Ицхак Скородинский


Стодённое юдо

Стодённо

в пустыне библейской

было

студёно...

Да, вот незадвча,

этой зимою,

шкура моя,

что ли,

стала

дублёна,

бесчувственна стала.


А хуже того,

в душе, как в тамтаме.


Не бухает даже и лажью...


Ну, хоть бы какой,

пусть бы,

даже твоей осторожной,

забытой тобою же.

А, в общем,и преданной мною,

любови.


...И!

Бесчуствия мерные, гулкие всплески,

навек омертвевшего

сердца.


Такой рыбой, кит,

случился

со мною,

вот, этой

проклятой

студёной зимою,

стодённой.

И к горлу вода

Грозди страстей обвивали наши тела.

Подбирались к горлу...


Но, они, наверное и всё же,

не успели нас придушить.


Засохли.


И струпьями скатились в бессознанку...

Будто и не было.


Не было, ничего, никогда, никогда!

Ничего!!!


Звенит, день и в ночь, в голове.


Это самосознанье моё,

брешет мне же приблудным псом.


Зубами, на чуть-чуть, прихватывает сердце.


Чтобы выжил.

Летучим Делетом всех

Сильнее лепи баррикади слов,
не жалей
клавиатуры...

Бей, что есть мочи, бей
во славу
сумбура...

Буром при, рви любого,
в ком видишь
врага.

На рога его, на рога,
в бровь и в глаз,
чтобы не видел
дороги.

А если упадет, неборака,
и понесут его спасать...

Летучим Делетом
сволочей тех...

Всех,
всех,
всех.

Взорвать!!!

Чарцяка балотны

Чарцяка балотны,

ён зладзіў табою,

прынадай начною,

спакусу апошнюю мне.



Дрынчаў на
сэрцайкі,
цягнуў з цябе жылы,
каб толькі,
ды хоць бы,
на ночку
і ты закахалася ў мяне.



І што ты тут зробіш,

танулі мы ў дрыгве,

дзе страсці

мацнейшы

за розум...



А гонару, гонару цьма.



Бывае такое, пра што не шкадуеш,

але...

Балюча, аб, як жа балюча,
пра тое і потым,
усім нам,
начамі,
аб чарах тых
у нашым жыцці...


Успамінаць.





Жуть

Что?!

Так заелася в мозги,
вот эта,
наша жуть?

Что ж...

А не мычи,
кусайся, рви!

Да!

Рви на мелкие куски.

Всех.

Ты в армии.

И ты теперь,
зверюга.

В угол загнанный
дрожащий волченя.

Что ж ты мяукаешь.
Рычи, рычи, рычи, брат!!!

Если хочешь выжить...

Хотя бы алабаем рыкни пару раз.
То может, кто-нибудь, поможет.

Там.

Тебе.

Кен Ва Чунг и Мария Пиреш

Из цикла - Машинка времени и пространств


Я уже отчаялся найти хоть что-нибудь для моей Машинки...

А тут, сразу две.

Появились и пригвоздились.

Это я из .

(Гвозди бы делать из этих людей)


На экране моём, сама собой, появилась семидесятилетняя старушка со скрипочкой в руках. Сидит на стулочке и смотрит прямо на меня. И что-то в её лице было такое истинное, что я тут же кликнул послушать. И это было то самое, было уже много лет, я потом нашёл её запись ноктюрна Шопена, потрясающую запись, специально для интернет поэтов записано, клянусь своей увядшей красотой.

Debussy - Beau Soir for violin (Kyung Wha Chung, Kevin Kenner)

Если послушаете, то поймёте, что там только и только Дебюсси звучит, никаких других амбиций и желаний уже нет, чистая мелодия без примесей славы. И я уверен, что Вам захочется слушать, как она играет, ещё и ещё.

И ещё!



С Марией Пиреш случилась похожая история. Её записи я слушал несколько лет тому, мне она показалось.

Особенно, её исполнение творений Иоганна нашего Себастьяна. Она была уверенная такая, полная творческих сил и напора.

Промелькнула и умчалась из сознания.

А тут тоже, вдруг, лицо, неповторимое лицо на экране.

И музыка до дрожи в коленках, чудо, форменное чудо и необъяснимая сладость.

Потому что, Мария, рояль, Шопен!

Chopin Nocturne, op 27 no 2 - Maria João Pires live at Jardin Musical


Я, конешно, всё это воспринял, как их лебединую песню, потому что сам осьмидесяти лет.

Но, есть в этом, что-то запредельное, когда ты уже одной ногой стоишь там...

Вот, так.


На тысячи вёрст

А доедет ли...
Н.В.Гоголь


А ветер срывает с деревьев листвы покрова.
И тут же,
плакун-чернева открывается в этом пейзаже.

И даже, и даже...
Скелеты ветвей протыкаются взглядом,
насквозь.

Гвоздь этой программы — на блюде российской дорамы...
Бесцветие!

Дёрны кисельные,
тронь,
и дороги
поплыли, поплыли.
По ось.

Поооплыыылиии на тысячи вёрст!

Россия!!!

 О стену судьбы, лбом

К Сергею Александровичу, к его посмертной фотографии.


Попался на качели,

Качайся, черт с тобой!


Фёдор Сологуб


А если и в петлю, так что,

черти вокруг... Что так?

Да, хоть расшибись,

не поймёшь...

Как же ты так?!


О стену судьбы

лбом?

Колокола языком.

Русским...

Столетье уже!


И так каждый чёртов день...


Бом!

Бом!!

Бом!!!

Зигзагообразное

И-эх, попала, так попалась, обломилось, понеслось...

К пьяненькому прижималась, еле сдерживая злость.

Отбивала

скулами

кулаки родимые,

обвивала ласками, в смерть душила ту, страсть свою капканную, сатаною данную, как с обрыва в бездну.

Каждый божий день...


Батюшки светы, завяли цветы,

матушки цвЕты, мир предал мечты!


Тут и обломилося...

Да как покатилося в пустынь во библейскую,

в жгущий наш песок.

А он сдыхал в Калгари и...

И хрипел по Скайпу ей,

мол,

найду тебя

поганую,

приеду,

удавлю.

А когда стихал уже, то шептал...


  • Проклятая, веришь, веришь мне.


А она, восторженно, в мертвые глаза...


  • Ну, конечно, миленький, ну, конечно...

    Не-е-ет!!!


Абсолютно естественный интеллект

А мне вдруг тёхкнуло, что на каждой картине Анатоля Зверева можно было бы повесить табличку.


Создано абсолютно естественным интеллектом в состоянии лёгкого подпития.

Бывает. Сегодняшнее

Ещё как бывает – дохнёт из пустыни предсмертным…
И тут же становится призрачной даль, а молот стотонный шоссе, приближаясь к лицу…
В уши стучит и стучит до рассвета, и…
Жгут черепную коробку тревоги подспудные, наши сознанья дробя
на тысячи колких осколков…
А тут ещё…
Небо,
касаясь земли,
заползает туманом в окно из ближайшего к нам химзавода…
И этим дыши!
…Если сдюжишь.
А нет, так - бай-бай, в беспамятство падай и там наслаждайся кошмарами жути, ведь ветер вздымает их прах,
убитых во время...
Великой.
Отечественной.

Но,
ты
то,
вот, выжил.

Бывает, что выживешь с тем и сейчас.

Только не часто такое бывает…

Бай-ба-ай.

Так быть. Или

Я плоть от плоти,

даже и не графомана,

куда мне...

А так,

всего-то,

литпланктон,

зеленая архея, но...


Запрятавшись за черепом ощеренным

литературного героя своего,

и вставив вместо мозга внутрь

зажжённую свечу,

чтоб через трепетанья света

в пустых его глазницах,

почувствовать...


Что?


Что, хотя бы он,

для Вас,читатель мой,

он

сможет описать

хоть что-то из глубин

продвинутого на погибель мира


Без сострадания...


Ведь шаг ещё,

и

«быть или не быть».


А это означает для тебя,

простую истину,

что завтра

«призовут, не призовут»

тебя, читатель юный мой,

тебя,

на третью мировую бойню.

А там и я, и ты, и череп мой, игрушка разума, и всё, что окружает нас.

Всё будет, нет, не Украина...


Марс.



В тенётах Рунета

В лысую и,
абсолютно навеки,
трезвую голову - гвоздь,
дзенькнуло,
нет уже,
волшебства в выражении чувств,
а душа...

Задубела.

Нет, я еще могу,
Сашкой, любимым моим
притворившись,
сбацать чего-то такого.

Свистулька,
вот, только свистуличка
все, что осталось.

Мне.

Надо же,
как-то,
в тенётах Рунета,
хоть чем-то,
в сметану пространство сбивая.

Пытаться...

Не утонуть.

 Что-то пошло в ни сяк

Времена, ни так ни сяк...

Так о чём мечтает всяк?

     *     *     *

По обрывкам облаков

луч скользнул и был таков,

словно кто-то невесомый

улепётывал из дома,

разлохмаченного тьмой...


А потом, седое небо

расцветилося звездой,

самой первой,

самой юной...

Той,

что дарует нам напраслину

о

мольбах увидеть в снах

смятение

в пустых словах,

о

напрасном без прикрас,

о

дрожи

рожи поэтической,

о...



Ой!

На этом я и вправду,

захрапел,

хрипатый,

в прах.


И не помню, что там дальше.

А и вспомню, не дождётесь....

Никому и ни за что!


Но!

Очнулся, весь в лучах

восходящего светила...


...Для меня и это, в так!



Что всё кровавее

Невероятно!


В час внезапный

я встрепенулся,

весь, как есть,

в предутреннем поту.


Ломая уши...


Боже, что же, что же, там за горизонтом, сотрясаяся вопит, как будто его режут на куски?


Гроза.

Потоп.

Война.

Землетряс...


Невольно сжался весь...


Оно всё ближе.

Ближе.


Но!

Брызнул в небо первый луч и обагрил

предутренние тучи

той краской на картине,

той, где Грозный с сыном.


А тепловой удар воздушный,

пополам с песком,

заставив взвизгнуть стёкла,

отлетел он,

на юга.


И отпустило...


А я, вдруг, понял.

Что же я, дураче, понял?


Что всё кровавее рассветы на Земле.



Растерзанные строки

Растерзанные мною строки сбились в стаю, и...

И растянувшись аж до горизонта покидают.

А я задрав башку, смотрю.

Эх, было бы ружжо, вот эту да ещё бы тройку сбил бы

и, утянув на стол, опять бы покромсал, как следует, быть может, что и вышло...

Бы-бы-бы, да кончился запал, попал я, братцы, ох, попалпропал.

Стою заворожённый, понимая, что...

Вот, сейчас исчезнут и придётся снова, смотреть на звёзды гениев.

Глаза себе слепить да сглатывать слюну.

Под корешок

ДА!

Я

уйду

Хамсинный жар,

последнее, что рожей

обожжённой прочуствую и я,

освободившись от оков земного бытия.

И эта вся потустороннняя фигня окажется

всего-то хрипом, воем, бредом издыхающего тела.

А так надеялся, так верил в чудо ёлки новогодней, когда-то.

Во,

как!

Под корешок

И не дыши

Всю жизнь пытался изобрести

такое сякое-то, перпетуум мобиле.


А...


А всё получалось

так вот,

само собой,

перепетое

многими.


...И

рычал

псяками всякими

гениям вопреки.


И!


Перенапрягал

ночами

мозги

свои

куриные...


Но.


Дупель пусто.

Да даже, икру метать не моги!


Мир!


Проклинаю

рабье

твоё,

навсегда

скончавшееся

искусство!


И не дыши...

Особенно, судьба


Дожувания

Не будя Герцена


Божусь,

не можется,неможется уже!


Ежу понятно...

Что?


Отсчитывая годы

и догоняя памяти клочки,

и призрак чёлочки

на лысине взъерошив,

и...

Вишенку на торте в рот?

Да, даже этого нельзя!


Взъелозив небылое,

раззявив рот, в бездумье

доживать мне?!


Дожёвывая с этих слов полову.


Гора ль или игра на нервах у безносой

«На серой куче сора, 

у пыльного забора,

На улице глухой
Цветёт в исходе мая,
Красою не прельщая,
Угрюмый зверобой…»


Фёдор Сологуб


Ну, а там и затам, не знаю.
.........................
Верю в слалом быланебыла.


Ольгиня




Навжизнь впчатанная в тело,
в предсердье тычется душа,
удушьем тяжким…

- Неужель?

Иииииииииии!

Ай-я-я-я-я...

- Исчезну, горло иссуша?!

* * *

Орали -
Горько!
Горько?
А горчее...
Когда я чёртерьным летел в Бен Гурион,
не понимал, кретин,
горчеее мучений,
что?!

Что, коль став белибердистом
обоюдово
и вдрызг
...расчепушившись.

Попробуй,
жизнь тут вдень
в иголочку верблюдову...

Когда,
жидёнком там.

Угрюмым гоем здесь.
Судьбы треклятой взлобившая взвесь!

И встрахов, охкаках не перечесть.

А тут ещё,
вдруг понял...
Что?
Что тотонеотото.

И...

Ту-у-у!
Бонзайура!

Что мне уже, ой, ненечка,
давненечко, на вскрытие,
на вскрытие
пора.


    • * *

      Ну, вот...
      Я труп...
      Всё в жизни этой превозмог...
      И можно всё...
      Эй, кто там долотом стучится в грудь.
      - Войдите!
      Грудную клетку, как рубаху на груди...
      И лососёнком,
      освобождённая душа моя куда-то уплывёт,
      а сердца шеелит,
      люминесцируя в ладони анатомного пиита,
      со стуком каменным отправится в лоток...
      И я почувствую в вскипающем мозгу, что...
      Всё!
      Писать об этом...
      Больше не могу!


Неписуха


Неписуха - "самая лучшая из них", удавка, которую ты сам же и пригрел на своёй же груди, а она...
Свивается кольцами на сердце твоём и давит, давит. Чтоб ни строчки!
И она так же неотвратима, как смерть.
А попробуй, положи руки на клавиатуру.
Укусит!!!
И копец тебе, коллега. Единственное, что сможешь, сидеть, втупясь в экран, и смотреть всю оставшуюся жизнь драмачичиковские сериалы по романам неутомимой и всеобщей нашей, не побоимся прошипеть это слово, госпожи Устиновой.

Жив. Дышу, вот.

(Старичок, это просто Израиль)


Я входил вместо дикого зверя в клетку,

И.Бр


Он входил, опрокинув в рот очередную чашечку кофэ...

А я выходил к вам, как к гориллам озверевшим в клетку страны моего дожувания...

Но, не знаю уж, слава тебе кому, проскользнув между калечениями войн и капканами судьбы, хоть и основательно потрёпанный...

Жив.

Дышу, вот.

Хоть и с присвистами.

Я!

Как есть, единственный и неповторимый, как и все, просто люди, не этой планете...

Волоча свою тачечку, хромаю в ближайшую лавку в надежде прикупить какой, никакой еды.

И если и доживу до дабл сорока, то только потому, что в какой-то, совершенно неповторимый момент своей жизни я послал вас всех на...

ЁПЭРЭСТЭ.

 

   *    *    *


Всю жизнь пытался изобрести

такое сякое-то, перпетуум мобиле.


А...


А всё получалось

так вот,

само собой,

перепетое

многими.


...И

рычал

псяками всякими

гениям вопреки.


И!


Перенапрягал

ночами

мозги

свои

куриные...


Но.


Дупель пусто.

Да даже, икру метать не моги!


Мир!


Проклинаю

рабье

твоё,

навсегда

скончавшееся

искусство!!!


И не дыши...

Особенно, судьба.




 Два Жана и, они же, Батисты

Из цикла - Музыкальная машинка времени и пространств


Эта история началась примерно сорок лет тому. В книге под названием - Все великие композиторы, а они были расположены по хронологии их жизненного пути и там, первым, стоял какой-то таинственный Люлли, причём попал он туда, как отец-основатель французской оперы.

И в голову мою, к тому времени основательно потрёпанную от услаждающих звуков великих и гениальных лабухов нашей планеты, вошла идея фикс, услышать хоть что-нибудь из этого самого Люлли.

Но, не сложилось, а мысль так и засела занозой в голове, так как всех остальных из этой книги я мало-много, но знал, а некоторых слушал, слушал и внимал с почтением... А Шопен, так вотще!

А потом в нас всех ввалился Интернет, пришёл и кликнул... Всего, чего пожелаете, независимо ни от чего!

А я вдруг вспомнил, молодость, Коган живьём, Милашкина, ой, Люлли!

И он тут, как тут, на экране, Жан Батист наш, самый первенький в списке.

Пару кликов и... состоялось. Гавоты, пассакалья, маршок, увертюрки, всё миленько так, эх, вот так бы, спрятаться от ракетного и, к тому же, ядерного нашего мира при каком-нибудь дворе, пусть даже под капли датского короля и...

Писать, писать в своё удовольствие!

А тут...

Люлли На смерть Мольера

Не подумав, включил.

Господи, да что же это такое?!!!

Как поволокло куда-то, в пучины созвучий, вверх, вверх тормашками, голова кругом, хор открытым звуком, до костей, космическая мелодия, об землю бряк, и снова в небеса, в тучи грозовые, а рефреном — африканские барабаны в джаз, джаз в черепной коробке... И стихло.

Пять минут счастья для любого такого потрёпанного жизнью графомана, как я.

Впечатление было такое же, когда я впервые услышал по Маячку, Лунную сонату. Я ещё не знал тогда, что это за звэр такой, соната, да и о любимом композиторе Владимира Ильича тоже, ну, ничегошеньки. А врезалось! Тоже и на всю оставшуюся жизнь.

Первая часть, семь минут непереносимой нежности неземной.

Если захотите послушать…

Русскими буквами — Люлли На смерть Мольера слушать и на Яндекс. На Ютьюбе этой песни нет, но по мп3 десяток предложений и слушать и скачать.


Но, вернёмся к Жану Батисту. Я почему вспомнил что, Мольер, тоже Жан Батист, я тогда ещё подумал, два Жана и, они же, Батисты. И где довелось мне почитать о них двоих явственно так. Ну, конечно же, у любимейшего нашего Михаила Афанасьича, у кого же ещё...

В сочинении - Жизнь господина де Мольера, он там этих обоих ситчиков, ох и ух, как...

Нашего героя Булгаков называет Джиованни Баптистом, намекая, что он, в общем-то, итальянец.

И ещё две цитаты из Жизни...


«1672 год складывался нехорошо. Люлли вошел в страшную силу при дворе и получил привилегии на все те драматические произведения, в которые входила его музыка. Это означало, что Люлли получил авторское право на очень многие пьесы Мольера, потому что в них именно и входила написанная Люлли музыка.»


«Зимой Мольер заперся у себя наверху и стал писать смешную комедию под названием «Мнимый больной». Чтобы не зависеть от Люлли, музыку для нее он поручил другому композитору – Шарпантье.»


То есть, Люлли не было никакого резона посвящать ТАКОЕ Мольеру.

Так мистификация или нет? Чеснослово, не знаю, тем более, если бы, кто-нибудь, не дай бог, дал эту пьеску послушать мне, не называя автора, то я, как глуповатый любитель любой гениальной музыки, воскликнул бы... Шнитке! А это, на минуточку, 1674, как никак.

Но, как припечатала моя мудрая супруга, тоже въехав в эту музычку...

- Мольеру бы, понравилось!

 Чуть в чудь

Цвет солнца липнет к коже,

на роже – нос – горит,

и день измучен, множа,

эффект Эфемерид…


А …эфемеры жизни,

под мантики души,

по сердцу дербалызнув,

срываясь в скулежи,

о мимолетьи счастий,

восхлипнут и

…замрут.


Сщебечутся злосчастья -

- Попался, шалопут!


Плюс пятьдесят на солнышке…

И нос,

вот-вот,

сгорит...

К Татьяне Проценко

Есть у деревьев голоса
Прекрасные, живые,
Вытягивают в небеса
Они стволы, как выи.

Есть у деревьев голоса,
Есть наяву, не в сказке.
И вырубают не леса –
Голосовые связки.

Татьяна Проценко Стихи.ру



Ей удалось прожить

и в сказке

хотя бы чуточку.



Потом...



Взрезь,

обезбашенною

прозой

забрызгав

с ног до головы,

жизнь понесла её

по кочкам.

И вынесла

к её же строчкам.

Увы...



Она сражалась,

как умела,

читайте

в чём

её секрет.



...На фото плачущей Мальвины до поцелуев и конфет,

всё завязалось

узелочком.



Там ей сто лет.







Поэзии душа. Деничке

Будь со мной до конца,

будь со мною до самого, крайнего.

И уже мертвеца,

всё равно, не бросай меня.

Денис Новиков


Взъярилось всё –

в сознании…

Душа –

как взбаламученный во время урагана город,

вопила и рычала,

прорываясь к постижению

доисторического.


...И тут!


Поэзии душа,

явилась тем,

кто

был, повергнут ниц,

всем,

…ВСЕМ,

кто не сумел добиться счастья в этой жизни?


А так хотел…


Но,

тут же им…


Придумали мечту,

и за неё –

готовы были

посылать

нас всех

по матушке,

по Волге…



А ты,

перед кончиной,

за чем

приехал к нам?


И здесь!!!

Взъярилось,

всё

в

сознании!


...И что?!


Да, ничего.

Ну, абсолютно ничего!!!


Не мы решаем,

где  окинуть кости 

нам.


Плавити зірки

Коли побачиш, що короста тьмяної краси зійшла з лиця,

то тут же, все життя твоє проступить крізь нього –
неначе зруб бездонного колодязя,
наповниться…

А от і я іще,

неголений та стомлений,
давним-давно пробачений...

Й забутий…


І ще, і ще!

Як не приховуй,

ти помітиш

здивування
всіею невблаганністю,

також,

твого

старіння…

Ти будеш,

як колись-то,

посміхатися,

як в новину

почнеш

у зазірки

кидатися...

А після...


ДОВГО, ДОВГО, ПЛАВИТИ ЗІРКИ…

Щоб хоч на вулиці - не розридатися…



 Вспорхнувшей

...то шуршит в коробке анаша
камышом на волшебной реке.

Денис Новиков


Я не знаю, но просто безбожно чадит

Ожиданье в душе, малой птахе.

Ольга Василенко



Ваши руки пахнут коксом,

Вам осталось день иль два...

Задохнуться, в кому впавши,

Ваша адова судьба...



А ходили б к ортодоксам

да вдыхали б ...фимиам.

Может и спаслись бы,

впавши,

в воцерковленный дурман.


Ну и пусть — 3

«не плачу»

Сергей Александрович Есенин


Ну, как тут не заплакать?!

Режу лук и плачу...


И не о чем уже жалеть,

и рядом никого — помочь.

И никуда, ну, никуда уже не денешься...

А на безносой без любви, в конечном счёте, женишься.


В сухом остатке остаётся, что?

Бессонной ночью в зёванный экран глазеть, не в силах двинуться.

А если, счастье-то какое, вздрогнешь и заснёшь...

Мечтать

  • Во сне бы и без боли, ту берёзку обнимая,и...

    Стотысячекратно повторяя.

  • Ну и пусть!


При этом, ни, ни, ни,

не наводя читатели на вас,

мою банальную, заболтанную грусть.

Экибана* силлаботоники

Из цикла — Потешное литературовьедение



Всегда, как и только переустанавливаю старый текст, ломаю, ломаясь и маясь, что-то этакое внутри него...


Ночь, дикое что-то


Ночь.

Дикое поле.

Из бликов и тЕней,
как встарь,
составляю
букет провидений.

И
Экибану
Э
Т
А кую,
рифмой глагольной скрутив...

А после!

Ещё и
ищу всему этому

воли ционный

мотив.

Мычу,
сверчу,
мырчу,

А далее,
молча,
душу
муча
и
не дыша,
на Клавиных мягких местах
слова набиваю,


знаю,


как собака,
знаю
что-то…


ЭТА

какое-то.


А

вот,

высказать…



Тоник и вправду бывает силлабным. И самым грандиоузным примером тому, сотни миллионов текстов, которые ваяют миллионы интернет литераторов в Славнете на трёх панибратских языках, причём именно в соцсетях эти измышления получаются абсолютно свободными.

А всё футуристы, прОклятые обронзовевшей советской властью, С их вторжением в семантику и началось пришествие фигурных текстов - лесенок, блоков, притоптываний и выскоков, их система этого требовала, потому и выламывались, аж до посинения...

Закончилось всё волчьим воем и примяукиванием. На том и упокоились, дальше переть было уже некуда.

Далее — «в каждой строчке только точки, догадайся, мол, сама». А приговор всему этому безобразию вынес самый стройный из советских — Михаил Исаковский. Вся страна слушалась и пела...


УглЫбимся!


Трепещущее


Забвение себя,

само собою,
порождает бред
тождествования трепещущей душе...

Не для себя...

Для дерзких молодых.

Для них и я...

В камнях...

Куриный бог.

Дырявый,
забубённый
скоморох.


Я тоже... Поначалу. И это уже в наше, наиинтимнеюйщее время.

Что такое, уходящая в века, бумажная книга. Кроме того, что для её производства нужно было убивать деревья на планете.

Это желание сжать в пружину содержимое, для того, чтобы в каждую страницу вместить как можно больше текста, то есть смысла, читай информации. И это определяло поэтический строй, куда было деваться от мудрейших и строжайших редаторш тогдашних оченно растолстевших журналов.

В научной литературе, с появлением электронных вариантов, зачем?, всё так и осталось. Для наглядности, наверное, там это оправдано... Пока.

А вот некоторые отвязанные и я в том числе, мгновенно почувствовали, что несмотря на то, что и там остались всем нам архаичные квадратики страниц... Полная воля самовыражения в форме. И можно акцентировать текст так, как волеет душа твоя. И можно сделать читателю КРАСИВО, так как читатель наш всегда хочет этого. А тут ещё и — Женщина в песках!

И она появилась — экибана русской силлаботоники. И далее, далее, когда посредством формы можно было вкладывать в текст новые смыслы, кричать, шептать, выпендриваться... И снова, аж до посинения. Сломали всё, одни новые словоформы чего стоили, разъятия слов, рифмы Высоцкого, почти англицкие словосочетания, оказалось, что русский язык вдруг стал гораздо богаче при полной свободе самовыражения.

Нет?

Нет,

да,

да,

да!!!



Да нет...


На листьях изморозь луны…


Как в детстве повзросленья –

осень жду,

нахлынет с холодами…

В седом от инея полуночном саду

мы встретимся,

и будем целоваться с Вами…

Деревьев и души

прозрачность и печаль,

наполнит нас

безбрежностью друг к другу,

и вот уж голова моя

плывёт,

плывет по кругу…


Пронзительная зелень сада…


Мы одни…


На листьях изморозь луны…


ТЫ РЯДОМ!!!

А всё потому, что текст вырвался на волю росскую и можно живо писать, не заботясь о том, сколько места он занимает.

Где-то, на этом и нужно было, хоть на время, остановиться. Да не тут то было... Замешали тексто, бухнули опары, полили горючими слезами, обнажили душу до...

И снова вперёд, с новыми уже, пост цивилизационными шаманиями под дым и бурмотенья поэчичиковских камланий.

Да... Ломать, не строить.

А я, вот, не хочу, хоть убей... Так и остался со своей женщиной в песках библейской пустыни. Составлять букетики из почерневших от безжалостных проявлений тутешной жизни, семицветиков.

Так, вот! Вот, как-то, так...

* Экибана ЭТА — Пылающая роза, скрученная колючей проволокой. И никаких таких икэбан, господа эррористы.



Дзжерентячее

Ось джерельна кирилиця у криниці

Плеще, хлюпає поза вінця.
Ось всміхається щиро чеширська киця,
Що наліво іде – шовково нявкоче мову,
А направо – руське мурчить слово.


Ольга М.


Очи бездонны, уста молчаливы...


Елизавета Дитерихс



Русалка Лизка на ветвях...


Вах!!!


О мимолётных, о виденьях

чёрти чего насочинит...

А после в ступу бабью влезет,

    - В Гайд Парк!


И там,

при всём честном народе

на арфе,

стансы

джзеленчит,

мир сотрясая помелом...

Да, всё о нём, о нём!

И машет жёлтеньким жилетом,

рыча ойнлайнские слова...


А после лешенького ждёт,

где нет ни волн, ни пустоты...


А этот дурень,

что взять с дурня,

всё не идёт...

И не придёт.


Он по неведомой дорожке,

туда, сюда,

сюда туда...


Да

пьяно

песенку

мурчит.


Мол...


    - Да хоть забейся в кровавом бреду.


А после форте, форте, форте!

- НИКОГДА, НИ ЗА ЧТО,

НИ ЗИМОЮ, НИ ЛЕТОМ!!!


И неистовым цветом,

опадает

о,Лизанька,

жизне твое.


(Понаписал, вот... После ночью плакал.)

Не помогло.


Вы гений, я никтец, бултыхнуться штоль в криничку, чтоб и сказочке...



К Юлии Вороне. Подпрыгиваю, не взлетая

Уже не осень, а зима...

Примёрзла к сердцу старья плоть

и прикипевшее срослось.

Растлилось в смерть...


Присохшим языком, на врозь,

ещё плету.

-Держись, погодь!

Ещё дрожу, хоть мысли взрезь.

-АзбУки в червь, ушёл с ума.


А до весны, как до луны!


А до весны!!!


Адове сны.

Зыркнув в дзен свой

Что за бодяга, брат?

Какого лешего ты удавил, всердцах забалаболив, чёртову судьбу?
В какого лысого ты превратился, доходяга?

И, ни гу-гу...

Ну, ладно...
А какого дьявола ты ночью умоляешь, чтоб задаром, душеньку твою, бессмертну...
Из тела бес тот выдрал бы...

Вот-вот,
догуглился, мордастенький...

Козляга!!!

Ах, Фредерик!

На три, два, раз

дурил всех нас,
что это вальс,
всего лишь вальс в шипеньи волн.

Наш несравненный, незабвенный,
ох, бог на вздох,
наш Фредерик, Фредерик, Фредерик!

Кружил, пьянил,
на три, два , раз
в трах-тарарах,
разил подчас
бессчастных нас.

Наш несравненный, незабвенный,
ах, бог на вздох,
наш Фредерик, Фредерик, Фредерик...

А как забрезжил
лунный свет,
он скрылся в отраженьях глаз,
на три, два, раз
унёсся вдаль,
покинул нас,

Наш неуёмный!

Ты, бог на вздох.


Наш...

Фредерик.

Вселенная славянского Инета


Жизнь,

когда пауза между стихами

...в тысячи лет.


Я дышу в пустоту.


Горло сжимает удавка

хайла

одураченного.


Шарю юродивым словом

в тщету...


Буквоед,


всепожирающий слово,

ломает хребет...


С хрустом

такое сякое,

блажное,

приканчивая.


НАВСЕГДА.


….........................


И вдруг,

такое чудло-юдло!!!

Из никуда да в ниоткудло,

в секунду,

только успевай,

забарабанит в голове...


И с гвалтом птичьим

...исчезает.

В живой,

не пойманной

строфе.







Во! Одушевлённое



С Новым РОКОМ!

Туча летучая,
чернью гремучая,
пыли опившись,
отяжелев,
пала на землю...

В мгновенье заляпав
грязюкой лицо...

Стою ошалевший,
такой вот, всем нам
дождь новогодний
пустыни библейской.

Первый в году...

Лыбятся губы,
хоть
что-то-таки-кое как
пролилось
в
жадною жаждою
ждущую
этого землю...

…………………………………………………………
Украинский вариант
…………………………………………………………

Летюча тучка
темна,
грозова,
ковтала пил
та дерлась
до землі,
зникаючи
від жриці сонця
на очах.

Такий от,
новорічний дощ
пустелі нашої...
Грязюка по лицю,
скажені звяги неба...

Іііііііііііііі!!!

І неймовірна радість
та наснага,
що,
ну хоч щось,
на мить хоч,
та лилося
в розчавлену
від сонячного тиску
землю...


Майская ворожба

В том зеркале, что нас отображало

...несчисленно.

В том зеркале, что издавна висело на стене.

Магическое что-то

прочертил я стеклорезом, и...

Ворожу...

Огнем...

С надеждою - увидеть лик.

Хотя бы в мгле, на миг,

хоть в памороках ночи

...последней, появись.

И если вдруг простила,

улыбнись.

Опять,

не мне, а

...как тогда!!!

Когда в тебя влюбился я.


В мгновенье то,

когда ты улыбнулась

Но...

Не мне.

Предутреннее в пустыни библейской

Как будто бы дождик...

А будто и нет...


А может быть,

просто,

залётные слёзы

замерзшей в жару

поседевшей берёзы,

российской...


И кто виноват, что

фантазии эти

никто не поймёт...


Ни дети,

ни йети.


Ни те, кто в ответе,

когда, наконец,

и меня

ностальгия сгрызёт.



Не облачко, а так...

Не облачко, а так…

Пушок…

Обрывок сна…

Три такта песни…



Вот-вот растает…



В

по

дне

бес…



…И!


На той стороне сна



На той стороне сна,

на пассионарной,

все вечная наша весна

и блеск сонных звёзд

янтарных.

на той стороне зги

экзистенциальной,

чумой – и друзья и враги

и темь тарных карт

астральных.

На той стороне мечт

тьмутараканьих,

сто лет - беспощадная сечь, делёжка земель

окаянных…


На той стороне – весна,

на той стороне – друзья,

на той стороне – мечта,

на той стороне –

жизнь

осталась

моя.


Жар Арля

Арля горчайшего сласть...

Мистраля в проулках звон.

Жаром желаний жаждущих жаля,

и...

Не пожалев!


Полыхая!


Перемещая,

языками зноя.


В иное.


Всё это я увидал,

созерцая

напасть Ван Гога

гогеноподобного,

ню его,

страсть.


Свет от уха подсолнуха,

цвет ирреальный...


Где жар

Арля,

жжёт

твой глаз...


На раз!

Ястреба стрела

Э-эх!

Это ястреба стрела
пронзила тучи и...
И пала наземь,
плоть живую прихватив
когтями
протодинозаврскими.
И, вот...
Отяжелела.

Но, крылья распахнув
что было сил,
во всю взрывную ширь,
преодолев земное тяготение,
сначала по чуть-чуть,
а после
всё быстрее и быстрее
понёс хищняк своим птенцам
на растерзание
...лисёныша.

А мать ему вослед
орала...

А-а-а-а-а!!!

Почти по-человечьи.

И прыгала,
прыгала,

прыгала,
в кровь отбивая лапы...

А через время,
позабыв всё это,
взяла и принесла
оставшимся щенкам
ещё одну
полёвку.
Чтоб те валяли мышку по земле.
А после,
чтоб,
зубами чтоб,
зубами!



Пейзаж, сэр

Робкое, как первый солнечный луч по взбурлившей воде, недоумение от того, что ...умираешь.

И молотком по мозгам, ночью, когда ты смотришь на ту же самую, маслянистую, невообразимо чёрную воду, извивающуюся бликами изображений разодранной на клочки луны в волнах, а они мелькают, мелькают, мелькают. Так близко...

Булькнуть, что ли, туда!

И нырять, нырять, нырять до изнеможения, до немогу, до — давай, до свиданья.

І м'яти її у тісто

Кожному натурникові – скульпторку на пам'ять!

І м'яти її, м'яти, м'яти, м'яти.

Щоб пухнастою стала…

Не вспомню, но вздрогну. И рядом с тобой окажусь…

(Новая вариация)


Самосознанье мое

взяв начало из батюшковских ключей, посеребренных луною,

на родненьком, русском течет, как придется –

то в рифму, то без… соразмерность ломая, петляет по жизни…

И так вот, всю жизнь…

Выбирал поспокойней, потише места –

старался левее… Правее…

Чтоб, боженька ж мой,

не увязнуть в их диа - и сопро - их матов…

А после утЁк на чужбину…

А тут -

от гнилости местной срываяся в рык,

в библейских теряюсь песках,

испаряюсь…

…И мыслию освобожденной

лечу к океану зеленому Родины,

падаю дождичком теплым грибным

на исхоженный вдоль-поперек

лесочек вкруг Муромки-речки,

которая так же петляет по жизни, как я…


…Бессонною ночью цежу слово в слово

и…

в мшистых камнях застываю

и…

жду терпеливо…

А ВДРУГ!!!

Появишься ты

в заповедных,

покинутых нами местах.

…Пойдешь, например, собирать землянику…

Заблудишься…

И набредешь на затончик, который я выложил нашей весной для тебя…


Не вспомнишь...

Но, вздрогнешь,

к нему наклонившись губами…

И тут же!

Я рядом с тобой окажусь…

…И вновь, как когда-то

…сорока нас выдаст –

от стрёкота, хлопанья крыльями, сглаза её

не будет пощады…

Я бью колотушкой по пню –

упорхнула

губ

итель

ни

ца…

И ты…

Упорхнула…


А я

об

нар

уживаю

себя под пальмой облезлой…

И не понимаю,

И НЕ ПОНИМАЮ!!!


Бессонная ночь,

суховей…

И потом –

всё это разрушено –

это всего лишь

СЛОВА НА БУМАГЕ!!!

Слова…

на…

бумаге.

На родненьком, русском

нахлынули снова…

И… жив.






Вот такую рыбу

Да…
В палатке упустившего, ВОТ ТАКУЮ РЫБУ, о леске не говорят…

А наживка, на которую и должна была ловить меня жизнь до самой моей смерти…
Сдёрнута.
И теперь, перед моим носом, день и ночь болтается голый крючок, хочешь – клюй, не хочешь…
То, как хочешь.

Сквозь слезу дождя

Улыбка неба сквозь слезу дождя,

блеснёт и скроется за дрожью,

ой, да по коже...

И ослепив, вонзит твой лик, звеня...


Опять!


За что?!


В меня.

...Так, вздрогну

Чат души

да помрачение сознания,

вот и вся твоя любовь,

дзиза моя...


Дух от тела

и до самоистязания,

кожи гарь,

уголья губ...


И вот он.


Ты!

Суккуб.


Проклятый мой,

постввиртуаленный

суккуб.

Потому что, иной — никто



На похороны не хожу.

И на свои не приглашаю...


Я так хочу!


В начале мая.

На Родине!!!

В грозу...


Во сне.


Эта сладкая мука



Юдже Ванг с её фортепианным


Эта сладкая боль,
когда пальцы до глаз достают.
И до слёз!

Эти пальцы горгульины,
клавиши сжавши в комок..
Как он смог?!

Будоражат чахотку сознания
влившись в сердечные ритмы мои...
Хоть умри!

Но аккорды впиваются в сердце
и нечем дышать.
Его мать!!!

Что ж ты делаешь, девочка,
как же смогла ты понять.
И разъять...

То, что чёрт умирающий
всем нам оставил
в том вальсе Шопена...

Мука кончилась...

Выжил...
В себя прихожу
постепенно...

“Озорно” озорное

Бабуле Пушкина - физкульт с приветом!


Осеняясь злобой лаяй

за полуночным окном,

осыпаюсь, засыпая

под «гремушки» грёмышки...

Шелест шин зазёвывая,

распадаясь, осклизаю

в пропасть беспробудных снов.

Что ж, к такому...

  • Будь готов!

  • Всегда, навеки,

    я и к этакому

    в свете

    облизьбян

    всегда готов!

Пусть гремит

Горыныч пицц,

под

рок

свихнувшихся

машин...


Я в черепушке возрождаю,

чирк колибри,

всплеск волны,

золочёные миры.


Р-р-р-ыыы!!!




Диалог с чертями в пустой голове

(засыпая)


Сгорает жизнь моя

в мертвящей тишине,

мозг размягчён...

Перед глазами

чёрных мушек рой


Да день и ночь

шуршит мюслЯми

в забродившей голове

о том, о сём,

а в общем, не о всём...


И, голоса,

я снова слышу голоса!


- Устал...

Устал глаголом жечь сердца,

старик.

Проковылял своё,

теперь ищи

предлог,

чтоб сбросить груз

навеки неподъёмных

строк?

Ожесточён неверьем в этот мир...

Ты проиграл,

окстись и замолчи.

Нет это не по мне!

Ни строчки, ни за что!!!


Чёрт с ним, с глаголом,

я,

наречьем в обреченность,

я их

в пургу,

замёты,

в изкорёжь,

чтоб дрожь брала...


Орала на мечи!


В ответ лишь хохот дьявольский и стон...

В ушах...

- Икру-то не мечи!

Пропащий мудозвон.

Бражный фетишизм

Трясся лбом,

лентяйничал,

спивался –

было, было….


Но!


Вот….


В день один….


Всё решилось -

злостная гримаса,

призрак смерти,

бражный фетишизм

подвели к черте….


Увидел пропасть….


…И отпрянув,

прохрипел:

- Не тронь!


…Перепрыгнул

через тот

огонь….


И теперь….


Подобьем

тулумбаса,

волочу

по жизни

тела дух….


Испугался….

Просто испугался….

Сдрейфил-сбрендил….


И с тех пор,

как праведный суннит,

день и ночь грызу,

грызу гранит….


Скучаю….


Заправляюсь кофе

или чаем.


Впрочем, за базар не отвечаю –

ЖИВ,

и,


слава богу,


НЕ

ДО

БИТ.








На раз, два, три

Легчайшею дымкой

в дырявой моей голове

завивается...

На

раз,

два,

три...

Пауза...

И!!!

Снова и снова

к звёздам струится

предчувствие Шварца...

Мелодия

бьётся,

колет,

клюётся,

куражится,

кажется,

сердце, вот-вот разорвётся...


Так просто,

всего-то,

лишь несколько

брошенных в небо

хрустально

подобранных нот...


А подишь ты...




Отцветшие поэты

Отсветшие поэты — опавшие листки,

слова, что повторяют свивы веток...

В просветах — неба синь

да сгинувшая мгла

силлаботоники пещной...


В громах архитектоники

истаявшего

лета.

Камешком ко дну

Вот!

Просто старость, просто старость...

Сидишь на солнышке запарясь,

дозревший и отечный малость.


…Уже готовый.

Ко всему.


И неподведомствен уму,

Мычишь о чём-то, опечалясь,

и если что и отмечаешь…

То – детский смех да взвизги чаек…


Иииии…


Снова, камешком.

Ко дну…

До беспредела

Если не лететь, чуть касаясь земли, по синусоидам и гиперболам нашего беэр-шевского скейтпарка, и уж точно, не самолётом в безоблачном небе над русской тайгою, а…

Выползти из четырёх бетонных стен своего же жизненного убежища, и…

Доковылять до библейской пустыни на окраине города…

А потом, повернуться к нему …спиною, и…

Чтоб ветер и песочек в лицо…

И солнце чтоб обжигало лысинку, до, ах…

Но, ещё и если при этом закрыть глаза, то…

На мгновение покажется, что эта страна – бесконечна!

До беспредела!!!


Губ девИчьих добиться

Губ девИчьих добиться,

и дыханья ея,

чтобы стала жарынь вся,

до судОрг забытья,

чтобы бил вас озноб, и…

Есть до днесь, то – вдвоём. …

И исторгла из недр чтоб,

продолженье твоё…

Пальцы слепца

Пальцы слепца, нежно касающиеся чужого лица и запоминающие его навсегда, до конца дней своих. Это чудо?

Чудо!

И я...

Когда понимаю, вот оно, и снимаю протез свой глазной на минус девять, и попадаю в мир абстрактно сливающихся цветов...

И дрожу, зачем-то.

А пальцы при этом только и могут.

Что?!

Подтанцовывая по клавиатуре, выбивать мысли и образы, неведомые моему сознанию.

А я даже не стараюсь понять, откуда что берется и ни за что не запоминаю строки , закинутые кем-то через башку мою, в Сеть.

...А пальцы слепца.

Дикая горечь рябины

Недозревшей рябины,

дикая горечь

во рту...


От поцелуев её.


Страсть над бездной

смертельной,

когда грех...


И совсем уж не грех.


А желание,

хоть напоследок,

хоть как-нибудь!


Чтобы ещё и ещё...


На мгновенье словить...

Паранойное?


Пусть!!!


Распоследнее в жизни

лав ю.

Очнувшийся в гробу

Глубокий сон, когда ты, мой любимый читатель, не можешь вырваться на волю из кошмаров Фантазуса, лично мне напоминает ощущения человека, очнувшегося в гробу.

Это я пишу, как сам и неоднократно испытавший подобную пакость...

И как же сладко после всего и этакого обезобразия, вдруг...

