказала многое. Это неоклассика. И это далеко не каждый поэт даже с талантом может написать. Тебе удалось.

Твой ЛМ

Спасибо, Александр! Много хотелось бы сказать, но понимаешь, что после Аси Михайловны это будет блеянье. Поэтому просто - спасибо!

Александр!
Комментирую редко (на нашем сайте), но здесь невозможно удержаться.

И, подобно Асе Михайловне, мог бы написать развернутый отзыв - материал для него дается щедро, - но пока только порадуюсь тому, что поэтический дар не оставляет Вас.

А так и должно быть.
Если он, этот дар есть, то существует вопреки всему и поверх всего.

Саша, так велико моё доверие к Вашему таланту, что вернулся к этому тексту, хоть он и не глянулся мне с первого раза, видимо не соответствовал тому настроению.
Кроме общего замечания, что ваши стихи включил бы в пособие для стихотворцев, в главу "Как надо работать над словом и материалом", отмечу, что текст мне понравился.
Как Вам название для Вашей будущей книги "Стихи и тексты"?
:)
Один вопрос :

"Петрополь – эмигрантом русским
Катился прочь ко всем чертям.
Лишенный доли, чести, кармы,
Бежал он, наг и боязлив.
И храмы – красные казармы –
Глазели вслед ему в залив.
А он вдали Россией грезил
Посконной, дедовских времен."


Петрополь построенный, как отказ от "посконной, домотканой и кондовой",
этой ли Россией он грезил? Не она ли его победила в 1917году?

Успехов во всех Ваших начинаниях, особенно поэтических.