Таки оказаться, хоть и с вытаращенными глазами, в своей и собственной постели и самым офигенным образом...
Придти в себя!

Призрак зимы в библейской пустыне

Здесь снег не долетает до земли,

он превращается в туман ночной...

В пыли,

в бензиновых разводах распадаясь

на призрак льда и ты скользишь...


Шоссе,

становится вдруг желобом,

твоя машина — бобом,

душа и та,

объятая ознобом,

дрожит и молит

-Боже! Пронеси!!!


А после,

ну, примерно через год,

когда приснится снова эта марь,

застынешь и уцепишься за руль

а жар пустынный

в шкварь тебя и в пот.

Предсмертный...


Если снова пронесёт,

то будешь жить ты

счАстливо вполне...


Ведь истина твоя,

в библейском

переплавится

огне...


Прайд тайм

Прайд тайм


Как-то стрёмно стало жить в нескончаемых телепространствиях. Ящик теленаш включишь и тут же — фулл батл. Всех со всеми, даже малых деток заставляют сражаться за выход в очередной потешный финал, вот они и выпендриваются что есть мочи, извиваются змеями, изображают из себя музыкальных бубок губок, орут, что есть силёнок у болезных... Выдрессированы до упора.

Да и пожившие маргинализированы, все, как один, строем и по ролям. А уж те, кто этим действом дирижируют!

Сволочи они...

Новости лучше не смотреть, такого страху подгоняют, точно, завтра в поход. За их же рейтингом. Правда, в их защиту, у нас, в Израиле, пару минут в конце отводят и на наши нерешаемые проблемы.

Вот, сериалы, те чуть поживее, включишь, время засекаешь и ждёшь, ровно через сорок пять минут всех злодеев, которых не поубивали в процессе действа изловят, а почти все герои останутся живы. До следующей серии. А то,как лет десять показывать одних и то же. А кто чего не понял, начинают снова, с первой серии крутить, чтобы другим неповадно было.

Но страшнее всего, передачи в прайд тайм. Ничего святого, души, выдернутые и наизнанку, не то, что раньше “всё на продажу” с аплодисментами, переходящими в нескончаемые овации, а супер в упер в поле тические, псюхо логические, секси алистические и прочая, прочая, прочая запрограммированные на, молотком по голове, чертячьи действа с пришёптываниями причмокиваниями, драками и взвизгами.

Особое и последнее слово о многолетних наших ток им, в это самое место, шоу.

Копирую мои прежние откровения на эту тему...


В сети бытует мнение, что...
На треплоидов — забить!
Но...
Ну, никак!
Только влезешь в Инет, а оне, как тараканы, изо всех щелей.
Во главе с ихним главным Соловьём-разбойником.
Включись навсегда, turn on immediately, та долучайся вже, москалюга...
И на всех других и сто двадцать третьих языках несчастной нашей планеты.
А иногда, нахалом, безо всяких кликов, влезают и тут же начинают так орать враг на врага да по мордасам, по мордасам, что пока комп не отрежешь ножницами от электричества, ничего не помогает.


А телеящик, зарёкся включать...
Убьют ещё!

И призрак рифмы головы морочит

В пространственном бездумьи

виртуальном,

где мир людей,

он,

весь, как есть

перекурочен...

Где все орут:

Меня, меня, меня!

И, как войдёшь,

под кожей дрожь,

маня,

да так,

что в клавишу

ничем

не попадёшь...

Где жизнь свою, постылую

кляня

да растекаясь иллюзорностью по

...чреву,

заглатывающему

всех нас с потрохами,

манипулируя сморёнными умами.

И лишь одно спасает и пророчит...

Что призрак рифмы головы морочит!

Башкою о булыгу

Рубе,

рубэ, рубэ, рубэ

дорогой древней

из Парижа,

вело доместики,

галерные рабы,

засунут в ухо кнут,

и взвизгнув,

иже же,

всё

ниже, ниже, ниже

к рулю пригнувшись,

вам трястись...


Вперёд!


Мечта одна,

не хрястнуться башкою о булыгу,

небось,

авось,

хоть как-то,

пронесёт!


А за бортом

пот, слёзы, кровь

да хруст хребтов,

друзей врагов

таких, как ты

вело доместиков...


Всё это позади,

ты

весь,

как чёрт,

в пыли,

несёшься,

победитель,

вот, финиш

той комедии

и ты...


Целуешь камень наградной,

БУЛЫГУ,

не понимая,

что?


...На ней

страх,

слёзы,

кровь.


СМЕРТЬ

сотоварищей твоих,

вело доместиков,

рабов.


И хохот,

да,

утробный хохот

своры

ваших же господ,

которые придумали

всю эту муть,

взамен

арены гладиаторской...


А,

“дальше, тишина”.

Травой играет ветерок...


До следующих игрищ на природе.




Растворяясь в своей бесконечности

Классический джаз,

впадая в квадраты Малевича,

бьётся о стенки

коробок...

Ну, да,

наших же,

черепных,

перетекает

из красного

в кресты,

параллелепипеды,

треугольники,

чёрти во что...


Рыком тигра Дали

тщится запрыгнуть

в запредельность

Брейгелевскую...

Но!

Натыкаясь на абсолют чёрного,

растворяется там

в своей собственной

мелодии,

длящейся

каждый раз

бесконечно.


И так каждый раз...


Каждый раз!


Каждый раз!!!


Прямо в сердце

Он стрелял почти что в цель,

он её пугал, дурашку.

Скройся с глаз,

не лезь в прицел.

Вот, ведь...

Мечется, бедняжка.


...Вскрик!


Застыла на лету,

меркой для гробовщика...


Видно, дрогнула рука,

Он промазал...

Прямо в сердце.


И ничья в том не вина,

смерть всегда берёт натурой.


А война...

На то она,

эта чёртова война,

что прозвали

пулю

дурой.

Эх, гитарка, гитарка

Эти вздрогнувшие струны,

источающие

стразы

в опереньях стрёмной страни

под стенанья страстотерпиц..


Эти тары-растабары,

растерёханные чвары,

шваркнут в сердце,

пророкочут,

словно

сразу,

с безобразу,

вот, на этом самом месте,

кочет сквохчет,

скрехчет кречет...


Струны плачут и хохочут!

И-эх!

Растрёпы недотёпыши...

Ведь на коде станет ясно нам,

разродиться ли, повеситься,

гоп-ца, дрипца,

может, спиться,

или плюнуть, растереть...

Маясь вселенской дурью

Маюсь вселенской дурью.

Бегаю по ночному саду с граблями...

Наперевес!

Выцарапываю глаз небесный...

С ожесточением.


Не достаю...

И нет уже сил никаких вымучивать из себя

этот сизый и влажный свет сквозь дым из горящего леса,

ну,

нет, нет, нет!


А нетерплячка шибает в голову,

как будто битой,

в девяностые,

по почкам,

по почкам.


Залезаю на самую столетнюю оливу,

машу из самых последних сил,

стараюсь хотя бы этот вонючий дым отогнать

от дома своего...


Да, ну его!


Не сдаюсь, а помолившись что есть мочи, беру вилы и бреду, как в бреду, к пруду...

Влезаю в воду по горлО.

И таки протыкаю, хотя бы отражению этого орка ...яйца.

ПРОТЫКАЮ, ПРОТЫКАЮ, ПРОТЫКАЮ!


И тут же, вместе с рёвом противопожарного самолёта,

глас небесный нисходит на всё моё,

изувеченное в сумасшедшем доме планеты Земля.

- Ты победил себя, человечик, ты победил!!!


Выползаю на берег.


Засыпаю на этом самом месте мокрый и счастливый...


А проснувшись сухим и на солнцепёке,

соображаю,

что вчерашний лаг омерский пожар

наша бравая МЧС потушила.

И спасла мой дом, мой сад и меня заодно...

От самого себя.

И это уже, навсегда!








Двадцать первый нам – настежь!

И чем случайней, тем вернее…

Б.Пастернак

…И не кончается объятье.
Б.Л.Пастернак



Двадцать первый нам – настежь!
Берите, что сможете,
осознаньем своим худосочным вляпавшись,
ну, хотя бы, в ютьюбную субкультуру.

А я что, я, как и все, вскипая желанием мир удивить, глазами хватаю, хватаю, исчезающее кляня…
И в конце всех концов, вцепившись зубами в краешек чего-то невообразимо прекрасного, как лист последний на ветке, кружусь на ветру, шею в пружину свернув и растращивая хребет…
Из последнего, пальцами, пальцами вминаюсь в то бесконечное, что открылось в Рунете…
Мне…
И пытаю судьбу, пытаясь слиться в объятьи с тем, чего не было, нет, и не будет уже никогда.


Маргарита, таки да, удалась

Отталкиваясь локтями от только что новоиспечённой фразы Александра нашего притырышного Филлипенко, что...

«Попробуйте сыграть Азазелло реалистически — и у Вас получится обычный депутат Госдумы.»

Я тут же, на этом самом месте, предположил, что если сыграть этого чёртика в мелодраматическом стиле, то наверняка получится депутат Кнессета.

Но, вот Вам, читатель мой, мысль...

А как нужно было бы изловчиться, чтобы сыграть Геллу таким антиобразом, чтобы она стала плоть от духа представителя Великобритании в ООН.

И в то же время, с многоуважаемым лично и мною, Президентом США, никаких проблем, как не играй, всё равно получится, кот Бегемот.

Вот...

А Бездомного жалко, катастрофически жалко.


С годами привыкаешь ко всему

С годами привыкаешь ко всему,

«dogs day» закончен –
снова в жмурки с жизнью
играть всю ночь
на страх,
на риск,
на остановку сердца…

…Бессонницею старческою маясь,
и потихоньку превращаясь в фанфарона,
которому волшба по барабану…

А все – зачем?!
Чтобы дождавшись ранним утром
тишайшего, как шепот дуновенья –
очнуться от тисков …чужбы?
и, распрямившись,
изумиться

что ЖИВ-ЗДОРОВ.

…На голову.


Химерною в’яззю сплітаючись щільно тілами

Химерною в’яззю, сплітаючись щільно тілами,

тій, першою нашою ніччю з тобою,

ніяк ми не думали - так і залишимось сплутаними

…у тропіках цих, волохатих до ніжності…

А що це навік, посміялися б разом, не знаючи долі своєї.

Але…

Як ніжно і бережно ти шепотіла у душу мою полонену,

щоб зав'язь кохання коріння пустила, куди, ну, звичайно, в серця,

ну, куди ж ще…

А я, поцілунками застив солодкі вуста, щоб

моє все в твоє перевтілити через торішнє…


І ось вона, дурість людська,

а ще може і божою волею,

світ олеандровий наш,

вдихаємо пристрасну муку,

і

…в непритомність,

сік цвіту заходить у очі,

отруйні його глюкозиди загороджують наші серця тріпотіти, бо…

Квітка любистку наповнює наші свідомості чарами червня, і

…до одурманення.

Зв'язані небом…


Розтерзані…


Мороком марним розбовкані,

в комі любовній і з посмішкою із блаженною там,

до самої, самої смерті вже перебувати навіки, навіки, навіки.

Слов'янською сув’яззю в вірші у цьому…

І лише, гой, лишенько-лише, навіки, навіки

…удвох.


Душу прижгла

Взрыв…

И…

Душу прижгла,

чтоб кровью она не точилась,

а после,

когда насовсем испарилась…

Из жизни моей…

Насовсем…


И тем


Её

И

Спасла…


Бестолочь


Бестолочь


И всё кудрявей мысли в лысой голове,

взвиваются потехой ведьмовской,

и плетью ночь, и в скособочь не истолочь.


Мне...


Что я за бестолочь и почему, чему невмочь

мою же немочь хладную хоть чем-то

...превозмочь?



Взъярилось всё…

Взъярилось всё –

в сознании….

Душа –

как взбаламученный во время урагана город,

вопила и рычала,

прорываясь к постижению

…доисторического.


И тут!


Поэзии душа,

явилась тем,

кто

был, повергнут ниц,

всем,

…ВСЕМ,

кто не сумел добиться правды в этой жизни?


А так мечтал…


Но,

тут же им…


Придумали любовь,

и за неё –

готовы были

тут же

посылать

их всех

на

мировые

бойни…


Ну,

а гильотина…


Освободила мир от всех её иллюзий?!


…И тем не повезло родиться в Хиросиме,

а этим – в Нагасаки…

Аккурат –

перед китайским Холокостом…


Ну,

а

жор Ярилы – Солнца,

под саркофагом –

чем не волшебство

преображенья

чма

обыкновенного…


В Чернобыльца.


Взъярилось,

всё

в

сознании!


И что?!


Да, ничего…

Ну, абсолютно ничего!!!


Не мы решаем…













































Свинопсис


Ред мой — форменный свинопсис,

приказал прислать синопсис,

я ответил...

Эй, окстись,

на меня не сволочись,

а читай всю рукопись.


Не протекло

Минута — и...

А.С.Пушкин


Суставами хрустел

и

нервно губы сжав...

Ждал!


Вот,

ещё мгновенье,

час,

неделя...


Год?!!


Скрипел зубами,

выбегал на волю из квартиры,

нырял, как камень,

головою в прорубь,

а после,

дни и ночи напролёт,

черкал

ненужные и мёртвые слова

в Рунет...


И тут же,

осознав всё омерзенье от содеянного зла,

уничтожал всю эту ересь

до

последней точки...


Застывал...

И удалившись в пустынь,

во библейску,

зажил, как все...

….................................


Всё

тщетно

было...


АЛЕФ-БУКИ-ВЕДЬ!


От бренности в мозгу

закисла брага...


Не протекало...


Ну-у-у-у-у!!!


Ни строчки

на бумагу.


Бывает…

Ещё как бывает – дохнёт из пустыни предсмертным…

И тут же становится призрачной даль, а молот стотонный шоссе, приближаясь к лицу…

В уши стучит и стучит до рассвета, и…

Жгут черепную коробку тревоги подспудные, наши сознанья дробя

на тысячи колких осколков…

А тут ещё…

Небо,

касаясь земли,

заползает туманом в окно из ближайшего к нам химзавода…

И этим дыши!

…Если сдюжишь.

А нет, так - бай-бай, в беспамятство падай и там наслаждайся кошмарами жути библейской, ведь ветер вздымает и прах всех умерших за тысячелетья…


Бывает, что выживешь…


Только не часто такое бывает…


Бай-ба-ай.


Нет, я не зверь, но вою на луну

Нет, я не зверь, но как достанет – вою на луну, в мгновенья полусна, когда сознанье плещет тьмою…

Чтоб осветить, тот миг, когда рождается она…

И проблеск отражённого от солнца света, зачатого ночной голубизною, напоминает нам, что мы из тьмы ночной, к причастью нашей жизни прорвались…

И эти наши вопли…

Очеловечили

и нас,

и шарик наш земной.


Да, вот же она, моя душа


По жизни мы ещё бредём, и будто

…бредим.
И этот бред жуём беззубым ртом…
Потом глотаем...
И сжимая

костыль дрожащею рукой,
в безлюдье движемся.

А…

Жизни нашей содроганья,
пустою болью отзываются в молчании пещном…

Но, вот! Скамейка в диком парке,
где запустение и гниль,

но…

Есть луны печальный отчерк и мы, сквозь тлен туманной ночи, ждём отчертаний от зари, росы прохладной на лице…

И солнца, солнышка…

Пророчим,

отдохновений…

Ведь, в конце
…концов,
коль хватит сил доковылять до койки,
и там лежать обнявшися, без слов…
Не думая о том…

Что?!

Что жизнь всё так же хороша,
коль не скончалося последнее…

Душа.


................................


Господи, да вот же, вот она, душа моя!

В башке, нейронами взвихрившись, сквозь кончики пальцев порхающих, в клавиатуру, и-и-и...

Размножается, клубится, вьётся туда, сюда трепещущим шаром в родной виртуальной стихии, а потом...

Сетью тенетною пойманная...

И поднятая над морем безбрежным Рунета, блещет чешуёй на солнышке, извивается, трепещет в ужасе хвостами,и...

Тысячью файловых ртов, наподобие рыбьих, щелкает зубами,квакает-хрюкает, трещит-свистит, а перед тем, как лавиной ухнуть в трюм очередного поэтического сайта и вморозиться в его страницы, барабанит своими плавательными пузырями последнюю песнь о вечной любви...


Слышите!!!



Руины тела


Руины тела её

показались мне

...величественнее

Парфенона.


О, Пальмира!


Безносой

И снова...

Жизни не хватает, чтоб прохрипеть безносой.

  • Да!


Да это что,судьба хватает ...за яблочко.

Не продохнуть!


И эта каменная жуть тождественна ...забвенью в стае.


Лихолітня


Язичнице,

напасті Ваші –

найтонша слов'янська

сув'язь,

в якій ще й сплітається щастя

з надією

повелівати

хвищами прислів'їв найлегших

над римами строф кам'яних...


В'язь рим –

шурх кайданів дзвінких...

В які Ви заковані...

В стрим!


То що ж Ви

метаєтесь,

чварою,

гризлі

примарою?!


Скваром

крові

Вас,

скваром..


Жер серця

з-з-з дзюбавши

лілейними

чайками

Ваших

горластих

стихій.




Помирая от нежности


Возжигаюсь от нежности к этой, почти что затравленной жизни,

понимая, не будет, не будет, ну, точно, не будет

иной...

Только пепел, надежд

остывающий пепел стапёрской моей

бессловесности.

Он развеется в пыль,

забиваяся в горло

предсмертною болью

блажной...


Это Пушкин, всё 

Конечно, Пушкин, куда без него...

Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.
Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.

Что поразило в этом сейчас. Да, то же, что и при первом прочтении...
Но в молодости не анализируешь, а теперь...
Это, почти неуловимое переосмысление надежды в инверсии - 
"может быть" на "быть может", и... 
Совершенно не укладывающееся в голове - "Как дай вам бог"...
После - "Так искренно, так нежно"

А, вот это!

Подъезжая под Ижоры,
Я взглянул на небеса

Мы никогда уже не подъедем под..
Одни поедут на Украину, другие  - в Украину, а ещё некоторые из...
И всё.

Или вот, кода Бесов. Когда это было написано, мне кажется, 
что только что, в двадцать первом веке.

Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Мчатся бесы рой за роем
В беспредельной вышине,
Визгом жалобным и воем
Надрывая сердце мне...

И моё, нескромно, конечно, но...
Так захотелось... Вот, нашкарябал

Вопрос вопросов

И всё же, 
"быть или не быть - 
любовь еще быть может",
может быть?

И, конечно, не я это, земеля мой, Пушкин во всём виноват, 
Александр Сергеич, куда без него...

А что делать?!

Скользя по завязям стиха

Соблазна блазєнь, 
от озноба, 
вселенского,
очнувшись ночью...
Впопыхах.
Я, чудик-нудник, вертопрах, рукою сонною хватаю, перо, 
и сам не понимая, о чём...
Не размыкая век...
Скольжу по завязям стиха, проваливаясь в бездну смыслов... 
И сна...

А утром, горький хлеб жуя, наткнувшись взглядом, багровею.
Да неужели ж, ...это 
я-а-а-а?!

Непереносимо синий

...а добровольно — невыносимей!

А.А.В   


Этот свет, дрожащий в утреннем серебре, этот цвет... Сиреневый? 

Да нет, скорее, сиротливо сирый.

И пространство, спекшееся на жаре, и город,
где я доживаю...

Прямо в сердце библейской пустыни...


Тут крышу сносит страшко суховей ...и не только мне, но и народу, прожжённому жарою немилосердною и в бесконечность длимою.

Но...

Время, когда весною вдруг зацветёт авраамово древо иудино... Оно, как воздушный змей, … душе одичалой в улёт, под этот цвет небесный,и...


Совсем уж...

Непереносимо синий!


Дно дня

Полночь...

Дно дня.

Метания бренного тела, навеки придавленного собственным весом своим к очагу обитания, планете Земля, в колыбели постельной.

Порождают химеры в сознании, а...

А тень от луны световая вползает в окно и, вливаясь в глазницы, пронзает извилины мозга ознобом вчерашнего, злом казнённого, а душа, так кажется, вот-вот проскользнёт через клетку грудную и унесётся туда, дальше всех вселенных, в сущее необъяснимое.


А я...

Выныривая изо всех этих пучин, бормочу себе под нос.

-Господи, обезьян ты облезлый, спи уже, чего дурью маешься, спи, а то так и окочуриться запросто ...можно.



В перехресті

Ось, святого і Йордану, берег лівий, берег правий, в перехресті окулярів ...снайперської.

Так хотіли ми в Швейцарію... а потрапили в труну...


Ну-у-у, Меркавка. Ну-у-у!!!


.............................................................


Раз! И ятие всего



Околосмертны желанья мои

...до безмолвниести!

Взглядом безудержным мчусь к образАм поэзии русской...

А оттуда, милосердно так,

гули, гули, гули,

ГУЛ!

И тут же,

из него.

Образами...

Враз изъятое слово,

содрогаясь,

в пустопорожней моей голове

ятью и червьем

про

...росс

и тут же,

бесследно,

в памяти тает,

солёной росой проливаясь из глаз.



В злобе ночи

Помилосердствуйте весне,

она бессильна в злобе ночи,

снегами в сонмное грохочет,

свихнулась гада, рвёт и мечет

на старараханной волжбе.

А та совсем взбесилась, сволочь,

фантомных болей тавлия -

кость брошенная...

Бытия

химеры,

аду вопия,

над бестолочью дней хохочут.


А я, что я?

ФейкОвый случай...

зааллилуен неминучей,

исчезну скоро в тьме падучей,

витийствуя.


Вдрызг

Листьев ли шепот иль ветра порывы

Елизавета Дитерихс


Во мне угасла страсть… ты холодна, как лед…

Борис Борисов



У, Лизка Дитерихс,

змеюкой ускользнувшая

от...

Бореньки Борисова

навеки, навсегда.

А он

страдал

О, как красиво он страдал...

Как пел!

Оставшуюся всю жизнь свою,

ей, ей, что

голода и жажды встречи с ней

не утолив,

и разбивая

вдрызг

влюблённых безнадёжно дам в него

сердца,

да так,

что слёзы брызгами из глаз...


А перед смертью

...на сейчас,

вот,

взял

и

словно доктор прописал...

Нам,

на века вперёд.


“И на моих, и на твоих сединах

Никто следа любви уж не найдет. ”


Навеки.

Навсегда.


Схватила за душу

Хватала за душу,

пила губами,

и чуть не задушив,

перевивала….

Судьбу.



…И с яростью

травила-гнобила…



…Переколдобила?!



Валилась в ноги и,

виясь змеюкою,

впускала яду и….



Переагукала?!



Прельщала, как могла,

хоть до отпада….



Схватила за душу….



Не отпускала….





Нет, я не зверь, но вою на луну

Нет, я не зверь, но как достанет – вою на луну, в мгновенья полусна, когда сознанье плещет тьмою…

Чтоб осветить, тот миг, когда рождается она…

И проблеск отражённого от солнца света, зачатого ночной голубизною, напоминает нам, что мы из тьмы ночной, к причастью нашей жизни прорвались…

И эти наши вопли…

Очеловечили

и нас,

и шарик наш земной.


И проклиная

Небо шинелькой, разодранной взрывами в клочья.

А-а-а!

Сквозь прорехи сочится, садня,

переплавленный хлором рассвет,

солнце кровавое. Ветер вздымает

посмертную пыль, и-и-и...

В скелетах домов

даже признаков жизни не видно.


Кажется, всё,

но...

Когда опускается мрак на разрушенный город,

чудо!

Из каменных нор появляются чёрные тени,

шепот и всхлипы, молитвы, молитвы, молитвы,

и проклиная и этих и тех,

в стаи сбиваясь,

детей прижимая к себе,

люди из этого ада летят

что есть силы.


Сами не зная куда...


А им выстрелы, выстрелы, выстрелы

вслед.


Власть слова

Лелеемое…


Лилейное…


Лук, чеснок, лилии французских монархов…

Сквозь ладана горечь во рту, слёзы и этот загадочный запах священных цветков Девы Марии…

Лиловатость пурпурных дымов от горящих лесов Лазурного берега…

И моё…


Лелеемое…


Лилейное…


Любитнелюбит гадаю только и только по лилии…


Красного, красного, красного жаждет душа!!!


Не ты

И если так случилось, что...

Живёшь, живёшь.

Живёшь!

Переживая всё, что так невероятно...

Сбылось.

А птичьи стаи стонут улетая, а...

Сумерек возжаждав, понимаешь,

хаос, в котором потонули и мечты.


То я...


Не ты.



На листі паморозь луни…

Дорослішання дожидаю, та…


У зиму дму…


Нахлине з холодами…


У сивому від інею

північному саду

зустрінемося…

Та й, на тому ж місті, де…

Ми здавна цілувались з Вами…

Дерев душі

прозорість і печаль,

наповнять нас

безбережністю часу,

і ось вже голова моя

пливе,

пливе у трансі...


Зойк скресання!



І ми…


Одні…


…Одні.


Одні!!!


На листі паморозь торішньої луни,

у шелестінні чарівливого згасання…


А птицы Рамо

А-а-а...

Птицы Рамо...

Проявились вдруг в памяти, и...

Шелестящею стаей опять полетели куда-то туда...


Где мы,

вместе с переполненным залом дышали единою

жаждою неба.

А ты

...прижавшись ко мне,

так жадно, с вершинки балкона, завидой вела,

как пальцы великого,

крылиями

трепетали над

клавишами...


А я ускользал вместе с музыкой в дикие тропы сознанья,

а после

в своё

бессловесие.


А-а-а!

Этою ночью!


Не зная, ни где ты, ни с кем ты...

Рисую на клаве сердечки...


А хищные птицы Рамо

клекочут и рвутся туда...


Где

нас

нет.



...Исчезая в провалах моей приболевшей башки.




Счастьем привалило

Точно знал, что лажа,

Чувствовал – манок,

Чучело любимой…

Отличить не смог

От живого блеска

Сизого пера,

Счастьем привалило,

Умирать пора….


Рухнул с дробью в сердце

В рябь речной строки,

Сдох на полуслове

В лапах …

мистики,

Разлетелись брызгами,

Слёзные слова,

Тело омертвело,

А душа жива,

Бултыхаюсь ужасом,

В пасти пса судьбы….


А ведь знал, что лажа,

- Дык, бы, бы, бы, быыыыыы!





Поди ж и ты

А-а-а, жизнь, она шла себе, шла...


Своим чередом, чередом, чередом и прошла ...мимо нас.
Сквозь дым ожиданий чудес в головах забубённых.
Через наш однокомнатный дом ...заипотеченный, через рабство, отъятое лузерским жлобским трудом в коробке компьютерной.
Потому как, работу мою и твою заменили программой, и она всё быстрей и быстрей, кувырком, кувырком, кувырк и...

Пересели в метро, дикарями поехали за Кольцевые, до последнего жались друг к другу, надеялись снова на батюшки светы.

А потом...

Не нашедши ответов, как дальше, решили, что нужно попробовать «щастя свого» за недальним бугром, и...

Слиняли...

А там, вот те на, тоже самое, гетто да русские суперы-шмуперы, а...

А работа, черней не бывает...

И зубы, вот, жмут, ох, как жмут по ночам эти чёртовы зубы!!!
Но не ропщем уже, просто некому...

А-а-а!
Хорошо хоть, вдвоём, да вдвоём, молекулой неразделимой и мы доживаем полуслепо нелепую, угомонённую...

Ну, да-к, как это жизнью назвать, ведь никак, согласитесь...


В нигде...


Черга за щасливою смертю

- Хто тут крайній?

- Я. Останній... Я.

- І що дають?

- Смерть. Щасливу смерть. Як заспокоєння від життєвих витребеньок.

- А як це відбувається?

- Бумц, і готово. Безболісно і без яких ось таких собі ...страждань. Так Ви займаєте?

- Так, звичайно. Хіба таким можна поупускатися.

- Тоді я відлучуся, мені, знаєте, дуже, дуже треба. ...Ось, тільки. Якщо повернуся, Ви мене признаєте?

- А Ви за ким?

- Геть, за тією пані в скривавленій сукні. Так, та, що схожа на скелет.

- А перед нею?

- Нікого.

- Як нікого? Тут цілий натовп!

- Вони не займали. Ось вони точно, що крайні, на самому краєчку стоять. Мучаться, моляться, чіпляються. Хто за що. Не хочуть щасливої смерті.

- Ось ще одна. Вирішилася, нарешті.

Ще одна: - Я правильно потрапила, тут можна швидко померти? Божечку ж мій, а Ви мене не пропустите вперед, я вже більше не можу, не можу я більше, не можу!!!

- А чого Ви так квапитеся, Така молода, красива, Вам би жити та жити?

- Він мене кинув, кинув, пішов, і я здуру проковтнула цілий флакон якоїсь гидоти і тепер мене нудить і дикі різі в животі.

  • Гострий живіт! Гострий живіт!

  • Так,розступитеся, нетями, дівчина хоче, дуже хоче!

...Зникла.

Розчинилася.

- Це завжди так буває, коли таким, як вона, промивають шлунок. Так я відійду ненадовго?

- А де ж пані? Пані де?!

- Пані вже там. Так що, Ви наступний.


Що ж робити, що робити!!!!


- А хто тут останній?! А що дають?

- Я. Крайній. Самий крайній. Смерть дають, бітою по голові.

- Як цікаво. Раз, і готово?!

- Слухайте, Ви подумайте, прийдіть в себе, проспіться. А завтра з ранку...

- А що тут думати. Хочу. Негайно. І все!

- Тоді я відійду на хвилиночку, зроблю останній дзвінок. Якщо я повернуся, Ви мене потім пустите в мою чергу?

- А. ...Перед Вами. Перед Вами хоч хто-небудь займав?!





В трясущейся горсти

И сжалась жизнь в трясущейся горсти...

И в небо — кулаком грозить кому-то...

А после в погреб...

Лядою прикрывшись,

в кромешной тишине сидеть...


И ждать...

О, боже,

мимо, мимо

пронеси!


Её скрежещущую воющую смерть.




Ещё один, ну, очень знакомый портрет

Эти губы – навеки – печальными скобками вниз,

эти скулы, обтянуты складками гибнущей кожи,

глаз уголья – от старости – стали, уженавсегда, треугольны,

да ещё, голосок, что срывается

расколошмаченным, в

сшкваренный

…взвизг.

И сквозь это сквозь всё – проступает чертячья поэта душа,

что нахохлилась драной сорокой, распатлана и без гроша…

А на – чииз…

Ещё нос его…

Он замечательно, сииз…


В щепки жизнь его…


Катится,

катится

под гору,

сшпарена,

пьяная

…вдрызг.


Мої білі і вільні

Чорних віршів…

Ніколи, ніколи, ніколи!


Білобарвною хмарою линуть,

здригнувшись і сплутавшись вщент,

зграї верлібрів моїх,

що підганяються натхненно

та скипають поволі у пристрастях простору періодів своїх,

переплітаючи поривами завірюхи сенсів,

переливаючись в дзвінкий рій букв,

з яких ліплю натхненне

слово і слово, і слово…

І сплутавши клубок,

тихо тягну їх за нитку Аріаднину,

щоб сказати:

  • Чорних віршів…

  • Ніколи, ніколи, ніколи!





В тот год, когда...

(Вот, вспомнилось)


Разлив осинника, болото, топи, гниль, как будто чёрт пейзаж тот изгрязнил, валежника да сучьев набросал, изгрыз клыками пни, в трясину булькнул,

щерится и ждет, ну, где же он, га-бга, куда его несёт...


В мох тыча посохом, влезаю в этот ад, какого беса,

сам себе не рад, вперёд, вперёд, хоть буреломно на душе ...што лет уже.


Хватаясь за стволы, где скоком, где ползком, облеплен с сдохом грязью, гнусняком, прусь напролом, назад мне нет пути, бурчу себе под нос про — Господи прости...


И сохрани... Чтоб по наитию не утонуть в трясине, а как прижмёт, то, поминая укиного сына, я всё же выползаю на сухое. Остался жив! Простил и

сохранил... И забубённою судьбою с тех пор, меня, блажного, наградил.


Ещё тропинкою, а где она, там и жильё... Собачек лай, а где собаки, там и люди. И где-то там любовь моя живая. Вперёд, вперёд, теперь я точно знаю.


В тот год, балда, когда шатался по Руси...Накручивал по лесу вензеля...

А вылез, понял.

- Ох, крута, ты, мать Земля!








Вот, просто старость


А…


…Просто старость, просто старость,

сидишь на солнышке запарясь,

дозревший и отечный малость.


…Уже готовый.

Ко всему.


И неподведомствен уму,

Мычишь о чём-то, опечалясь,

и если что и отмечаешь…

То – детский смех да взвизги чаек…


И…


Снова, камешком.

Ко дну…


Троллінгатору


Є хмари, є небо...

Є світло кохання!
Є мир почуттів
і добро сподівань...

Що?
То не для тебе?
Так...
То не для тебе,
бажаєш зажури,
у пастки капкан
зіжмакавши слово...

Обкусані пальці,
гризоти нудота,
зкривавлені більма,
у вухах — тамтам.
В швах гуглиш любого,
регочеш та крячеш,
хверцюєш,
хверцюєш,
хверцюєш
в дрантя.
Нечуло живеш,
як дірява простирка,
страхіття товчеш
у дурмані життя...




Душа моей России - там


В благодарность Давиду, ну, куда тут денешься, Иванычу, по фамилии, Гримм,подарившему миру и мне это чудо — церковь святой Марии Магдалены.



Когда совсем уж допечёт

избравший сам себя народ

и рак иврит-ский засвистит,

да клюнет в темечко удод.

Я слышу...



«Дорога шла вокруг горы Масличной»



И я лечу с воспоминаньями туда,

в Сад Гефсиманский,

там на возвышении,

средь древ виолончелевых, звезда,

невестушка, церквушка, названная именем

Мирьям...

Впоследствии — Мария Магдалена,

равноапостольная.

И снова строки. Как её златые купола.



« Мерцаньем звезд далеких безразлично
Был поворот дороги озарен.»



И белопенны стены,

мне почудилось тогда,

вскружатся и в предутреннем тумане,

ещё мгновенье — в бесконечность улетят...

Но, вот ведь, я не верю в чудеса,

но как-то легше мне на сердце стало, как увидел.

И снова строки...



«И, как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты».



К тому ж, в святом воистину Саду

душа моей России! Навсегда.


Душу к сердцу прижёг


Душу к сердцу прижёг

безответной любовью к тебе…

Трепыхается, бедное, бьётся,
как лунь, на небесном ветру…

Это больно,
так чувствовать остро и мучиться,
но…

Это счастье,
что смог,
что теперь,
не ходячий я труп…

Что дышу и живу.


Сколько лет уж...

Живу и живу, и живу!




Приникший взглядом к образам богини


Как будто,

перечёркнутая молнией душа,

переселилась в небо...

Душа моя, ты что, рассталась с телом?!

Ну, перестань, какая там, любовь...

Взгляд тонет в прорве лет, которые меж нами,

в сейчас, без будущего и...

 И во всём ином, чему названья...

Нет... ...Не будет.

Моё согбение в лепечущей остуде,

 а ты...

А ты взлетела и ...паришь.

Разомкнутые губы и улыбка...

Мечтательная... ...Внутрь себя.

Как будто бы ты знаешь.

 

Такое!!!

 

Где ж ты, где ты, боже...

Ведь если бы ты был,

остановил бы те мгновения навеки,

чтоб...

Длилось.

Длилось...

Длилось!!!

Это чудо,

как огонь,

 "мерцающий", у гения...

"В сосуде"

 

 


И покажется – дышит душа

До того, как в застывшие пальцы последнюю вставят свечу,

и лицо озарится, и близким покажется – дышит душа,

я ещё напишу,

я чего-то такого всем вам напишу,

сам не знаю о чём…

Как накатит…



…Чего-то такого из звёздного выпью ковша,


И за это я с Вас

не возьму,

не возьму,

не возьму…

Ну, ни грушика

с

Вас

не

возьму…

Ни шиша.





Цвіт бібілейської пустелі


Нестерпно небесний


Це світло, тремтяче в уранішньому сріблі...

Цей колір...

Бузковий?

Ні, швидше, ...сиротливо безживний.

І простір, що спікся на жарі, і місто, де я доживаю...

У серці біблейської злої пустелі...

Тут дах зносить страшко суховій ...і не лише мені, але і народові, пропаленому жарою немилосердною і в нескінченність зачатованою.


Але...


Час, коли весною раптом зацвіте авраамово древо іудине...

Воно, як повітряний змій, душі здичавілій у зліт, під цей колір небесний...

Та й ...

Він такий собі

...нестерпно небесний!

............................................................................

Прочувствования цветом запёкшейся крови


Цвет запёкшейся крови ...беэр-шевских, каких же ещё, брахихитонов, на целое лето прилип к узловатым ветвям прикалеченных пУстынью нашей, зажученных черным, деревьев.

Они...

Боже, как они корчатся на иссушающем пылью колючей, палючем ветру!

Пятьдесят ведь на солнышке, плюс пятдесят, и...

Хватая иссушенным ртом, по чуть-чуть, кипяток тот...

Я плыву между пламенем дикого цвета, а глаз...

Наливается светом, вонзаясь в проклятую Виттову пляску перегретого дОсмерти города...

...Э-эх!

Мысль единственная, как бы так изловчиться, чтоб не загреметь как корыто пустое, да, по мостовой, и добраться до дома!

А цвет...

Цвет запёкшейся крови прочувствован мной.

Он задолго до этого дня, всею жизнью моей здесь, ну, как же там дальше, про иже, вовеки, аминь...

Он навеки прочувствован, кровью во рту он прочувствован...

Мной. До печёнок.




Чёрт его не знает что...

Вот, все, как есть, знают, а этот хохмодромический, ну, такой попался идиот, не знает даже, откуда хрен торчит... Настоящий, на грядке.

И уж точно что, не знает, кто написал гениальное - кот лета, не говоря уже о венчике из роз.

И только его чертовка, ведьма, пифия, оборотка его, знает... Всё.

Но молчит! Как совьетский патизанка, что хошь с ней делай.

И чего этот болван с ней не делал, даже жарил, не поймите чего неприличного, на сковородке, конечно, а она...

Ой, тёпленько как!

А потом, как дохнёт на него

- Пещи ишо аффтар, може і дотягнешся до божевілля...


Прозак

Про клиная судьбу, Зак линая всё то, во что и не поверить уже никак, я смотрю на открытую упаковку чудодейственного бальзама для души моей, выписанного,с пришёптываниями, хоть немного, но поможет, добрым рыжебородым доктором...

Жечь или не сжечь!

Стучит в давно обалдевшей башке...

Может, сразу всю пачку, и...

Ляпать вместо стихов...

Прозу, прозу, п р о з у!!!


Сиві лилики в очах

Люлить Ляльку ляльковод, і

посміхається уродо,

Гой ви, люленьки, ви, люлі,

нанесли у пустинь гулі...

Люлі-люлечки гойда,

гой - та ще одна біда,

дріт на шиї, справа - швах,

сиві лилики в очах...

Гой, ти лельом-полельом,

покотиполем, брехлом,

прикотилися додому,

та кохалися до втоми...

Гой, ти, Ляля-люлька,

от, яка ти, дурка.


Вот, человек!

Вот, человечек...

Умирает,

умира-а-ает,

умирррааает.

И хочет, очень хочет...

Да, всё никак, чтоб до конца, ну, вот, никак не доумрёт...


Его расхрисанные мысли не вмещаются в слова,

и те, шуршат опавшею листвой, хрустя при каждом шаге к ожидающей его могильной прорве...


А если это...

Вдруг, какой-нибудь Б-Г в своём навечно золотом. Или Андрмак, истёрший угасающие строфы ...о гриф гитарный.

Или такой же, как они, стареющий джазмен, что окружён своим наивным дребезжаньем...


Им, забуревшим, легше ожидать безносую с косой под дудочку с сипеньем саксофонным


Или чувак, слова слетают с уст, под хруст зелёных он скрипит о том, что скоро самым главным станет он, что станет править, править, а потом...

Издохнет, прокатившись на лафете.


А глянешь в зеркало, и

...понимаешь.

Не помогут, ни дудочка, ни даже барабан, что крутится, капустою набитый, ни бутылка, всё потому что все и навсегда...

И, точно что...


Там будем!









Невыносимо синий



Этот свет, дрожащий в утреннем серебре, этот цвет... Сиреневый? Нет,скорей, сиротливо сирый.


И пространство, спекшееся на жаре, и город,

где я доживаю...


Прямо в сердце библейской пустыни...



Тут крышу сносит страшко суховей ...и не только мне, но и народу, прожжённому жарою немилосердною и в бесконечность длимою.


Но...


Время, когда весною вдруг зацветёт авраамово древо иудино... Оно, как воздушный змей, … душе одичалой в улёт, под этот цвет небесный,и...


Невыносимо синий!





Застывший в Инете


Сладок сон, когда жара отпустит и ещё неярок этот свет…

В голове предутренние грусти, солнцу впред и пробужденью вслед…

Августовским розовым туманом подползает к изголовью ночь, шепчет жарко…

Льётся в рот обманно, не даёт стыдобе превозмочь…

И очнуться…

Ласковою тенью пробежит улыбка по лицу…

И застынет, обезжизнев…


Странно…


Жизнь была…


И нет.

И

…нет.

Инет!!!


Вино вины моей

Вино вины моей перед тобой,

прогоркло...

А другого — нет.

Не хочешь, а хлебнёшь...

И...

Дым пещной из вздувшегося горла —

чадом.


А пережжённый свет,

ТОТ СВЕТ,

да вот, он, рядом.

Там и увидимся?


Надеюсь, что

...не скоро.


Как перемрём?


А, может...

Переспим всё это.


Без разора...


И-и-и-эх!


Всевластьем страсти захлебнувшись до...


Измора!!!


Лейтенантам Великой

С нарисованной звездой

на погонах,

жили на передовой

до атаки,

доживал один из ста

до заката...


Из оставшихся,

из тех,

кто очнулся,

повезло кому,

кого

не до смерти...


Подлечили

и опять

в лапы страха,

их осталось

по сей день,

может горстка...


А у них уже сейчас

взгляды в небо,

А таких там,

как они...


Звёзд

...бессчётно.




Трепещущее

Забвение себя,

само собою,

порождает бред

тождествования трепещущей душе...


Не для себя...


Для дерзких молодых.


Для них и я...


В камнях...

Куриный бог.


Дырявый,

забубённый

скоморох.




И не могли начитаться

А знаете ли Вы, что такое хамсин, как знаю это я?

Это по-арабски – пятьдесят дней, когда в Израиле дует свирепый суховей.

Так вот, у нас, в Израиле есть одна народная примета, которая сбывается в отличие от метеорологических прогнозов на все сто процентов.

Хамсин – это всегда к смертельной жажде.

Жажде написать что-то этакое, чтобы читали, читали, читали...

И не могли начитаться.



А в общем... Все там будем



Трепещущие тени лепестков моих несбывшихся желаний с небес надежд последних...

Скользят по водам Леты взбаламученной, а ночью исчезают в бурунах...

Деменции.


А я...


Я, словом-крысоловом оглоушенный, брожу по бережку её, ни попадя куда, ведь если сдвинуться хотя бы на строфу вперёд, то только для того, чтоб сгинуть, захлебнув...


Шись щастием исчезнуть навсегда в её зияющих пучинах...


А в общем...

Все там будем.



Тетива губ …дрогнула

На предзимье расцвёл я
…не вдруг,
нет, не вдруг,
а приблизившись к лику пречистому
твоему.
А когда раскрылся хризантемою снежной
душу принёс,
пал на колени,
слова произнёс…

То…

Губ натянутая тетива
…дрогнула,
и
…растравленная стрела
в сердце
вонзилась металлическим

- Не-е-е-т!

Дрожала, звенела, пока не затих я.

…Бобылём доживать мне теперь,
без семьи,
без детей,
тихохонько красться,
жизнь выдыхая.

Душой обмелев.

…Одно хорошо –
смогу дожить
с пониманьем – не страшно,
совсем не страшно,
скорее смешно
в обезьяннике нашем…

Помереть

мне

…теперь.


Царице Тамаре (Милашкиной)

Вспыхнув сверхновой –

во Вселенной Большого

она возникала

и,

наполняя театр

светом голоса своего,

дарила,

…и мне,

блаженство.


…И я,

и я,

и я!!!

Крохотной звёздочкой

из созвездья Галёрки

светился навстречу

…ей,

глаза закрыв,

чтоб ничто не мешало внимать

ветру голоса,

уносящего душу ея

в бесконечность…


И теперь, вспоминая –

воссоздаю –

что успел пережить в те мгновения счастья, покоя…

Священства…

Твой голос –

…со мною,

царица моя,

он – до смерти,

до смерти,

до смерти…



Сиве диво

(Не подумайте чего, этакое у нас уже сегодня, в рамках - Мир билингве)


Жар сонця б'є по бошці,

на пиці – ніс – горить,

день змучений,

помножить на

ефект Ефемерид.

Лунасті ефемери

під мантики душі,

прошкрябавши до серця,

зриваючись в ножі,

по скоробрехах втіх тих,

прихлинуть та ...замруть.

Зшепочуться зловдюки

Попався, шалапут!


А сонце знов, до пиці...

То ніс...


Ось-ось, згорить.


С иглою ледяною в сердце

Крещеньем третьим будет - смерть

Александр Блок

Иглой ледяною в библейском тумане, что...
Что меж людьми здесь возжглось?!
Ботэпиграф

И почему в пустыне нашей, выгоревших душ, как в воздухе песка...

И почему, куда пошлёт судьба - безропотно бредём мы...
Все, как один.
Заворожённые дымящеюся бездной...

И снова бесы, те, что правят нами, камлают о войне, визжа - борьба за мир...
А сами протыкают наше небо, иголками ракет,
врагов пугая изощрённостью заряда,
чтоб не наглели с каждым днём всё круче.

А нам и нашим детям доживать...
С иглою ледяною...
В сердце...



Подкидыш зимы

Вот...

Подкидыш зимы — первый ландыш тепличный...

Да, точно что, ложнолесной!

Натыкаешься взглядом ...и вдох.

До глубин опустевшей души.


И закрыты глаза в забытьё...


Этот запах

предутренний,

слитый с

...недавно сгоревшей золой.

В осознанье того, что...


Тут каждому если и светит, то что-то своё.



...Обнадёжишься сам,

мой февральский,

скользяший по льду,

обожжжённый морозом

...читатель.


Біжи, бо вб'ють

Коли застали нас –

Як зойкала:

Ріднесенький, біжи! Біжи, бо вб'ють!


Я виплигнув в імлу.

...І в хащі.

Цаплений бузок,

розсерджений зневір'ям,

хльостав мене п'ятірнями вологими,

та віти

...дряпали до крові пику,

бо намагалися

...вернути.


Захисти!!!

Я кинувся у яр,

котився колобком,

петляв, почувши матюки.

Під свист картечі...

Уйшов.


А після

...відходив, занурившися у стіг,

і в напівсні,

тремтячи,

від холоду і щастя, згадував.

Медвяне світло нашої любові.

Та шльопання бузку.

...А по тепер, я вже не пам'ятаю чий

той присмак, що гірчить,

на розкривавлених губах,

розтерзаних тобою,

тією,

в безрік,

в лихоманку,

...ніччю.


Ксении Жиганшиной

(Впервые, я такое ощутил, когда открыл подаренную мне большую немецкую готовальню)


А, вот...

Быть может...

Очень может быть, что появилась!


И для поэтов - балеринка!


Как божественно легка,

почти что бестелесна, 

подброшенная ангельской рукой до звёзд,

парит над сценой в "Am I Wrong"...


Плывёт за горизонт сознания  земного

и с безрассудством юности пытаясь отменить

законы притяжения ...


Таки взлетает, не касаясь тверди...


К тому, изображать

Захарову

не нужно ей, 

она , 

с рожденья своего,

сама - произведение искусства...


И, боже!

Сколько звёздочек таких,

падучих, 

появлялось, исчезая.

Как эта,

для поэтов,

балеринка...


Но боже, может сможет,  может быть!




Два сердца

А почувствовав – больше невмочь –

староявленной битницы бог,

вор кованья, кудесник,

…вдовец,

кинул два металлических сердца в свой горн,

вздул огонь,

распалил добела,

а потом,

а потом,

потомтом,

бил по ним

золотым

молотом…


…И слепив те сердца, чтоб навеки, навек

на могиле единственной,

их

он повесил на цеп

их повесил на цеп возле рельсы…


И теперь, по прошествии зим,

Хоть чуть-чуть ветерок,

Ветерок на восток…


Тихо, тихо звенит в ночь и в день,

…чуть дыша,

Двух разъятых свита́я душа…





А под утро ангел нежный

Боже...


Тихо!


Снег скрипит...


И снежинки завиваются

от дыхания земли...

Мла...

И воздух смёрз и замер

в ожиданьи дуновения

задохнувшейся зимы...


В глот...


АБСОЛЮТНО

одиночество!!!


А под утро ангел нежный

в окна смертным нам...


ДОХНЁТ.

И в геенну сволокут...


(бред пожизненного сидельца, заточённого в бывший монастырь за десятки невинных душ, убиенных им)

Я, как скрюченный гвоздок,
вбитый в безразмерный срок,
руки в крюки, скок в прискок...
Даже выпрямиться всласть не дают,
ломают так, чуть и треснет позвонок,
о бетонку
хрясь да хрясь,
шляпка набок, зубы в хрусть...

Кусь им в гнусь!

В Вологадском пятаке
волочатся дни в булге,
а ночами харпом в прахе
староверские монахи
появляются и жгут...
Молча сердце взглядом жгут...

Ждут!

Как наступит та пята
на горлО,
и тут же...

Гэй!!!
 
Черти выйдут с топорами,
душу вырубят из тела и в геенну сволокут.
Остальное прикопают
...или, может быть, сожгут.

Да...

Конечно же...

Сожгу-у-ут.

...Во, наделали гвоздей.



.І повітря, шкребком по залізу

Прожэкт - Мир билингве


Стрази пристрасті зрізали панцир лиця.

...Та й дісталися серця

Воно причаїлося...

Б'ється - не б'ється...

Вже майже не б'ється...

...Здається.


Задається, задається, наймачці задається!

Той, що гляне на мене з надією,

...та.


Та нема і не буде в пустелі, де я доживаю,

отой бідолахи

...такої.

Зачерствіла земля тут.


Й повітря.

неначе

...шкребком по залізу.


Возникшие из ниоткуда

Возникшие внезапно...

Из откуда?

Мы положили жизнь свою на процарапыванье листьев,

бумажных...

Крови до.

До крови процарапывали листья те, пытаясь... Запытывали слово так,

что...

Всё это превращалося в волшбу.

И вот, теперь возникли из Рунета,

охапками разбрасывая листья,

те что...

Ночами

мы

терзали

до кровИ.


Тетива губ …дрогнула



На предзимье расцвёл я
…не вдруг,
нет, не вдруг,
а приблизившись к лику пречистому
твоему.
А когда раскрылся хризантемою снежной,
душу принёс,
пал на колени,
слова произнёс…

То…

Губ натянутая тетива
…дрогнула,
и
…растравленная стрела
в сердце
вонзилась металлическим

- Не-е-е-т!

Дрожала, звенела, пока не затих я.

…Бобылём доживать мне теперь,
без семьи,
без детей,
тихохонько красться,
жизнь выдыхая.

Душой обмерев.

…Одно хорошо –
смогу дожить
с пониманьем – не страшно,
совсем не страшно,
скорее смешно
в обезьяннике нашем…

Помереть

мне

…теперь.

Среди Мёртвого




Пространство струилось солнечным цветом - ввысь...
Дрожа... Ты жалась ко мне, а...
Губы твои глотали воздух и слёзы...
В глазах лиловело, песчаная ржа, по коже моей струилась,
превоплощая поэзию в прозу.
Жалейка тропинки змеилась, змеилась меж скал,
брезжа...
Всё ниже и ниже...
Казалось, что в ад и уж точно...
В обесчеловечное...
И чудились черти, за поворотом...
Всё крепче и крепче ты жалась ко мне, дрожа...

И вдруг, словно выстрел - пришли!
Вот, расщелины хищный оскал...
И куст в ней, сосущий
влагу ночную из скал...
И бабочек пУрпурный шар, облепивший последнюю здешнюю жизнь и ею питаемый...

Тишина...
Сплетённых пришельцев тела, их дыханье,
и в чудь иудейскую...
Чуть-чуть
слышимый ветр шевеления крылышек...
Невообразима в сознании та красота!
Вне времени.

......................................
И высохли слёзы!
Ну,вот, наконец-то, и высохли, высохли, высохли слёзы твои...

И можно
тихонечко
в мир обезьян
возвращаться...




У-у-у, дубина...

(Автопортрэт 2015)

И-и-эх!
Окалина-калина
на отеческих гробах.
Смертна горечь...
Бобылина...
Йес, душа,
пляши мякина!
Морда шмальтой
кобелиной,
гжелью в жупел,
ёрой в швах.

.................................
Украинский вариант
.................................


У-у-у, дрючина...


І-ї-войх!

Окалина-полушка,

та на трунах-коконах.

Гіркота та...

Бобиліна...

Йєс, нутро,

танцюй м'якушка!

Держиморда,

шмалянина...

Жижки в пузі,

зчахнеш в швах.


Дівчача рима

Цикл — Мир билингве

Женская рифма всегда косится на мужскую.
Игорь Муханов

А дівоча, та вічно в сльозах, утирається ніжно косою..
Прямоока!
У небо з надією дивиться...
Зиче кохання!
Теплого, теплого, ще й і навік розділеного, сяйний ікар наш, з тобою...
Та іще щоб...
До смерті з тобою, душею ...наш.
Щоби
...навік невтоленно, хоча б із віршами.
І тільки, назавше, та ще й без звороту...
З тобою!
З тобою!
З тобою!!!

Мамочку разменяв


Мамочку разменяв,
ой, да...
Не на имама, же?

Ну, да...
На ребе.

Как живётся тебе теперь
в беспамятстве межреберья...
Иудейского хор каждодневно в ушах, и...
И с этим, как спится тебе,
чтоб,
хотя б,
...не до дрожи?!

Эй, ты где?

А во сне...
Мамочку видишь, или...
Во веки веков аминь и забыл уже...

Калика...

Перехожий.

Счастьем привалило

Точно знал, что лажа,
Чувствовал – манок,
Чучело любимой…
Отличить не смог
От живого блеска
Сизого пера,
Счастьем привалило,
Умирать пора….

Рухнул с дробью в сердце
В рябь речной строки,
Сдох на полуслове
В лапах …
мистики,
Разлетелись брызгами,
Слёзные слова,
Тело омертвело,
А душа жива,
Бултыхаюсь ужасом,
В пасти пса судьбы….

А ведь знал, что лажа,
- Дык, бы, бы, бы, быыыыыы!


Мазайцем чёртеньким

Да, вот, ещё…
Сошествие с небес
умишком худосочным
с вожделенной книжкой, которая подмышкой…
И в тот же миг,
улёгшись на траву в разворошённой роще,
от всех закрывшись углублением в сознания поток,
мазайцем чёртеньким
скакать по строчкам вбок –
к тому ж ещё, вприпрыжку…
Вбирать в калганчик свой
об этом и о том,
с надеждой, что поместится…

Но, мало что в сознание внедрив,
отбросить том, сливаясь с этим светом,
И грезить наяву, что стал большим поэтом…
И повторять…
О, если б я так смог,
хотя б на чуточку, вот так вот…
Сам
чтоб,
смог.


Голубиное небо


Путь в глубины душевности и состраданий поэзии русской,
голубиное небо, как в прорву – сквозь в рвань облаков –
суть – зелёное к синему, солнышка робкий намёк на надежду….
Теплынь!
И – желание жить долго, долго….

До вечера….

А в общем


Как кот красив,
когда крадётся к птице…
Застыл,
глаза горят…
Напружен…
Засмотришься…
А, в общем-то,
всего лишь, хочет
…съесть.
Её…
На этом самом месте.
Тут же…

И существо,
Владелица кота…
Наряды развеваются,
раскрывшись,
Манит тебя
отпадом кувырканий
любовных
Ну, а, в общем,
…заарканить
мечтает.
Чтоб…
Водить по улицам
послушником и мужем.

А, вот, и сам ты,
в зеркало глядишь,
втянув живот и подбоченившись…
Как ёйный кот, напружив жилы…
Сдувайся, страховидное чудило,
всё кончено,
настал и твой черёд,
увидеть всё, как есть…

А, в общем-то…
Кому-то, может, нужен…
И ты…
На ужин.

Но, было же, было...


Недосказать, недопрощаться...
недовозникнув — умереть.

Глеб Горбовский

И недо этого уменья, поражавшего давно, предавно всех нас книгой Долина...
Куда оно делось, в каких растворилось пучинах?
Ведь когда я ставлю название этой книги с указанием фамилии автора, то мне предлагают купить единственный экземпляр её у букинистов, или...
Прослушать это.
Вероника Долина - Песня про манную кашу — видео...

Я это не просто так. Во времена, когда в СССР нечего было выпить и закусить, нам втюхали таки идею о том, что, вот, мол, прервалась связь времён в поэтическом мире, что даже Сергея Александровича не все прочитали, не говоря уже о Гумилёве и Мандельштаме.
А теперь?
Сонм ярчайших русских поэтов поэтов двадцатого века недо, недо, недо...
А природа, как доказал гениальный наш Торричелли, даже в искусственно созданных ею завихрений внутри черепных коробок недомутировавших до точки приматов, точно что, не терпит пустоты, и...
Так же, как и мы, нынешние старики, недочитавшись гениев, изобретали свои поэтические велосипеды, повторяя по наитию то, что уже было написано, так и интелнезависимая молодёжь, в количестве давно превысившем шестизначную цифру участия в поэтических интернет сообществах, иногда слово в слово повторяет то, что кануло в Лету совсем, совсем недодавно...

«А теперь наступило последнее в жизни:
отвыкать от себя, превращаться в туман
и рассеяться утром над милой отчизной,
израсходовав правду в душе и обман.»




Наобум


 
В амёбообразном студне нашей с Вами общей действительности,
братья мои - сетераторы….
Да, пробарахтываясь в этом  желеобразном сиропе к вещности сути событий….
К сути….
Событий….
Я отчётливо понял, что….
…Что время жизни моей необъятно, и что даже за час до того, как случится кондрашка в моём раскалённом мозгу, я буду бессмертен….
И, не подозревая ни о чём, буду пробарахтываться наобум к….
Покою….
…И воле.

Отшатнувшись от глаз

От озноба глаз,
опалённых любовью отпрянув,
отшатнувшись от тела,
дышавшего жаждою страсти...
Как боялась я,
вот,
подойдешь и прижмёшься,
подойдёшь и
...прижмёшься.

Нелюбимый...
Мой.

Ах, Андерсен, Андерсен, всё это — сказки твои



У нас, в двадцать первом...
Да, так уж случилось!
Солдатики, все как один - деревянные.

Конечно, их всех защищают,
...там.
Бронежилеты да касочки.
Нашивки, погоны...
Да, много чего,
просто целую кучу добра им дают,
чтоб они не боялись пойти умереть.

А после, научат ещё и из
...гранатомётов по цели пулять.
И ножами...
И в путь, мол, пора, брат, пора, на
— Ура!!!

Вот,пригнувшись, бегут!

А их, во мгновение это, на поле, на бранном.
Громят ураганами...
И огненный смерч
и шипящими
и раскалёнными
градинами...

Да,вот, Вам, читатель,
картина...

Шелестя, догорает трава...
Течёт, смрадным дымом течёт, гробовая течет синева над проплёшинами, где только минуту тому, катались, сгорая живьём, изувеченные
...тела.
О, милый наш Ганс Христиан, а ведь всё это было, в сказаньях печальных твоих
...и вотще.
То чудо и обло, и лаяй,
о, как эти чудища нас затерзали...

У нас, в двадцать первом,
солдатики,
все как один,
перед тем, как смертветь —
ОЛОВЯННЫМИ...

Дети те плачут, во прах превращаясь...

СЛЕЗАМИ.

Ушкуйно - оттащусь

Была, была моща...
Осталось — тлен да мощи.
В ощип, чтоб не пищал?
На это ототщусь.
Подтекстник и шипач -
троп,
вам всем рожи скорчив,
хоть трупом в взрезь,
а
всё ж...
Ушкуйно -
оттащусь.

У-у-у, божее


И братья меч вам...
А.С.Пушкин

Вот, кажется, что может быть пригожее рассвета
во степи донецкой...

Мир будто замер...
То,
дошелестев,
унёсся смерч за горизонт
и на мгновенье
возжгло в сознание -
что может быть блаженнее минуты тишины -
снег,
солнце,
дымка золотистая...

Но, вот она...
Обратка, взрывы, ад,
конечно же, кромешный.

Смрад смерти ядовитым языком свивается в пылающих проталинах войны...

...Ну, чёрт возьми,что может быть убожее растерзанного тела
в промёрзшем окровавленном окопе...

Во глубине
...степи донецкой.

Всё, что нам позадавали


То ли я ли,
то ли вы ли,
вместе с мамой раму мыли,
раму мыли, мыли, мыли
в самых первых букварях…

То ли мы ли, выли, выли,
вместо мамы стёкла тёрли,
отпевали, поминали,
в день, как дело стало швах…

Тили-трали, позабыли,
всё, что нам позадавали,
вместе с веком вы учили,
Кришна в раме,
маммограммы,
позабытый город Амам,
похороненный в песках…

Вы ли, я ли,
трали-вали
все мы стали,
все мы стали…

Погребёнными, как Амам,
мир проклявшие всердцах.

Двоокис осик


Занесений снігом двоокис осик
у вигляді осені нашої...

На тліні чорніючих мокрих підталин,
розмитого світла,
неясних сліпих силуєтів...

Прорізало сизим ножем,
ізігнутим,
...аркуш.
В незайманій Книзі Природи..
І стали на мить зрозумілі
мені
...і написи – хмарами в небі залишені.
...І
І регіт холодних струмків,
що вщент розплескали тремтячі,
у плесах,
примерзи сонця...
У відблисках лун,
що несуть від дихання морозного смерть...

Всім, всім,
хто не зможе,
і хто не посміє
та тож
...не повинен,
дожити
до ніжних твоїх пелюстків...

Моя весно!!!

...................

В пейзажике осени нашей

Чуть-чуть занесённая снегом,
двуокись осин
в пейзажике осени нашей….

На фоне
чернеющих мокрых проталин,
размытого света,
неясных слепых очертаний
прорезало ножиком сизым изогнутым
лист….

В нетронутой Книге Природы….

И мне на мгновение стали понятны
и надписи – тучами в небе
оставленные.

…И хохот холодных ручьёв,
расплескавших
дрожащие в плёсах лучи заходящего солнца.

…И блики, несущие смерть от дыханья морозного
всем, кто
не сможет,
не должен,
не смеет

...дожить
до весны.








Серед Мертвого



Обшир сонячним колом — увись,
струмував
Тремтячи...
Ти притискалася до мене, і...
Губи твої ковтали повітря і сльози...
У очах ліловело, піщана іржа,
по шкірі моїй струмувала,
перевтілюючи
поезію в прозу.

Жалійка стежини зміїлася,
зміїлася поміж скель,
бовваніючись...

В прорву
...й ще нижче.

Здавалося,
в пеклі ми...

Здавалося,
біси, за скрутом...

Ти...
Все міцніше і міцніше притискалась до мене.
Страхаючись,
та...

Раптом,
постріл
луною —
о-о-ось це-е-е!

Ось, міжгір'я хижий оскал...
І кущ в ній, що смокче вологу нічну із скель...
І метеликів куля пурпурна
обліпила останнє тутешнє життя і
...живиться нею.

Тиша...

Сплетених прибульців тільця,
та дихання іх,
і в чудь іудейську...
Ледве чутний вітер ворушіння крилець...

Невмируща в свідомості блищик-краса!

Поза
часом.

І висохли сльози!
Ну,
осьдечки,
висохли, висохли, висохли сльози твої...

І можна тихенько у світ засмальцьованих мавп
...повертатися.

Цикады

Цикады, цикады, цикады…
Цикады
скребут
…и по черепу взрезь.

Взвеси акаций
и хлюпанью волн,
и долгому, долгому
золоту-сЕребру –
струению луной дорожки
сквозь тёрн…

Хоть выколи глаз,
захлебнися бессонницей,
хоть бегай,
хоть прыгай,
а
то
и…
замри.

Цикады внутрь рёбер,
цикады вглубь черепа,
стрекочут,
вползая
в моё
изнутри…

И вмиг…

Тишина…

Их как будто
и…
не было.
Предзорие жара,
гранатовый звон,
шуршание веток,
схрустение с дерева…

Лечу,
приживившись…

В предутренний сон…


И, с тех пор всё, о Вас говорят, говорят


Не на бранном на поле ли, свЯту кровь Вашу прОлили…
И глаза застилала Вам мгла…
Не в лесу ли, на сопке ли, настигали Вас пули, и…
И Вы померли, померли, ПОМЕРЛИ!
Как узнать, кто пропал …не зазря!

Над могилою зори ли, буря, снег, солнца вволю ли…
Но…
Всего-то, о Вас говорят…

В землю рОдную вжат, поминаем стократ,
здесь лежит…
Неизвестный солдат.

Рцы

Как глаголешь на родненьком русском?
Что, мысли не те?!
Нет покоя от прежнего рцы, фертъ да червь проедают башку...
Ери, хери да фиты — сейчас облегчённы, не те...
Како землю узреть ту?
Где ять словно тать,
твердью укъет
на каждой земной и небесной звезде...
Ты глаголешь на родненьком русском?!
Иль мысли, как мюсли,
совсем, навсегда
и до самой до смерти...
Не те...

Разрифмоплётствовался всласть


Ну, вот!
Дошёл до донышка….
Разрифмоплётствовался
в прах,
бретёрствуя ежевечЁр и,
еженощно….
И, между прочим,
в этих
пристальных стихах,
хоть и подкалывая греков,
о дарах
данайских,
о веригах их размеров,
о цепях,
сковавших намертво –
о силе первородства,
не думал, нанося
неправедно удар….
Цель поражая –
думал, что
юродству
позволено….
Не думал, не гадал,
что испишась,
начну,
как в детстве,
с ямба и хорея,
от классиков
расславленных
зверея.

Попасть под дождичек весенний

Попасть под дождичек весенний,
с грозой,
ну, как тут без неё….

Но!
Не озлиться,
не озлиться!
А хохоча,
в своём
сдвоиться,
нестись, сшибаясь,
умудриться
спастись,
скорей….

Ещё,
ещё….

А вечером….
Чудя словами….

У аленького камелька,
прижавшись,
проиграть телами
мелодию
мгновенную….

Дождя….


Небесный нектар

А, вот...
Хоть кто-нибудь, задумывался о том, что пчелиный яд получается путем переработки из...
Небесного почти, нектара.
И пчёлка эта, летает себе, летает, собирает свой нектар, а потом...
Как ужалит меня в нос, и...
Умирает тут же.
А я, в анафилактическом бреду, начинаю сочинять, ТАКОЕ!

В чёрном теле, дрожащем печном, хульсен-пульсен, неподслуханный импульс хохмотермической пульпы в останках силлабо-тонической сплесени окостенелой.
Там и погиб...
Смертью всех осторожных в остроге пуристов и пчёлищ, заэсэсэриный в пост-бессловесном сиропе.

Неслух...

Растёкшийся мыслию по...

Взгляд сквозь звёзды


Взгляд твой….
Сквозь звёзды и в избранный народом путь,
только и только туда.
Взгляд твой….
Всегда –
в путь
единомышленно-млечный.
...Всё сжигающим пламенем хищный абрис лица твоего,
и глаз изумруды –
отшлифованы верой и правдой, словом и делом,
и потому –
камень сердца
уже никогда, никогда…
А всё живое….
Всю женственность
и красу –
туго, натуго и до самой смерти
вплела ты,
в почти металлическую свою
косу….


Почти парижские взреви души, брошенного зане…

Мотивчик шансонье подпрыгнул и…
Завис…
Шагаловым, а после, над ветрами,
струящимися в Аспидскую ночь…
Взре ,вился, вился, взвился в диске лунном,
то вверх, то вбок, то вниз, покувыркавшись на верёвочке мелодии,
спляснул
…змеёю монотеистическою…
И…
Ей, ей, душе умученной моей, бальзамом, ну, а телу, брошенному Вами, моя мадам, медами, пил бы бесконеч…
Но…
Сей мотивчик, вдруг, подпрыгнул и…
Затих…
Как этот стих, унёсся под в не бесье.

Наивно, но…


Катрены птичьих стай в небесных безднах
страниц пространственных…
Нам не расшифровать.
Стихия эта не для обезьян, мутировавших генно…

Но…

Быть может, завтра ввечеру родится гений, и в миг прозренья вспыхнет светом белопенным над миром, спящим на краю вселенной…

И…
Будущее наше предречёт, пронзив тот перелёт весенний взглядом птичьим?
Или, хотя б, подскажет, как не превратиться
из звероящера в обычную синичку, а оставаться в небе…

Ну, хотя бы, журавлём.


Моя тщетная попытка усмешливого примирения

Речь сегодня о гениальном предвидении моего любимого поэта.

Павло Тичина

На майдані коло церкви
революція іде.
— Хай чабан! — усі гукнули,—
за отамана буде.

Прощавайте, ждіте волі,—
гей, на коні, всі у путь!
Закипіло, зашуміло —
тільки прапори цвітуть…

На майдані коло церкви
постмутились матері:
та світи ж ти їм дорогу,
ясен місяць угорі!

На майдані пил спадає.
Замовкає річ…
Вечір.
Ніч.

Кто только не потешался над этим стихотворением во времена лихих годин. А теперь оно, по моему, чисто субъективному мнению, являются гениальным предвидением сегодняшних событий. Конечно, Майдан теперь пишут с заглавной буквы, вместо церкви – Хата…
Взвод конников тогда насчитывал всего четыре всадника.
А всё остальное…

Закипіло, зашуміло —
тільки прапори цвітуть…

Уж, чего-чего, а флаги были там, действительно, всех и немыслимых расцветок, трепещущие на морозном ветру…

та світи ж ти їм дорогу,
ясен місяць угорі!

…И чабанов, не сосчитать.

А когда всё закончится миром, полагал я, то…

На майдані пил спадає.
Замовкає річ…
Вечір.
Ніч.

Не могу удержаться, впечатываю сюда моё, смоё любимоё, из Павла Григорьевича.

Квітчастий луг і дощик золотий.
А в далині, мов акварелі, —

Примружились гаї, замислились оселі…
Ах, серце, пий!
Повітря — мов прив’ялий трунок.
Це рання осінь шле цілунок
Такий чудовий та сумний.
Стою я сам посеред нив чужих,
Немов покинута офіра.
І слухає мій сум
природа. Люба. Щира.
Крізь плач, крізь сміх.
Вона сама — царівна мила —
Не раз свій смуток хоронила
В самій собі, в піснях своїх.
Стою. Молюсь. Так тихо-тихо скрізь, —
Мов перед образом Мадонни.
Лиш
від осель пливуть тужні, обнявшись, дзвони, —
Узори сліз
Лише з-над хмар часом прилине
Прощання з летом журавлине —
Погасле, як грезет із риз…
Гей, над дорогою стоїть верба,
Дзвінкі дощові струни ловить,
Все
вітами хитає, наче сумно мовить:
Журба, журба…
Отак роки, отак без краю
На струнах Вічності перебираю
Я, одинокая верба.


Несгибаемы руки и ноги мои


Несгибаемы ноги и руки мои…
И стальная кольчужка груди …проржавела.
Но, неистово в ярости тело…
Вот, взреви, я, как тур,
и душа, что таится в эпистолах дуры-любви застарелой,
будет биться о клетку грудную,
а тело…

И тело, подобное
…скрюченному гвоздку,
Да, и…
Уничижённые чувства
мои
забурелые,
распрямятся для звуков иных…
И польётся сквозь зубы мои задубелые:
Ку…
Ку-ку…

Ку-ка-ре-ку, дураком-дураку!!!
Только это теперь я реку,
да, до Леты своей, только это, реку и реку, и реку.

Последние кентавры Рунета


(предсмертные наши ха-ха)

Вот, садится бравый(авая) пиит(ка) к экрану, пальцАми набабахает стиш, и...
Четыре клавиши нажав, отправляет его миру таких же, как он(а), перемешанных в Сети...
Но, есть, есть ещё в этом мире, такие как и я, кентавры(ихи) Рунета...
Они...
Ночью, при единственной свече, роняя скупую слезу, из головы и без помощи гигабайтов, на листике или в тетрадочку, вздохи и охи, скрипы-всполОхи, стразы да сглазы, своё всё, на родненьком русском...
И только потом, иное чудо...
Нежно так, кнопочку Пуск вдавив, словно на пишущей машинке времён соцлагеря, всё это в ноутбук, вставив, подавив в себе своё, графоманскоё, редактируем сами себя, открывая безграничные возможности проверок на оригинальность, новизну, синонимичность и, не побоимся этого слова, физиологичность...
И очень часто, после всего, этакого, вдохнув глубоко, приказываем сами себе — НЕ СОХРАНЯТЬ, а листочек заветный тот рвём на мелкие клочки, и...
До следующего завихрения в башке, ДАВАЙ, ДО-СВИ-ДАНЬЯ.

Бедняжка и бедняк


Пришедшая с этого света шальная бедняжка,
бездумно влюбилась в простого, как шпень, бедняка,
избранец ея –
из шпаны…
Побирушка,
ловчила,
бродяжка,
ну, где вы найдёте такого ещё
му-у-у…
Да-к…
А?!

Бедняжка его приручала…
Как только могла!
Купила ему БМВ,
увлекла на Канары,
а он, вырываясь из рук,
под Высоцкого дико хрипел,
на нары хочу, мол,
там только смогу,
я спокойно уснуть…
Лишь только на зоне
не мучат меня…
…По мной убиенным,
кошмары.


А после пропал…
Как и не было…
Сгинул в снегах…

Конечно же, стибрив
две пачки валюты
и
виски Glenfiddich бутылку,
теперь в малазийской тюрьме
на циновке
кайфует во сне…
И снится ему,
как он снова живёт
разводящим
в Бутырке.

А дева,
на долгую память избитая
этим
му-у-у
р-р-р
ломом,
в ближайший мужской монастырь удалилась,
послушницей -
это так модно
среди олигаршиц сейчас,
и там угасает,
в огарок уже истончилась,
всё время глядится в портрет его,
молит по мёртвому мейлу,
приди, мол, приди,
чтоб уснуть мне
с тобой…

Хоть на час…
На твоёй на груди….

Лахудрик,
телок,
ловеласенький мой,
папуасец.








Муляж надежды


Манок любви тоскливей год от года,
к тому ж...
Из памяти истёрся
даже
...испытующий твой взгляд.

Мысль знобкая, угрюмым коногоном,
годами щёлкает...
и кажется, что бич ея,
вот-вот...
Дотянется,
и-и-и...
Горло обовьёт...

С болота жизни
на прощенье
сдёрнув,
муляж надежды в то...

Что,
не дай бог,
вернёшься
ты!

Та йди вже туди, де не знаю що


Десь на днині і я онімів від чадних чудадасій у довбешці безладній моїй...
Ні півслова, а лише гугукання,цссики, дудіння, та й ті більше у свист, бормотуха із слів, бормашиною в роті — дзизчання...
Отаке, хто зна що...
На тясучку пропасну — гарчання!
У, хиндя, почайдушна галайда, та йди ти вже...
Чорт за куди!!!

Десь на днині...

Таке, хто зна що.

Рифма девичья

Женская рифма всегда косится на мужскую.
Игорь Муханов

Ну, а девичья - вечно в слезах, утирается русой косою...
Не косит!
А глядит прямо в небо с надеждой...
Любви!
Тёплой, тёплой, навек разделённой, Муханов, с тобою...
Чтоб до смерти с тобою, герой наш,, чтоб неразделимой, хотя б со стихами...
Любви!!!

..........................................
Украинский вариант
..........................................

Дівчача рима

Женская рифма всегда косится на мужскую.
Игорь Муханов

А дівоча, та вічно в сльозах, утирається ніжно косою...
Не косить!
В піднебесся з надією дивиться...
Зиче охання!
Теплого, теплого, ще й і навік розділеного, сяйний ікар наш, з тобою...
Та іще щоб...
До смерті з тобою, душею ...наш.
Щоби
...навік невтоленно, хоча б із віршами.
І тільки, назавше, та ще й без звороту...
С тобою!
С тобою!
С тобою!!!

В преддверии Рунета


Дуновения мыслей в душе,
серебрится дорожка змеиною тропкой, то робкий по нервным по струнам удар...

Улетаю!

Куда?!

Сам не знаю, не знаю, не знаю ли сон то...
Иль явью взовьётся в сознанье строка верховая - пожара вселенского жар...
Вызревая, взовьётся опять в бесконечность ли, в вечность иль так и останется в вещном,
в вибрациях сердца застынет одним дуновением мысли...

Всё, всё, на родненьком русском,
моё...

Врата Огюста

С громадным мешком,
набитым каменьями доверху,
как мне подняться по Судным Ступеням к Вратам?

Тут даже пытаться не стоит – утянут проклятые в Ад…

Вот я и стараюсь не думать о том, что…

Вот я и пытаюсь понять – это фантасмагория гения?

Или…
..................................................................................
Украинский вариант
..................................................................................

Брами Огюста

З величезним мішком, набитим камінням доверху,
як мені піднятися по Судних Рівнях до Брам?

Тут навіть намагатися не варто – тягнутимуть прокляті у Пекло...

Ось я і прагну не думати про те, що...

Ось я і намагаюся зрозуміти – це фантасмагорія генія?

Або..

Ушельцу НЛО

Чтой-то мнимое во рту,
нолидж-поридж,
весть в овсе,
мявкушкой-квакушкою,
хлесть не счесть,
наполню днесть,
мыслью-балобушкою...

Во все тяжкие пущусь,
топотушкой с ложкою,
жисть есть жисть,
захочешь есмь -
так побегай с сошкою.


Мну моё, любимое,
языком обляпаю,
жесть есть жесть,
лечу болесть,
рыком сиволапого.

Чтой-то мнимое во рту...

Лапца-дрипца в мухурту...

Накропаю, схапаю!


Страстные сны праматери Земли


Страстные сны праматери Земли
наснились нам,
когда планета ощутила разум,

и тонкострунные ручьи
поэтов русских в ноосфере всепланетной
вплелись,
в промысли рухнувшей под землю
Атлантиды,

и аура Земли,
расцвеченная
мёртвым языком
прародины
прагреков и праримлян
очнулась ото сна…

Послушайте!!!
Земля разумной станет…

…И спасёмся?!





…И воздух, скребком по железу


Стразы страсти изрезали панцирь лица…
Добрались и до сердца, оно притаилось…
Не бьётся, не бьётся почти и …сдаётся.
Сдаётся, сдаётся, сдаётся …внаём!

…Той, что глянет в глаза мне с надеждой.

Только, нет, и не будет в пустыне, где я доживаю, бедовой такой…

Очерствела земля здесь…
И воздух…
Как будто, скребком по железу.

Примари cніжної весни

І знову, привиди весни
січуть провислими дощами
мою навік сутулу спину…
Я думав,
ось,
тебе покину,
і…
Проскочивши між вітрами,
розвіюсь в знов і заживу…

Та!

Знову, знову поміж нами…
втручанням спогадів, вогонь…
Вогонь зневіри палить серце,
і йдуть неясні, ніжні сни,
з тремтінням в шкірі – сніжні най.

…Ревниві, аж до оніміння…

...Аж, до згорілих в серці зграй,
шмагають вхльост,
у вщент...

В раздрай.

А кровавая луна



Сквозь бесчувственную дрожь
...безнадёга.
Старина, чего ты ждёшь?
Заползай в берлогу.
Нет, гляди...
Стоит столбом,
светом сим возжжённый...
Вот...
Заплакал...
Обормот...
Во скуленье щённом...

А кровавая луна
паморочью жути,
катит шар
...цепенена
с тенью лилипута.

Ослепительной завистью

Господи!
Как я завидую тем, кто верит в тебя...
Белой, ослепительной завистью...

И какая-то нежность сердешная


Смертны мОроки сна в самом, самом последнем сугробе…
Лупишь ломом, звенит …и никак.

Ей-ей!

А на солнышке дышит неслышно…
Испаряясь, в воде весь.

…И какая-то нежность!
Сердешная…

Вроде,
Скоро, скоро весна…

Ох, а сколько же будет мороки с ней.

На листьях изморозь луны…



Как в детстве повзросленья –
осень жду,
нахлынет с холодами…
В седом от инея полуночном саду
мы встретимся,
и будем целоваться с Вами…
Деревьев и души
прозрачность и печаль,
наполнит нас
безбрежностью друг к другу,
и вот уж голова моя
плывёт,
плывет по кругу…

Пронзительная зелень сада…

Мы одни…

На листьях изморозь луны…

ТЫ РЯДОМ!!!

И только я...


Конечно, некоторые так и думают, что их, ха-ха, из глины...
А вообще, многие таки уверены, что посредством мутаций - из обезьян.
И только я, точно что, произошёл из ленивейшего лемура.
С вытаращенными, в монитор, глазами!

И падёт звезда…


А ведь прошла уже бездна лет с тех пор, как я прочитал в романе самого моего хорошего, под названием “Блуждающие звезды” такое...
“Стану я выдумывать на вербе груши…”
Сначала, я эти слова запомнил на всю свою разнелепейшую жизнь, а…
Потом и как-то нечаянно, забылось всё это. Но…
Совсем недавно, отравленный экспотенциальным угасанием всего сущего понял, что живу в мире, где скорпиона самым генетическим образом скрестили с помидором, и что совсем уж несуразно, я это юдо-чудо ем, не присаливая, так как мне еще, к тому же, внушили, что простая каменная соль крайне вредна для моего драгоценного здоровья.
Ой, куда это я?!
А всё туда же, во времена, когда во всём был железом бетонированный порядок и никаких груш, даже боксёрских, на вербе не росло.
И если ты написал что-нибудь, этакое, пусть даже и в рифму, то прорваться к читателю ты мог только и только гипотетически, причём прокрустовых лож, сердечной лжи и гендерных извращений в этом процессе было немеряно…
А тут…
Рунет! Свобода, равенство и где-то даже, пусть и иллюзорное, братство!
И наплевать, что для того, чтобы получить вольную для безграничного впечатывания своих впечатлений нам, старателям, пришлось-таки подписать огромную простыню требований от владельцев медиазаводов, виртшахт и охолденевших пароходов, это всё забывается в тот самый миг, когда…
Без вседержительного разрешения вредных тёток из журнала Знамя и даже без барственного соизволения бородатого мужика из когда-то любимой всеми Литгазеты, мы, в мановение ока, получили возможность собственноручно впечатать свои опусы в Сеть, и…
Тут же, на этом самом месте …ЧИТАЮТ!!!
Год, два, да, десять уже!
Сотни, тысячи, а если немного повезёт, то и миллионы раз тюкнут по твоим соотворениям, прочтут и …уйдут в своё, захвативши в ёкнувшее сердце хотя бы одну строку…
И всё…
Одномоментно…
Ведь, всё равно, наши стихи для них, всего-то, падающие звёзды, красиво так сгорающие в жлобской атмосфере попастых культуристов-конфессионистов и прочих неистовств, так и не достигнув океанов жизни планеты Земля.
И падёт звезда, а девочка, наблюдающая несколько минут её полёт, так и не успеет загадать что-то самое, самое сокровенное, для сохранения души своей…

Нізащо


Буцімто Босх
обмалював слов'янський краєвид
кривавим кришталем…
У центрі чорні зграї вибухів, тіла…
Роздерті…
Діточок…
Імла!!!
Смердюча мла
гадючим лизнем досягає в небі …краю.
І острах, острах – цвях у серці…
Цвях.
За що їх, так, лівобережний боже?!
Та, за що ж їх, так…

А из объятий тех надежд нездешних


Рунет,
раздвинув занавес на сцене бытия,
рассыпал звёзд по сфере…
Двояковыпуклой,
взгляд стал - бесконечность,
мы летели,
соударяясь,
высекая искры,
возжигая души,
врезаясь с молнией
…в небесны купола.
И из объятий тех надежд блаженных уж не…
Не невозможно?
Стало выпутаться нам…

И мы застыли там до смерти…

В ноосфере.

Где нас уже,
как звёзд.

Не сосчитать…

А здесь, в пустыне, ничего этого нет...


Тронутые последними заморозками пролески.
Масляные пролысины, сочащиеся вчерашним снегом.
Солнечный блик, раздробленный первым листом на берёзке,
и…
Ветер, свежий, перебивающий мёртвое надеждой –
ещё поживём…
Поживём ещё.

А здесь, в пустыне, ничего этого нет,
не за что зацепиться,
ни взглядом,
ни слухом,
ни сердцем…

Немилосердно пересаживать умирающее дерево,
вырвав его из родной земли с корнем.

Всё равно ведь, засохну…

Понять судьбу

Поняй судьбу сакральной плёткой,
расчухав, в смыслы пере
жгись,
а с той, что после стала тёткой…

Забудь про поэтичну жисть!

И выю выгнув шеей чьей-то,
таскай по рынку череп чей-то…
И ври, что Йорика…
Засим…
Спасайся каждодневных прений
и дрожи кожной,
чтоб скук
о
жась,
пе
ре
ре
шить
сердешну рану
суровой нитью бытия…
Могилу Йорика зарой…
Завой,
хотя бы, поутру…
А после…

Тпру-у-у!!!

Вещунья, тявкуша, скворчиня


О чём ты лопочешь, колдуха,
когда в зазеркалье чужих
глазниц, одурманенных дымом словесным,
с надрывом фатальным, косишь...
А тот, что напротив, пришедший
спастися от йада любви...
Как верит!
Задуешь, забрешешь, зашепчешь...
Ту боль, от которой, вот-вот, омертвит
его воскипевшую душу, и...

...Слушает, слушает, слушает.
...Слышит.

И морща страдальчески лоб, как орёт!!!

О, как же, он хочет похерить тявкушку, что шарит в башке на хип-хоп.

Ну, вот...
Засопел, бедолажный...

Проснётся,
всё будет
тип в топ.

Неискушённая и надкушенное


Сразу предупреждаю…
Это моя, личная версия изгнания перволюдей из Эдема…
Итак, всё это было, клянусь своей почти семидесятилетней красотой и осознанием истинного атеиста. И змий и древо познания.
И бог…
А что?!
Это яйцеголовые фарисеи всего нашего глобализированного мира, те, что объединились и правят нашей планетой, ВМЕСТО ПРОЛЕТАРИЕВ, с пеной у рта доказывают, что мы, атеисты, утверждаем, что бога нет.
Как это нет, когда миллиарды людей несут его в своих сердцах и душах. Придумали и несут. А он их с момента пробуждения и до отхода ко сну уговаривает, что это – ХОРОШО!
Так, а что там у нас дальше, по теме-то…
Ева и вправду надкусила яблоко. Но вкус его…
Кисло-горький. И не прожевать! Тогда она хитренько так, глянула вправо-влево, и позвала Адама. И ничего она его не уговаривала, а приказала:
- Ешь!
И он тут же…
Отхватил кусище, примерно, как на изображении из Эппл. И в отличие от своей лучшей половины, честно попытался все эти познания тут же, на месте, прожевать и проглотить. В надежде на то, что ему тут же и на этом самом месте смастерится какой-нибудь их айпэдов.
И тоже…
Выплюнул.
Вот, тут и вмешался Всевышний. Ну, как он мог пережить такое оскорбление и надругательство над своим любимейшим прожектом, ведь, сколько бессонных ночей провёл, создавая древо и змея этого проклятого, сколько ангеловидных психологов настругал, чтоб написали ему в двоичном коде программу, нашего с вами, соблазнения, как надеялся, что ПРОЖУЮТ…
И…
Изгнал!
Но это, скажем так, не очень чтоб и правда, что прародители наши, уж очень сильно опечалились. Прикрылись фиговыми листочками, сорвали по лавровой веточке, отмахиваться от ос и комаров, просочившихся к тому времени за пределы райского сада, взялись за ручки и ушли…
Напевая…
- И на Марсе будут яблони цвести!!!

Заповзало у серця

Крізь калічення гілок –
чорне до зеленого –
тінь, що ворушиться в снах,
стисла напівсонним нам…

І скипаючи услід
золотом червленим –
заповзало у серця –
чорне із зеленим, нам…

В преддверии Инета


Дуновения мыслей в душе,
серебрится дорожка змеиною тропкой, то робкий по нервным по струнам удар...

Улетаю!

Куда?!

Сам не знаю, не знаю, не знаю ли сон то...
Иль явью взовьётся в сознанье строка верховая - пожара вселенского жар...
Вызревая, взовьётся опять в бесконечность ли, в вечность иль так и останется в вещном,
в вибрациях сердца застынет одним дуновением мысли...


Де дуби ті, шевченківські ще...



В естях тенётных теней


Чьи ж так, души обеззвученные,
чьи ж так, нервы перекрученные…
Чьи там, смерти по стене,
жором катятся ко мне?

Это тени нотатеньями,
проявившись на стекле,
растекаясь,
к полу стелятся,
а, попавшись,
рвутся челюстью,
и потом, на потолке,
сбившись в адовой клубок,
прямо в очи лезут…

Вскок…

Мнится – всё, чем я грешил,
превратившись в чёртов дым,
в глотку влезет вместо воздуха,
и…
Сожжёт сознанье…

Да…

Вот, такая лабуда…

Иииииииииииии!!!

…Что ни ночь –
такая гнусь.

Тут,
проваливаюсь в сон…

Та же смерть…

…Не навсегда?

…Если выживу –
проснусь?!

Ввввввввв злом.


Журналістська жовтяниця

Журналістська жовтяниця,
мімікрична попільниця,
та обдурення олжею…
Та афекти ще оті…

Потім, як?
Іржа та жовч…

Ще?!

Хворобою юродства,
щоб у голови втовкти…

Вас купують – продавайтеся,
забажають – оддавайтеся…

На блакитному оці,
брешуть, брешуть, брешуть, брешуть,
при тарані - бовдури.

Та, ще й…

Пускають міхури.

А в кінці, коли забрешуть,
чешуть, чешуть, чешуть, чешуть,
в душу пирснувши сльозою…
Про свободу і про правду!
та про совість…
Ще й про честь,
ніжно, ніжно - упирі,
то ж, присмокчуться й заразять,
чим накажуть…
Чим накажуть!

…Всім, чим хоче їх господар.

Ну, а після.
Ну!
А після!!!
Просічуть на аж два, О!
Вигризаючи нутро.

Осінь-повія


Осінь-повія,
жаром скаженим повіє, і…
Крадьки,
зіткнеться із
…зимонькою,
що завіє по шкірі, скрипучим.

Лущиться ярістю небо,
а дефібриляції серця мого
не дають ані жити…

Та й вмерти, також…

Чудасії оті,
не дають.

У-у-у,
осінь-повія,
пекельна витія ти,
бестія,
псяка, примара така!

От, ще, чудасія - химера гадюча…



А вірш цей і зовсім…
Химерою злючою, той, що вночі шарудить у татьбах…
Відбувся, згорнувся і стих…
Хитруванець.
Примружив очко бегемотячий, і…
Мурличе та куркою хворою квокче про те, що…
Без прикрощів розуму сенсу немає…
Щоб серце дівчиську замаявши, жити таким.

А все це…
Тому, що?
Тому що, така лише в снах, якою і в злиднях твоїх, гріховодник, заспала б тебе,у-у-у, кошлатий шкарбун…
Бо-о-о!!!
З такою ніколи не статись тобі, бо…
Тюхтія болячий, лошачий, блошачий, по кривді своїй помираючий в дур-день…
Горбякою скорчившись, мирно хропи на печі, позіхаючи вщент…
Про що навіть і не зітхнути нам разом…
І, не…

А все це…
Тому, що…

І я,
я такий же…

Ужак та їжак, ще байдак та сліпак,і так далі…
І далі…
Ще далі.

І вже…

Навіки все це, бо це все…
До труни нам з тобою, гудлак…

Чтобы чтоб?


На трубе, на трубе
жили братья А и Б,
на волшебной на …

Чтобы каждый мог купить
их и нототению,
разрешалось нам смотреть,
через этот нефоскоп,
чтоб посредством чтения
книжек А
и книжек Б,
что сидели на трубе
вся громадина страны
встала в очередь – всё чтоб,
ну, буквально каждый,
чтоб читал он их взахлёб.

…И макулатуру
тоннами сдавали,
чтоб
Литиздат впечатать смог
мысли их…
В натуре –
чтобы чтоб?!

Кто Б
без А?

ГДЕ ТРУБА?!!!



Репаній музі моїй


Ані жити немає, ні вмерти,
ані вільно дихнути нема!
Василь Стус

У, галАйдиха – приблуда…
Що?!
У серці – ніж…
Босодуж життям крокуєш…
Босоніж…

Розжувала норов чвара…
Подавись скориною!
Сто чортів на…
Душу чисту…

…Пороснуло по росі.

Білою вербиною.

Лучше поздно, чем после смерти

Лучше поздно, чем после смерти

Только, только попавши в рунетовские поэтические сети, мне так закортело написать заметку поэткорра о вечере, в какой-то степени определившем мою теперешнюю жизнь.
Вот она…

Студия Левина

Я хотел бы рассказать один эпизод из далёкого литературного прошлого моего города - Харькова. На литстудии, которой руководил Роман Александрович Левин, было много молодых и безаппеляционных поэтов, и наш мудрый руководитель преподал нам урок. Он спросил нас, как мы относимся к творчеству Николая Тихонова. Мы заорали, что-то непотребное, хором и громко. Тогда он открыл какую-то старинную, как нам тогда казалось, книгу, а это было прижизненная книжка классика, которая в советское время не переиздавалась, и произнёс то, что отозвалось потом во всей моей судьбе. "Мы разучились нищим подавать". И читал целый вечер. Под гробовую тишину.
О том, что произошло тогда с нами, каждый из зашедших на эту тему, много лет спустя прочитал в книжке одного из этих самых братьев, помните сцену прихода туда Тихонова. И Левин предвосхитил описание этой сцены слово в слово.

Этот опус, почему-то, и моими стараниями, и сам собой, распространился по Рунету, а мне стали приходить письма с комментами, просьбами, требованиями, что, мол, не читали, и вообще…
Который из братьев это всё описал.
А я, единственное, что помнил, огромный зал библиотеки Короленко, книга, и оторопь от прочитанного.
В Инете, я, как не старался, ничего не нашёл. Зато ещё раз прочитал всё, что тогда было впечатано электронной методой из Каверина и прочих братьев и …сестёр.
Начал приставать к литературовьедам, но…
Указывали то на одного, то на третьего. И ничего определённого.
Но, лучше поздно, чем в могиле.
Нашёл!

Геннадий Прашкевич Самые знаменитые поэты России. Николай Семёнович Тихонов


«В ту субботу, – вспоминал „серапион“ Каверин, – к нам пришел рыжевато-белокурый солдат-кавалерист в длинной, сильно потертой шинели, с красно кирпичным лицом, выше среднего роста, костлявый, решительный и одновременно застенчивый. Он был так худ, что казался вогнутым, острые плечи готовы были разорвать гимнастерку. Но это была худоба молодого, крепкого, очень здорового человека. Его встретили радушно. Он улыбнулся, и оказалось, что один из передних зубов у него выщерблен или полусломан. Кажется, уже и тогда он курил трубку. Щеки у него были ввалившиеся, но тоже молодо, твердо. Его усадили за стол, он положил перед собой рукопись и стал читать – глуховатым голосом, быстро. Его попросили читать медленнее. Как будто очнувшись, он поднял взволнованные глаза и повиновался – впрочем, на три-четыре минуты… Впервые нам предстояло общее решение… Объединившиеся, не раз собиравшиеся, связанные быстро укреплявшимися отношениями, мы должны были оценить рассказ и сказать автору – принимаем мы его в орден „Серапионовы братья“ или не принимаем. Не было ни устава, ни рекомендаций, ни предварительных условий, которые показались бы нам смешными. Решение надо было принять, следуя нигде не записанному закону. Этот закон состоял из двух естественно скрестившихся начал – литературного вкуса и чувства ответственности. Первое непосредственно относилось к рассказу. Второе – и к автору и к рассказу…
Солдат (перешептываясь, мы выяснили, что он не просто кавалерист, но еще и гусар) читал долго, и мы слушали его терпеливо: если Горький упрекал себя в длиннотах, они простительны и гусару. Однако, когда он перевалил за середину, его перестали слушать… Вежливо, в слегка поучительном тоне Груздев выразил общее впечатление: не удалось то и это. Могло бы удаться, но тоже не удалось это и то. Мы единодушно присоединились. Кавалерист слушал внимательно, но с несколько странным выражением, судя по которому можно было, пожалуй, предположить, что у него добрая сотня таких рассказов. Потом сказал чуть дрогнувшим голосом: «Я еще пишу стихи». Слушать еще и стихи после длинного, скучного рассказа? Но делать было нечего: мы что-то вежливо промычали. Из заднего кармана брюк он вытащил нечто вроде самодельно переплетенной узкой тетрадки. Раскрыл ее – и стал читать наизусть. Не только я, все вздрогнули. В комнату, где одни жалели о потерянном вечере, другие занимались флиртом, внезапно ворвалась поэзия, заряженная током высокого напряжения. Слова, которые только что плелись, лениво отталкиваясь друг от друга, двинулись вперед упруго и строго. Все преобразилось, оживилось, заиграло. Неузнаваемо преобразился и сам кавалерист, выпрямившийся и подавшийся вперед так, что под ним даже затрещало стащенное из елисеевской столовой старинное полукресло. Это было так, как будто, взмахнув шашкой и пришпорив коня, он стремительно атаковал свою неудачу. Каждой строкой он загонял ее в угол, в темноту, в табачный дым, медленно выползавший через полуоткрытую дверь. Лицо его стало упрямым, почти злым. Мне показалось даже, что раза два он лязгнул зубами. Но иногда оно смягчалось, светлело. «Мы разучились нищим подавать, дышать над морем высотой соленой, встречать зарю и в лавках покупать за медный мусор золото лимонов…» – Еще! – требовали мы. – Еще! – И Тихонов – это был он – читал и читал…»

После слов этих всех…

А ведь мы, действительно, разучились… Это я о золоте лимонов.



Формалингвизмы

Бывает и мы
…в маете полусонной
шепчем уже:
- Навряд ли…

Но в ряд с…
Дожиганием оставшихся дней, и…
Дожёвыванием всего,
что смогли донести из супера…
В дом.
И потом -
ночное брожение
меж желудочных колик,
что тут же,
грозит
московской
кислючей
хитровкой…
Притом –
мысли смурные о том,
что:
- Неужто же, всё…

Но, в ряд этих сучьих –
навряд ли –
Да, к тому же ещё
…в маете полусонной –

Правый открыл – видит,
Левый…
Тоже!
Взвизг тормозов…
Господи, слышу…
Пальцы в кулак…
Ноги в судороге, но…
Вы
прям
ляются…

Вот,
уж,
и
то-то же…

…А тот-то,
как
помирал.

И
тут
же:
- Отлынь, божедомка!!!

Живем…




Скользнёт глазами, будто не было


Ты та…
Не та?
Судьбы туфта, когда в сознании провал и ледяная пустота…
Ну, а не та?
В своей тщете, не улыбнётся не тебе,
скользнёт глазами, будто не было…
Того, что кажется любовью, что жизнь зазря…
Зазря, зазря!
И даже давняя заря, в душе, была всего-то …дурью
Что жизнь продул, продул, продул, и…
Тебе труба…
Трубит …тебе!

Так…

Вспомни детство с “отомри”, лови в последние мгновенья воспоминанья о…

Все, что твоё, внутри…
Внутри…
В бесчувствии переплетений, при встрече…
Может и не та, и ты не помнишь ни черта.
Кончай-ка на чужое пялиться,
и так – ништяк,
вот так,
вот так,
пред смертью вздрогнуть, замираючи…

Не та, конечно же, не та…

Имота


Ох, и гневна имота,
когда взбучившись
чванством и злом,
не пожалев своего же,
и, пожертвовав
естеством,
мы насилуем Озеро наше во имя
сиюминутного…

Ох, и срамна немота
водицы,
потому что
мы после
не сможем,
не сможем
уже
напиться,
а птицы
подняться
не смогут,
и
трепыхаться
будут
и
кувыркаться,
а после затихнут…
Качаться,
качаться
будут
они
на
волне…






Крылышками шелестя

Виртуальная прошивка - ритмы разбитых сердец…

Вытяжка из первых чувств девичьих…

Самых первых поцелуев,
беспричинных слёз,
восторгов,
подвенечья,
набуханья,
появления младенца…

Дальше жизнь…

И узелочек
в расстрадавшемся сердечке…

Дёрнет ниточку – щемит…

Как волнения берёзок,
Облетевших,

навек,

этим летом.

Виртуальная прошивка,
миллионы страничек в Инете…

Пожелтевших, рассморщенных листиков…

Свет безгневный опавших любовей…

Опрокинутым штампом тебя повалил я в траву


Опрокинутым штампом тебя повалил я в траву…

Там всю ночь мы с тобою мочалили донника цвет.
А, любви не нашли…

Разошлись, ошалевшие,
этот оставив портрет,
в назидание тем, кто готов на коварство
подмен,
там, где камень не сердце,
где терпят всех нас до конца…
И при этом не воют…
Не воют, не воют поэтовым о…
разделённой на части любви…

Там ведь, камень на сердце…

И только в снах…


Трогательно и наивно раздроблённое
в памяти моей
лицо твоё…

Дрожью вдохновения
взбурлённое,
было наше
зоревое
бытиё…

Заревою страстью
высветлённая,
тайная,
щадящая
весна…

Много лет тому закончилась она…

Изъязвилось, изморилось, испарилося,
всё, что между нами не случилося…

Скоро ночь.
Конец.

…И только в снах.

Вот!

Ты вся…

Поэзочка...

Весна!!!

Мої білі і вільні

(Прожект Билингва)


Білогрудою зграєю сплутавшись вщент, строфи-лелеки-смереки, у скипаючому просторі прадавніх періодів верлібрів моїх, переплітаючи поривами завірюхи сліпучої - сенс, дзвенять бджілками у прозорих роях букв, з яких ліплю натхненне, слово і слово, і слово…
А потім, сплутавши стихлий клубок, звично тягну з нього нитку Аріаднину, щоб гукати сичем: - Чорних віршів – ніколи, ніколи, ніколи!!!

До Ржевских гибельных болот


Снега парят где Мга течёт, где бьёт суомский пулемёт тела зарытые, в сугроб…
Где в нас надежда умерла…
…Где мгла.
И если вдруг нас мга спасёт, в снегах, где вбьет нам пулемёт, что может быть, нам живу быть…
До Ржевских гибельных болот…
Споёт суомский пулемёт, живи, люби, детей рожай, перед войной вам будет май, весна, ручьёв дрожащих прыть, сердца чтоб жалостно пронзить последней мирной тишиной…

…Берлинской строчкой ППШ.

Душа-а-а!

Поэтически выстраданное


К старости, я всерьёз и, надеюсь, до самой смерти, чувственно заболел поэтической дистонией.
Ох, уж и кидает меня теперь…
Из стороны в сторону и, аж, до восхищённого подпрыгивания и восторженного размахивания руками, а иногда даже и врезания головой в ближайшую от меня стенку.
Ежечасно, а особенно во снах, деформируюсь, то в любомудрие, то к любострастию, а уж пристрастий, пристрастий неисчислимое циркуляционное множество пережил с тех пор, как впал…
Ожигаюсь от любой гениальной строчки, а ещё и в особенности, застываю перед экраном наподобие ленивца зимой, натыкаясь на любое милейшее выражение млительной отстранённости лика юной поэтки из Рунета, всматриваюсь, помирая от восторга, с немедленной дисфункцией всех моих чувствований и…
Страдаю при этом полной и окончательной сенестопатией, а в разных частях души моей жжёт так, что она трепещет и ропщет на своего создателя, то есть и опять же, на меня…
И…
Доходя до последней точки в своих мыслеощущениях, эта чёртова душа моя, как бы, выпадает из окружающей действительности, а когда возвращается…
То и я…
Самым волшебным образом вижу всё на том же экране, новую строфу и натыкаюсь, как трупик бабочки на иглу, на ещё более или менее выразительный взгляд скрывающейся под аглицким ником очередной, пусть даже и постаревшей за это время, чаровницы, и…
Всё повторяется, повторяется, повторяется…
Почти до полной аннигиляции и мгновенного распада всех функций моего разболтанного организма.
Это вот, почти, и спасает меня, и я лечу, лечу, время от времени приземляясь третьей точкой своей на каменные груди всеобщей матушки нашей, Земли…

Ледь білого в напівзамерзлім серці

(Украинский вариант в рамках билингвы)

Ледь білого в напівзамерзлім серці.
Та кров горобини, скинута додолу…
Роз’їдена, у мороці, трава.
А на гілках, що звилися від холоду,
чудь білого в розвихреному небі.

Я плекаю зими,
найшвидше завірюха-острах,
та так, щоб не сховатися в НІДЕ.
Й не продихнути!

Щоб випалило все,
що йшлося поміж нами,
диханням завірюхи.

На зорі.

Щоб більше я не відчував,
як серце палить зрада…

Щоб птиця ця зіщулилася в горлі.
Щоб колом в горло.

І не плекати більше!!!

…А чорним мороком в розмитому молозиві нічному, дні щоб текли,
рятуючи від…

Божевілля без прожитку.

* * *

Розлючена дурманом алича

(Украинский вариант в рамках билингвы)

Розлючена дурманом алича
Топила ранок у рожевім молоці…
І засівала кольором багряним
землю,
щоб неможливо було і пройти
по цьому килиму,
не залишаючи кривавий слід життю...

З мого плеча був зірваний піджак
і ми лягли, притиснувшись...
А алича,
та зачарований весняним дуром сад,
сріблили душі наші назавжди...

А…

От…

Наприкінці…

Життю,
німицями зчароване тю-тю…

Вихором,
раптом,
…У зімлілім молоці…

- Отут вони,
у серці,
пелюстки!!!

Оці…

* * *

Навмання


Іньянне кохання –
то я, навмання,
хитаюсь у аханнях…
Ти…
Чи то я?
А після всього…

Та, чия ж ти?
Чия?!!!

Вечер, февраль, двадцать пять в тени


Город млел, охладевая,
отожжённый жаждой дня…
Ветер пел – вкрадёмся в май, и…
Перетерпим, счастья для.
Счастье для, плескались волны
да шептались буруны…
Розаном пейзаж был полн, и…
Ощущеньем предвесны.
Город млел и, счастье для,
Краля-ночь вволочь взялась нас…
В страстность Жиронделя.

Дзень

Дзень-дэнь-дзин

Дзень-дэнь-дзин
отпружинь,
он всё время – един,
каждый божий в славянском просторе…

Колокольчиком хрупким
далёко звучит,
на горе, на Холодной…
И в море,
самом Чёрном…

И снова…

Дзень-дэнь,
ден-дон-дан-дзин,
станет день наш един
и к заутрене Миром помазан…

Чтобы…

Без святотатства…

Там где колокола
нас всех будят с утра,
возродилось славянское братство…


* * *

С свободы слов - полова

С ссученных слов
журналюшки заезженной,
в вводную образа
евроветОшного,
выползло что-то
коричнево жлобское,
гадско подлючее,
мерзостно псиное...
И...
Эх, как
зацыкнуло,
взбрыкнуло,
спрыснуло,
так что,
вокруг все
онучим закиснуло...

Что ж, это было?!
И лыбилось жутью?
Всем нам кутью...
А жулью – пузовздутие.

Пей, синичка, пей


Пей, синичка, пей!
А когда зальёшься, по самое твоё сизое горлышко зальёшься, тут ЭТО и случится с тобой...

Закурлычешь...

И в небо...

* * *

Украинский вариант улёта

* * *

Пий, синича, пий

Пий, синича, пий!
А коли заллєшся, по саму сизу шийку заллєшся, тут ЦЕ і станеться з тобою... Закурликаєш...
І в небо...

А день мой


А день мой…
Длится и длится бессонницей в чёрную пропасть…
Эх, мА, да мне б…

Мухоморного, ну, хоть чего, по губам…
Но, не до смерти, а так…
Чтобы ртом раззевался, как снулая рыба, и чтоб…
Скоморошка, сдутая выдохом,
сжалась бы, взвизгнув,
зубная гармошка…
Дня бесконечного…

Тошно…

Эх, тошно!
Так вот, и будет
дО смерти тошно…
Каждую ночь, ни за что, обмирать…

Это Даром все, даром сжигающий душу, Даром.

Ты швырнула розы в снег


Ты швырнула розы в снег и втоптала каблуками…
За ночь смерзлось и, подтаяв, пропечаталась навек лепестков парящих стая…
Толпы топали по розам, день и ночь, и ночь и день, раздробили чувства в прозу, в узворочь и взбутетень…
Лёд стал ал и, взвившись в небо, изошёл слепым дождём…
Пахло смертью и железом, дёгтем, серой закоснелой…
Живодёрней…
Упырём…

Время, траченное молью

Время, траченное молью,
сквозь прорехи виден свет,
свет последних откровений…

…В тот “эпический” момент
истины, когда до края
шаг ли, два ли.
Заглянуть?!
…Замираю, обмираю,
как мне сделать шаглидва.

Хлоп, и нету комара.

Поэтический откат

Вот, счастье моё, стиховое…
Как только в Рунет покатилось, то тут же за грызло, поверх языка заглотилось, и там…
Окотилось.
А после истаяло, хвост свой чеширский средь звёзд распушив…
А жизнь всё катила, катила, катила, губу раскатав, что бескрылость зашилась.
А Он натянул удила и, свершилось…
Чтоб этою ночью, как будто крутым кипятком окатило,
а как это будет, когда я начну умирать на закате, судьбу свив, и…
Запорошив


Любопытно....Понравилось, Ицхак ! Присутствие ЕГО  в поэзии всегда ощутимо...

Ответить Toggle Dropdown

    Тамара, спасибо Вам.

    Ответить Toggle Dropdown
      Edit 9404996e18fd01e87431c04e7f13d190fd7cfec15102e4a33b9b16cd6e6c761f Delete b8949b211367379886a61dd516964596a048b14e04e8323819d5ab6aa506af4f

      Соистязанья наших душ


      И не стоит пытаться понять,
      ни к чему…
      И не стоит пытаться забыться,
      полушки не стоит
      вся эта история соистязаний
      твоих и моих,
      а вопрос:
      – Почему
      всё случилось? –
      смешон и наивен,
      намучились
      с
      ним
      мы…

      И пора бы нам всё прекратить,
      Но даже пытаться
      не стоит,
      не стоит,
      полушки не стоит
      прервать эту связь
      переверченных
      соистязаний измученных душ,
      хоть
      наму,
      чучумуче,
      помучились
      с
      ним
      мы…

      И всё же стоим на своём

      А вот,
      почему всё случилось?
      И…
      Главное…

      КТО ВИНОВАТ?!!!

      Коль не скончалася душа


      По жизни мы ещё бредём, и будто
      …бредим.
      И этот бред жуём беззубым ртом…
      Потом глотаем...
      И сжимая костыль дрожащею рукой,
      в безлюдье движемся.

      А…

      Жизни нашей содроганья,
      пустою болью отзываются в молчании пещном…

      Но, вот! Скамейка в диком парке,
      где запустение и гниль,

      но…

      Есть луны печальный отчерк и мы, сквозь тлен туманной ночи, ждём отчертаний от зари, росы прохладной на лице…

      И солнца, солнышка…

      Пророчим,

      отдохновений…

      Ведь, в конце
      …концов,
      коль хватит сил доковылять до койки,
      и там лежать обнявшися, без слов…
      Не думая о том…

      Что?!

      Что жизнь всё так же хороша,
      коль не скончалося последнее…

      Душа.

      Кто, кого и …как?


      Так, кто, кого и, самое главное, как…
      Не подумайте чего, я о том, каккогоикто читает стихи, а иногда даже и прозу, в Рунете.
      И тут, незамедлительно, возникает виртуальный образ замурзанных бабок-ёжек, с веслом для академической гребли в лапах, что не так уж и существенно, но…
      Обязательно чтоб, в советских ещё, глянцевых чёрных БОТАХ, которыми они притаптывают и оттаптывают, а иногда даже затаптывают статистику наших страниц.
      Причём, проникают в души наши исключительно через чёрные дыры литературных сайтов под названием – теги… И ведут там себя, как форменные …печенеги на крутых на троянских конях.
      Ну, да, бог с ними, в конце всех концов, эти роботизированные сущности потому и живы, “что это кому-нибудь нужно”.
      А, вот, как нас читают наши неизвестные и независимые, а к тому же до дрожи желанные наши читатели, самый для меня (и надеюсь не только) живо и трепещущий вопрос вопросов…
      Я полагаю, что это происходит большей частью …или вдоль, или впоперёк.
      И когда, затаив дыхание, один из миллионов нас, нажимает заветное Ctrl V и очередная птичка его сердца вылетает в первый раз из гнезда, тут всё и свершается по воле фатума, управляющего и направляющего будущее наше.
      В первом случае, толпа поклонников, а иногда даже и поклонниц, налетает на давно жданное проявление чувств любимого автора, они читают, читают, читают (минут двадцать), потом некоторые из них пишут восторженные и умопомешательные отклики, и…
      Всё и навсегда успокаивается…
      А бывает и так, проскользнёт незаметно какая-нибудь дива на страницу, задохнётся от счастья, что – моё, и давай читать всё, что ты впечатал за свою несознательную жизнь в Сети. Читает, читает, читает, а потом… Так же, тихохонько исчезает. Без следа…
      Почему так происходит, я не знаю…
      Вы спросите, а как ЭТО происходит с опусами гениев?
      Тут всё просто, от Александра Сергеевича, до Сергея Александровича и далее, далее и везде, на их необозримых небесных полях, читают, еще как, и …тоже.
      Советским квадратно-гнездовым способом. Но, этот квас, к сожалению, не про нас.



      Природніше за смерть

      Нічого я не бачив природнішим смерті травички,
      що зросла у пісках де Пила…
      Вітер пахкнув,
      і ось вже, немає її…
      Лише попіл, вдрукований в острах гарячий

      …ієрогліфом.


      Нічого я не чув загадковішим за…
      За пожвавлення жаби житомирської…

      Удрукована в лід, щоб здавалося б, все…

      Та вона…
      Затремтів, просмикнулася…

      Очі здерла до неба…

      Може, ще й заспіває…
      Почекаємо чуда цього під дощем під весняним

      …і сонечком.


      От…
      Ще…
      Диво куща у розжаренім смерку ущелини Сдому*,
      в мертвім мареві смерті,
      вчепився він в тріщину,
      п'є із глибин її сік кам'яний…
      А на нім!
      Най блакитною ніжною шаллю,
      метеликів купа цей кущ обліпила…
      І трепечуть вони, і трепечуть, і бризкають в очі небесним біблейським вогнем.

      Напвростець!

      Их тьма и тьма, и тьма на нашу землю


      В Кинерете дрожит вода…
      От перевозбужденья?
      Со стыда?!
      Клокочут облака,
      мгновенно обмелев, застыло озеро
      святое,
      берега –
      дрожат от гуда перешедших через реку…
      Нет!
      Через множество лесов, полей и рек…
      Их тьма и тьма,
      их варваров орда – огромный муравейник…

      Ночью,
      сбиваются вокруг кострищ и,
      распалившись,
      на варварском каком-то языке
      камлают о пришествии любви,
      терзая,
      испанской балалайки струны,
      между нот ревут, как звери,
      и, как бабочки,
      вскипая,
      ладонями,
      орут, все разом…

      Этот рык громоподобный
      летит над озером и,
      распугав зверей и птиц в округе,
      само понятье о земле обетованной
      навечно искажает…

      А Кинерет…
      На берега нахлынув, морщится от боли…

      Рыбацкая топотушная

      (зри в лунку)

      Э-эх, замурза-егоза, горе моё лыково, залила пустым глаза, лёскою спиликала, развсхлипятившись в сердцах, била топотухою…

      После лыбилася в швах, врала тугоухому, мол, сшепчи, о чём в молчок, стала жизнь трясиной, и…
      И как попался на крючок, дёргался орясиною, воздух хапал, посинев…
      Ну, а после, в выверт с рук, ускакал, и в воду – плюх…
      Так…
      Остался, еле жив…
      И доселе еле-еле, уж в каком не знать те теле, просто так иль за пятак…
      Стал себятиной, простак…

      Ты в ответ, молчишь…
      Молчишь…
      Да в две дырищи сопишь.

      А день мой


      А день мой…
      Длится и длится бессонницей в чёрную пропасть…
      Эх, мА, да мне бы…

      Мухоморного, ну, хоть чего, по губам…
      Но, не до смерти, а…
      Чтоб ртом раззевался, как снулая рыба, и…
      Скоморошка, сдутая выдохом,
      сжалась бы, взвизгнув,
      зубная гармошка…
      Дня бесконечного…

      Тошно…

      Эх, тошно!
      Так вот, и будет
      дО смерти тошно мне…
      Каждую ночь, ни за что, обмирать…
      Даром.

      Найпростіше


      Скоїлось дивне...
      Зориночка
      в променях щедрого сонечка
      марить весняним коханням...
      Марево це,
      надиханнями квіток суничних,
      рине у келих галявини
      Тиша
      ласкава...
      I тільки зозуленька
      тішить и тішить цей простір луною...

      Та що це?!

      Стогін дівочий...
      ...
      найотчайдушнiший зойк...
      В далечінь...

      Скоїлось дивне...
      Чекаємо,
      з трепетом
      рік,
      майже рік ми чекаємо
      першого лементу дива,
      а може i дівоньки в лісі осіннім,
      як ми чекаємо -
      прийде на ніжках гнучких,
      господинею стати
      галявині цій...

      Пережил рыжего…


      Ну, и кем я стал, на век почти, пережив стриженого…

      И почему,
      даже с его высоты,
      снова, как и он,
      ни хрена не вижу я,
      кроме
      …голошкурости обезьяньей,
      тупости и тщеты.
      Ну, почему?!
      Если я понимаю, ЧТО
      СНОВА –
      яйцеголОвы готовят нам
      очередную Мировую Бойню –
      только и могу, что –
      ПРО ЭТО,
      слов полову,
      пережёвывать,
      грудью своей волосатой упираясь в ихнее барное стойло…

      * * *

      А мир навсегда стреножен во имя собственности частной,
      сбит
      в стаю
      народ мой
      во славу процента прибыли,
      а я –
      фантомом поэта
      складным паяцем,
      наблюдаю в экран Интернета,
      как будущее наших детей –
      заложили и тибрят.

      А мне там рисуют картины,
      аж,
      ух,
      какие
      ино и странные,
      призывая идти,
      и голую руку свою совать
      в дерьмо их кратий,
      а я,
      вместо этого,
      сунув башку
      в Беер-Шевский
      мешок целлофановый,
      веселящим газом травлюсь,
      становясь
      всё более и более
      …аляповато-придурковатей.


      …Господи!
      Боже ж мой,
      стыдно то как,
      как стыдно…
      Ведь я уже,
      на десятилетие
      и рыжего тоже…

      Пережил…

      Рыжего…

      Вися на нитке памятства


      Дрожливое беспамятство да жизни размазня –
      всё это для меня теперь?

      Не только…

      Но поскольку,
      подобием шпыня,
      вися на нитке памяти
      во пустыне
      пустынь,
      я всё же
      …наслаждаюся болтайством благостынь…
      Хоть и дрожащий груздень я,
      с порубленной судьбой…

      Пусть шибздик недогробленный…

      И всё ж, с самим собой…

      Дрожливое беспамятство да жизни размазня –
      всё это для меня теперь?

      Не только?!

      …Для меня.

      Бедный, бедный мой гений


      Сегодня утром, находясь ещё и ещё в сладком таком …полусне, я вдруг заплакал крупными и … вполне крокодиловыми слезами.
      …Сначала, даже и не понял почему.
      Осознание пришло потом, когда окончательно пришёл в себя и…
      Пронзило!!!
      Бедный мой, бедный, солнышко наше всеобъемлющее, милый мой, Александр Сергеевич! Ну, не знал он, не знал и, к тому же, даже и предположить не мог, что в русской поэзии НЕЛЬЗЯ применять глагольные рифмы…
      И если кто и посмел, то такого, тут же, на этом самом месте, к ногтю, и… За-дери-банят, разнесут в клочья, подвергнув всеобщему и полному осмеянию и остракизму…
      Бедный, бедный мой гений!
      Ну, как же это случилось, что…
      Не знал он…
      Не знал.
      Не знал!

      Что?!!!


      “Что чувства добрые я лирой пробуждал…

      …И милость к падшим призывал.”

      А.С.Пушкин

      Ноосферова чёрная магия

      Ноосферова чёрная магия,
      залипанья ползучих червей,
      хакнут в глаз,
      и в чертячьем овраге я…
      В копошении вирусных вшей.
      Колдуны, наводящие порчу,
      трефвалеты и дамочки пик…
      И последний,
      ну,
      наипоследний
      сионистски
      родной
      большевик…

      Ииии …

      Утром,
      днём
      и, особенно,
      ночью,
      виртуально идя до конца,
      мочит в мыле
      и копья,
      и пики…
      Заклинанья
      из Шомбы
      болотной
      бормочет,
      и пронзает поэтам сердца…

      И пронзает…

      ПОЭТАМ

      СЕРРРД
      ЦААА!!!

      Без роз, но…



      Теперь только порознь и розно,
      безгрозгно,
      бесчувственно и бессерьёзно…
      И точно что, так чтоб не видеть, не видеть, любимого прежде, лица.

      Ты разгневана?
      Сжалась и ждёшь…

      Я не трону, не бойся, ведь это уже нам…

      До смерти…
      В один день,
      до самого, самого нашего…

      Жизни, судьбы и желаний кромешных …конца.

      Ой, ненечко нене


      Ті надії, що пожовкли…
      Обсипаються!
      Я їх спалюю…
      Ковтаючи набряки дим їдкий.
      Біль угамувавши…
      Йййййййййййййййй,
      вже не пам'ятаючи,
      лиха, що пече, як жер лихий!
      Та помалу за нещастям, що життям
      Жене мене.
      Жене…
      Виживаю?!
      Та невдовзі вже не згадую…

      Як мене чекала!!!
      Довго, довго…

      Та…
      Таки не дочекалася!

      Ой, ненечко-ненЕ…

      Чуть в чудь


      Цвет солнца липнет к коже,
      на роже – нос – горит,
      и день измучен, множа,
      эффект Эфемерид…

      А …эфемеры жизни,
      под мантики души,
      по сердцу дербалызнув,
      срываясь в скулежи,
      о мимолетьи счастий,
      восхлипнут и
      …замрут.

      Сщебечутся злосчастья -
      - Попался, шалопут!

      А солнце липнет к роже…

      И нос,
      вот-вот,
      сгорит.

      Припозднилось


      Ах, как припозднилась в тот год и весна, и…
      Земля сотрясалась, вбурлила,
      Рекой потекла…
      И сыпала, сыпала пыль с потолка, и…
      Испуганным пугалом, молча, стоял я в проёме дверном…
      Но тут…
      Во спасенье -
      Взъерошено страшная шалая чёрная птица,
      влетела в окно и…
      Металась, металась, металась по комнате,
      пырхая крыльями,
      после,
      забилась под койку,
      затихла…
      Потом,
      как закончилась тряска,
      пытаясь мне что-то вскричать,
      срывалась на сип петушиный,
      рванула к двери, и…
      Исчезла…
      И вновь навалилось, что вот,
      в этот год,
      ни счастья, ни радостей, ни новостей…
      И весна…
      Припозднилась…

      Тень оборотня - артист

      Врачи в беспутствии,
      бесчувственен больной…
      Узи, музи,
      шланг (не скажу куда),
      конечно ж – МРТ,
      естественный анализ выделений…
      Но, нет диагноза!

      Срывают книги с полок,
      чтоб…
      Как во рту грибы, спасти,
      ещё из СССР, народного…

      Но, тщетно!

      ...А в той суперпалате ведовской,
      ну, самой, самой,
      в той больничке, золотой,
      вскаль переполненный зобатой дурнотой,
      неистовствуя,
      мечется больной
      и всем понятно,
      что
      …копец пришёл старпёнку.

      А этот, что-то видит сквозь года,
      вот,
      распластался на стекле окна и…
      Вспоминает…
      Вспоминает!
      Кому-то шепчет никому ненужные слова,
      двудушный наш…

      И дышит, с хрипом, дышит…

      Не выдержал, сорвался в под с небес,
      куда всю жизнь свою
      всё
      лез и лез, и лез!

      Ну, а теперь, всё:
      - Боже, боже мой!

      БЕЗ ПЕРЕВОПЛОЩЕНЬЯ

      …И ни полслова больше…


      Первое мая - День Парижской Божьей Матери



      И был день. Солнечный… И светлый, светлый.
      А всё потому – Первое Мая!
      Да ещё, так совпало, что он пришёлся аккурат на субботу. А в нашем государстве это навсегда и навеки выходной…
      День.
      И сидели мы с моим единственным другом-леваком, на этом пока и ещё свете, на скамеечке в парчке нашем, средиземноморском.
      Но, за международную солидарность и предавшие нас профсоюзы выпить, как-то, не шло, потому что…
      Так уж случилось, что жизнь тоже навеки и навсегда превратила нас из представителей рабочего класса и трудящихся там, в никому не нужных наёмных работников с зарплатой ниже плинтуса, да ещё и к тому же мы тут стали не то, что синими…
      Чёрными воротничками мы здесь стали… Вот, так вот.
      Потому и не шло…
      И тут случилось невероятное!
      Шломо, так теперь звали моего единственного друга, вздохнул глубоко, глубоко, но это было не самое главное…
      Лицо его, приобрело вдруг …человеческое выражение, примерно такие лица я в огромном количестве наблюдал во времена оны, когда советские еще люди, выбегали из первомайских колонн, принимали в ближайшем переулке по сто грамм, а потом ещё и возвращались…
      Туда же.
      А давай, вскричал мой бывший Соломон, выпьем за день Парижской Божьей Матери!
      Я на несколько секунд затормозил, а потом из моих же предательских уст вырвалось совершенно нечаянно…
      - Какой такой…
      Но, видимо, остатки прежней, советской интеллигентности сохранились в моей измученной шаравами душе, потому что последнее слово, которое хотел, я, всё же, не произнёс.
      - Помнишь, я сидел в саду Шевченко, там собирались уличные мазилы, рисовали портреты, вырезали из бумаги профили и, главное, мы там пытались втюхать населению наши (тут он ещё раз вздохнул) …шедевры?
      Как мне было не помнить, когда мы с ним там и познакомились. Я сразу заприметил его огненную шевелюру, из-за которой его и дразнили здесь, на морских ветрах, соломоном (так на ирите называют любимую рыбу иудейской знати) в собственном соку, из-за чего, в том числе, он и стал в Израиле – Шломом.
      - Так вот, нашли меня там, на том самом месте, харьковские католики и попросили написать, представляешь, православную икону для Собора Парижской и Божьей…

      Им, наконец-то, разрешили тогда выехать туда, попраздновать. У них традиция такая, в день Первого Мая дарить этому Собору картины, скульптуры, гобелены…
      Ну, я и …написал.
      А они, гады, так и не вернулись обратно.
      И не заплатили…

      И тут я ушёл, по-настоящему, в ступор…
      Это ж, надо такое придумать, чтобы было за что…
      А потом запел, вдруг и неожиданно для самого себя, свою любимую песню…
      “Так звени же гитара тихонько, доведи ты кобылу до слё-ё-ёз”
      А друг подхватил, а тут ещё местные старички-боровички подтянулись к нам и мы все вместе, таки выпили…
      Кто за что, а мы с моим единственным другом, за День Парижской Божьей Матери, чтоб ей было тепло на французских её, сияющим божественным светом, небесах!!!




      Этот Хронос – пройдоха и вор

      Этот Хронос – пройдоха и вор,
      стырил старость –
      как будто и не было
      ни
      че
      го,
      ни тычков,
      ни дрючков…
      Пустота.
      Одиночеств раздор…
      Даже требы уже
      без потребы нам…
      Всё – вне времени,
      всё – вне пространств…
      Чистый лист,
      что уже не заполнится
      закорючками
      не
      пост
      о!
      яньств…
      Я готов…
      Я, как будто готов…

      …Может, завтра.


      Поэтка нежная, руситка, капризуля


      Поэтка нежная, руситка, капризуля

      Над последней своею бумажною книгой стихов...
      Взгляд скользит и, дрожа голубиным в глазах...
      Погрузилась, как в зеркало Озера в необъяснимое, мечется там ястребицей пустынной...
      И не может, а может, не хочет уже возвращаться назад, в мир пещной дурноты беспросветной, ведь срам наш отринув...
      Так и жить бы и жить ей в своих среднерусских стихах...

      Но!

      Цветок сорвала, меж страниц заложила его.
      И захлопнула дверь...
      И застыла, как будто навек...

      И как встарь, она снова услышала ЗВУК!
      Хоть и слышный едва...
      И как встарь, её губы шептали, шептали, шептали ненужные этому миру ...слова.

      А потом и они испарились...

      * * *


      Куда ж ты рвёшься улететь с обрыва,
      поэтка...

      Молодою ивой,
      зачем,
      неистовая,
      корни выдирая из земли
      и верви распушив,
      змеёю выгнув выю,
      ты бурей воешь...

      А когда добьёшься своего...
      Утопленницею нагою,
      ещё дыша и кувыркаясь на волнах,
      всего-то,
      по течению плывёшь в затор, где так обломится,
      что с содранною кожей ты будешь гнить среди коряг, которые…
      Один в один…
      С сосновой рожей.



      * * *

      Куда ж ты рвёшься улететь с обрыва,
      поэтка...

      Молодою ивой,
      зачем,
      неистовая,
      корни выдирая из земли
      и верви распушив,
      змеёю выгнув выю,
      ты бурей воешь...

      А когда добьёшься своего...
      Утопленницею нагою,
      ещё дыша и кувыркаясь на волнах,
      всего-то,
      по течению плывёшь в затор, где так обломится,
      что с содранною кожей ты будешь гнить среди коряг
      ...с сосновой рожей.

      & & &

      Поетка ніжна… Ще й руситка… Й вередуха

      Над останньою,над паперовою книгою віршів своїх...
      Погляд ковзає, ковзає, і…
      І тремтячи чортячим в очах...
      Занурилась, як в дзеркало Озера
      …в нез'ясовне,
      прокидається там солов’їним,
      зегзіцею...
      І не може, а може, не хоче вона повертатись назад,
      в світ пічної нудоти, де сором навіки відлинув...
      Так і жити б і жити…
      У своїх, у слов'янських, у віршах...
      Їй…

      Та!

      Квітку зоряну з неба зірвавши,
      між сторінок заклала її.
      І закрила всі двері...
      Й застигла, неначе навік...

      Але!

      Як у давню свою давнину,
      вона знову почула цей ЗВУК!
      Хоч і чутний нам, ледве...
      І як в порожнину,
      її губи, як ті пелюстки шепотіли, вишіптували
      ...СЛОВА,
      непотрібні нікому вже...

      А потім…
      І вони…

      Розтанули…

      * * *

      Куди ж ти рвешся, щоб зірватися з обриву,
      поетка...
      Вербою гнучкою,
      у
      …несамовітті,
      коріння видираючи з землі
      і лози розпушивши…
      Та ще й змією вигнувши лелечу вию,
      ти з бурею вовчицям, лютим виєш, виєш...

      А от, коли доб'єшся й ти свого...
      Утопленицею нагогОшеною усесвишнім,
      ще дихаючи
      і
      перекидаючись на хвилях…

      Всього лише,
      за течією ти
      пливеш в завіз навколишній, торішній
      де так обломиться,
      що з зідраною шкірою
      ти гнитимеш серед корчиць
      з сосновою
      із твар'ю…

      Та ще й, з невірою
      вселенською…

      На нью!


      Та й в грошах втопитись

      От і я…
      Пішов до світу із країни милої,
      а там темрява скажена
      у людських у душах…

      І все це лиш задля того, щоб в грошах втопитись …

      Так блукав там прірву часу,
      посивів, став дідьком,
      заробив боргів до смерті…

      Вирвався з неволі!

      Та й, поїхав до родини через безліч років…

      …А там темрява та ж сама, бо мільйони в злиднях,
      мучать і себе і віру,
      хочуть,в дух, як хочуть…

      Поживиться тим закляттям…

      Та й в грошах втопитись.

      И воздух бредом брезжит


      Мне холодно. Я рад…
      О. Мандельштам

      Пески, пески, пески.
      Барханные соски…
      Нежные, нежные.
      Жар адов от них…

      И воздух бредом брезжит.

      О, боже, поможи!

      Чтоб я, как он, сказать бы, смог, хоть раз…
      Мне холодно, мне холодно…
      Мне холодно!
      Я рад…

      Где я родился…



      Где я родился, там пурга свирепа,
      и даже самым, самым жарким летом, дрожит природа, вспоминая о
      ...сосульках
      во вставшей колом рыжей бороде.
      А доживаю, вот, в совсем не мирном месте,
      где я зимою, жарким февралём, жую клубнику...
      И вдыхая запах роз, содрогаюсь, зная точно,
      что скоро лето, адская жара и с каждым божьим днём
      ...мучительнее жажда.

      Ну, как так можно, на одной планете - Кудымкар и Беэр-Шева, как лёд и пламень, как... Несовместимое с ничем.
      Да...
      Вот, ещё...

      Смотрю в окошко мутное Всемирной Паутины,
      А там... Какой-то приполярный старичок, везёт кудымкось сено на телеге. И по песнЯм!

      И я, вот так же, вёз бы...

      Но воз и вожжи те, навеки заняты моим же двойником...
      И тут, на этом самом, благодатном месте, я вспоминая вдруг, два дерева с поникшею листвою...
      А может, хвоей...
      Дом, косовато, почерневшим срубом...
      Собранные камни...
      Вдоль огорода...
      И тропинка,
      я по ней бегу...
      И бабушке...
      Протягиваю руки.

      На этом всё!

      Вот, так и закопают очень скоро
      в песок библейский,
      и забудут душу,
      того,
      кто Родине
      никак не пригодился...

      Серебро дагеротипа



      Как будто вновь явленный временем дагеротип,
      глядит эта ночь на меня ослепляющим оком сверхполной луны…

      В мой сад, а…

      Он цветом, как светом щемящим облит, и…
      Здесь рифма уместна была б со слезами, но нет их…

      А всё потому что…
      Что нет тебя здесь, а…

      Холодная эта луна…

      Куда ж без неё, да ещё без манящей куда-то дорожки на зыби озёрной,
      без воздуха, одушевлённого призраком…

      Здесь бы поставить – в плену безмятежного сна…

      Но разве заснёшь в ночь такую, быстрей задохнёшься от…

      Неизъяснимого чувства причастности к чуду с названьем – весна…

      Но она…
      Никак не рифмуется с нашей с тобою затравленной намертво, нами же,
      …невозвратимой любовью.

      Засыпая в сознанье былое и хрупкое что-то



      Под золою угасшего чувства, предрассветными бликами лик твой роился, искрился, шипел и двоился…
      Шевелящее память – в безумство – змеиной твоею, пропахшей любовью, хмелящей, совиной волшбою щемящей – нахлынуло, а…
      А бессонница жгла нестерпимо виски, не давая забыться, проникая всё глубже и глубже, до самого сердца, и дальше, туда, где я быть, ну, никак не хотел, я всё думал и думал – забуду, забуду, забуду, если думать не буду, если что и умру вместе с этим и…
      Всё…
      Но…
      НАХЛЫНУЛО

      Наинежнейшее

      Наипотаённые сокрытия,
      псевдофарисейского наития
      да соитий вспученные слития
      с памятью опавшей…

      Вот, итог…

      Всех разлитий и подпитий, спаяных
      с камнем вместо сердца и в отчаянных,
      окаянных строках о…

      А тебе, тебе – наинежнейшее…

      Как впупучилось!

      И вот он, мой закат…

      Ветру впред…

      И милосердью над…

      Любить прозаика...

      Любить прозаика –
      нелепость.
      Бескрыл,
      расчётлив,
      дятловат…
      С послеобеда
      до рассвета
      шуршит бумагой…
      Логопат…
      Но…
      Если и прошепелявит,
      люблю, мол…
      Будто ты обнова…
      То зазюзюкает и снова,
      напялив
      на тебя венец
      …терновый,
      он страсть свою
      опишет
      едким
      словом…

      А после всё перечеркнёт…
      И сердце скомкает…
      Тебя и мир кляня…

      Душа моя, люби поэта!

      Люби, прекрасного!

      Меня!

      Повітря, наповнене сонцем, тремтить

      Люблю, когда на деревах. Огонь зеленый шевелится.
      С.А.Есенин

      Ось! Як спалахне це…
      Зелене полум'я,
      з землі на дерева вискакуючи,
      А вітер все зліше і зліше...
      Цей світ
      розпікає!
      І ось,
      над протяжністю сонних полів
      неспішно
      молекули
      зграй
      у непам’ять
      …зникають.
      Розсипавшись, крила складають на луг,
      кричать, що є жару.
      - Удома! удома!
      Ось він, наш лісок, аж, до болю знайомий.
      ... В повітрі, наповненим вітром, тремтить.

      І цей, розперізаний трактором круг.
      І той,
      що назавжди в фуфаєчці старій,
      про що він,задумливий знову, сидить?!
      А час вже нестерпно спікається скваром!
      Ї-ї-ї …
      Повітря, наповнене сонцем, тремтить.

      По сцепкам современного балета

      Когда по сцепкам современного балета,
      тела, издёрганные волей режиссёрской,
      вдруг, начинают исчезать, мерцая,
      и превращаются в…

      Единое, охореографированное сорококонечностное существо, завёрнутое по давно забытому обэриутскому принципу – губы бантиком держать, да ещё и к тому же, спинджаков москвошвейных не покупать…

      Здесь и сейчас…
      Пульсирует, переливаясь, действо,
      рождественское…
      Наполняя светом
      пространство зала,
      превращая в звёзды,
      мои подслеповатые глаза…

      Надежды мне!
      Надежды…
      В продолженье.

      Призраки весны

      И снова, призраки весны
      секут отвесными дождями
      мою ссутуленную спину…
      Я думал,
      вот,
      тебя
      покину,
      и проскочивши меж зыбями,
      освобожусь и заживу…

      Но!

      Снова, снова между нами…
      Воспоминанья об огне,
      огне любви, сожжегшем сердце…
      О жертвенном моём…
      Разверстом…

      Они неясны и нежны,
      до дрожи в коже –
      так нежны…
      Что рЕвностны…

      До онеменья…

      Смурные призраки
      исчезнувшей весны…

      Этот пыхнувший искрами звёздными лес

      Это…
      Вспыхнувший золотом росплеск огня...
      …Гул чудной, отлетающих в прошлое листьев...
      Этот тихий сиреневый свет между крон, серебристый...
      В никогда!
      Это воздух осенний, настоянный прелью вечерней и ветер…

      Этот ветер, наполненный нашей с тобою пожизненной, горестной грустью...

      И, слово…

      Случайно...
      Разбуженный взвизгом трамвайным, всего на мгновенье? я стал беззащитен, и...
      Слово и слово, и слово твоё, беспощадны, врезаются в сердце,
      как птицы в мотор самолётный, и...
      В скрежет и снова и снова.
      А...
      Катапультируясь с койки, спасаясь, и...
      Вскричав слово и слово с другими, моими, по маме,
      я вырвал те когти их - ором,
      отринул и замер, и ждал...

      Взовьются слова к горизонту,
      вслед пыхнувшей нашей разлуке,
      сгорят в предрассветьи, сверкая?

      И так же, как ты, уберутся
      из шланговой бошки моей...

      Но, трамваи!

      Взорвать, что ли, рельсы, проклятым...
      Обрезать им всем провода...

      Душегрей библейской пустыни

      Сладчайшей ложью заливаться о любви
      не научили обезьяну соловьи.
      Итог есмь я – фырчу,
      и без вопросов
      свищу о том, о сём,
      ищу…
      Какую-то, да так чтоб днём с огнём,
      причём, не просто так,
      а с палевым по небу выпендрёжем,
      и чтоб не так, как у других,
      а чтоб до дрожи…
      Во сдвинутых коленках…
      А на коду,
      все взреви страстные съязвив…
      Чтоб с постной рожей,
      на этой самой маете и отрезветь…
      …И бросить.

      А о любви?
      Да, о какой такой любви?!!!

      Ну, не поют в пустыне нашей соловьи…



      Я с детства угол не любил…


      Я с детства угол не любил…


      Я бесконечно в нём стоял и пальцем по стене...

      Овал!

      Овал!

      Овал!

      А вірш цей і зовсім, ось, …стих


      А вірш цей –

      тихіше,

      тихіше,

      а потім

      і зовсім, ось,



      …стих.



      Хитруванич…



      Очі примружив,

      мов бегемот,

      та котиком

      муркає,

      муркає,

      муркає,



      що…



      Без їжі розуму

      сенсу немає

      і тому…



      Ти серце її не замай, бо немає

      такої,

      такої,

      такої для тебе…



      Якої у мріях собі змалював ти…



      Пентюха їжачий, блошачий, бісячий, дрімучий, по волі своїй умираючий, в дур день…



      Гороб’якою скорчившись

      спи

      на печі,



      …дідуган.

      Негевские вёсенки

      Как языки еретиков –
      почти что до земли,
      провисли лохмы облаков.

      …Стар-сюр.

      …Почти Дали.

      …Соприкасаяся с Землёй
      деревьев, крыш и душ –
      всё разъедалось кислотой.

      …Шло пузырями.

      Вздужь!

      И вопли неотложек в взрежь,
      и веселящий газ….
      Все шло на взбредь.

      Наперерез…,

      струящихся гримас….

      Тумана. Тут уж не до зги,
      ни охнуть, ни вздохнуть.

      …И во спасенье - розги струй!!!
      Беги!
      Лети!
      Живи!

      Крізь дур-зілля березілля


      Кілька крапель по лисині цяпнуло
      і розтануло щось у душі…

      До злиття.

      Зачепило, розплеснуло…

      Блискавка
      освітила на мить мавбуття.
      Груди стисла лукава обсесія,
      що…

      Приречення без відчуття,
      все що є…

      У безкрайості скреслого,
      я,
      той пес,
      що із хати здихати біжить,
      в забуття…

      Ну, кто крадёт ночные облака?



      Тут кто?!
      Крадёт ночные облака…

      Шуршит песок.

      В предутреннем тумане,
      пружиною пространство сжалось
      …в горесть.

      И в горле гвоздь…

      Без дозволенья свист вести,
      хрипит удод
      в собачие подвывы…

      Все дни мои, как вывих чьей-то совести?

      Но…
      Кто крадёт ночные облака?

      Скользя по завязям стиха

      Соблазна блазень,
      от озноба,
      вселенского,
      очнувшись ночью…
      Впопыхах.
      Я, чудик-нудник, вертопрах, рукою сонною хватаю, перо, и сам не понимая, о чём…
      Не размыкая век…
      Скольжу по завязям стиха, проваливаясь в бездну смыслов…
      И сна…

      А утром, горький хлеб жуя, наткнувшись взглядом, багровею.
      Да неужели ж, …это
      я-а-а-а?!

      Причудливой вязью сплетаясь телами

      Причудливой вязью, сплетаясь телами, той, самою первою нашей пригубленной ночью, никак мы не думали - так и останемся спутанными в этих, тропиках, влажных до нежности…
      А что это навек, посмеялись бы вместе, не зная предчувствий судьбы…
      Но ты, колыхая пленённую душу мою, шептала, шептала свои привороты, чтоб завязь та корни пустила, куда, ну, конечно, в сердца, ну, куда же ещё, а я, поцелуями застив глаза, всё моё и твоё превращал во вселенское…
      И вот она, дурость людская, а может и божия воля, олеандровый свет наш, вдыхаем ту страстную муку, и в обморок, сок застилает глаза, гликозиды его заставляют сердца трепетать, а цветок наполняет сознания красным и …до одурения.
      Связаны…
      Вызваны…
      Вызвонены томнооким тем мороком, в коме любовной с улыбкой блаженной, до самой, до смерти уже пребывать там, навеки, навеки, навеки…
      Славянскою вязью в стихе этом только и только вдвоём…

      Оливы светятся продрогшие…

      Облитые лохмотьями тумана,
      оливы светятся в дрожащей свислой мгле…

      Свет лунный льётся, льётся
      бес в престранно
      и наполняяся волшбою…

      В голове –
      летючее,
      скребучее,
      щенящее
      с глотками воздуха проталкиваясь в грусть,
      грохочет в сердце…

      Камнем…

      В пропасть…

      Пусть…

      Тс-с-с-с…

      Упс!

      С надеждой, ну, хотя бы на мгновенье...

      Распрямлюсь!!!

      Ох, и розова роща берёзова

      Ох, и…
      Розова роща берёзова
      на закате…
      А поле…
      Несчётно его перешёл,
      урожай собирая с нелепой судьбины своей, через охи да вздохи.

      А теперь, вот, молчу, не с кем даже и поговорить…

      На последней меже, всполосованной лемехом плуга,
      как горбатый пенёк притаился…

      Гляжу…

      Дальше сплошь бурелом, дальше синь до небес и с печалью валяльная вьюга…
      Гнусь сердечная давит на грудь…

      А надежда…

      Конечно, конечно!

      На родненький мой
      Рай
      со
      Бес.


      Это безвозвратное никогда

      Как Вы, мой читатель, понимаете сердцем безудержным своим, всё и всегда в нашей словесности начинается с Александра Сергеевича.
      Как-то, находясь в глубоких югах, он взял и написал в свой дневничок.
      Никогда я тебя не забуду…

      И пошло, поехало!
      Не так, чтоб давно, в прошлом веке, великий Мандельштам написал, находясь во многая печали.
      Я тебя никогда не увижу…

      И буквально через несколько лет, гениальная Цветаева.
      Ты меня никогда не прогонишь…

      Или, вот, лауреат Бунин.
      Ты меня не забудешь Никогда, никогда…

      И тут же, великолепная Ахматова.
      Я к тебе никогда не вернусь…

      И Вознесенский, нежный наш, уже в полусне.
      Я тебя никогда не забуду…

      И про пьяные вишни, тоже он.

      Убік шкереберть

      Спустошеним
      в нашій великій біблейській країні
      простору не вистачає…

      І вони задихаються,
      не захопивши нічого
      з того,
      що якби й захотіли б…

      Ось…

      Жорстоким…
      Їм серця бракує ,
      І тому ламає їх всіх
      гонитва у час полювання…

      Таких…
      Грають втемну…

      Та аж до могили…
      * * *
      Останні…
      Що бачать ясно…
      Теж вмирають…

      Шпалерами висячи…

      Убік шкереберть.

      Огурчик в хруст

      Мима грустные глаза, мимо нас, сквозь зал, туда, где в заплёванной гримёрке – недопитая бутылка…
      Сала кус…
      Огурчик в хруст…
      На лице у мима – грусть, быстро нам изобразит он - что-то, от чего заплачем, переждёт аплодисменты, ускользнёт в свой душный рай…
      Из горла глотнёт свободы, в кресло бухнется, заснёт…
      Выметая гниль тенёт…
      И тишайшая улыбка…
      Во лице его взойдёт…

      Снег во сне. Пред чудом Рождества

      Снег во сне,
      гадаю где я,
      строки зимние
      кружат,
      завиваясь
      в тропы мги.
      И клубами,
      в подсознанье,
      раздувают
      мыслей чадных
      золотые
      вихорки,
      белопеннобеспощадным
      светом в ясли
      пробиваясь,
      освещая светлый лик,
      лик младенческий
      легенды,
      гения для всех людей,
      и безгрешного ессея.

      Понимаю…

      Что?

      ЧТО
      КАЖДЫЙ,
      КАЖДЫЙ БЫЛ ТАКИМ
      ВНАЧАЛЕ!

      А теперь…
      По крестным тропкам,
      смертным кручам снеговым,
      пробираясь к смыслу жизни,
      Я,
      грешивший день и ночь,
      греюсь у костра надежды…

      Размечтался,
      что
      чудь в чудь,
      или даже в грудь кольём,
      сбудется мечта поэта.

      Напишу…

      Но!!!

      Залил лёд
      пыхсли жаркие мои…
      Кончено…
      Всё – набело.

      Выдрано и утекло,
      цветоложью
      в млеющую Лету.





      Тертями тіло об тіло, амурний вогонь добуваючи


      (Прожект Мир билингве)

      Тертям тіло об тіло, любовний вогонь добуваючи,
      кремінь об кремінь душі,
      висікаючи іскри грайливі з очей,
      не розуміли ми - це все, обманка єства,
      що головне в дійстві тім…
      Хитросплетіння…
      Хитросплетіння невидимих першопричин…
      Все,
      щоб новітнє життя на Землі зародити.
      І…
      Ось, у душу твою вже вдивляються очі…
      Очі коханих твоїх,
      внуча й унученьки…

      Чудь белого в полузамёрзшем дёрне…

      Чуть белого в полузамёрзшем дёрне…
      Да кровь рябины, сброшенная наземь…
      Изъеденная мороком трава…
      На свившихся от холода ветвях, чудь белого в развихрившемся небе…

      Я жду зимы, скорее вьюга-жуть, так чтоб не спрятаться в нигде…
      Не продохнуть…
      Чтоб выжгло всё, что было между нами, дыханием мороза…
      На заре…
      Чтобы не почувствовать, как сердце жжёт измена…
      Чтоб эта птица съёжилась и в горло…
      Чтоб колом в горло…
      И не зарыдать!!!
      Чтоб чёрным мороком в размытом молоке
      дни потекли,
      спасаясь
      рацио
      от…

      Проклятых
      безумствий
      сластнолюбья*.

      *) Страстная сласть

      И смерть, нас продравшая в ржище

      Мы все не такие, как …все.
      Есть в нас приотвОренный створ, и,
      ремейк наших снов о ятови…

      Там в сердце – багор.
      А после – костёр.

      И жизнь, колбасою в черёве.

      Вечор наших сплюснутых тел
      жалейка пронзит над кладбищем
      в пылающем тела стожище…

      Речения скверн.
      Дрожание склер.

      И смерть, нас продравшая в ржище.

      Ніжніше живого

      (Стихи на братских языках)

      Ніжніше живого - з туману молочного – краплі…
      Нібито пальці твої по щоках.
      Від життя, що неначе приспало мене, опритомнів,
      тремчу…

      Це ти?!

      Ніжніше ніжного пальці…

      Здається мені,
      що ти поруч,
      … що дихаєш ,
      в клубах туману…

      Молозива сік роз'їдає очі, то я…

      Олюднюю все навкруги,
      щоб…

      Сльози твої по щоках.


      ...............................................................................

      Нежнее живого

      Нежнее живого - из тумана молочного – капли…
      Как будто бы пальцы твои по щекам…
      От жизни, как будто приспавшей меня, очнулся,
      дрожу…

      Это ты?!

      Нежнее нежного пальцы…

      Кажется мне, что рядом ты
      …дышишь взволнованно,
      в клубах тумана,
      меня обвивающих…

      Молозива сок разъедает глаза, а я…
      Очеловечиваю всё, что могу,
      чтобы…

      Слёзы твои по щекам…

      Послеощущения предвкусий

      Мне теперь даже смешно вспоминать, как старательно и почти пятьдесят лет своей жизни, я, совершенно необоснованно, изображал из себя советского еврея.
      А зарывшись для мирного доживания в библейские пески и став впоследствии истинным руситом, я как-то не сразу, но всё же прочувствовал все послеощущения предевкусий пышущей местным жаром тамошней всеобщей и полной мимикрии.
      Иудеем? Нет, не пришлось мне влиться в ряды избранных и переизбранных…
      Тут дело было в том, что никакой жестокости в моём теперешнем псевдославянском характере так и не образовалось. Зато, шею я здесь наработал чугунную, а совсем недавно ещё и с ужасом понял, что выя моя совсем перестала сгибаться.

      До того, как в застывшие пальцы последнюю вставят свечу,
      и лицо озарится, и близким покажется – дышит душа,
      я ещё напишу,
      я чего-то такого всем вам напишу,
      сам не знаю о чём…
      Как накатит…


      …Чего-то такого из звёздного выпью ковша,

      И за это я с Вас
      не возьму,
      не возьму,
      не возьму…
      Ну, ни грушика
      с
      Вас
      не
      возьму…



      Ни гроша…

      Гадание о виртуальном счастье на восковой свече

      (гадание о виртуальном счастье на восковой свече из иерусалимского храма)

      Замри!

      Ладонь над пламенем свечи…
      Молчи душа моя…

      Дыши!

      Зажми, как бабочку в горсти,
      надежды все твои последние…
      И, сможешь, сможешь ты спастись
      от дырки в сердце…

      Что, чудак?
      Кровь на искусаных губах…

      Тщета,
      что ты…

      Теперь…

      Как всяк…
      Альцгеймером кто
      домирает…

      Щекочет крылышками боль…
      Не убивай! Не убивай…
      Всех и за всё, навек, прости,
      тихонько пальцы распусти,
      гляди…

      Как детство на огонь…
      И…
      Оживает…

      Ввысь!

      Стремится крылья распростав…
      Дунь и навеки улетит,
      жизнь…
      Ей до смерти сроку -
      тень…

      А там,
      кто знает...

      Ну, ладно, старче, отомри,
      не в русскую ж играть рулетку,
      всё это блажь, судьбы игрень
      за гранью сущего.

      А день?!

      Ещё,
      быть может,
      проживём,
      растянем тлень на год иль два,
      чтобы увидеть, как листы…
      Стихов
      Нелепы и чисты…
      На землю Родины твоей,
      неизъяснимо…

      Опадают…

      Как их в глаза иных несёт…
      Как строки в пламень тел…

      Бросает…

      Как согреваются сердца
      и как без края и конца
      всё это на семи ветрах…
      В оконцах сайтов

      Обмирает.


      И в забытьё…
      Ивзабыт…
      Тьё.

      Молчи душа моя…

      Дыши!

      А там,
      кто знает...






      Проклюнувшиеся столетие тому

      (Из заметок Вашего поэткорра)

      И не будем зацикливаться на двенадцатом годе, мы ведь никак не похожи на конечносветных майя, а попробуем понять то благословенное времечко, пока ещё не случилась первая всепланетная бойня… И как бы всё повернулось, если бы её не было.

      А эта заметка родилась в то самое мгновение, когда я осознал, что стихотворению, которое привело меня в поэзию, ровно сто лет!

      Борис Пастернак

      Февраль. Достать чернил и плакать!
      Писать о феврале навзрыд,
      Пока грохочущая слякоть
      Весною черною горит.

      Достать пролетку. За шесть гривен,
      Чрез благовест, чрез клик колес,
      Перенестись туда, где ливень
      Еще шумней чернил и слез.

      Где, как обугленные груши,
      С деревьев тысячи грачей
      Сорвутся в лужи и обрушат
      Сухую грусть на дно очей.

      Под ней проталины чернеют,
      И ветер криками изрыт,
      И чем случайней, тем вернее
      Слагаются стихи навзрыд.

      1912



      И Сергей Александрович только, только начинал…

      Выткался на озере алый свет зари.
      На бору со звонами плачут глухари.

      И тогда же.

      Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.
      Выходи встречать к околице, красотка, жениха.
      Васильками сердце светится, горит в нем бирюза.
      Я играю на тальяночке про синие глаза.
      То не зори в струях озера свой выткали узор,
      Твой платок, шитьем украшенный, мелькнул за косогор.
      Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха.
      Пусть послушает красавица прибаски жениха.
      1912
      Между прочим, даже после начала войны, Есенин ещё долго не поддавался времени. И писал нежные стихи.

      Ахматова. Чётки.

      Как вплелась в мои темные косы
      Серебристая нежная прядь, -
      Только ты, соловей безголосый,
      Эту муку сумеешь понять.

      Чутким ухом далекое слышишь
      И на тонкие ветки ракит,
      Весь нахохлившись, смотришь - не дышишь,
      Если песня чужая звучит.

      А еще так недавно, недавно
      Замирали вокруг тополя,
      И звенела и пела отравно
      Несказанная радость твоя.

      1912

      А вот…

      Подражание И.Ф.Анненскому

      И с тобой, моей первой причудой,
      Я простился. Восток голубел.
      Просто молвила: "Я не забуду".
      Я не сразу поверил тебе.

      Возникают, стираются лица,
      Мил сегодня, а завтра далек.
      Отчего же на этой странице
      Я когда-то загнул уголок?

      И всегда открывается книга
      В том же месте. И странно тогда:
      Все как будто с прощального мига
      Не прошли невозвратно года.

      О, сказавший, что сердце из камня,
      Знал наверно: оно из огня…
      Никогда не пойму, ты близка мне
      Или только любила меня.
      1911


      И сам, Иннокентий Федорович, вернее тогда, уже, его поэтический луч в будущее…

      То луга ли, скажи, облака ли, вода ль

      Околдована жёлтой луною:
      Серебристая гладь, серебристая даль
      Надо мной, предо мною, за мною...

      Ни о чём не жалеть... Ничего не желать...
      Только б маска колдуньи светилась
      Да клубком её сказка катилась
      В серебристую даль, на сребристую гладь.



      И уже состоявший к тому времени – Александр Блок

      НА ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГЕ
      Марии Павловне Ивановой

      Под насыпью, во рву некошенном,
      Лежит и смотрит, как живая,
      В цветном платке, на косы брошенном,
      Красивая и молодая.

      Бывало, шла походкой чинною
      На шум и свист за ближним лесом.
      Всю обойдя платформу длинную,
      Ждала, волнуясь, под навесом.

      Три ярких глаза набегающих -
      Нежней румянец, круче локон:
      Быть может, кто из проезжающих
      Посмотрит пристальней из окон...

      Вагоны шли привычной линией,
      Подрагивали и скрипели;
      Молчали желтые и синие;
      В зеленых плакали и пели.

      Вставали сонные за стеклами
      И обводили ровным взглядом
      Платформу, сад с кустами блеклыми,
      Ее, жандарма с нею рядом...

      Лишь раз гусар, рукой небрежною
      Облокотясь на бархат алый,
      Скользнул по ней улыбкой нежною,
      Скользнул - и поезд в даль умчало.

      Так мчалась юность бесполезная,
      В пустых мечтах изнемогая...
      Тоска дорожная, железная
      Свистела, сердце разрывая...

      Да что - давно уж сердце вынуто!
      Так много отдано поклонов,
      Так много жадных взоров кинуто
      В пустынные глаза вагонов...

      Не подходите к ней с вопросами,
      Вам все равно, а ей - довольно:
      Любовью, грязью иль колесами
      Она раздавлена - все больно.
      14 июня 1910


      И только, только – Марина Цветаева…

      НА ВОКЗАЛЕ

      Два звонка уже и скоро третий,
      Скоро взмах прощального платка...
      Кто поймет, но кто забудет эти
      Пять минут до третьего звонка?

      Решено за поездом погнаться,
      Все цветы любимой кинуть вслед.
      Наимладшему из них тринадцать,
      Наистаршему под двадцать лет.

      Догонять ее, что станет силы,
      «Добрый путь» кричать до хрипоты.
      Самый младший не сдержался, милый:
      Две слезинки капнули в цветы.

      Кто мудрец, забыл свою науку,
      Кто храбрец, забыл свое: «воюй!»
      «Ася, руку мне!» и «Ася, руку!»
      (Про себя тихонько: «Поцелуй!»)

      Поезд тронулся — на волю Божью!
      Тяжкий вздох как бы одной души.
      И цветы кидали ей к подножью
      Ветераны, рыцари, пажи.

      Брестский вокзал,
      3 декабря 1911

      А поэтическое пространство России, ещё не заполненное под завязку этими именами, рвалось в кровавый наш, двадцать первый век…

      Ну, совсем распустилась…


      Ну…
      Совсем распустилась лесная малина,
      бесстыдница…

      Солнце бродит по просеке,
      будит пожары в крови,
      жёлто-белое царствие дымом махровым
      пружинится,
      дурит душу жужжаньем пчелиным,
      ликующим светом колышет-ласкает листву…
      Запах воздух взвивает,
      нам кажется,
      …всё можно, всё можно, можно…

      Всё!!!

      Сумасшествие этого дня сотрясает сплетенья ветвей…

      …А желанья малиновым светом цветут!

      …Вместе с дождиком первым завихрится цвет,
      лес ковром белоснежным засыплется…

      И исчезнет…

      Как не было…

      Завязей трут
      как поспеет, так, пыхнет,
      в пространство прольётся карминовым,
      переполнится гулом, нездешним, людским,
      лёгким ведрием дня зазвенит на ветру
      убаюкано…
      Люди сдвинутся ягоду драть,
      дети будут носиться вокруг, щебетать и беду
      отаукивать…

      Понатешатся всласть…

      А в свой день…
      Когда стану и я помирать ввечеру…
      Примерещится, что…

      Что совсем распустилась лесная малина,
      бесстыдница,
      и ковер, белоснежный ковер, где
      …цветочек к цветку,
      где цветочек, как свет…

      Свет последний к тому огоньку.

      В точке Русь

      В аксамитовом раю,
      я
      тихонько домираю,
      днём, хоть как-то, да роюсь,
      а к заутреннему – марью
      облетает мыслей цвет
      в млечну, чёрную дыру.

      В точку Ру!!!

      Плавит, плавит тигелёк
      тела,
      звёздный лом на шлам,
      вьётся сон…
      И в хладный стон:
      - Домираю, домираю, всё никак не доумрусь!

      В точке Русь.

      Палитра моря Галилейского.

      "Полечю, – рече, – зегзицею по Дунаеви,
      омочю бебрянъ рукавъ въ Каяле реце,
      утру князю кровавыя его раны
      на жестоцемъ его теле"
      Плач Ярославны
      (древнерусский текст в реконструкции Дмитрия Ивановича Лихачёва)

      Палитра моря Галилейского.
      Апрель.
      Невесть откуда прилетевшая зУзица*
      закладывает круг за кругом, зарываясь
      в туман библейский
      …И оттуда –
      кычеть,
      кычеть,
      кычеть,
      не в силах воспарить над облаками
      и улететь в наш славный Ярославль.

      А я…
      А я, смогу?

      Палитра моря Галилейского.
      Июль.
      Небесный цвет да серебро деревьев по краям.
      Небесноокий кто-то,
      тычет в зыбь кровавых ран
      кисть солнечного света,
      разрисовывая небо облаками к урагану…

      А я!
      А я, смогу?!

      Палитра моря Галилейского.
      Декабрь.
      Закат пронзает жизнь мою до дна сознанья,
      фантом зУзицы – нежный блик, воспоминаньем,
      всё жальче
      кычеть,
      кычеть,
      кычеть
      …и зовёт.

      На Родину.

      А я…
      А я?!
      Айя!!!



      *Это волшебная птица израильских руситов. Наша неисполнимая надежда на…


      Щастя злива/Весно


      Що ж ти?
      Де ж ти, щастя злива?!

      Ось...

      Вже кожен день
      небо тут
      жовто-блакитне,
      в сковорідці тінь,
      кипінь
      хмарок кучерявих
      в небі пропливе –
      спокушає, що ось-ось
      і на Негев щоб прийшлось,
      хай не дощичку – туманів..

      Вуй!

      Ковзнувши крізь Стамбул,
      щастя знову відлітає в дальні краї...

      Друзі, друзі де –
      мої...

      Ввечері,
      напившись чаю,
      телевізію вмикаю…
      Ось він!

      Ось!!!

      Відповідаю –
      лупить….
      Вшпарить?

      Йде!!!

      ...Придивився –
      ні...

      Не те!


      А, що - те?

      ...Вже, котрий рік
      в дзеркалах Тарковського
      безліч гроз і рік...

      Він...

      Немов – верблюд в пальті..
      Краплі...
      Крапельки не ті!!!

      * * *

      (Прожект Билингва)

      На грудях галявинки,
      рваною ранкою –
      проталинка.

      Бризкає в очі
      сяянням світу –
      страз первоцвіту.

      А на тих, що трепечуть,
      на пелюстках,
      до ранку –
      відблиск
      світанку.

      І з рос замерзлих,
      скупа
      сльоза.

      А за лісом...
      За лісом!!!

      Тріпоче…

      Весіння роза вітрів –
      гроза.

      И, запить!

      У меня ещё всё впереди, ещё всё впереди…
      После дня бесконечного, снова бессонная ночь.
      Пить не пить, лечь не встать, а секунды свинцовыми каплями жгут…
      Между вздохами.
      А за окном,
      Раскалённого воздуха пышущий жаром Содом…

      А под утро туманное – горстка таблеток в горсти, и…
      Запить!
      После, на полусогнутых и, натыкаясь на стены, бродить тут и там по дорожкам кривым…
      Долго, долго варить геркулес и назло всем врагам прожевать, и…
      Запить!
      После сунуться лысой башкою в Рунет и понять, что и там ЩАСТЯ НЕТ,
      а сплошное бо-бо, и…
      Напиться!
      Холодной напиться воды, чтоб с надеждой на сколько-нибудь, чтоб забыться…

      И тут же в блажном полусне ясность мыслей пришла чтоб,
      и эти вот, несколько строк я
      и смог накарябать дрожащей рукой
      и понять, наконец…

      У меня ещё всё!
      У меня ещё всё!
      У меня даже смерть – впереди!!!





      Бо, вже я труп

      Ну, ось…
      Я труп.
      І можна все.
      Гей, хто там долотом товкається у груди.

      Тож, увійди вже, клятий, роздери і їх!
      Щоб звільнена душа моя кудись та й попливла…
      В'язцем гнучким…

      А серця шеєліт,
      люмінесціючи в руках анатомічного піїта,
      зі стуком кам'яним щоб полетів в лоток.
      А я…
      Відчую в тому, що скипає мозку…
      Що?!
      Все!
      Не можу я, не можу більше так!

      ..........................................

      Русский вариант

      .........................................

      Ну, вот…
      Я труп…
      Всё в жизни этой превозмог…
      И можно всё…
      Эй, кто там долотом стучится в грудь.
      - Войдите!
      Грудную клетку, как рубаху на груди…
      И лососёнком,
      освобождённая душа моя куда-то уплывёт,
      а сердца шеелит,
      люминесцируя в ладони анатомного пиита,
      со стуком каменным отправится в лоток…
      И я почувствую в вскипающем мозгу, что…
      Всё!
      Писать об этом…
      Больше не могу!

      Дзижчала, дзижчала, дзижчала

      Дзижчала, дзижчала, дзижчала,
      весь день за спиною у мене,
      жалила, жалила осою…

      В потилицю.

      ...Що ж, я терпів.

      Бо знав - обернусь,
      і ти підеш,
      ти підеш та хлопнеш дверима...
      І навіть, від нас відлетиш ти
      до рідного батьки-Ростова…

      От так, не промовив ні слова,
      мовчав та кивав головою...
      Здригаючись в чемнім смиренстві,
      згинав свою гордую вию,
      мовляв, ти права, дорога, і…
      Як жаль, що це сталося з нами,
      а винен в тім я, я один...

      Не треба тобі до Ростова,
      все правильно, правильно, мила,
      шкода, що це сталося з нами...
      Так, ти пожалій, продзижчи…

      А хочеш, шпуряй, що є сили,
      не треба, не треба терпіти -
      чекання не лусне моє...

      Повір, то не я обернуся…
      Повір, то не я…
      Обернуся!!!

      І…
      Хрясну тебе,
      …кулаком.

      * * *

      Русский вариант

      * * *

      Жужжала, жужжала, жужжала,
      весь день у меня за спиною
      и время от времени жалила словом
      не злым,
      но суровым.

      В затылок.

      ...Терпел.
      Точно, знал - обернусь я, ты тут же,
      уйдёшь, хлопнув дверью...
      И даже,
      от нас улетишь в свой Ростов.

      Что делать,
      с тобой соглашаясь,
      молчал и кивал головою...

      Тебе, выражая покорность,
      сгибал свою гордую выю,
      мол, как ты права дорогая,
      как жаль, что случилось всё это,
      и я,
      я один виноват...

      Не нужно в Ростов, моё сердце,
      всё правильно, правильно, милая,
      мне жаль, что случилось, но ты...

      Меня пожалей, пожужжи…
      И жаль, что есть силы, не жди -
      терпенье не лопнет моё...
      И это не я обернусь, и…

      Прихлопну...
      Тебя…
      Кулаком.

      Причуды. Вот, вам - град в суховейную ночь

      В месте, где нет тебя, нет, и не будет уже никогда,
      с каждой новою градскою строчкой,
      воочию…
      Панцирь неба дырявее, а…
      Сквозь лохмотья ночного тумана, скелеты деревьев тенётами жучьими в сквозь…
      Сквозь глазницы оконные тянутся к ложу, где скорчилось тело моё, заползают в сознанье и, тело сжимают до костного хруста,
      а вой полуночных Сирен
      …лезет к горлу и душит.

      Вдохнуть – только пылью да вонью бензиновой смога над городом, бьётся со всеми, кто борется этою ночью бессонною за выживание, и…
      И, воочию, нет этой взвившейся пытке начала, и точно…
      Что, точно, здесь…
      Будет, не будет тлетворности нашей галерной - конца…
      - Не о нас…
      Я шепчу…
      И ныряю, ныряю в кошмар сновидений, как раптор когда-то нырял в нефтяное болото библейской пустыни, чтобы там сохранить свою сущность зубастую, и…
      С каждой градскою этою строчкой и воем, воочию…
      Панцирь неба клыками дырявит он, и, сквозь него,
      этой гадскою ночью хамсинной
      …сознанье моё утекает отсюда в пустые мечты…
      Туда-а-а…
      - Где и ты,
      я шепчу…
      - Где и ты…
      - Где и ты…

      Ріка поезії струмує, завмираючи

      Ну, що ж, ти, славний мій шалтай-болтайський вірш, пошебуршив тихесенько і …стих…
      Ріка поезії струмує, завмираючи.
      Звичайно ж, що вона тече з протоків раю, а я сиджу на березі її із киселю.
      І що мені?!
      Зірвавши спіднє упірнати в глибину…
      І дерти вірші з нір, як раків…
      В смерть…
      А після палець в рота, щоб угамувати кров, і…
      І жадібно дивитися, як купа ця ворушить вусами…
      В окропі…
      Та намагаєтся затвердити бажання, моїй приваби до пінистого пірнання…

      А світло сонячний трепече в небесі, парує в облаці, срібробородясь.

      А я, дурило, захмелів і розумію - суть життя проста!
      Наївсь, напивсь, лежи собі…
      Ї дивись!

      Ріка поезії струмує у свідомість…

      Звичайно ж, що вона тече…
      Тече…
      Втікаючи в вуста…


      ..................................

      Русский вариант
      ..................................

      Ну, что ж, ты, славный мой шалтай-болтайский стих, пошебуршал тихонечко и …стих.
      …Река поэзии струится, замирая…
      Конечно же, она течёт в преддверье рая, а я сижу на берегу её кисельном…
      И что мне?! Сняв исподнее нырять…
      И драть стихи из нор, как раков?
      В смерть…
      А после палец в рот, чтоб крови не видать.… И жадно так глядеть, как эта куча шевелит усами в кипятке, пытаясь утвердить любови всплеск…
      Вотще!
      Моей любви к пенящемся заплывам…

      Свет солнечный трепещет в небеси, ныряя в облаци…
      Сребробородясь…

      А я, дурило, захмелел и понимаю,
      что жизни суть проста!

      И в новь пытаюсь втиснуть рифму – господи, прости…
      Хотя бы в осознание стиха…

      …Река поэзии струится, замирая…
      Конечно же, она течёт…
      Течёт…
      Втекая…
      В мои остекленевшие уста…





      Чтоб чёрным мороком в размытом молоке, дни потекли

      Чуть белого в полузамёрзшем дёрне…
      Да кровь рябины, сброшенная наземь…
      Изъеденная мороком трава…
      На свившихся от холода ветвях, чудь белого в развихрившемся небе…

      Я жду зимы, скорее вьюга-жуть, так чтоб не спрятаться в нигде…
      Не продохнуть…
      Чтоб выжгло всё, что было между нами, дыханием мороза…
      На заре…
      Чтобы не почувствовать, как сердце жжёт измена…
      Чтоб эта птица съёжилась и в горло…
      Чтоб колом в горло…
      И не зарыдать!!!

      Нежной бархаткой по щеке…

      Нежной бархаткой по щеке…
      И ещё, и ещё…
      И ещё, и…
      Расплавленным лаской твоею,
      зацелованным тут же уснуть, и во сне, чтоб…
      Бархоткою чёрной,
      до смерти,
      за шею…

      * * *

      Ничем не примечательное тело

      Непримечательному телу
      Безумной страсти закортело
      с блондинкой жгущей.
      Как в кино…
      Но, чтоб взаправду, чтоб взасос,
      но…
      Понимало наше тело,
      на сломе фарта,
      склоне дней,
      ну, не с чем,
      подобраться
      к ней.

      И наше тело,
      аки тать,
      металось по персям простушек,
      искало,
      но…
      Пустые щи…
      Хоть охреней…
      Да, хоть,
      пищи,
      сбивай лягушечью сметану,
      ладошки сбив в концертах рок…
      Сиди на сайте Bezdna.org
      и, представляясь олигархом,
      лови мечту в дыряву сеть…

      Всё это – фикция, пустое…
      Устроив ауто дафе,
      распалось тело на фрагменты…

      Такие вот, словив моменты…

      Существования в строфе…

      Нащупывая кончиками пальцев …неосознанное


      А осознанье беспричинности метаний мотыльковых в слепнущих глазах…

      Тахикардия сущего всего и нежеланье выживать на том и этом свете…

      И полное бездумие сознанья с его отверженностью одержимости людской…

      …Как пасть бездомного, что воет под окном, всё об одном и том.
      О том, о том…

      Но…
      Дездемонность придушив в душе заиндевелой, живу…
      Живу!

      И жду снежинок, чтоб вдохнуть их ртом…

      А небо синим стынет…

      Такой, вот, колотушный анекдот – поскрёбыш бывшей жизни, здесь…

      В пустыне.


      Передсвітанкові нічниці

      МПешка в кишені сюрчить аки псичка,
      ніч жевріє жаром в імлі,
      кудись я іду з напівсонною пичкою.

      І що…

      У біблейських пісках,
      в іх потворищах клятих,
      знайти мені вже не дано…

      Дорога поволі петляє-заплутує…

      …Пальми гримлять на вітру.

      Тхиною тхне
      від змарнованих урвищ,
      і…

      Боже,мій славний,
      в кудись,
      чи в тудись,
      я навік
      …пропаду.

      А я сандалетами
      шаркаю, шаркаю,
      туди чи сюди – все одно…

      Життя – чорно-чорне кіно,
      не до жартів.

      А…

      У мареві галюцинацій -
      пробачене, ні, не дано…

      Побачити сонця зіяюче зернятко,
      бо
      …померк отут,
      він,
      навік нескінченний.

      В хурделі
      пустелі
      життєвій-буттєвій,
      оцій…

      Навмання…

      * * *

      На півночі - срібляста повінь струн…
      Та ніжність шурхоту акацій тонкоструйних,
      ледь чутний сплеск струмків,
      спів півосей та подихи
      …коханих у кущах.

      Голани чарівні для мене, бо…
      Бо тільки в мріях,
      й можу полетіти крізь пустелю,
      у піднебіння таємничих чорнохмар.

      А потім…

      Щиплячим вихорком занурившись
      у сосни,
      цiлющим дихати i дихати
      …навпіл.

      * * *

      Нащупывая кончиками пальцев …неосознанное

      А осознанье беспричинности метаний мотыльковых в слепнущих глазах…

      Тахикардия сущего всего и нежеланье выживать на том и этом свете…

      И полное бездумие сознанья с его отверженностью одержимости людской…

      …Как пасть бездомного, что воет под окном, всё об одном и том.
      О том, о том…

      Но…
      Дездемонность придушив в душе заледенелой, живу…
      Живу!

      И жду снежинок, чтоб вдохнуть их ртом…

      А небо синим стынет…

      Такой, вот, колотушный анекдот – поскрёбыш бывшей жизни, здесь…

      В пустыне.

      * * *

      Ну, от і дощ…

      Блукає по пустелі…

      Чорніє сивина кудлатих хмарочосів…

      І вітер з моря…

      У блакиті піднебесся, в розривах порожнин, піщано-золота, яскрава простосердість марення мого про проблиск небожат і віра…

      У вирій поетичній нестерпучості натхнення…
      У неминуче.

      Ну, а поки…

      Дощ…

      Благословенний дощ…

      Блукає по пустелі…













      Что нам столетия

      Что нам столетия


      Всё бесконечнее ночи,
      короче года,
      ну, а столетья,
      да, что нам столетия,
      нам бы,
      дожить бы…

      До завтра…

      Дожить бы
      без болистыда…

      Вот, началось,
      бесконечная эта
      зуда

      …комAринская.

      Но и она…

      Скоро закончится
      кровью на коже…

      Ёжиком топает время –
      Беда, ох, беда…

      Вместо лица –
      карасиная
      Нет,
      керосинняя
      сенная
      рожа…

      И…

      Боже ж, мой боже…

      Короче,
      короче,
      корррроооче
      года.

      Йораму Канюку. Альтернативное успокоение

      Что за глупая судьба –
      ждёт всех нас…

      А птица Сирин
      ночью струйною хамсинной,
      клювом клохчет в черепах…
      Средь песков могильных – дух,
      запечатанный в бетоне,
      воет с ветром:
      - Для чужих,
      чуждых вере и закону,
      для народов покорённых,
      это место…
      Здесь костьми,
      всем им лечь,
      исторгнув душу…

      Вот и Вам,
      Йорам Канюк,
      всё своё навек порушив,
      в наш реестр судьба попасть...

      И размачивать слезами
      гойский каменный сухарь...

      Всё,как встарь...

      С нами рядом лечь костьми
      в эту яму Авраамову…

      В пропасть,
      пусть,
      но лишь бы рядом,
      с Вами.

      Вместе...

      Пасть нам...

      Рядом...

      * * *

      В горючий песок

      (Альт кладбищу города Беэр-Шева)

      Этот старый хамсин-суховей,
      из домов выдувает людей,
      из бомжатников, нор и трущоб,
      выдувает недужный пригрёб.

      И под вопли и вскрики Сирен,
      днём и ночью везут этот тлен…
      Через весь, через Ближний Восток…
      …А потом зарывают в песок.

      Зарывают…

      В горячий песок.

      * * *

      В поэзии, попытка –
      пытка, навсегда…
      Всенепременно…
      Течёт водой сквозь кости убиенных, и…
      Там-там, в овраге узком том…
      В клубах пиития…

      Воссожжена
      всевластною геенной…

      Поэзия наивная моя…



      Ох, ты, ягодка-любвичка

      Куст любвички в моём, опалённом навеки, саду
      стал почти бестелесен, но, вот ведь, цветёт…

      Пустоцветом, а я понимаю – уже…

      Ни за что, ни за что!

      Не почувствовать запах медвяный и вкус…

      Спелых губ, что к моим прикасались…

      И нежно…

      И уже, никогда, никогда, никогда!

      Нас с тобой опьяняя,
      не наступят мгновения дрожи, когда, ну, когда же, когда же, когда…

      И пружинит и кружится, кружится, кружится весь белый свет…

      До беспамятства…

      До одуренья…

      …И слёзы.

      Бес словесный

      Ні тебе, ні Парижу

      Від того, від того, від того,
      що душа, як той чобіт зносилася,
      човгає, човгає, човгає…

      І як загнаний звір, прикидається чварою в житі.

      …А з дзеркала тупо вдивляється в мене дідок – біс словесний.

      …А серце.

      Не римується з долею…

      Що ж!

      Я приймаю все це, щоб той біль дотерпіти до смерті.

      І диво!

      Е для мене за що учепитися…

      Гуску вловивши у лузі зеленому під Запорізькою Січчю, видираю з хвоста пару пір'їн,
      пару пір'їн, що кращі,
      і,
      з картріджів
      викинутих,
      приготую чорнило...

      А потім,
      вночі,
      над листом біло пінним свої воркування та сни
      починаю...

      Розкреслювати...

      У саду...

      Ось, доріжка, пирієм слизьким заросла,
      до кручі,
      тінь твоя під горішиною,
      світом освітлена...

      З неба –
      виразно –
      голос:
      – Усе, мій коханий, прости!
      Ні тебе,
      ні Парижа я вже на побачу,
      я вже на побачу-у-у.
      ...Ніколи

      Ні!!!

      Лечу за тобою,
      Ой, ти, божечко ж боже, це ребра...
      це ребра мої...

      …Оговтавшись,
      приклавши холодного до голови
      просвітленої...

      Знов...

      Шепочу за луною твоєю услід:
      – Ні тебе,
      … ні Парижу,


      Ніколи, ніколи, ніколи…

      * * *

      Ни тебя, ни Парижа

      От того, что душа износилась до дыр
      и, как загнанный зверь, притворяется мертвой,
      а сердце…
      Не рифмуется с жизнью.
      …А из зеркала тупо глядит на меня
      старичок – бес словесный.
      И я принимаю всё это,
      чтоб жизнь дотерпеть до конца…
      ЭКА НЕВИДАЛЬ!
      Есть мне за что уцепиться –
      живого гуся изловив на планете Земля,
      выдираю
      пару перьев получше,
      из картриджей старых готовлю чернила…
      И ночью
      над листом белопенным
      свои воркования-сны начинаю расчерчивать…

      Сад…

      Вот, дорожка, пыреем заросшая скользким к обрыву…

      Тень твоя над обрывом,
      луной освещенная –
      голос - отчетливо –
      - Всё, мой любимый, прощай!
      Ни тебя, ни Парижа
      я уже никогда на увижу-у-у…

      Лечу за тобой –
      боже –
      ребра!

      …Опомнившись,
      лед приложив к голове просветленной,
      повторяю за эхом твоим –
      - Ни тебя,
      ни Парижу,
      я уже…
      Никогда, никогда, никогда…

      * * *

      Дзьобик пташки колібрі годую
      нагодами пагод безсоння
      і душа охолола
      летить у бездоння пустель.
      Тра-тру-тє…
      Те, що вабить вірші безхімерні мої
      позолотою щастя росхреслого в радість безхмарну…

      А серце-метелик надії
      у печаль весняну відлітає,
      а там…

      Безтям бестіям…

      І тру-тру-тра-та-там…
      Там кінчається пустка нічна,
      стогін-скрип журавлини колодязної
      в повсякденність,
      у клопіт живий повертають мене.
      А годинничок півнем співає…
      Ку-ку-ку-курррєєєкууу!
      Курррєєєкууу!
      Ку-ку-ку!

      Засинаю не тут і пробуджуюсь зовсім не…
      Там, тра-та-там…
      Тамтратам.

      * * *

      Ніччю млість загорнула нас, стала такою, що, …чи, хочеш не хочеш, примружишся і замурчиш, як той кіт, шию спрігши і очі заплющивши, зойкнеш…
      - Ох, любонько-любко... Одна ти для мене - коханка , вахлачка, лемішка, байстрючка моя, хавава тобі, мила бамбулочко, їди, притулись найщиренько, хоч ненькою стань, хоч жалій, хоч убий, хоч на нічку одну, та щоб так, щоб я …запам'ятав хвилі ці до останніх хвилин дожиття, і щоб линула млість ця до хмар і весь світ огортала дур-зіллям останньої нашої зустрічі…
      Бо…
      Ніччю…
      Млість…
      І як хочеш…
      І очі твої…

      * * *

      Махаємо крильцями… Що є сили

      Віртуальна твоя вишиванка скрізь ритми розчавлених примх.
      Витяг з тих відчуттів, що найпершими стиснулись в серці,
      сліз,навіяних стерхами в небі надій…
      Луни місячні, ті, що нашіптують щось безборонне…

      Далі, вірші нічні…

      Ті мільйони сторінок в Інеті, що пожовтіли б навік на папері.

      Світ безгнівний дівочих страждань

      …та жаги

      неподіленої.








      По хрусткій воді. Гурт віршів

      Нам
      …мерзлякувато і хистко з тобою, перлинко моя,
      хотілося весен, а сталась калічена осінь,
      обривки надій, літо бабине…

      Після…

      Що після?!

      …Ковзання по крихкому диву
      та
      по воді
      хрусткій заводі…
      Та, іноді –
      боязно,
      промінь на небі,
      блукаю -
      чому
      за надією щастя…

      …І хистко, так хистко.

      Хотілося весен і сонця…

      Та…

      Боязко –
      промінь на небі,
      чекаю -
      чому…

      Хоч, чогось у осліплій душі

      ........................................

      Русский вариант

      .......................................

      Нам зябко и зыбко с тобой, дорогая моя,
      хотелось весны, а случилась дождливая осень,
      обрывки чудес, бабье лето, а после, а после –
      мученья скольженья по хрупкому чуду, хрустящему льду,
      и лишь иногда робкий луч на лице, ожидающем счастья…

      Нам зябко и зыбко,
      хотелось весны,
      робкий луч на лице, ожидающем…

      * * *

      - У нас з тобою осінь?! Осінь…

      Прикрита,
      ледве,
      листям –
      осінь,
      з крупчастим схльосталась дощем
      І вовчим ву-у-у…
      У схронах сосон,
      життя обплутавши вкінець,
      тепло останніх слів відносить,
      туди де…
      Жевріє
      сердець,
      хмиз,
      ледь-не-ледь…

      А навпрошки – кого питати…
      Кого, нарешті, катувати…

      Щоб, завірюха…

      Навпростець.

      * * *


      Бурмотій найласкавіших зграй
      над тендітних перлинок буття,
      ятел дзвінко барвистий,
      жужілевідламувальник
      поетичних ожарин,
      то був я, молодесенький,
      боже,
      та невже то
      ...я,
      аж між хмарок летів на коханнях своїх,
      поринаючи серцем в сузір'я
      пекельних Стожарів...

      Виринаючи з тих
      субкессонних глибин,
      ніби чайка гойдався
      на хвилях безсоння...

      То не я...
      То не я...

      То примара, примара моя...






      О, как хочется голову мне оторвать…

      Эх,
      хотя б пару строк…
      Но…
      Ещё омерзительней лени –
      непролазная грезь,
      тремор рук
      и сквозняк в голове,
      так что букв не видать…

      А в тумане…

      Мысль единственная-
      как тобою, змея подколодная, был я обут,
      нет, об… му…
      Обменён…
      Да…
      Обманен!

      Ах, ну, как же, нет, как же со мною случилось всё это,
      и зачем, ну, зачем, унесла вместе с телом своим ты…
      Ту, бутылку последнюю, “тьма твоя мать”

      О, как хочется голову мне оторвать…

      Не твою…

      А свою…

      От подушки…

      И хотя б пару строк…

      Только так,
      только так и смогу я спастись
      от злосчастной любви
      и запоя…

      * * *

      Чудасії. Як же, як же, довбешку мені б відірвати…

      От, хоч, пару рядків!
      Але…
      Гірше за лінь в непролазній багнюці -
      тремор рук…
      Протяг у голові,
      так,
      що букви тремтять.
      А в дурмані.
      Лише думка остання -
      про те, як тобою, змія підколодна…

      У своїй у пустелі і був я озутий,
      …об …му.
      Тьху…
      Обдурений був я тобою
      І нема мені спокою, бо…
      Разом з тілом своїм
      затаскала ти, пляшку останню…

      От, щоб - “тьма твоя мать”.

      І тепер,
      ох, як хочеться,
      хочеться зараз
      …довбешку мені відірвати…

      Не твою.
      А свою.
      Від подушки…

      І, хоч пару рядків про кохання пречисте
      та долю збагненну…

      Лише так зможу я врятуватися
      від…
      Від любові твоєї злощасної
      І…

      Від запою.

      Запою…

      За-по-ю!!!



      Головёшка моя ты, головушка

      Головёшка моя ты, головушка,
      Плюнь и, пырхая искрами с глаз,
      Так и будешь шипеть разъярённая,
      смаклерённая жизнью на раз.

      Балабошка,
      башка,
      балаболушка,
      кривоглаза и ликом чумна
      вверлиброванно заговорённая,
      клеветою благо-словлена…

      Головёнка моя ты, головушка,
      Просечённая на раз-два-три,
      заливайся-ка курским соловушкой…
      И вари, стиховая, вари…

      * * *

      Чур меня, Щур, чур...

      Нощью пещерною,
      В шалую злую распутицу,
      да под огниво пустоши вспухшей…

      Выпь то ли…

      То ли…

      Чур, тебя,
      Щурово семя,
      не булькай,
      изыди…

      Отлынь!

      Адская цаца…

      Щирица-свинюшница,
      выть мне о ржави не смей,
      привереда-цапуля,
      распутница…

      Цыц!

      Не до цхры мне предсмертной теперь…

      * * *

      Может, ты чересчур глубоко-ко-ко-ко, чтобы выдохнуть имя…
      Так вот, взять, да и выдохнуть имя твоё в запотевшее зеркало жизни, растрескавшееся морщинами на лице…
      Слишком терпок и горек судьбы искус, а…
      А, вкус крови во рту вяжет скулы и кажется – всё…
      Воет ветр из пустыни рассохшейся, и…
      Вот, он…
      Чур, тебя, Щур!
      И семя твоё, щучье-паучье – чур, чур, чур…

      Выдыхаю…





      Я туркой стал


      Ну, вот…
      Когда ты позвала,
      Я тут же туркой стал…

      Я туркой стал
      в твоих
      прельстительных ладонях…

      А ты!

      Мою же жаркую любовь
      разбавив
      …водою слов,
      пришептывала:
      - Милый…
      давай, уже…
      давай…

      И тут же…

      Поставила на газ!!!

      Я зашипел,
      я заскулил,
      взбурлив.

      …Задребезжал.

      А ты вдохнула аромат
      любовного напитка.

      - Божественно!

      Перелила в сосуд любовь мою горячую.
      …Пила.
      пила, губами нежными
      чуть-чуть касаясь…

      Допила…

      И в раковину сбросила меня
      к развратным чашкам
      и лишайным сковородкам…

      Поцелуй


      …или дрогнули губы…

      И оба,
      возожглись…

      …и глаза…

      И дрожащие руки –
      всё,
      чтобы –
      слиться намертво в мраморе…
      Чтобы –
      всласть распробовав –
      ждать…

      …или дрогнули губы…

      …и оба…

      Причуды. Вышнего!

      Воздух ночной, напоённый лесными
      причудами,
      в лёгкие льётся, хмельным возжигая птенцу -
      сердцу...
      Мечту,
      что и мне, что и мне -
      стервецу,
      ну, хоть какого-то, да и обломится
      чуда мне.

      …Пусть хоть, вот с этих осинок, что в лунном танцуют
      огне.
      Филин заухал голодным, удрала, в норе, сейчас,
      мышь его…

      Лунные блики дрожат на ружьишке,
      а я, словно в считанном
      сне,
      брежу, что грех убивать в полнолуние,
      вышнего, вышнего, вышнего!
      Жаждет душа…

      Но, зови, не зови…

      Только осталось - скулить ей…

      По…
      Не наступившей на стих мой,
      но хрустнувшей в сердце поэта
      …наипоследней,
      пылающей адскою пещью
      убийства

      …любви.

      Бессмыслица неизречённого

      Становясь
      голошеее
      страуса – эму…
      И,
      дождевого червя на асфальте
      беспомощнее…

      Блею и злею-зверею я,
      офонарев…

      Чёркаю,
      чёркаю,
      грифель ломая,
      бумажный листок,
      раскудахтавшись:
      - Я кто?!
      Ну, кто я,
      Кто, кто…
      Чтоб вот так?

      А…

      Не во мне…

      КружИтся и ижится,
      брызжется:
      -Где ж ты, бессмыслица
      неизречённая,
      где же ты,
      где ж ты,
      ну,
      где же ты?

      Только не в ложь!

      …Пусть, хоть и грымза я,
      трынкнутый-стиснутый,
      сморщенный я
      кок-сагыза кусок.

      Всё равно…

      Эхом ли,
      смехом ли,
      вскриками,
      взвизгами,
      лязгами,
      хоть…

      Жизнь не в жизнь без тебя, не томи, проявись, длинношеее чудище…

      Ну…

      Хоть на миг, в подсознание сонною дурью прорвись…

      ………………………………………………

      …И по усам!!!

      “свободно? “

      “потекут?!“

      Ядуха. Чудасії

      Громада хард-диска луны
      в пылающем компе заката –
      отражённым светом
      прошлого –
      будоражит сущее…

      А черные пятна
      угадывае
      мого
      будущего
      моего –
      поражают в правах
      глубины сознанья…

      Но я знаю!
      И потому –
      держу денежку в кармане…
      Ведь - скоро,
      очень скоро –
      новая,
      межзвездная
      виртуалочка
      из
      Гвадалахары
      вернёт мне
      моё….

      Изобрази
      моё…
      Не обозри
      моё…
      Не измери
      моё.

      Сестричка,
      а,
      сестричка!
      Аууууу-у!

      Ну, хоть кто-нибудь!!!

      Скажите мне,
      пожалуйста,
      ну, когда уже меня
      отвяжут от этой грёбаной койки
      и допустят
      к ослепительно-снежному телу
      Интернета?


      ................................................
      Украинский вариант
      ................................................

      Ядуха

      На тлі хард-диска місячної луни,
      в палаючому компі заходу –
      відбитим світлом минулого –
      розбурхується суще моє…

      А чорні плями
      майбутнього мого –
      приголомшують хвилі свідомості.

      Безвітря...

      Духота…

      Задуха!!!

      Але я знаю,
      і тому – тримаю груш у кишені.
      Адже - скоро,
      дуже скоро –
      нова, міжзоряна віртуалочка з Гвадалахари
      поверне мені моє,
      зневірене.

      …Нісенітницю не прореченого.

      * * *

      Чудасії. Спрадавна сни корінням лізли аж до горла…


      День прожитою обвиває мозок
      …мотузком
      …в зашморг.

      Коріння лун страшезним встромлюються в серце, змучене порожнім,
      ти хрипиш…

      А ці.

      Ці монстри заповзають в пальці…
      Ти ними ворушиш та вказуєш на піднебіння…

      Як Щур здригаєшся від створеного і
      …тремтиш.

      А… От!!!

      А за мить
      до сходу сонця все зникає…

      Пекла…

      …як не було.

      …Ні крові на руках і ні мільйонів душ,
      безвинно покалічених тобою.

      Забуті сни,
      з чавунною довбешкою
      ти бродиш між такими ж, як ти.
      Вишукуючи плоть,
      щоб та здригнулася та видала себе…

      І либішся в утроби телекамер.

      * * *

      Сьогодні тануло

      Щось дзенькнуло в дзвінкому небосхилі…
      То…
      Блискавка суха…
      Звиваючись в імлі,
      чиїмсь прощенням стала…
      Гримотала…
      Провесняним позлиднівши в пітьмі,
      палаючих на серці відчуттів,
      протвережених…
      Зачепило за німотне…

      Не краще стало і не гірше,
      в прірві
      цій,
      жаги спекотної,
      побачив я обличчя тій,
      що не всміхнеться вже мені.

      Ніколи…




      Стырили

      А вот, я и постараюсь передать свои мыслеощущения после того, как обнаружил, что любимый мой народный сайт испарился вдруг без следа в бесконечность ноосферы, а сколько было положено трудов, как старался, стойко и молча переживал нападки сионистских и прочих реалистов, наци и иных, скособоченных анонимов, как радовался каждому тёплому отклику, жил, можно сказать полной виртуальной жизнью…
      Это можно сравнить только и только с тем, как если бы Сизиф три года вкатывал свой камень на высоченную гору виртуальной поэзии, и уже когда почти достиг, упустил ненароком…
      Пробормотав нечленораздельное, башкой помотавши, вздохнул глубоко, и пошёл вниз, начинать всё своё, и сначала…
      Пришёл, повернулся, оглянулся, а камушка и нет…
      Стырили…

      Человек задумался. Ушёл…

      Человек задумался. Ушёл…
      Вглубь себя…
      Раздробленные связи
      Воссоединились…
      Цепь воспоминаний
      Как собаке боевой сдавила горло…

      …Задыхаясь,
      как переживая,
      пережёвывал
      свои
      …грехи?!

      …Гиперболизируя
      ничтожество участья
      в сваре века.


      Это продолжалось, продолжалось…
      Продолжалось это всё, покуда,
      мать его природа,
      вскриком сына
      не заставила
      придти в себя…

      По вздыбленной пустыне жизни
      шёл и шёл.
      …Пока не вышел.
      Из себя.

      На лавочке в парчке
      сел
      и смотрит вглубь,
      в себя,
      не понимая –
      ну, за что ему всё это…
      Ну,
      за
      что?!

      Вогнецвiт

      І знову, знову, знову пустинна гроза розпускає свою вогняну квітку… Завжди несподівано і зненацька це все починається.
      Завжди несподівано.
      І, майже завжди, раптово.
      І це притому, що ніщо не заважає видовищу - блюдечко піску, наповнене до горизонту і куля нічного піднебесся - ще хвилину тому були такі безтурботні.
      І ти, куди не глянь, завжди, посередині цього видовища.
      Грому не чутно до останньої хвилини, лише якісь лякаючі струси повітря після його гуркотіння.
      Але, розуміючи, з якою швидкістю зникають зірки з піднебіння і як поводиться все живе довкола, і, в першу чергу, піщаній гадюці, ух, як гидко і їй, і вона угвинчуеться, угвинчується в глибину…
      Достеменно що, накриє,ох, накриє…
      …І мало не здасться.
      Бігти – куди – тремтіння до селезінки, падай, падай, сунь пику в пісок, адже блискавка шукає будь-який горбок, щоб гуркнути туди, спопеляючи.
      Так, почалося.
      Вогненні стріли все ближчі і ближчі, ось, ти вже чуєш рев небесного водоcпаду, це на тебе насувається стіна з води,і вихор, вихор перед цією стіною піднімає клуби піску, які у ту ж мить поглинаються з такою жадобою і жорстокістю, що ти розумієш, у цьому пеклі вижити, ну, ніяк.
      І ти вже переможний, а воно грюкає і грюкає, до глухоти, ось тобі вже засипає - очі, ніс, вуха, здається, ще мить і твоє тіло закрутить над землею, а потім, як…
      І…
      Нічого…
      Кинувши комусь іншому свою спопеляючу рукавицю, провидіння відхилює все це вліво і ледь назад, і твоя загибель рокоче в ста кроках від тебе, летить на схід, залишаючи за собою миттєві водяні буруни, які тут же линуть і зникають, зникають в тілі матінки Землі. Як і не було…

      Пролинуло.

      І проминуло. Як і не було…

      Дихай, чоловіче, дихай.

      .................................

      Русский вариант

      .................................

      Полураспустившийся цветок пустынной грозы


      Пустынная гроза распускает свой огненный цветок…
      Всегда неожиданно и внезапно…
      Это всё начинается всегда неожиданно.
      И, почти всегда, внезапно.
      И это притом, что ничто не мешает зрелищу – блюдце песка, наполненное по горизонт и шар ночного неба, а ты всегда – посередине этого действа…
      Грома не слышно до последней минуты, только какие-то пугающие сотрясения воздуха после его раскатов.
      Но по тому, к какой скоростью исчезают звёзды с неба, всему живому вокруг, и в первую очередь песчаной гадюке, которая тут же ввинчивается в глубину, ясно – накроет, точно что, накроет и мало не покажется.
      Бежать – куда – дрожь до селезёнки, падай, падай, суй морду в песок, ведь молния ищет любой бугорок, чтобы грохнуть туда, испепеляя…
      Так, началось, огненные стрелы всё ближе и ближе, вот, ты уже слышишь рёв небесного водопада, это на тебя надвигается стена из воды, и вихрь, вихрь перед этой стеною, поднимает клубы песка, которые тут же поглощаются с такой жадностью и жестокостью, что ты понимаешь, в этом аду выжить, ну, никак…
      Всё это победно грохочет, грохочет до глухоты, вот тебя уже засыпает - глаза, нос, уши, кажется, ещё мгновенье и твоё тело закрутит над землёй, а потом, как…
      И…
      Ничего…
      Взмахнув огромным своим рукавом, провидение отклоняет всё это влево и чуть назад, и твоя смерть проносится в ста шагах от тебя, летит на восток, оставляя за собой мгновенные водяные буруны, которые тут же уходят, уходят, уходят в песок…
      Пронеслось…
      На этот раз пронеслось…

      Причуды, придавленные горестью в горсти пустыни…

      Продавленные возрастом идеи, рассвистанные мысли в плутовстве, толкутся…
      Сквозь лохмотья ветхой веры, суть, может и видна, но …одномерна.
      И очень уж, непрезентабельна она, осатаневшая от своры бесконечной, зла и подзолья…
      Почва здесь не та, здесь не произрастает красота…
      Расхристанный восточный хоровод, свою мелодию, порточную ведёт, навыверт…
      Жизнь – навыворот,
      своё, немилосердное, берёт -
      расхристанные мысли в шельмовстве, придавленные совести золой…
      И весь я…
      Косорот и толстоморд…
      Жду смерти здесь.
      …Апофеозом шутовства –
      существованье.

      В выверт!
      Головой…


      Причуды. Ни в куда


      Судьба мне и в смерть озаботилась,
      так чтоб не сразу, не в срок…

      - Куда торопиться?

      Вот так вот, она ковырялась ночами в мозгу…

      - Нет, нееет, неееее…
      Ты побудь пред кончиной
      …придурком,
      теряя своё сокровенное,
      воздух хватая губами синюшными,
      грудью трясясь в лихоманке,
      таблетки горстями
      …раз-жёв-ыыы-вая,
      подвывая в подтакт рк-н-рольному сердцу, помучайся всласть…
      А потом!!!

      Суп с котом…

      Я её пересилил,
      смирился-состарился,
      я,
      как и все старики –
      ПРИТЕРПЕЛСЯ…

      И эту причуду сегодняшним утром
      под шелест песчаной пурги записал…

      И ещё!

      Захотелось ещё…

      Но, не сразу, не в срок…

      Куда торопиться…

      И вправду, уже –
      НИ В КУДА.

      Ровеснице. Горчащее


      Уже не любится.
      Не любится?!
      Не слюбится уже…

      Но, терпится ведь,
      терпится пока…

      А там, войдёт в привычку и забудется…
      И станет жизнь бесстрастна и легка…

      Дышать свободно!
      Стать воистину счастливой!
      Глядеть на мир и щуриться на солнце!
      Бестрепетно, горчаще беспричинно…

      И понимая,
      не придет,
      не тронет,
      не случится,
      жить как во сне…

      Так, чтоб тихонько в спелость…


      И улыбаться в тот же,
      …в призрак дурачины,
      с которым у тебя
      прожитое стерпелось…

      Колыбельная для телемана


      Чревата червоточинами СЛОВ–
      основа всех ОСНОВ…

      Читатель мой,
      о, как я понимаю Вас,
      на этом месте,
      мне тоже
      хочется прочесть –

      ЛЮБОВЬ.

      Конечно!

      …Что еще в кощунствах чувств
      моих и Ваших
      так отзывается душе –
      измызганностью тем и СЛАВОСЛОВИЙ–
      на ста телеканалах…

      Эдак,
      миллионов сто ЛЮБОВЕЙ–
      …зА год
      Как поместились?

      Что – читатель мой,
      Вам кажется – ПОБОЛЕ?
      И червовей?
      Охальников не счесть?!
      … Все это есть.
      Присутствует…


      Но!!! Вот…
      Сличайте!
      Как?!
      Герой-любовник
      сострадает даме –
      её целует он!
      Она в слезах…
      От счаст…?

      Их трое…
      Четверо?!
      Ах, это Интернет…
      Да…
      Ничего святого,
      скукотища –
      всего два трупа…

      Долго,
      слишком долго
      над трупами
      любовников
      рыдает
      ТРАВЕСТИ…
      А рифм – что?!
      Не предвидится?
      Ну, что ж…

      Пора переключаться…

      Ты меня ПРОСТИ,
      читатель мой,
      через минуту –
      НОВОСТИ…

      Там
      то
      же –
      горы трупов,
      и, конечно же,
      ЛЮБОВЬ…
      и МОРЕ КРОВИ…
      и ОНА…
      А он что?
      Закатил речугу…
      Бац, по МОРДЕ…

      В том бесконечном
      политическом
      КРОССВОРДЕ–
      лишь
      по ухмылке
      ПИПЛОВОДА
      юродивого
      тщусь…

      Хоть что-нибудь ПОНЯТЬ.
      –
      Май гад!

      Мой Боже!

      Наконец,
      ПРОГНОЗ ПОГОДЫ.

      Читатель мой,
      э-гэй, чи-и-ита-а-ате-е-ель!

      Вы ждете рифмы –
      СПАТЬ!

      На плечиках хрупких несут


      Оружье
      своё
      обнажив,
      под музыку
      техно
      и транса,
      солдатки
      модельного
      бизнеса…
      шагают,
      шагают,
      шагают
      по диагоналям экранным….


      Модели,
      модельки,
      моделищи –
      шагают,
      шагают,
      шагают –
      изломанно
      цокотно
      страстные –
      тела,
      огнецветные
      взгляды
      и глупых
      портняжек
      наряды –
      на плечиках хрупких несут….


      Шагают….

      Шагают….

      Шагают…

      Оружье своё обнажив.

      ................................

      Украинский вариант

      ................................

      На плічках тендітних несуть

      Всю зброю
      свою
      оголивши,
      під музику
      техно
      і трансу,
      солдатки
      модельного
      бізнесу
      крокують,
      крокують,
      крокують
      по діагоналях екранних...


      Моделі,
      модельки,
      моделищи –
      крокують,
      крокують,
      крокують –
      заламано
      цокотні
      пристрасні –
      тіла,
      вогнеквiтнi
      чересла,
      і дурнів-
      кравців
      убрання –
      на плічках
      на крихких несуть...

      Солдатки...

      Заламано пристрасні...

      Крокують, крокують, крокують.


      Капці боженьки мого


      Дві рожеві хмаринки –
      капці боженьки мого? –
      скинуті в небо,
      пливуть собі потихесеньку...

      Як же так?
      Адже...
      Немає його, немає!
      А тапки – ось вони –
      пливуть собі потихесеньку.

      ...Хто дав мені цю здатність –
      олюднювати все, що навколо.
      І навіть Тебе?
      Адже немає тебе, немає..

      Так чому ж,
      майже щоночі,
      зачинившись від усіх,
      чиїсь світлі думки..
      Я?!
      вихльостую на папір..
      І вони застигають на ньому
      назавжди.

      А дві рожеві хмаринки
      пливуть собі,
      на захід...

      ...Тихесенько.



      .........................

      Русский вариант

      .........................

      Тапочки боженьки моего

      Две розовые тучки –
      тапочки боженьки,
      вольного моего,
      сброшенные в небо…
      Плывут себе рядышком…

      Как же так?
      Ведь нет его, нет!
      …А тапочки – вот они –
      плывут себе потихоньку…

      Кто дал мне эту способность –
      очеловечивать все, что вокруг.
      И даже Тебя?
      Ведь нет тебя, нет…

      Так почему,
      почти каждую ночь,
      затворившись от всех
      и от вся,
      чьи-то светлые мысли…
      Я?!
      выхлестываю на бумагу…
      И они застывают на ней
      навсегда.

      А две розовые тучки
      на закате…
      плывут себе …
      потихоньку.



      Тёзке Ньютона


      Щемящею нежностию телящейся…
      вовне
      истекая,
      дуновеньем души воспаряющейся
      проникая
      вовнутрь.
      … Всплесканием возгласа дух
      воздымая во…
      Ввысь!

      Трепетным тремором сердце сжимая,
      ох,
      как саднит…
      И давит,
      и душит
      сознанье того, что…

      Скоро уже в необъятное,
      К той колоколенке нам всем,
      над вечным покоем его,
      да,
      туда где…

      Над вечным покоем России
      воют и свищут…
      И плачут ветра…
      А дрожь облаков
      Относит желанья последние
      в звон…
      К волюшке-воле мужицкой,
      К волюшке воле
      живой…

      Предновогоднее. Хоть во сне чтоб... Цикл

      Дождался…
      Закат…
      И земля подо мной застывает солёным коржом…

      И, взгляд…

      А он, натыкаясь на буйство распада,
      рисует,
      рисует картинно последнее,
      что угасает…
      Бесчувственно…

      У-у-у-у-!!!

      Задурит
      старичок – буревейчик,
      закашляет зеркало, взбрызнет пространство промозглым…
      …Осыплется жизнь…
      Задрожит и, рогожею рожей, скукожится…

      Всё?

      Всё,
      чтоб…
      Скорее,
      скорее,
      скорее
      зима
      и мороз.

      …И снега.

      Хоть во сне чтоб, струились и пели снега…

      * * *

      А небо, небо, небо, облаками…

      Сон невесомо плыл себе…
      На север…
      А…
      Последние надежды сочились светом медленным…
      А…
      Небо засыпало…
      А…
      Засыпая землю белым-невесомым,
      сознание
      застывшее
      будило…

      Лететь туда, где похоронена любовь…

      * * *

      Воет в стужу ветр, и свищет


      На окне рисует стужа
      филигранные узоры.

      И серебряную сбрую
      примеряют ветки сосен…

      Снеги шапками седыми,
      молчаливы словно горцы…

      Шаг скрипит неторопливо:
      - Эй!
      Ну, кто там, за оконцем?

      И в тот час же, шваркнет дверь, и…
      Бандюган ворвётся в хату.

      Он ножом, а ты ухватом…

      Поневоле, станешь зверем…

      Сшиблись на медвежьей шкуре,
      залили друг друга кровью,
      покатившись по зимовью…

      Воет
      зверем
      в стужу
      ветр…

      И…

      Нет уже ни сил, ни страха,
      Пройден путь, погасли свечи…

      Адской чварью – грусть на плечи,
      душу волочёт на плаху…

      Через дыры,
      через щели,
      помирая,
      свищет ветр…

      Время нынче – в жор и злость…

      Время нынче - смертью смёрзлось.
      На стене…

      Шкурки содраны с зверей.

      А…

      На окне рисует стужа
      снеги
      шапками
      седыми…




      Сработано на моей исторической Родине, в Арзамасе. Цикл.

      Их кинуло друг в друга
      разом,
      неистовством...

      Как будто разум,
      был сглазом скручен.

      Точно.
      Чёрт…

      Она…
      К нему…
      Звездой падучей…
      Принцесса льда,
      светлее снега
      весеннего
      …лицо.

      А тот...
      блистал
      чернявой рожей…
      И пахла шоколадом кожа…

      Любви река
      тащила-била,
      и в пропасть-пасть…

      Пока волной,
      в шаланде шалой,
      переливаясь и взвивая,
      и над Землёй приподнимая,
      занянчивала
      сластно
      страсть...

      Ну, вот...
      Притёрлись и заснули.

      И в ту же ночь!
      Их первый в свете плод - индиго
      явился микромиру, миг и...
      Пружинкой выпрыгнув из лона,
      судьбой сыграв на нечет в чёрт,
      род Ганнибалов возродил…

      И та, пришедшая извне...

      Звалася Марьей Алексевной,
      учила внука языку,
      а не французскому кав-кву.

      А он…

      Такое сотворил!!!

      Что этот мир,
      заговорив
      по-русски правильно,
      проснулся…
      Лет через сто…

      Лежал так, маясь…

      Хрустел костями,
      ввысь вздымаясь…

      А дальше – больше,
      Третий Рим
      в число непобедимых вышел,
      попробуй, тронь…

      А без Анчара и Чумы,
      да ни за что,
      не сотворили бы…


      Ни гениев по следу,
      и…
      Ни первой водородной бомбы.

      Те, арзамасцы…

      Шалый мир…

      * * *

      Русалкино слово

      Вот, вот – это вотще…
      Волшба-ворожба в ноосфере поэзии русской,
      и я там – юродивым дудучком,
      в бескрайние плёсы Тёши родимой гляжу…
      Европа, Америка, Азия – мир миллионами глаз мне навстречу…
      И я…
      Подумайте, только!!!
      И я, прознавший русалкино слово
      её
      СОЗДАЮ…
      Ноосферу поэзии русской…

      * * *

      Сквозь прорехи в нетях совести,
      Враскосицу...
      Сквозь чересполосицу шемхамств
      лунный луч
      по горизонту жизни
      носится,
      то душа моя
      пытается попасть
      в фигли-мигли,
      бабушкины плюшки,
      переливушки
      да в горло соловья,
      пыжится,
      топОрщится,
      …жжётся жабой-ерею,
      рвется с рук,
      как будто - не моя…

      Если попадает…

      Замирает…

      Лунною дорожкою дрожит…

      И тогда,
      гусиной кожей
      понимаю я…

      Вот, сейчас, жажахнется…

      И, всё.

      * * *

      О Владимире Тенеткове
      Что он чувствовал, возвращаясь из обычной погоды Большого Туманова в замяти Замятино под совершенно бессмысленный свет размазанных по небу звёзд? Понимал, как поэтичны названия места, где он прожил жизнь? Вот, его стихи
      Про надежду

      Помогает нам Надежда
      Смысл в безверье обрести.
      И ученый, и невежда –
      Все у Господа в горсти.

      Вообще, от первых воев на луну и обожествления светил, до самых, самых изощрённых проявлений человеческого разума, русской поэтической мысли, довольно короткий срок.

      И гоняет судьба нас по белому свету,
      Как гоняют ветра облака в никуда.
      Никогда не приму я позицию эту,
      Лучше птицей в саду упаду навсегда.
      А наступит весна,
      Под метелью черёмух
      Будут снова свистеть по ночам соловьи.
      Все дороги ведут нас к родимому дому,
      Потому что стоит он на нашей любви.

      И всего лишь одно историческое мгновение, когда предсмертная мгла застилает глаза равнодушной природе и визжит коса бесносой над теми, кто так и не словился в нашу виртуальную Сеть.
      И остаётся только несколько строк в одной из Правд, арзамасской, да и то до тех
      пор, пока ещё ссылка не становится – без права переписки…

      Одинокая птица заблудилась в тумане
      И под всполох рябин опустилась в мой сад.
      Так порою и мы устаём за делами,
      И не видим какой на земле листопад.



      http://www.a-pravda.ru/publication/pub_more/626-vsja-nasha-zhizn-kak-poezd-skoryjj-kak.html



      Речь, взрезавшая реченькою рощу


      Подлещики, трепещущие в реченьке,
      с берёз,
      закатных отсветов свечение,
      реченья волн,
      несообразно плещущие,
      покоя росского, взахлёб,
      и счастьем
      …брезжуще,
      моленья солнечных ключей
      пьянят и
      …брызжуще,
      к душе лесные звуки льнут…

      Вбираю
      …жаждуще.

      И понимаю,
      не попасть уже никак,
      домой мне
      …досвету,
      заворожён, пропал, загруз
      в песочке
      …плёсовом,
      и никого на три версты округ,
      полянка –
      простынью…

      Храни меня, живой мой бог,
      …простоволосого.

      Причуды. Как и все старики…

      Как и все старики… Я придрёмывал…
      И…
      Выкипала и лущилась жизнь по краям окоёма, а…
      Стёршийся жёрнов в груди…
      Ёрзал и ёрзал каменной жабой, когда…
      Как и все старики, я придрёмывал так…
      Что и не было сил…
      Глаз расщепить, это…
      Плоть под пилою пустынных сверчков…
      Вжикала в нетях тенётных теней и…
      Кукожилась, это…
      В подпол струилась душа, выкипая,
      и…
      Каменной жабой…
      Ёрзал и ёрзал…
      Жёрнов…

      Хоть в душу...

      В плоть…

      Хоть…

      Прихоть, причуда такая,
      и…
      Пальцы в щепоть карандашную,
      тихо шепча…
      Строки, но не было счастья и их запи-с-с-с…

      Ну, да-к…
      Я же, придрёмывал, вроде бы?

      Я...

      Как и все…

      ............................
      Украинский вариант
      ............................

      Чудасії. Як і всі отакі.

      Як і всі отакі…
      Я придурювався, що старий…
      Почуваючи знову і знову…
      …Википала і лущилася дожиття по краях виднокраю, а…
      Жорно, що стерлося, в грудях, я совався, совався жабою серця у склить…
      Та іще, як і всі отакі, я дрімав вже…
      Бо, і не було…
      Сил,щоб розщепнути Око…
      А плоть під пилою пустинних цикад.
      Вона вжікала,вжікала в нетрях тенетних тіней і…

      Кукукнуло…

      У-у-у!

      Підпал пам'яті, впік, струмувала душа, википаючи, і…

      І пихатою жабою. Совався ї совався. Жорно…
      Хоч в душу…
      У плоть… Хоч, то примха така…
      Чудасія…
      І…
      Пальці у пучку таку, олівцеву…

      Нашіптувавши ті рядки, але не було щастя і їх запи-с-с-с…
      Це хропіння…
      Моє?!
      Ну, то так…
      Я ж, дрімав, та от начебто?
      Я?!
      Як всі ці…

      Старі скупердяї, я став, бо…

      Кукукнуло…



      І мовив так Тарас…

      Форт-Шевченко

      Шаленіє божевільним
      лютий в Форт-Шевченко,
      чвара дика човптить місяць,
      гепає по даху,
      колошматить, колошматить,
      місить сиві хмари,
      скаженіє дряпомряка,
      виє скаженюка.

      Раптом – тиша,
      пошум тлуму
      і вірші, що линуть
      у травневі сни дівочі,
      шепіт:
      - Спи ще… Рано.

      Ось і ранок у віконці…
      Сонечко у очі.

      …Десять років,
      десять років,
      будеш тут.

      По волі…

      * * *

      І мовив так Тарас…

      Так що, Тарас
      …Григорович,
      забив таки
      кілок дубовий в стромовину над Дніпром?
      Прицвяхував “Шевченка віршем”
      весь люд тутешній до пісень,
      що пропливали
      за зграєю лелек у хмари…
      І на солдатчині,
      коли вогонь залітних слів
      поволі жеврів,
      схований в халявці,
      один ти вірив,
      що ніколи і ніхто
      не зможе
      зупинити повінь,
      скосити вітер,
      загасити сонце…
      От, як зануриш мову коренем у землю,
      вона і проросте…

      Як ті дуби…

      У Харкові…

      В саду Шевченка.

      Причуды. Нежить

      Распростёртая в грязище,
      пьяненькою стервой
      лыбится…
      И в круговерть
      слов последних,
      постепенно
      втягивает…
      Шебаршит…
      В дёгте вся да в перьях,
      прокажённою лежит…

      Червьем…

      Попкой губоньки лягУшачьи,
      Лапкой цепкой к горлу – скок…
      - Ты приляг со мной, милок,
      полюби недужную,
      никому ненужную
      смерть свою…
      И дай зарок,
      никогда,
      ни с кем,
      не жить…
      Я, ж, ведь нежить…
      Пощадить?!
      Хоть на ночку,
      а смогу!

      Ао, иё, угугу-у-у!!!

      Сделаю тебя гвоздём…

      И-о-у-да-а-ииии!

      Ты забьешься, помирая,
      в крышку рая,
      в крышку рая…

      В крышку рая своего…

      Это, родненький, последняя,
      богом данная нам, страсть,
      каждому из нас - агонию,
      а тебе, май гад, вдвойне…
      Сколько сжёг сердец глаголами…

      Ну, иди, иди ко мне…

      ................................................

      Украинский вариант

      ................................................

      Чудасії. Вибрики

      Розпростертою в багнюці,
      п'яною марюкою,
      Шивернога, клишолапа,
      Либішся, падлюча,
      і…

      Прокаженою лежиш,
      у дьогті та в пір'ї,
      і від лютощів тремтиш -
      дертеє ганчір'я…

      Жабою до горла – скік.
      - Ти приляж зі мною,
      закохай мене мужик…
      Пізньою зимою…

      Залюби недугу,
      танком буги-вуги -
      смерть свою…
      Із заріканням,
      що ніколи,
      і ні з ким…

      Я ж, на нічку,
      може й зможу!
      І зроблю з тебе жу-жжу!

      І-у-да-а-іїї! Гу-гу-гу!

      І заб'єшся, ти - цвяхом
      В-в-в вічко раю,в вічко раю…
      У діжку пекла,
      посмиком.

      Це, ріднесенький, остання я,
      богом дана нам, жага,
      кожному із нас - агонія,
      а тобі, іще,й
      …жига.

      Ти палив серця надіями?
      Ти дурив самотніх мріями?

      Ну,так вмри…

      І йди
      сюди.
      - Уба-буба–ги-ги-ги!!!







      Гепатит жу

      Журналистская желтуха,
      мимикрическая втюха,
      одурачиванье лжой…
      Ржавь и злобство,
      жало жлобства,
      впрыснувшее
      низколобством
      щебетушное
      юродство,
      чтобы в головы
      втолочь нам,
      покупают –
      продавайтесь,
      возжелают –
      отдавайтесь,
      и на голубом
      глазу,
      брешут,
      брешут,
      брешут,
      брешут,
      наливаясь
      сизой гнилью
      и пуская
      пузыри…

      А в конце,
      Когда забрешут,
      чешут,
      чешут,
      чешут,
      чешут,
      в душу
      запустив слезу…

      О свободе
      и о правде,
      и о совести,
      и чести,
      нежно,
      словно упыри,
      присосутся
      и заразят,
      чем
      прикажут…
      Всем,
      чем хочет
      их
      хозяйчик…

      Ну, а после…
      Ну!
      А
      после!!!


      Просекут
      на
      раз,
      два,
      три,
      выгрызая…

      Изнутри…







      Причуды. Не могу смотреть на облака…

      Раньше,
      в юности,
      припав к голубизне…
      И белизне
      их…
      Мог лежать часами на спине,
      …и,
      зачарованно глядеть,
      как,
      проплывая,
      открывается преддверье в рай,
      …и.
      И мечтал, что там,
      в тех образах блажных,
      жизнь течёт
      пресветлая…
      Иная…
      И в те дали,
      взглядом улетая,
      Я писал, писал тем небом
      первый стих…



      Больше в эти игры не играю, не гляжу на мертвенное небо, знаю, точно знаю, что без дна …и, бездна там чужая ледяная, лики мёртвых в смерчах пара водяного, …и сквозь пепел прегрешений мотыльковых, дразнится в полнеба языком багровым, нет, не бог, …и точно что, не дьявол - дед, как я, презрительно лукавый…


      Причуды. Скелет стиха

      Вот…
      Свет господень хлынул в очи,
      воссозжжигая нестерпимым жаром
      всю ту муру,
      что я нафантазировал за годы.
      И эти годы гадские взвились
      и,
      покатиииившись,
      слепились в дьявольский клубок…
      Дымок души
      сшипел змеиным шипом,
      исчезая
      в разломах жизни
      …искорёженной.

      Казалось – всё!

      Но тут,
      в конце конца,
      из цитадели разума,
      как чёрт из табакерки,
      вдруг выскочил
      скелет вот этого стиха,
      написанного той,
      кессоннобесконечной ночью,
      когда качалось –
      всё.
      Он был ужасен и смешон одновременно,
      В нём люб и бля
      перекрутились в позвонках
      …навечно.
      От сердца
      … только и осталось -
      без и ечночь,
      а череп вздыбился,
      полурасплавлен,
      расщеплён…
      орангутангероподобен…
      Рёбер иглы
      …вечность
      …пронзивши.
      Жизнь нелепую мою,
      как бабочку
      пришпилили
      к лохмотьям
      веры,
      к пониманию того,
      что философский камень –
      смерть вот этого стиха,
      уж,
      если и когда-то
      состоится,
      то…

      В голове читателя…

      Зевнёт…

      Нажмёт на клавишу…

      И, спать…

      Нырнув в чёрный квадрат...

      Куб комнаты – вместилище души,
      квадрат экрана – чёрное бездумье…
      Упал Инет, воды и света нет.
      И хоть умри, придётся вспоминать,
      как Александр Сергеич при свечах
      шуршал пером, чтоб Всадника сваять.

      * * *

      Куб комнаты – вместилище души,
      экран потухший - зеркало,
      а там –
      свечой затеплено моё лицо,
      и в нём –
      искрится темь,
      немеет вскрик
      о том,
      как доживать теперь
      трёхмерным существом,
      зажатым в куб
      безликой комнаты,
      вразброд,
      все мысли,
      и…
      Я чувствую,
      вот-вот,
      отображение лица в экране
      без ведовства околоземной ноосферы,

      Сомлеет, распадётся и
      …умрёт.

      * * *

      Куб комнаты…
      Компьютер в сундуке.
      Смотрю в окно, вернувшись в этот мир.
      Вдыхаю запах трав,
      вздыхаю о погибшем,
      приветствую спешащую куда-то,
      соседку.
      - Ты чего, я жив. Я занят был. Как чем?

      Ну, а потом,
      мурлыкою лицо преотворивши,
      сажусь читать Тарковского поэму.


      * * *

      Внезапнодалисвет…

      Янехочу…

      Я не хочу,
      я
      не
      хочу
      …назад!!!

      Счастливый... Как младенец (троестишие)

      Самозабвенная пора перед уходом, когда уже хватаешь воздух ртом и, ничего не оставляя на потом, глазами пьёшь и дышишь, дышишь, дышишь…

      Проникновенная пора перед уходом, когда ещё ты можешь повторить то, что торил когда-то, вспучив жилы, хоть потихоньку-потиххохоньку, вполсилы, на раз и два, едва, едва, едва…

      Благословенная пора перед уходом, когда ты можешь выразить себя, сознание бессознанно дробя, на тысячи таких же воссозданий…

      И чувствовать…

      Действительно, пора…


      * * *

      Когда почувствуешь удушье, а душа рванёт из тела сдвоедушничав, гляди – покуда не померк и этот свет, в мгновенье, как услышишь взвизг косы, срезающей всех, всех, кто рядом был…

      Ты в тот час же, закрой глаза и жди, молись, коль веруешь, надейся и шепчи …про господи помилуй и прости, и думай, думай – выживу и буду рассказывать всем выжившим о чуде…

      А в общем-то, смирись, дружок, смирись, на наш авось на русский положись, и тут же ты услышишь глас небес, что приговор тебе на время отменили.

      И ты вздохнёшь, как сможешь - глубоко, и полетишь свободно и легко, чтоб после, все, кто рядом, говорили, что ты уснул, счастливый…

      Как младенец…

      * * *

      И не допета песня ложечки стаканной,
      чаинки опускаются на дно,
      глаза закрыты,
      повезло, ой, повезло
      тебе, мой друг,
      осуществилась, наконец,
      твоя мечта...

      Мечта твоя
      о смерти
      без мучений….


      После последней рапсодии на тему…


      "...а иже сотворит и научит,
      сей велий наречется в Царствии Небeснeм" (Мф 5:19).


      Наш Рахманинов мог ведь,
      ох, мог умереть
      от душевных недугов
      на стыке веков,
      и спокойно улечься
      в землицу родную…

      Но!
      А как бы мы жили
      без форте и пьяно Второго его и…
      «Колоколов»…
      Чем тогда бы мы жили?

      Самый стойкий и верный наш –
      что тут поделаешь,
      нет,
      и не будет надежды вдохнуть
      подмосковный рассвет,
      сбить росу с разомлевшей,
      продрогшей от залпов,
      военной сирени…

      И не хочется глаз открывать
      на чужой, на кровавый закат
      за окном…
      Вот, узнал – Сталинград
      – Слава Богу!
      – и обмер
      в последней своей колыбели…

      А рука прошевеливала напоследок всё то,
      что и пьяно и форте -
      всё,
      что не успел,
      что совсем без оркестра…

      Не услышит никто,
      ну, никто не услышит, никто…

      Не услышь…

      Может…

      В Царствии
      кто-то,
      всё это
      услышит Небеснем…

      (огромная благодарность священнику Пафнутию Жукову,
      вдохновившему меня на сей опус)


      Непойманной моей


      Вот,
      дааааа,
      это ты
      Выскакиваешь из воды…
      А я,
      финифтью глаз твоих очарованный,
      вижу тебя всю, всю, всю
      сквозь зеркало озера…

      Играй,
      играй,
      плескайся,
      гони волну,
      только не уходи от меня
      в глубину.
      О,
      как я хочу тебя,
      непойманная моя!!!

      Ты не бойся,
      Я не буду запутывать блестящее тело твоё
      в предательскую сеть,
      и не буду глушить тебя толом,
      хоть он и лежит в рюкзаке,
      ну,
      может…

      Нет, нет!
      Не буду,
      не буду…

      Зуб даю…

      …Не буду.

      Для всей твоей стаи
      местечко любимое я
      прикормил
      картошечкой с маслом подсолнечным,
      ешь, дорогая моя,
      наливайся
      хмельным перламутром…

      А завтра,
      рано,
      раненько,
      на зореньке,
      на заре,
      когда
      наше с тобой озерцо,
      заискрится
      в предутреннем сереб…

      Я уже приготовил наживку,
      Даже тебе не скажу – какую,
      и японскую леску зелёную,
      и крючёчек титана норвежского…

      И не знаю уже –
      плевать на него…
      Не плевать,
      и какого рожна ещё нужно тебе,
      ну, клюнь уже,
      умоляю,
      всем сердцем тебя
      заклинаю,
      клюнь…

      НЕПОЙМАННАЯ МОЯ.

      Рябчику вгрызшись в бочок

      Рябчику вгрызшись в бочок,
      О (!)
      как он хрустит на зубах, на моих изумрудных…
      В глотку шампанское лью ледяное,
      И, хоть и не вкусно - сердце жую
      А
      На-на
      Сов
      УЕ…

      В день свой последний…

      …Пригоршню баксов закинув в оркестр,
      жаждя душою израненною
      над собой проплыванья
      туману сиреневаго –
      Требую!
      - Петь…

      Перестаю притворяться и водку стакан за стаканом…
      А всё чтоб сознаньем уплыть в… никуда.

      В день свой…

      Ну да, чтоб уплыть ото всех вас с последнею мыслью, пролившейся в саван простынный:
      - Точно, завалят, завалят сегодня же ночью меня…
      Полнолунье сегодня и день…

      А…
      Если и вдруг пронесёт и проснусь…
      Тут же почувствую – вот оно, утро моё, наипоследнее утро в треклятой и проклятой жизни…

      Жизни
      …буржуйской моей.

      * * *


      Джаз на заказ.


      Скворчанье бас-гитары в тон,
      да в перебранку
      …фортепьянной болтовни,
      под взвизгивсхлипыпричитанья
      …саксофона –
      благая весть тромбона –
      спиусни,
      млей милый,
      ну, а сдохнешь –
      чёрт с тобою….

      И неожиданнонежданно –
      ВЫПЬ ТРУБЫ….

      Всё, чтобы
      вздрогнулось,
      чтоб –
      всхлипвулётвпропал!

      …И тут же, в слезы….
      В слёзы!

      В слёзы?!

      …Да, с этим не рифмуются морозы!!!

      Удавка в горло,
      залплиядкинжал?

      …Расстрел,
      сквозь судорогу
      барабанной дроби.


      * * *

      Из омута глянет…

      Предтеча «Дозоров» - русалка,
      её шельмовской вариант
      из омута глянет….
      И в салки
      с наколками сманит сыграть….
      Скропит из бутылки.
      …В конурку,
      где стойлом обшарпанный стол
      заманит….
      И ты – полудурком
      уйдешь от неё,
      голошкурки
      и юркие хрюпалки-чурки
      тебя подведут под пушбол.
      Ты станешь бандитом и вором,
      ты купишь себе кадиллак,
      ты станешь расслабленно-квёлым,
      и сгинешь….

      И сгинешь….

      За так!!!




      Сладость страсти


      Когда, наконец, ты поспеешь,
      веруй,
      что для
      единственной своей…

      Страсти...

      А
      пространство вокруг заструится
      мускусом и лимоном…

      А
      от
      каждого прикосновения
      будет брать тебя
      дрожь,
      сердечная дрожь...

      А
      взглядом своим воспалённым
      ты будешь скользить и скользить,
      не пытаясь понять,
      что случилось такого с тобой…

      А…
      Вот тут то и появится,
      ОНА.
      и ты,
      втянешь ноздрями воздух её,
      вцепишься взглядом в очи,
      волчью,
      истинно волчью
      песню
      исторгнув
      из глотки,
      соляным столбом
      застынешь,
      прирастая на этом самом месте к земле,
      понимая
      – уйдёт,
      Уходит…

      Аааааа!!!

      Ушла…

      А
      ты…
      Хватая воздух ртом,
      лишь много лет спустя,
      поймешь…

      Что слаще этого не будет уже,
      не будет,
      не будет уже
      ничего…


      * * *


      Ты поставишь пластинку,
      ты руками всплеснёшь
      …и,
      вздохнув облегчённо,
      покраснеешь,
      прекрасною став
      понапрасну…

      И тут же…
      Любимую внучку к себе зазовёшь.
      Поцелуешь в макушку,
      прижмёшься,
      чтоб та не увидела слёз…

      И…

      О, боже…
      О, боже!
      До чего же похожа…
      До чего же…

      ………………………
      Так…
      Чего же,
      чего же?
      Ну, чего же, желать ей,
      желать ей от жизни
      ещё?!

      * * *

      Не заживает

      Нежную альбу,
      из сердца писал
      для тебя,
      беззакатнолюбимая.
      Шабдаланкарой
      её разукрасил,
      и этот цветок крестоцветный
      …вплёл
      в небеса ноосферные…
      Там
      юной девою золотоокой,
      так и осталась ты…

      Скоро полвека,
      а кажется - день…

      И хотя не увидимся мы никогда.

      Жизнь есть жизнь…

      Не заживает!!!

      Глаза закрываю,
      мгновенье,
      и брезжит рассвет,
      распахнувшись
      и
      глядя в глаза.

      Как летишь ты,
      чтоб снова обнять!

      Не заживает…
      До смерти,
      вот так и останется.

      Но…

      Нежную альбу
      прямо из сердца,
      быть может,
      уже
      допишу
      и…

      Мы
      вместе,
      мы вместе,
      за руки взявшись,
      в
      бессмертье Инета…

      С тобой уплывём.



      Дома Сезанна



      Вот, вам…

      Холсты, зачёрканные грубыми мазками красок с пальцев гения экс пресс пост-сионизма…

      Предтечи фильмов ужасов - развёрстые параллепипеды окон в домах, похожие на копии Сезанновских пейзажей…

      О чём они орут, нас наполняя ужасом забвенья после смерти…

      И для чего глядим,
      застыв,
      понять пытаясь,
      что там,
      в нутре…

      И дрожь по коже…

      Точно!


      Так
      южный Тель-Авив
      перед терактом…
      Замер…
      В ожиданье…

      А дети наши не увидели…
      И шли себе и шли…
      Смеясь…



      Навстречу смерти.

      * * *


      Предрассветный судия

      Ох, солдатику и тошно
      к середине дня…
      Сердце, запертое в клетке,
      мечется, звеня,
      корка пыли на губах
      и свербление в штанах.

      Пули цокают по кругу…
      Сквозь свинцовую ту вьюгу,
      нажимая на курок,
      он конечно понимает…
      Понимает, что…
      Вот-вот…
      Он…
      Кого-нибудь…

      УБЬЕТ.


      Остановится над телом,
      Дрожь возьмёт юнца -
      вот он враг,
      пацан, как сам,
      был он мамочкин сынок,
      полиглот и мастер веб,
      а теперь он просто труп,
      весь в крови и голопуп…

      Бой закончен…
      - Что со мной?
      Я солдат…
      И я герой!!!
      Господи,
      ты,
      боже мой…
      ПРЕДРАССВЕТНЫЙ СУДИЯ.

      Завтра очередь моя…



      * * *

      Вот, в ямах призрачных облезлых генеральских дач,
      придушенных в колючках тёрна,
      где помнят, помнят про сосиски-пальцы.
      …А в полнолуние сочится кровь из дёрна.
      И о растлениях былых прорух,
      Всего то - несколько старух и помнят…
      Ведь старики их померли и жарятся в аду…
      И сонмом полусонным,
      чтоб не навлечь на внучков на своих беду,
      сгрудившись в триединый круг,
      молчат о всём об этом несколько старух,
      напоминая всем нам,
      что…
      Признанья – враки!
      И чертят, чертят палками в песке –
      разкагэбешенные знаки.

      * * *

      Гепатит ж.


      Журналистская желтуха,
      мимикрическая втюха,
      одурачиванье лжой…
      Ржавь и злобство,
      жало жлобства,
      впрыснувшее
      низколобством
      щебетушное
      юродство,
      чтобы в головы
      втолочь нам,
      покупают –
      продавайтесь,
      возжелают –
      отдавайтесь,
      и на голубом
      глазу,
      брешут,
      брешут,
      брешут,
      брешут,
      наливаясь
      сизой гнилью
      и пуская
      пузыри…

      А в конце,
      Когда забрешут,
      чешут,
      чешут,
      чешут,
      чешут,
      в душу
      запустив слезу…

      О свободе
      и о правде,
      и о совести,
      и чести,
      нежно,
      словно упыри,
      присосутся
      и заразят,
      чем
      прикажут…
      Всем,
      чем хочет
      их
      хозяйчик…

      Ну, а после…
      Ну!
      А
      после!!!


      Просекут
      на
      раз,
      два,
      три,
      выгрызая…

      Изнутри…


      Валентине Ивановне Теличкиной

      (арзамасские страдания мои)

      Ах, Валентина Ивановна,
      Валентина Ивановна…
      Река моей жизни – к устью, скоро впадать в Лету мне,
      И это…
      Скорей смешно, чем странно…

      Но…

      Интернет во всём виноват, Интернет, да гугловские карты,
      нет там расстояний, ну, нет, совсем – нет, а Россия вся – пределах наладонного экрана, скользишь – вот, Нижний – клик – Арзамас – а я что ищу то – Замятино – родом оттуда я – клик – ах ты, бог мой, да их там не счесть – выбирай любое – вспоминаю бабушкины сказы о Тёше, текущей парным молоком – клик – может, вот, оно, в сельсовете Больших Туманов, но…

      Всё это странно, а скорее – старинно и более чем смешно…

      А душа к ссылке стремится – клик – есть! – фотография церкви есть, помню, дед рассказывал о такой, летящей ввысь и в русский покой – клик – как красива, двести лет стоит – покосилась глава, а вместо креста – вороний грай да крик…
      И ещё пишут – беда, ох, беда – течёт по Тёше неживая вода.

      Конечно, нам ли,
      Ставшими Ицхаками или Али,
      а повезло бы, был бы я – Фрэдди Глэбб и поднимал бы сейчас над домом своим амэрикэн флэг…
      И мне ли рядить-судить, доживающему в бедуинском краю, дак и не сужу, слоняюсь без дела в библейской пустыне…
      Песенку эту пою.

      И…

      Поныне, хощу-свищу, корни свои ищу.

      Но есть и хорошее,
      Поля луковы снова необозримы…
      А вот…
      Статья о вас, помнят-чтут, на фильмы с Вашим участием скопом бегут, и к тому же тешат себя напраслиной –
      ох, Валентина Ивановна, сколько у Вас в Красном теперь одноклассников…
      Так что, время не прошло даром и Вы на сегодняшний день популярней обоих Гайдаров.

      А я, что я, с рождения, чужой был, отрезанный был ломоть,
      Хоть кинь-брось, хоть…
      Подставь под хамсин и дождь.

      Но вот что в башку втемяшилось, не отлегает, а тает, надеждою тает в груди, возле сердца…
      Если от всех Замятин моих, да хоть на телеге, да через Красное, да через Тёшин мост, то до Болдино…
      Не так уж чтоб много вёрст?
      А по дороге –
      Кольцов и Мандельштам,
      Крайнев и Коган,
      Коровин и Левитан,
      А там и земляка всемирно-всеобщего нашего светлый лик…

      Клик…

      Вы на меня за пустословье моё не взыщите…
      Старик я уже, старик…
      И к тому ж, у дедов наших – одна и та же была судьба…
      Вспомните, какая была борьба…
      Единства противоположностей…

      И, дай Вам Бог, здоровья и счастья, и многая, многая, многая…

      Да, хоть чего хотите…

      * * *

      Раскрепощение руки –
      свобода мысли –
      всплеск строки –
      и вот….
      Я ринулся,
      не зная….
      И распрямляясь для прыжка,
      …. предчувствуя и созревая,
      ищу опоры,
      шаровая,
      моя родная…,
      черепная
      вот-вот взорвется….
      В облака,
      дымящиеся белизною,
      в бреду струящихся сгущеньем в формы рифм –
      я поплыву
      в свою свободу,
      в раскрепощенье мысли четвертованной строки.

      …Лишь, взмах руки,
      и!!!

      * * *

      Кипящая звезда

      Благословенно слово – благодать….

      Расплавленная воздухом звезда,
      кипящий отщип сгинувшей планеты,
      величиною в сердце….

      Загадал?
      Желание….
      И ждешь….
      А вдруг!
      А вдруг!!!

      Свершится или нет – не так уж важно!
      Ты разгадал надежду – БЛАГО ДАТЬ….

      Всплеск разума в разжиженном мозгу,
      и расщепившись в никуда и в навсегда –
      расплавленная воздухом звезда –
      летишь на землю….

      Задохнулся….

      Сдох.

      С надеждою –
      а вдруг!
      А вдруг!!!
      А вдру… хххххххххххххх….

      Стихи для Виктории Шпак

      В ноосферу поэзии русской занёс меня пыльный хамсин-суховей,
      сам собою, зарывшись в песок,
      и,
      проклюнувшись,
      тут же расцвёл виртуально,
      был срезан по шейку
      и
      вставлен в букет совершенно таких же, как сам,
      полевых идиотов…
      Так по пору сию и стоял бы я там,
      из немногих – один…

      Но!

      Мимо Виточка шла и, воскликнув:
      - Смотри ты, какой старичок-одуванчик пушистый!
      Тут же кликнула-дунула…

      Стал безобразен, морщинист и лыс я…

      Но!
      В тот же миг я увидел,
      увидел,
      увидел,
      как пушинки мои разлетелись,
      осели на всех на пяти континентах,
      внедрились в сознанья и мысли…

      И тут же,
      проросли, отцвели и умчались куда-то
      мои сорнячки…

      Их теперь долго, долго,
      до самой зимы
      никаким пестицидом не вытравить…

      Но…

      Дальше,
      дальше то, что…


      * * *

      Сквозь пророчества
      скрежещущей фальши,
      тошнотворчества Муз извращений
      смёрзшихся вгвизгофорумов
      и уж совсем
      неперевариваемых
      блюзоподобных ферментов звуко и смысло
      у
      и
      из
      вовлечений,
      не сразу,
      не абы,
      а как в душу столовый нож –
      нежнопротяжно –
      небесная дрожь
      судорог эро,
      поэтооргазмом
      последнего верхнего ля-ля-ля-ляаааа
      пифии джаза,
      пылающей этой эйлатскою ночью
      в свете софитов
      заворожённой толпе…

      Медитируем вместе,
      загипнотизированные
      неудовлетворённостью
      пресыщенности

      Сошедши с небес…
      На землю
      сошедши…

      * * *

      Мне,
      как слагателю верлибров
      ближе блюз…
      Там – воля-волюшка
      и в наслажденьях каждым звуком,
      в возжженьях жгучих чувств,
      и пусть –
      томительно и так вообразимо
      и интеллекта мимо –
      пусть…

      Ведь я,
      пробив башкой квадрат пейзажа Левитана,
      там, где покой…
      Я попадаю в странное,
      …и в смех…
      И – чудо!
      Те пара фраз, пришедших ниоткуда,
      которые,
      хоть лопни,
      я не смог бы написать…

      Но, блюз…

      И после…
      Продолжать их, продолжать,
      рождая стих, как соул, юзом,
      который может длиться бесконечно…

      Мне, как слагателю верлибров…

      Только мне…

      Во всесожженье самых жгучих чувств…

      Пробив башкой пейзаж квадрата Левитана…

      И в странное…

      Мне…

      Пусть.

      * * *

      Ваши образы… .
      Как образа облаков,
      …мимолётны.
      Чуть глаза отведёшь,
      а они уже громом гремят
      и кипит в глубине их священный огонь, ослепляя сознанье навек…

      А не так повернёшься, и,
      вот тебе,
      солнышко глупое ласково глазки нам слепит,
      и весна,
      и дожди,
      и лукавая пеночка сюркает
      что-то там,
      …скрывшись в тенётах укрАинских конноспортивных засек.

      * * *

      И сосуда студёная власть.
      О.Мандельштам

      Чаша
      для весенних цветов,
      сотворённая
      осторожными пальчиками
      мариупольской девчоночки…

      И,
      как это она,
      своими восторженными бирюзовыми глазками
      вобрала в себя,
      а потом
      пере
      и
      воплотила,
      угадав
      все изгибы
      танцующей
      критской
      дельфины?

      Может быть, расписывая это –
      пришёптывала мазкам слова своей первой любви?
      И вложила в линии все свои надежды на…
      И расцветила всё это верой в…

      И вот оно, чудо – связалась разорванная на века цепь.
      И соединились цветные глины Крита
      и
      небесная лазурь
      велико и лепной Украины нежной моей.

      ......................................................

      Чаша
      для весняних квітів,
      створена
      обережними пальчиками
      маріупольської дівчинки.

      І,
      ...як це вона
      своїми захопленими бірюзовими очима
      увібрала в себе,
      а потім
      пере
      і
      втілила усе це,
      вгадавши
      всі вигини
      танцюючої
      крітської
      дельфіни?

      можливо, розписуючи її –
      нашіптувала мазанням слова свого першого
      кохання?
      І вклала в лінії всі свої надії на...
      І розцвітила все це вірою у...

      І ось воно, диво –
      зв'язався розірваний на століття ланцюг.

      І з'єдналися кольорові глини Кріта
      і
      небесна лазур
      великої і ліпної
      України ніжної моєї.


      * * *

      Тьмы тараканьей монстрица – душа
      бессонною сожжегши личность ночью,
      отхлынула от сердца…

      Ощутив…

      Мгновенья облегченья и покоя,
      как захотел я превратиться в идиота,
      на тростниковой дудочке играть
      да шлёпать босиком по бездорожью,
      да морду подставлять дождю и ветру,
      да так и сдохнуть под сиреневым кустом…

      Мгновения, как вечность…

      Ощутив…

      …И русского простора и идти,
      на огонёк единственный,
      что светит
      за тысячи шагов…
      Идти и знать,
      что
      там
      моя
      судьба…

      Не спит и ждёт.
      Волнуется…
      Тоскует!

      Но время зайн –
      библейского тумана,
      кикиморы
      сомкнулись темью
      в темени,
      а
      памяти клочки
      ввернули всё
      в сегодняшние будни…

      И снова стала жизнь
      безвдохновенной…

      ...................................

      В тьмі попелиці,
      монстриця – душа,
      безсонною спаливши особистість,
      від серця відсахнулася

      ...Відчувши.

      Миті полегшення і спокою.

      ...Як захотілося мені,
      перетворитися на ідіота.

      ...На

      очеретяній на сопілочці зіграти,
      та босоніж топотати шлях по бездоріжжю,
      та пику підставляти, підставляти
      дощу і вітру.

      А потім...
      Здохнути під мальвовим кущем.

      Миті, як вічність.

      Відчувши.

      Та простору покинутої Слобожанщини,
      і йти
      на вогник на єдиний,
      той,що світить
      за безліч кроків.
      Йти і знати -
      там
      моя
      кохана.

      Не спить.
      чекає,
      і ,
      хвилюючись,сумує!

      Але,
      час зайн –
      біблейського туману
      і потвори
      зімкнулися
      у темряві з марою,
      а
      клапті пам’яті
      встромили
      нинішнє
      у будні.

      І стало знов
      життя,
      як видих без натхнення.


      * * *

      Вот – слово.

      Вот…
      Лес в верховом перелётном огне,
      Вот, гибельный сон,
      что засел по весне –
      то слово.
      Жар-птица,
      фантом…
      В пятерне –
      другие.
      Их много.
      Они лиловей…
      И чётче.
      То – зыбкое,
      легче и злей…
      Елеза залезо,
      жолы улипут…
      Разжаренным бобликом
      пыхсли
      зузут…

      * * *

      Песенка беэр-шевского дурдомщика

      Часы стояли и…
      Стояли.

      А годы шли куда-то вдаль.

      Как на загаженном вокзале сплотились мглы,
      часы стояли…

      Текилой жилы жёг ”мистраль”.

      Часы стояли…

      Чёрт…

      Стояли.
      И оставаясь не у дел,
      я спал в продавленном диване…

      А свет меж тем,
      меж век вскипал и в миг, как стал он,
      уж, беспредельно нестерпим…

      Я отвернул лицо и встал…

      Я стоя спал, без чувств, как зомби.
      Как в вене тромб…
      Как будто взлом был…

      И чувствовал, как загудели,
      внутри,
      шмели…

      Часы стояли и стояли…

      И вдруг!

      Пошли…

      Они слагались в дни недели,
      со мною шли,
      но, вот, куда?!

      Их каждый шаг звенел в ушах,
      звенел…
      Как всем нам в детстве, пели
      и трепетали провода.

      Тут Скорой взвизг.

      И я проснулся…



      ………………………………………..


      ...Прийшов,
      до себе прийшов.

      Я ж з України

      У гостi …

      Матiнко моя!

      Чому я тут,
      чому тут опинився,
      чужий ім всім ?

      І відразу
      настає мені
      усвідомлення...

      Адже життя своє
      я проспав…

      І смерть проспав!!!

      Тепер не сплю зовсім.

      А коли закінчується терпінням
      i спiвають третi пiвнi …

      Щоб янголи не прилетіли з Міш-тори
      і знову не забрали в дурхатинку…

      Засовую у рот улюблену краватку,

      Встромляюся обличчям між подушок.

      І реву!

      Реву, реву, як стогне Днiпр широкий,
      неначе човен виринаю iз пiд хмар…
      I гну їм всім,
      додолу верби гну високi,
      перекликаючись з сичами у гаю…





      Иосиф, скушно мне… ( Нанотрагедии)

      Во снах декабрьской ночи
      величальной
      шел дождь…
      А влажный запах липовый дарил
      забвение…
      А дождь стучал, стучал, стучал
      …по крыше

      …И вдохновеянье откуда-то нашло.

      Я ринулся писать…

      Проснулся…
      Весь в поту…

      И тут же высох -
      пятьдесят в тени и нулевая влажность,
      и скушно в животе от прозы жизни…

      Под душем я спасал стареющее тело.
      И грезил наяву,
      ну, почему…

      Да, почему
      нельзя войти, хотя б разочек,
      в один и тот же сон…

      Чтоб там –
      черёмуха,
      окошко в дождевых разводах,
      а на столе дымится чай с малиной…

      И свежесть!

      Оглушающая свежесть!!!

      * * *

      «Здравствуй, здравствуй (беэр-шевская несурьёзная) зима»

      То, что не в скобках – цитата из Мандельштама.


      Ну, здравствуй, зимушка,
      Плюс двадцать пять в тени,
      Колибри клювики в громадные цветы суют,
      порхая,
      Всё дышит,
      оживает,
      прорастая…

      Гремит далёкий гром,
      а близкая гроза
      Бормочет безутешно нам…
      Дождя, дождя, дождя!

      Искусственные палки-ёлки.

      …И

      Сантов Клаусов на батарейках продают…
      Те по-китайски непотребное поют,
      и джигу пляшут…

      А…

      московский нищий на углу,
      тот,
      день и ночь сипит
      о самом главном…

      Налей, мол, налей мне,
      таварыш, вина,
      бо ветер так
      воооит
      тасклииива!

      * * *

      Старая, старая автостанция на южном склоне
      весеннего израильского холма.

      Да, что ж это за гиблое место такое
      устроили на святой земле,
      где, угли похоти заливая человеческой кровью,
      взрывает….
      Взрывает….
      Взрывает….

      ГОЛЬ ВЗРЫВАЕТ ГОЛЬ!!!

      И в то же мгновенье,
      проклятье любви исторгая
      оранжево-влажным ртом,
      всё ту же
      ГОЛЬ,
      здесь
      удов
      лет
      воряют
      …страстями содомскими.

      О,
      аз,
      буки,
      веди….

      Нет, ты уж глаголь –
      весь мир здесь собрали,
      включая
      «и ныне диких,
      тунгусов»,
      примерно таких,
      как и автор
      вот этих
      строк….

      И вот…. Я

      в центре событи
      я,
      и
      всё здесь клокочет,
      меня обтекая….

      Жарится,
      жарится,
      ЖАРИТСЯ,
      БУРЛИТ….

      Дымком исходя аппетитным
      в жилища разорванных только что заживо….
      Ну, как будто,
      ну, ничего здесь и не было….
      Ну, ничегошеньки….
      Не было….

      А я,
      шепчу сам себе,
      приговаривая
      всех нас
      с подмостков
      этой
      сюр,
      и к тому же,
      реалистической сцены:
      – Эх, Вы-и-и-и! Арье и Зээвы-и-и-и!
      Ну, достройте уже,
      на
      конец,
      эту Вашу
      проклятую
      железо
      бетонную стену….

      * * *

      Рукописи не горят. Их, после смерти незадачливого литератора, выбрасывают. В мусорный ящик. Вместе с драными носками и зубными щетками несостоявшегося гения. И это ничего не значит, кроме того, что и это зёрнышко попало не в землю, не проросло, а смололось и стало фаст-фудом для бесхвостых и голошкурых приматов, которые использовали его волшебный шар, чтобы насытиться.

      * * *

      - Кто здесь крайний?
      - Я…. Последний…. Я.
      - А что дают?
      - Смерть. Счастливую смерть. Как успокоение от жизненной тщеты.
      - И как это происходит?
      - Раз, и готово. Безболезненно и безо всяких страданий. Так Вы занимаете?
      - Да, конечно. Разве такое можно упустить.
      - Тогда я отлучусь, мне, знаете ли, очень, очень нужно. Вот, только…. Если вернусь, Вы меня признаете?
      - А Вы за кем?
      - Вон за той дамой в окровавленном платье…. Да, та, что похожа на скелет.
      - А перед ней?
      - Никого….
      - Как никого? Тут целая толпа!
      - Они не занимали. Вот они точно, что крайние, на самом краешке стоят. Мучаются, молятся, цепляются. Кто за что…. Не хотят счастливой смерти.
      - Вот ещё одна…. Решилась, наконец.

      Еще одна: - Я правильно попала, здесь можно быстро умереть? Господи, а Вы меня не пропустите вперёд, я уже больше не могу, не могу я больше, не могу!
      - А чего Вы так торопитесь, Вы так молоды, красивы, Вам бы жить да жить?
      - Он меня бросил, бросил, ушел, и я сдуру проглотила целый флакон какой-то гадости и теперь меня тошнит и дикие рези в животе….
      - Острый живот! Острый живот! Да, расступитесь Вы, идиоты, девушка хочет, очень хочет!
      …Во, исчезла. Растворилась.
      - Это всегда так бывает, когда таким, как она, промывают желудок. Так я отойду ненадолго?
      - А где же дама? Дама где?!
      - Дама уже там…. Так что, Вы следующий…

      Что же делать, что делать!!!!

      - А кто здесь последний?! И что дают?
      - Я… Крайний…. Самый крайний. Смерть дают, мгновенный расстрел на месте. Прямо в сердце.
      - Как интересно. Раз, и готово!
      - Слушайте, Вы подумайте, придите в себя, проспитесь. А завтра с утречка…
      - А что тут думать. Хочу…. Немедленно…. И всё!
      - Тогда я отойду на минуточку, сделаю последний звонок…. Если я вернусь, Вы меня потом пустите в мою очередь?
      - А…. Перед Вами…. Перед Вами хоть кто-нибудь занимал?!






      Ночь. Дикое что-то. Троестишие

      (два стихотворения по поводу вскрытия могил в Эстонии и Израиле)

      Для вас - века, для нас - единый час.
      Александр Блок

      Дикой россыпью
      из России,
      волчьей ягодою
      в пески.
      Корни
      в землю
      вонзая
      тугие,
      распрямляя
      колючек
      клинки… .
      Угнездясь
      меж
      жлобами и…

      беззакониями

      По затертым углам,
      По трущобам
      И – и – и …

      И
      теперь –
      хоть взрывай,
      хоть дави -
      неподступны –
      попробуй –
      сожри –
      чёрной кровью задушит
      огнь
      воздушный,
      нежно слижет с базальтовых глыб….

      Иродионовых….

      * * *

      Ирод Великий

      Никто не разбивал его могилы….
      Сам
      Встал,
      Костяшками звеня,
      И плиты разбросав,
      Исчез искать
      Такого же, как сам,
      ЦАРЯ,
      сынооубийцу,
      Развращенца,
      Упыря….

      * * *

      Ночь.

      Дикое поле.

      Из бликов теней
      как встарь
      составляю
      букет провидений.

      И
      Экибану
      Э
      Т
      А
      рифмой глагольной скрутив,
      ищу всему этому

      Непревзойденный
      доселе
      мотив.

      Мычу,
      сверчу,
      мырчу,

      А после,
      молча
      душу
      муча
      и
      не дыша,
      на Клаве
      Слова набираю,
      знаю,
      как собака,
      знаю
      что-то… .

      А вот,
      высказать… .

      * * *

      Триста Десятое Царство


      Монотипы сменив
      На...
      Квадриэклектику Сонмного
      Триста Десятого Царства,
      пошёл туда
      (знал, знал ведь, куда)
      и принёс
      Вам
      всем
      единственный
      и
      повторимый
      вопрос:
      Кто -
      Не Знаю Что,
      (исполнение Заповедей)
      ну,
      хоть
      где-нибудь
      видел?
      Это...
      Там,
      в измерениях,
      созданных в антинаучном
      спокойствии
      поэтического виртуала,
      всё,
      идеализация
      мыслей моих
      в кодах
      всё той же кириллицы,
      снятой с шигирского идола...
      А здесь,
      снова
      и снова
      в бой
      -ню
      безумных приматов
      втянутый
      в своре
      таких же, как сам,
      стерео типаюсь,
      жду новостей
      и надеюсь,
      что не доживу
      до Третьей мировой...
      АПОКАЛИПСИЧЕСКОЙ
      БОЙНИ.


      Нам зябко и зыбко с тобой, дорогая моя. Цикл стихов

      Нам зябко и зыбко с тобой, дорогая моя,
      хотелось весны, а случилась дождливая осень,
      обрывки чудес, бабье лето, а после, а после
      мученья скольженья по хрупкому чуду, хрустящему льду,
      и лишь иногда робкий луч на лице, ожидающем счастья…

      Нам зябко и зыбко,
      хотелось весны,
      робкий луч на лице, ожидающем…

      * * *

      Мотивчик мой непревзойдённый,
      запутавшийся в камышах,
      вольётся в запах трав и страх
      воды рябой… .
      Воды земной.
      И вглубь реки… .
      И в той реке
      сыграет в салки с рыбьей стайкой,
      и вырвавшись, туманной манной,
      вздув жар земли обетованной –
      огнь и сверкание зари
      пахнёт дождём:
      – В Париж, в Пари… .
      Где ты не ждёшь,
      где ты не спишь,
      где ты не помнишь нашу песнь… .
      И что аз есмь… .
      И где аз есмь… .

      * * *

      Туманом чар
      в темницу глазниц
      …вползла.
      На
      хлобучилась тучкой,
      в самую
      нутрь скользнув….
      Там,
      в саду души моей,
      яблоки рвала и,
      ими
      хрустела, хрустела….
      Про любовь врала,
      мурлы-кала,
      …телом
      гибким,
      загорелым своим,
      обвивая, душила!!!

      В целом,
      Это было приятно,
      Если бы
      не….
      Закончилось
      всё…
      Болью в груди
      и кошмарами воспоминаний….

      …И свет, лунный след,
      в подсознанье….

      …И яда любовного
      след….
      Вслед….
      След в след.

      * * *

      А нам всё казалось,
      что некто третий
      держит свечу
      и, в уши дыша,
      меша…

      А ещё мешает,
      тот,
      возле дома,
      шуршит
      в кустах…
      Некто знакомый,
      общий
      семейный
      знакомый

      …наш.

      А…
      Осознанье греховной
      тщетности встречи
      в неизгладимое
      взвил нам тот вече…
      Вечер единственной в жизни,
      ну, так уж случилось,
      единственной в жизни люб…

      …И!


      Тени своей боясь,
      Мы прижимались друг к другу,
      змеясь,
      плача и хохоча…

      …А отдышавшись,
      шептали друг другу,
      что это в последний,
      ну,
      самый…

      В последний,
      в каждый единственный раз…



      Ну и пусть! Триптих

      Не жалею…
      С. А.Есенин


      Хоть жизнь и люблю всё сильнее,
      а смерти… почти… не боюсь –
      я понял давно – вещь в себе – я,
      и если умру – ну и пусть.

      Уже ни о чем не жалею,
      не плачу… немножечко… злюсь,
      что жизнь оказалась длиннее…
      судьбы….
      Так умру! Ну и пусть.

      И смерть не зову…. Но старея,
      лелею… вселенскую… грусть –
      так время проходит быстрее.
      Наверное, умру.
      Ну и пусть!!!

      * * *

      Страница – странница, пришпиленная в гербарии моей переполошенной жизни, бьётся на ветру, загибает края, шелестит, что есть силы – вот, вот сорвётся….
      …В пропасть воспоминаний.
      В месте со мной….
      Вместе….
      Всегда….
      Вместе….

      * * *

      Сквозь изломанность ветвей –
      черное к зеленому –
      шевелящаяся тень
      жалась к полусонным нам….
      И вскипая вслед ветрам
      золоточервлённым –
      заползало в сердце к нам –
      черное с зелёным….

      ...........................

      Украинский вариант

      ...........................

      Очікування неминучого


      - Хто там зіркою чиркнув в
      червленому небі ?

      Місяць, і той...
      Зблід і тане.

      Над містом знову і знову
      виляск і гуркіт надзвукового...

      Під стогін будильника брат прокидається,
      щоб заробити племінничці нашій
      на корнфлекс..
      Запах свіжого хліба...
      Та кави...

      Десь кіт, як дитинка, заплакав...

      Здригнувшись від гуркоту
      баків сміттєвих...

      Ми сплелися в одне...

      Тиша...

      ...І мир.

      Хто там зіркою чиркнув по зблідлому небі?


      * * *




      Миленький, беги! Беги, а то убьют!

      Когда застали нас –
      Как ты орала:
      - Миленький, беги!
      Беги, а то убьют!

      Я выпрыгнул в туман… .

      …И в заросли.

      …А дикая сирень
      рассерженно хлестала по лицу
      кистями влажными, а
      …ветки
      царапали до крОви и пытались
      …вернуть,
      я бросился в овраг,
      катился мячиком,
      петлял, услышав свист картечи… .

      …Ушёл.

      А после
      отходил, зарывшись в стог,
      и в полусне,
      дрожа от холода и счастья, вспоминал… .

      Медвяный свет любви… .

      Шлепки сирени… .

      …И, уж теперь не помню чей,
      горчащий привкус на запёкшихся губах,
      растерзанных тобой
      той судорожной
      и
      невозвратимой ночью.

      И воздух, наполненный солнцем, дрожит….

      «…Люблю, когда на деревах
      Огонь зелёный шевелится»
      С. А. Есенин


      Вот!
      Вспыхнет зелёное пламя,
      с земли на деревья выскакивая,
      а ветер всё злее и злей.
      …Нарастает!
      И над протяженностью сонных полей
      молекулы стай
      не спеша
      …исчезают.
      Рассыпавшись,
      птицы садятся на луг,
      орут, что есть мочи.
      - Мы дома! Мы дома!
      Вот
      он,
      наш лесок,
      он
      до
      боли знаком нам….
      …И этот
      растерзанный
      трактором
      круг.
      И тот….
      Постоянный,
      в
      фуфаечке черной,
      о чем
      он
      задумавшись
      снова,
      сидит?!

      А время уже нестерпимо, как солнце!

      …И воздух,
      наполненный солнцем,
      …дрожит.

      Тень слова

      Темь слова

      Ноне, а не…
      Дней набухших почками ямбов весенних,
      когда ты, май дарлинг,
      смотришь туда, где отнюдь –
      не я – самое главное слово в твоём лексиконе,
      и где - не
      выпендриваться – плохой вкус и абсолютно все не внове,
      Где всё – неееееееееееее!
      А всё потому, что намедни,
      взял меня, ну, неодолимый искус,
      Хоть разочек вкусить
      от прелестей лучезарных твоих,
      май дарлинг…
      И ты
      уже унеслась, куда бог даст…
      И лишь эхо смеха:
      - Отнюдь от меня, нУдник, надоел, отнюдь…


      * * *

      Солнца шестерня
      равномерно вращает меня
      по
      невообразимо огромному кругу….
      А я –
      вокруг тебя хожу
      и
      прошу прощенья….
      Ты,
      лицо
      утопив в цветы,
      …делаешь вид,
      что
      меня здесь нет….

      Становлюсь на колени….

      Клянусь,
      что
      достану с неба звезду….

      …А сам вспоминаю –
      сколько же весит самая маленькая….

      И
      опускаю голову,
      потому что боюсь рассмеяться….

      Цветы вдруг летят на Землю –
      я вижу –
      ты плачешь….

      …И вся
      ВСЕЛЕННАЯ
      оста
      на
      в
      л
      и

      в
      а

      е

      т

      с….


      Я!!!

      То было в Старый, старый год

      Мороз ударил. Снег не выпал,
      и долго, долго дымный след
      клубился той любви вослед….

      А через много, много лет
      вдруг встретились
      два странных взгляда.

      - Узнать…. Узнать тебя?!
      - А… Надо?

      То было в Старый, старый год... .

      Вдруг, взглядом, вырву из толпы лицо

      Вдруг,
      взглядом,
      вырву из толпы лицо
      и…,
      вскрикнув на всю площадь имя,
      рванусь к тебе….
      Ты удивленно смотришь на меня.
      - Не помню Вас, не помню Вас….
      …Не помню.
      И я напоминаю – где, когда –
      восторженно глаза твои горели,
      а я читал весь вечер. О любви….
      Ты просветлеешь – вспомнила –
      и сразу –
      Прощайте же, прощайте же!

      …Прощай –
      теее!!!

      Ну, что ж….

      Прощаю….

      Я тебя
      …прощаю.

      В рёбра оконные. Триптих

      Цветы,
      отодрав
      от земли,
      купили,
      продали,
      преподнесли….

      В стакане
      стынут
      цветы…
      сонные….
      И бьются,
      бьются…
      БЬЮТСЯ
      пчелы и осы
      в рёбра
      оконные.

      * * *

      Не смерть –
      незаконченность жизни пугает,
      её жернова,
      меж ними стираются и исчезают
      любые слова,
      любые любови,
      любые надежды….

      И что ж?!

      Судьба моя –
      след по воде –
      еле виден….

      Пока ты плывешь….

      * * *

      Я кричу тебе вслед….
      - Ты меня никогда не любила!!!
      Я шепчу тебе вслед….
      - Ты вообще никого не любила…
      Ты мне эхом в ответ, –
      - Ты меня никогда-а-а не-е-е люби-и-ил!
      - Ты вообще никого, никогда, никогда….

      Ни-и-ико-о-ого-о-о!!!

      Вздрогнувшей ивы застывший фонтан

      Вздрогнувшей ивы застывший фонтан,
      всплески ветвей и шуршание листьев –
      лики умерших сквозь дым серебристый….
      Кто это?
      Кто это?!
      Кто это - там?!!!

      Задумчивые хиппи-ивы. Диптих

      Расчесывая ветром гривы,
      потягиваясь поутру,
      как воду – в полдень – солнце пьют
      задумчивые хиппи-ивы….

      И захмелев – при лунном свете –
      блестя, качают головами….

      Хрустят, раздергивая ветви….

      …И засыпают. Вместе с нами.

      * * *

      Сны осени пригрелись в лапах сосен,
      продрогшие в дурманной дымке сны….

      Свет солнца, раздробив туманность плёса,
      метался возрождением весны….

      Казалось – сны сбываются. Казалось,
      что снова молодость – плыл ветер, пьян и тих….

      О, как в тот год мне сладко вспоминалось….

      Вплеталось в горьковато-дымный стих…

      Рождество. Персеи.

      Персеи

      Загадай желанье на звезду,
      пожелай прекрасного себе…
      Долго, долго
      ожидай того
      напрасно…

      Загадай желанье на судьбу,
      На любовь,
      Успех…

      На всё равно что!

      Хоть на женщину, что поцелует в лоб…

      Понимая – не успеется уже…
      Ни
      че
      го.

      А на смерть – бессмысленно,
      она,
      за твоей спиной стоит и ждёт…

      Эта дура,
      обязательно,
      придет…

      В тот же миг,
      как только нажелаешь.



      * * *

      Что к старости я становлюсь слезлив…
      беспамятен…
      маразматИчен… -
      все это пережить – так, пара пустяков.
      …Вот!!! Вспомнил! Что гораздо хуже,
      так это то, что близкие мои,
      меня не замечают –
      я для них
      стал частью интерьера,
      старым шкапом,
      в который раздражение своё
      закинуть можно,
      заперев на ключ….
      Чтоб больше не скрипел….

      Всё это поражает,
      рассыхаюсь,
      иду на слом,
      в сентиментальность
      впадаю
      и все чаще замечаю,
      что рифмами банальными грешу….
      На Новый Год брожу по Беер-Шеве
      и, видя распустившиеся розы -
      рифмуя их с морозами и смертью –
      бурчу себе под нос.
      - Ну, как мне дотерпеть….
      Ну, как теперь мне
      до костлявой дотерпеть….

      А мы светились, вспомнивши

      В растрёпанном автобусе,
      визжащедребезжащем,
      вздыхающем на каждой остановке –
      светили два прожектора
      лиц,
      мир не замечающих,
      невольно ослепляя окружающих….

      Давно сошли влюблённые,
      а мы светились вспомнивши,
      вздыхая вместе с-с-с
      стареньким автобусом….

      И даже –
      вновь вошедшие,
      ну, ничего не знавшие….

      …Толкались меньше.

      И сердились
      меньше….

      И превратившись в ижицу

      Дойти до Муромки…
      …Уткнуться носом в луг,
      вдыхая запах трав…

      …Перевернуться,
      раскинуть руки,
      замереть и…

      …Слушать небо.

      Затменье тишины и жаворонок…

      …Стрекозиный вертолет.

      …И шевеленье трав сквозь скрип кузнечиков.

      …И мотылёк.

      И мотылек, затмивший на мгновенье солнце
      в прищуренном глазу.

      …Вдохнуть всё это,
      встрепенуться с куропаткой,
      и в путь.

      …И снова в путь,
      чтоб превратившись в ижицу,
      …исчезнуть.

      …На-
      зав-
      жди.

      Зрачков агаты. Триптих

      Зависли, как во сне, агаты
      незамерзающих зрачков,
      и, …как бы, пламенем объятое,
      лицо….
      Сквозь кожу вижу –
      кровь….

      Твоя
      от ревности
      взъярилась….

      А ты,
      вдруг
      в рысь преобразилась,
      неистовое буйство,
      ярость….

      Со сковородкою в руке,
      о,
      как ты в бешенстве гонялась
      за мной….

      По Яузе-реке
      я уплываю,
      я спасаюсь,
      от ненависти и судьбы….

      Но тонет лодка,
      быт проклятый
      подвел....

      Любовию разъятый,
      Я снова твой….

      Зрачков агаты,
      зависли, как во сне,
      впиваясь
      всем существом своим
      в меня,
      по новой в рысь
      преображаясь,
      съеда….

      Ну, вот….
      Приснится же такое….
      Сопишь под боком.

      Бог с тобою….

      * * *

      Моей любимой виртуальной тётушке

      Ваши образы… .
      Как образа облаков,
      …мимолётны.
      Чуть глаза отведёшь,
      а они ужу громом гремят
      и кипит в глубине их священный огонь, ослепляя сознанье навек…

      А не так повернёшься, и,
      вот тебе,
      солнышко глупое ласково глазки нам слепит,
      и весна,
      и дожди,
      и лукавая пеночка сюркает
      что-то там,
      …скрывшись в тенётах украинских конноспортивных засек.

      * * *
      Ты, моя ягодка опять

      Ты – моя ягодка,
      Опять
      Должна
      хоть как-то
      подсчитать
      насчет
      любви… .

      Теперь нас – нечет.

      Я – нищ и стар,
      Ты – супер-стар
      И щен, что ластится к коленям… .
      Твоим… .

      При том
      учти,
      что он
      вот, вот,
      любовной стастью
      истечёт,
      и испарится… .

      Горизонт
      твой
      будет чист.

      Нас будет чёт… .

      Ну, не молчи,
      дай мне отсчёт
      любви насчёт


      Нити времени

      Нити времени в памяти нашей сплелись в колдовской непрерывный клубок,
      так сплелись, что вовек не распутать, не освободить-
      ся от пут и, конечно же, не разобрать-
      ся кто правиноват – но внутри то, в душе –
      разве знали мы,
      как разрубить,
      как распутать нам, нашу с тобой, нелюбовь….
      Стыд и слезы, да что ж это с нами, за что и зачем этот глыбистый русский роман
      засосал нас в трясину, где мы
      судьбы спутав,
      агонизируем с мыслью последней –
      Не жить мне,
      не жить без тебя….
      Прибери меня,
      боже,
      скорее….

      Молю….

      Всей душою и сердцем….

      И обошла. Стороной. Диптих

      Дыханием дальней грозы
      горло сдавив,
      всколыхнуло пространство,
      сердце наполнив предчувствием встречи с тобой,
      пророкотала невнятно она
      – Боже ж, ты мой….
      И…,
      обошла стороной.

      Так и не встретились –
      мимо меня пронеслась ты,
      как эхо весеннего грома,
      с первого вздоха,
      с первого взгляда,
      так и не встретившись,
      помнили день,
      когда молнией дальней
      в глаза нам
      сверкнула
      любовь
      – Ох, ты ж божечка ж мой….
      И…,
      обошла стороной.

      * * *

      Перекушенной ниткой у рта…


      После первой влюблённости –
      все остальные –
      последними кажутся женщинам,
      а дороги по ним –
      перекушенной ниткой у рта…
      - Ах, как было прекрасно –
      они говорят,
      - Ах, как было чудесно и радостно прежде
      с ним…
      И какая,
      какая теперь
      вокруг нас,
      ах, какая
      навек
      пустота!

      Пожимаем плечами,
      кругом-поворот –
      и к порогу…
      В плечи шею втянув,
      пробираемся мимо домов…
      Мы на волю выходим
      от них…
      Мы отходим
      от них
      Понемногу…
      Понемно…
      По не,
      ходим,
      и ходим…
      И
      ходим.

      И ждем…

      В глаза глядишь

      А ты не узнаешь меня при встрече….
      Здороваешься, руку подаешь….

      Ты говоришь, что очень сильный ветер,
      и что, наверное, завтра будет дождь….

      В глаза глядишь….

      Молчишь….

      Не узнаешь!!!

      Что это?! Предощущенье разлуки?

      Что это?! Предощущенье разлуки?
      Все хорошо ещё….
      Всё хорошо….

      Только вот, руки твои –
      эти руки –
      взмах, словно взлёт!
      И ещё! И ещё –
      взгляд сквозь меня,
      он в глазах беспечальных –

      ЧЕЙ-ТО НАСТОЙЧИВЫЙ ВЗГЛЯД….

      Что с нами будет?!
      Прощанья… отчаянье!
      Как мне вернуть нас назад?!!!

      Ты ещё здесь – подойти и прижаться –
      только б не видеть лица….
      Жадно допытываясь – сомневаться….

      Любишь….
      Не любишь….
      К сердцу прижмешь….

      К ЧЕРТУ, НАВЕРНОЕ, СКОРО ПОШЛЕШЬ!!!

      Слова горящие. Диптих

      - У нас с тобою осень?! …. Осень, …
      едва прикрытая листвой,
      своей щемящей наготой
      уже не требует, не просит,
      а город, захлестнув дождем,
      тепло последних встреч уносит….
      И как тут быть?! Кого мы спросим?!
      Жизнь нашу спутавши, вконец,
      слова горящие подносим
      к сухому хворосту сердец….
      И в небо, в небо дым вопросов!!!
      …И вьюга, вьюга – наконец.

      * * *

      Трением - тело о тело, любовный огонь добывая,
      Кремень о кремень души, высекая весенние
      искры из глаз,
      не понимали,
      что это обманка природы,
      что главное в действе том – хитросплетенье,
      Хитросплетенье невидимых нитей,
      чтоб новую жизнь на Земле зародить… .
      И… .
      Вот, на тебя уже смотрят
      Глазки любимых твоих
      Внуков и внучек… .

      Ну, вот! Началось

      Ну, вот! Началось,
      снова ласточки вьются
      всё быстрей и быстрей -
      кажется – вдрызг
      разобьются….
      Вираж,
      разворот,
      и снова несутся
      вдоль стен….
      Руку протянутую обтекая,
      падают,
      рушатся вниз,
      возле земли
      пульсируют стаей
      и….
      Как будто бы не было их….

      Что мы им –
      три ощипанных тела,
      стиснутых одеждой
      и железобетонными глыбами
      со всех сторон?
      Дочка машет руками,
      носится туда, сюда.
      - Папа, ты не будешь разбивать их шваброй,
      как в прошлом году?!
      Папа, я буду тебя слушаться!
      …Всегда, всегда!!!

      И…
      кружится,
      кружится,
      кружится !

      В кольце захлопнутых дверей

      А вот и он! Опять один…

      Кем он ей был?
      Кем он ей был?!
      Из нелюбимых – нелюдим?

      На десять жизней поделиться б,
      но меж коробочек домов,
      в разрывах снежных облаков
      нелепый путь его струится….

      …Суставы дымных фонарей
      предают его друг другу,
      и он бежит, бежит по кругу….
      В кольце захлопнутых дверей….

      Из фильма ужасов скульптура

      И мальчики...
      А.С.Пушкин

      На гололедном языке асфальта
      две капли Жигулей
      слилИсь в одно -
      пугающие пятна…
      Осколки и….
      Примерзший к мостовой,
      разодранный ….
      Лоскут?!
      И люди, люди, люди –
      глаза горящие.
      - Кого-нибудь убило?!
      И говорят друг с другом, говорят,
      как будто бы в жарищу воду пьют.


      * * *


      Из фильма ужасов скульптура -
      раздавленный арбуз Субару -
      застывший сок…. На мостовой….
      И косточки…. Разбросаны…
      вокруг!

      Шурка. Цикл стихов



      Машерочка, деточка, Шурка,
      влюбилась в тройного придурка,
      а был он блатяра и урка,
      маньяк, четвертной олигарх.

      И наша наивная Шурочка,
      сгорела в любви помпадурошной,
      а всё потому что, тот жмурик…

      Ведь он обещал ей Париж!

      Но этот маньяк бессердечный,
      что клялся в Любови ей вечной,
      в Рязани терзал её тело…

      А после, когда надоела,
      он душу её, как окурок,
      своею ступнёй растоптал.

      В тот миг, когда женщинка Шурка
      услышала песню о Мурке,
      застала движенья под буркой,
      И то, как еёйный придурок…

      Он грудь секретутки ласкал!! Ё-моё!


      И вот она, новая Шурка,
      На ней комиссарская шкурка,
      Под шкуркой дедовские чувства.

      …Он был генерал РККА.


      А тут ещё маузер,
      сцепка –
      звезда на застиранной кепке,
      которую дедушка Ленин,
      прабабке её подарил.

      И вот уже,
      сердце – не камень,
      в придурошном сердце не пламень,
      а пули…
      Визжит секретарша,
      так это и ей поделом.

      Ну что ж ты…
      Ну, что ты наделала,
      бесстрашная наша и смелая,
      теперь тебе шить рукавицы
      на зоне для кровных убийц.

      Теперь тебе плакать ночами,
      состариться чрезвычайно,
      чифирить,
      чинарить,
      чихвостить
      свою поламатую жизнь.

      Но тетка с Единства России,
      а дядька – он был прокурором,
      и братик,
      а братик из органов…

      Спасли нашу бледную Шурочку,
      Сказали, что…
      Дурочка!
      Дурочка!!!

      Ну, что ты,
      с такой вот,
      возьмёшь…

      Лечили…

      Потом отпустили…

      И снова забрали…

      Страдала…

      И словно свеча – угасала…

      Вот так ей хотелось в Париж.



      * * *

      Какая там рифмофилия – просто стихоложество!
      Михаил Макаров.

      Поэзоман и прозоимец –
      Всю жизнь оттачивая слог,
      Я корчу рожи –
      Лихоимец,
      Что
      «лучше выдумать не мог».

      * * *

      К фотографии.

      Изо –
      бр!
      бр….
      Бррр!
      бражение
      поэта –

      есть ложь….

      В прямоугольнике….

      Без мыслей на челе,
      с погромным носом
      и застывшим взглядом….

      Изо – с-с-с!
      сстрадавшийся
      фантом
      и ш-ш-ш…
      изо
      френик.

      К тому ж,
      по жизни
      он
      похабник,
      чайник,
      веник….

      Ну, для чего Вам фото дурака!!!
      Ведь есть его стихи –
      суть
      свойства
      креатуры….

      Там!
      Изо
      содрогания
      души,
      переходящее в…
      ИНТЕЛ
      лигентную
      изо
      гнутость
      фигуры.

      Там –
      все ЕГО –
      в стихах –
      и никакая нагота
      лица,
      а если женщина,
      то даже тела,
      не в силах выразить….

      Все, все, что наболело,
      все, все, что надышавшись,
      улеглось,
      сбылось,
      наснилось…

      Все –
      ЕГО –
      В СТИХАХ!!!

      * * *

      Скрипи….
      Не скрипи…,
      зубными
      протезами….

      А
      в надпространстве
      сознанья
      есть таки
      светлая дырка….

      Туда…

      В миг
      послесмертный –
      дым сигареты
      последней
      втянется
      вместо
      бессмертья
      души….

      И,
      холодея,
      мыслью последнею:
      – Зубы не жмут!

      Стану…,
      вещь не в себе –
      я.

      * * *

      Вопрос вопросов.

      И всё же,
      «быть или не быть –
      любовь еще быть может»,
      может быть?

      * * *

      Электричество не тычется…
      Газ погас…
      Воды не дали в дом.
      А ты!!!
      Что ж ты дыбишься мне с фотки,
      отключивши в овсе сотовый.

      * * *

      Верлибер день

      Заглохший,
      обгоревший смех,
      тень птаха - мой Верлибер день
      тягучею смолой на пальцы дня
      …налип
      и длится, длится, длится…
      А
      …белибердень,
      сочится
      и сочится,
      и сочится
      из израильских дернин
      и мышьяком в лицо
      струится, завиваясь,
      бензольно удушающая ярость…
      И вот он, монстр мой поэтический
      наполовину…

      Насколько глаз схватил пространства сердцевину.





      Сколько лет ты во взгляде моём отражаешься

      Сколько лет ты во взгляде моём
      отражаешься,
      сколько лет….

      Ну, зачем он мне –
      этот
      домашних пугающий –
      их судьбу обнажающий
      свет?!

      Сколько лет ты во взгляде моём
      наслаждаешься,
      сколько лет –
      тем,
      что ты,
      только ты,
      каждый день,
      ТЫ!!!

      …Всё яростнее
      утверждаешь,
      что?!

      Елабужский синдром

      (версия после критики на сайте. Хорошо, хоть не надо мучиться, в каком разделе размещать.)

      (фантасмагория на тему вечного)


      И меня тоже не приняли на работу посудомойкой. Мне бы повеситься, но где найдешь в израильской съемной квартире крючок или еще что-то, чтобы выдержало бы мой вес – сто кило с пузом. Тогда я сделал еще смешнее – сорвался с тормозов. Как и все русские люди, я закусываю водку облаками, а это очень опасно для здоровья окружающих меня людей. На следующее утро, как только меня выпустили из полиции, пришлось идти пешком к своей семейной врачихе. Ввиду полного отсутствия денег – в израильскую автобусную рулетку я давно уже не играю, а с врачихой у меня железный уговор – сорвался,
      тут же к ней, да и потом…. Что ж, я понапрасну, что ли, три больничные кассы поменял, пока не нашел её. Представляете, она до сих пор одержима одной, единственной идеей-фикс – вылечить всех и навсегда.
      Отсидев огромную очередь, я все-таки предстал перед ней во всей своей красе. Врач, как обычно, измерила мне давление, а потом, порасспросив о том, о сём спросила.
      - Вы все еще пишете стихи?
      Мы помолчали.
      - Прочтите что-нибудь, если можно. Что-нибудь такое …, для анамнеза.
      Я прочитал. Вот это.

      АВТОПОРТРЕТ

      Раз пятьдесят повешен и расстрелян,
      заколот, четвертован и распят,
      лежу в гробу – рукою изувера
      загримированный под труп…. Опять
      зуб заболел, и нету, нету мочи
      стерпеть вой главной героини вновь….
      Ну, ладно, все путем –
      работа есть, работай….
      Дождался, слава богу.
      - ДУБЛЬ ПЯТЬ! МОТОР!!!
      Сейчас взорвемся все,
      потом обед и… с песнями,
      что там у нас по плану –
      пытки….
      На костёр!
      …Опять все сорвалось.
      - Ты мне неинтересна!!! –
      визжит, как институтка режиссер…
      Ну, что не поделили эти твари
      и снова завелись – не зная почему?
      А как волшебно было все у них вначале –
      он дал ей роль….
      Она дала ему….
      - ВСЕМ ПРИГОТОВИТЬСЯ!!!
      Подпрыгнул гроб от взрыва.
      И что теперь….
      Какая тишина….
      Крик чаек….
      Мне б, сейчас глоточек пива….
      О скалы трется сонная волна.
      Ну, вот и всё,
      все заорали разом.
      - СНЯТО!!!
      Нет, нет, не пива – сигарету….
      Кофейку!
      Вот оно, чудо,
      возле моря…,
      на закате,
      глаза открыть и –
      ВОСКРЕСАЯ –
      сесть в гробу….

      Никто и не заметил….
      Веселятся…..
      Не понимают, черти,
      что порой,
      я тоже, если честно разобраться,
      эпизодический…
      но, все-таки
      ГЕРОЙ.

      - Да! – сказала целительница.
      - Тяжелый случай…. Ну, ничего, ничего…. Будем лечить! И тут же, просветлев.
      - Вам нужно к специалисту!
      И…, направила меня к патологоанатому. После того, как эта святая женщина спасла жизнь, моему единственному внуку – я никогда не задавал ей лишних вопросов и попёрся на окраину города, как раз в то место, где в Израиле вскрывают трупы.
      Я шел туда и думал – как же наша израильская жизнь все-таки отличается от привычной, русской. В России как – стало скучно в голове, вытаскиваешь из стола револьвер и крутишь себе, задумавшись о чем-то, барабан сколько хочешь. Можешь даже приставить его к своему собственному виску ради разнообразия…. А если ты к тому же, отморозок зафуфыренный – нажимаешь на курок!
      А у нас! Ты должен ехать на работу! На таком же вот автобусе, под номером семь. А вчера такой же вот – взорвали. Ты прыгаешь в его нутро, как будто бы из самолета, но без парашюта, платишь за это удовольствие свои кровные и едешь…. Едешь! А потом приземляешься из него…. Живой!!! И рад, радешенек, как идиот последний….
      Нет, лучше пешедралом, как я сейчас. Раз, два – раз, два….
      Патологоанатомом оказался глубокий ватик (старожил израильский) – судя по тому, как он заговорил со мной на приличном русском, но с ивритом пополам. Он приобнял меня за плечи и поволок, как Харон в недра своего заведения, рассказывая на ходу, что Дорочка уже позвонила и что меня нужно спасать, визит в миштару (полицию) – это не фунт изюма, но все будет – игъе беседер (останешься в живых). И хотя мой медицинский ангел предупредила меня, что вскрытия не будет, на душе стало муторно, а в животе тошно. Нот Аркадий, так он мне представился, завел меня в какой-то закуток, усадил в кресло, включил спокойненькую музычку, заварил что-то травяное вместо дежурного израильского кофе и воскурил все вокруг индийскими палочками.
      - Это - чтоб вонизм наш отбить. – объяснил он мне.
      А потом с причитаниями и истово заговорил вдруг об особенностях поэтики раннего Иннокентия Анненского. При этом, он, то кружил вокруг меня, как бы исполняя боевой танец созревшего орангутанга, то очень больно нажимал какие-то точки на руках и на лице. И я полетел, полетел…. Как из того автобуса.
      И тут, как из-за угла мешком, возле меня очутился труп. Я сразу узнал ее, это была моя Муза, закутанная в полосатенькую больничную простыню, которую она тут же сбросила на пол. В неоновом освещении загробного отделения ее фиолетовое лицо казалось совсем синюшным. И потом – этот разрез через весь живот до груди, зашитый суровыми нитками. Она наклонилась ко мне и прошепелявила на ухо.
      - Ну, что парнишшаа…. На брудершафт!
      У меня всё поплыло перед глазами, и я услышал свой собственный вой, но откуда-то издалека….
      Сознание ко мне вернулось вместе с запахом нашатыря.
      - Хамудик мой, (голубчик) это пить, быстренько, быстренько! – подсовывал мне чашку с настоем Петрович, и пока я судорожно хлебал его пойло, осторожно поинтересовался – как всё было.
      Я рассказал. Аркадий Петрович явно повеселел и торжественно заявил, что я бари (здоров), т.е. спасён. А дама – это так, побочный эффект, но очень, очень
      полезный.
      - И по этому поводу… - пел он мне – Нужно сделать лехаим!
      Тут же появились две русские граненые и коньячок, мы чокнулись, я поднес рюмку ко рту и… реально ощутил возле уха, как выдох.
      - На брудершааафт!
      Рюмка полетела на пол.
      - Ничего, мазаль тов, мазаль тов!!!(на счастье, на счастье) – танцевал вокруг меня мой спасатель. И тут я понял, что в Израиле Кашпировские зачем-то работают патологоанатомами.
      Кем же тогда в нашей великой стране работают настоящие патологоанатомы - подумал я, но спросил о другом.
      - А если все-таки выпью?
      - Тогда нэшика (поцелуй), горько, и в постельку. Любовь, знаете ли, до гроба….
      Шучу, шучу….
      И вот, меня уже выводят на свежий воздух, обнимают в последний раз и просят передать нежный Даш (приветик) дорогой Дороти.
      С тех пор всё пошло, как по маслу. Меня не приняли ещё в 326-ти местах на работу, а мне хоть бы хны. Я теперь абсолютный абстинент, даже курить бросил.
      Но, это что! Даже повеситься не возникает никакого желания, потому что я совершенно определённо знаю – она ждёт меня там, зашитая суровыми нитками и совсем разложившаяся под тлетворным влиянием Ближнего Востока горячо и навеки любимая
      моя – Муза-алкоголичка.
      - Не дождёшься…. – шепчу я ей каждый вечер, засыпая. И сплю, как младенец….
      И даже… не храплю!

      Айболит - 66

      А потом он умер.
      В одночасье…

      Сорок дней мы помнили его –
      обсуждали странные злосчастья
      всех его ролей…

      …А самого –
      не могли никак представить мёртвым –
      образ не ложился в гроб….

      Взгляд его в сознаньи полустёртом
      матери-
      ализовался
      чтоб –
      из двухмерной плоскости обманной –
      жив курилка –
      вырвать взмах руки….

      …И улыбку.

      Жизнь в телеэкране?!

      …А, поди, ж ты,
      с этой вот, строки
      он останется в подкорке.

      …Странно –
      вспомнив, как, набычившись, глазел –
      словно бабочку пришпилить….

      ………………………………………

      Эпитафией
      стала, чтоб ему
      та стихография,
      что для Вас
      из чувств своих
      запечатлел….

      Дымят осенние пожарища/ В ноосфере поэзии русской

      Дымят осенние пожарища,
      клубами стелется к земле
      дым….

      …И горит огонь пока еще.

      Хоть небо в пепле и золе.

      К чертям прощенья и прощания!

      …А сладковатые дымы
      окутывают дымкой тающей
      все,
      что так резко видим мы….

      И вот….

      Стоим, как изваяния,
      забывшись….
      В чешуе дождя….
      Слились с природой
      окружающей….

      И что мы видим там?

      Себя….

      * * *

      В ноосфере поэзии русской
      глубокая осень,
      время диких размеров -
      подобьем взлетающих птиц…
      С поэтически сонных дерев
      облетают глагольные рифмы,
      обнажая сплетения мыслей,
      дрожа,
      осыпаются в зевы пожаров лесных…

      Утром дождик и зябкое солнце к обеду,
      и ветра день и ночь…

      Ночь и день…

      Разыгралося чтоб…

      На полуденной уличной, схлёстанной сцене -
      сладкий запах забвенья
      да снежная дрёма в сугробинах слипшихся слов…

      И январь чтоб вдруг стал для меня - ритмолов-празднослов …

      И расцвёл чтобы, небом лиловым…

      И увидел чтоб с улицы я,
      как дитя
      вновь и вновь
      выдыхает
      в замёрзшем окошке
      в своё мировое пространство -
      катрены.


      Она б тебя клюнула в сердце

      Любовь твоя – просто ворона,
      горластая, вредная птица,
      что на основанье законном,
      кружится над нами…..

      Кружится.

      А то вдруг рванёт в поднебесье….

      Ну, кажется – всё, улетела….

      А жизнь, как избитая песня –
      течет….
      С бесконечным припевом.

      Смеюсь.
      - Посадить… её
      в клетку?

      Но ты, изогнувшись
      змеёю,
      а после взметнувшись
      в отчаянье….

      - Она б, тебе каркала ночью,
      она б, тебе глянула в очи,
      она б тебя клюнула….

      В сердце….

      Причуды. Вопли из предбанника преисподней. Цикл

      И мой язык стал языком гордыни
      И для других невнятным языком.
      А. Тарковский

      Я

      Глазами умирающей макаки
      гляжу на этот мир….
      Теперь –
      я стал….

      Уже
      не человек –
      еще
      не зверь,
      всю жизнь свою прошлявшийся во мраке
      привязанностей гибельных, и вот –
      я вижу,
      что сам черт не разберет –
      как
      так
      случилось –
      в чем моя вина….

      Всю жизнь я был
      собачий бог –
      стал –
      ВОЛЧИЙ САТАНА….

      * * *

      МЫ

      А что же мы?

      Как раненые звери,
      что заползают умирать в кусты,
      всю жизнь
      в мир тусклый
      всматривались….

      И не верили!

      Что все, кранты….

      И задыхаясь от натуги,
      срываясь в петушиный всхлип
      в сей час
      мы –
      не себя,
      куда нам,
      судим….
      Всегда,
      везде,
      во всем
      ДРУГИХ….

      * * *

      А ТЕ….

      …Кто был достойнее –
      спились,
      скололись,
      бросились с обрыва,
      те, что пожиже –
      добровольно
      заперлись
      от нас
      жестоковыйных
      и
      спесивых…

      Психиатричка –
      рай
      и
      ад…

      Ад для тишайших и бездумных,
      рай для убийц и просто буйных…

      А в остальном –
      бесхвосты
      худородные -
      четлане,
      мужики,
      подсаки…

      Глядим на этот мир
      из преисподней….

      Глазами умирающей макаки…


      * * *

      Моё литераторноё небытиё

      Вот….
      Если Вы, читатель мой,
      посмотрите в литературный мелкоскоп,
      то тут-то и увидите меня,
      поймёте, наконец, что
      я,
      всё ж,
      меньше,
      меньше,
      меньше, чем поэт,
      к тому же глуповат….
      Уж извините….
      И что нассссс ссссскопище,
      больных на голову,
      полуслепых и сумасшедших….

      У райского порога.

      …Ну, а я!
      Пишу по-старому,
      и Родину нашёл,
      среди таких же,
      как и сам….

      …И что моё небытиё….

      Конечно же!
      Конечно – не от бога!

      ..................................

      Украинский вариант

      ..................................

      Чудасії. Репет з передбанника пекла

      Я

      Очима мертвої макаки
      дивлюся в світ…
      Я…
      Вовкулака?

      І вір не вір,
      що все життя своє провештався у вирі
      прив'язувань згубних…

      Така невдача
      і ось – наприкінці,
      я бачу, бачу
      де моя провина…

      Бо половину…

      Свого життя
      я був
      собачий бозя.
      А після став
      як
      ВОВЧИЙ САТАНА…
      Невдовзі.

      * * *
      МИ

      А що ж до нас?
      Як очманілі звірі,
      що заповзають помирати у кущі,
      ми все життя вдивлялись в світ тьмяний…
      І
      …не вірили!
      Що все,
      кранти…

      І задихаючись від марної надсади,
      зриваючись у півнячий у схлип,
      у сю годину ми –
      ні, не себе,
      куди нам,
      ми судили…
      Завжди і скрізь,
      у всьому
      ІНШИХ ТИХ…

      * * *
      А ТІ…

      Хто був у вишині –
      Спилися…

      Скололися, чи
      кинулись у прірву,
      інші,
      та не ті,
      по волі,
      повелися в самоті
      від нас жорстоковийних і кмітливих.

      У дурхатинці – як їх всіх питати?
      Чим катувати, милувати?

      Там,
      рай для вбивць і сплоха буйних
      і пекло длявих та бездумних…

      А…

      А на останнє –
      Ми, патлаті,
      …безхвості худорідні,
      мужики,
      підсаки.

      Цей світ дивуємо
      зімлілими
      очима…

      З сласної пики
      мертвої
      макаки.


      * * *


      Чудасії. Моє літераторне небуття

      Тут, от таке…

      Якщо і Ви, читач люб'язний мій,
      поглянете в літературний дрібноськоп,
      то зразу і побачите мене,
      і зрозумієте, нарешті,
      що і я,
      все ж,
      менше, менше, менше,
      ніж поет…

      До того ж дурнуватий…
      Вибачайте…
      Якщо, хоч щось не так…

      І що нас скопище,
      напівсліпих і божевільних,
      на голову навіки захворілих…
      У райських кущах…

      Ну, а я!
      Пишу,яким і став,
      та Батьківщину не знайшов,
      серед таких же, як і сам..

      І тому, небуття моє..
      Звичайно і свідомо –
      не від бога!




      Свет лаская нежным с синим. Цикл Марине

      Он цветёт, твой колокольчик,
      над зарытым в землю телом,
      на ветру дрожит…

      Звенит…

      Как душа твоя…
      Трепещет…
      Свет лаская нежным с синим…

      Проливается росою,
      кап за каплей,
      цвета моря…

      Шепчет всем нам …
      - Здес-сь… Ма-а-ри-и-на-а…

      Над зарытым в землю…



      * * *

      На теле полянки,
      рваною ранкой –
      проталинка…

      Брызжет в глаза
      сиянием неба -
      страз первоцвета…

      А на трепещущих, на лепестках -
      розблеск рассвета…

      И, с рос замёрзших,
      скупая
      …слеза.


      * * *


      "…как искры из ракет"
      Марина Цветаева

      Стихам моим,
      написанным так поздно,
      что позабыв определение -
      ПОЭТ -
      я рвусь
      шафранным пламенем
      с экрана,
      возжегшийся
      от
      искр
      из
      …баллистических ракет…
      И этот оживляж -
      иллюзией фонтана
      бахчисарайского -
      мне в душу
      заползает -
      старый черт…
      Харон запил…
      Я бросился…
      …И Стикс меня несет…
      В парах
      амфета -
      минного тумана…

      * * *

      Мои белые и вольные

      Чёрных стихов не пишу,
      Белопенною стаей летят, изогнувшись и спутавшись вщент,
      Стаи верлибров моих,
      подгоняемые
      вдохновеньем
      вскипающей страсти,
      пространства периодов
      переплетая порывами вьюги слепящей,
      в звенящий рой букв
      из которых
      леплю
      вдохновенные слово и слово, и слово
      и спутав клубок,
      тихо тяну их за нить ариаднину, чтобы сказать:
      - Чёрных стихов не пишу, не пишу, не пишу!!!

      Поэту, зарубленному по пьяни топором



      Поэту, зарубленному по пьяни топором.

      А в той посмертной книге…
      Как жадно тронута была его душа огнём
      и почернела…
      И только четверть мыслей и идей и сохранилось.
      Но всё одно,
      нам всем нам,
      всё одно –
      мы собираемся у этого костра
      погреть хотя бы руки…

      Хотя бы…
      вспомнить, и вздохнув,
      повосклицать.

      Какою нежнобелою, почти мелованной, она была
      когда-то.
      А он плеснул внутрь спирта…
      …И поджёг.


      * * *

      Эй, Вы, парящие над жизненною чащей!

      Поймите….
      Нам, бескрылым невозможно,
      забыв на миг шарманку ремесла,
      закинув голову,
      следить…
      слепящей точке
      вслед….

      Эй, вы!!!

      Пониже – можно….

      Поэзия вам – не сеанс гипноза!

      Так хочется увидеть взмах крыла.

      В бессильной ярости дрожать…

      Где страсть,
      как гибели напасть –
      там
      двум сверкающим кинжалам –
      в бессильной ярости дрожать –
      судьба нам….

      А после –
      цепь перерубив,
      и, замахнувшись для удара,
      окаменев –
      вот
      так
      и жить –
      судьба нам.

      Ида

      Губы, слепленные тенью,
      тела сломанный муляж,
      гениальным привнесеньем
      линии,
      до сердца….
      Аж!!!

      Вот! Как будто из тумана,
      взмахом царственной руки,
      в будущее отправлял он –
      звуки шнитской
      музыки….

      Здесь все движется, хохочет,
      голосит, и
      режет в очи….
      Иды отражение –
      это Бунин,
      Блок,
      Есенин –

      это –

      Всесожжённое
      русское
      прощённое….

      И улыбнулась виновато…

      Тебе того казалось мало,
      что осень плакать перестала
      и улыбнулась виновато….

      …Как ты когда-то.

      И дремлет…. Голова на лапах.

      Поэзия лишь зеркало, в котором
      отражена душа твоя….

      А в сопереживаньях бытия
      сознание шлифуется повтором….

      Под завыванье поэтических шутих
      воссоздаем эпохи странный запах.

      …И цвет ее. Все те полутона,
      что ускользают в гибнущей природе….

      А светлый вечер, словно пес притих….

      И дремлет – голова на лапах….

      Что бездонные очи природы…

      Лебедь, выгнувши шею,
      напомнил тебя….

      …И поплыли,
      шатаясь,
      навстречу
      прохожие.

      Воздух сдвинулся,
      гривы дерев
      теребя….
      Как в тот вечер…

      Ох, как похоже!!!

      И опять,
      как тогда
      я на миг ощутил,
      что бездонные очи природы,
      что глаза твои смотрят….

      …И не было сил,
      с места сдвинуться….

      Ох, как похоже…

      Удивительно чистая мечта восьмиклассника

      – Ну, что ж ты?!
      Глазами,
      от снега пепельно-нежными
      уставилась
      на меня?
      Постарел?
      А ты все такая же….
      Удивительно чистая мечта восьмиклассника….

      – Молчишь?
      О чем?
      Не молчи, а то я снова утону
      в бездонном
      и
      ослепительном взгляде твоем….
      Наконец-то….
      Улыбнулась….
      Иронизируешь….
      Ну что ж, помолчим….
      Что нам с тобой
      еще
      остается.

      Ветер высветлил небо

      Ветер высветлил небо,
      и в кровавом закате
      разноцветной гирляндой
      бедуинские хаты –
      прилепились к шоссе,
      к двадцать первому веку….

      И не здесь, и не там….

      …А в глазах человека,
      что стоит обелиском
      на обочине мира –
      мы всего лишь река
      в половодье машинном.
      Это русло реки
      и полоску асфальта –
      всё –
      что он нам оставил
      в трепыханьи заката….

      Он свободен, как бог,
      живописен, как идол –
      черно-белое знамя –
      промелькнул и исчез….

      Ночь. Стоим на шоссе –
      овечья запруда….

      По машинам шагают –
      террористы-верблюды….

      И-и-и-и-и-и-и!!!

      Втыкая на бреющем
      точку под вав,
      на мгновенье
      громадою
      звездною став,
      режет всех по живому
      разбойник тех мест –
      истребитель
      израильских
      ВВС!!!

      Погибает подкидыш

      Слезный дождь
      зарядил моросить,
      ветром, всхлипнув,
      бормочет на идиш.

      – Ты меня не простишь….
      Я тебя не пойму,
      хоть наш бог
      милосерд и всевидящ.

      Он напрасно
      стучится в зонты,
      и, как будто,
      рыдает на скрипке….


      Погибает подкидыш.
      А…
      всем…
      всё равно,
      мы расплавлены
      в яростной сшибке….

      Идиш….
      Русский….
      Латынь….
      Мы все вместе стоим,
      за бесплатным обедом….
      И….

      Ужином.

      Дождик шпарит вовсю.
      Мы молчим.
      МЫ МОЛЧИМ….

      Ничего уже больше….
      Не нужно нам.

      Я рос затворённый в задворках славянской стихии

      Я рос затворённый в задворках славянской стихии –
      в пространстве двора,
      а за ним –
      заводище – гордость Советской России.
      …И дым!
      Тот дым заводской….
      Он, взаправду, казался отечества дымом!
      И так будоражил сознанье моё,
      что я уплывал вместе с ним в небеса
      …голубиные,
      оставив,
      оставив во всех этих затхлых задворках –
      жульё –
      партийцев,
      развратников,
      антисемитов….
      Я жил в облаках -
      с них я вылепил душу свою….

      Я стал –
      кем я стал,
      изувеченным стал неолитом,
      закованный в сталь одиночества –
      блики на латах,
      копье –
      пера номер три –
      и дрожащие строки,
      и в такт им – душа….
      Полыхает!

      И нервная дрожь…

      Барабанит, как дождь….

      Не
      стиха-
      ет.

      На границе трёх стихий– воздуха, воды и земли. Цикл зарисовок.

      На границе трёх стихий – воздуха, воды и земли, растянуться на песке, вдавив затылок в мокрый песок….

      Вода переплёскивается через тебя, бурлит, отступая, а тебе – долгий, долгий вдох, до следующей волны, которая перемешивает тебя вместе с камушками в песчаной каше….

      И ты всё больше и больше погружаешься в тело матери Земли.

      * * *

      Процессор Матхэттэн – 2, переустроенный после 11-го сентября и с новой силой принявшийся управлять всем остальным миром, я увидел, как-то по особенному, в ночных СНН-овских теленовостях, с высоты белых утренних облаков. Сияющие в перворассветных солнечных лучах гигантские элементы системы, начиненные миллионами компьютизированных первичных биочипов, посредством самых мощных компьютерных сетей вытаскивали и вытаскивали мириады золотых рыбок, и они выполняли все мыслимые и немыслимые желания сильных мира сего. Всё в этом призрачном мире шевелилось какой-то своей, бессмертнокащеевой жизнью, излучая прямо-таки дьявольскую энергию в окружающее пространство.

      * * *

      Стрепета спугнув, провожать его взглядом, покрываясь гусиною кожей от безбрежности почти что чеховской…. Израильской степи!

      * * *

      Преддверье весны и глазки полусонных дерев набухают, а через мгнове-нье заплачут, слезами зелёными мир наш согбенный залив…. И это не тени слепых мифологий, не вопли блаженных служителей культа.
      …А живородящая завязь, которая снова и снова сдвигает сознанье в беспамятство первой весенней грозы.
      Природу не перехитришь, духовною мощью своею – она, всё одно, всё одно безумными сделает нас и заставит, заставит, ну, хоть на мгновенье язычеством светлым упиться, набухнуть, сраститься, родить, чтоб снова и снова смогло человечество видеть сияние детских, мерцающих добрыми звёздами, глаз ….

      * * *

      Надгробные камни еврейского кладбища Праги, застывшей толпою один на другой наползая, столетия нам посылали глыбастые мыслемолитвы о том, что скрижали Завета разбиты, и если все мы не погибли, то это – по милости…. Кто его знает – кого. Что?! Бред ощущений? А вот, и неправда, ведь предвосхищение Треблинских глыб, эти к небу восставшие крики немые…. Стояли вот здесь и крошились, крошились, крошились, стараясь спасти….

      * * *

      Ежевечернее скольжение за горизонт химер сознания моего…
      Еженощное надбесконечное жженье – неллюббиттнеллюббиттужже…
      Вспоминания взглядов вчерашних твоих, поджимания губ, отвергающих всплесков рукой, и осколков над-еж-ды-нато…
      Нет! И этого не было, всё потому что…

      Ник-тот-а-кине-у-ступ-ил!

      И, поэтому…
      Снова и снова, нам грезился, нет, не безгневный разрыв, всё висело на ниточках ветра, на кончиках пяльцев судьбы, на…

      И, са-муж-нез-наюн-а-чём…

      К ежеутрене всё упокоилось …сном, только дрожь, бессердечная дрожь выдавала тебя с головой, ты стонала и билась, как птица в неволе…

      Зачемнамвсёэтозачемнамвсёэто…
      Зачем?

      * * *

      ...И ты всё больше и больше погружаешься в тело матери Земли.



      Готовая к прыжку

      К удаче – всё!
      И даже то, что я,
      в моих летах,
      еще могу….
      Увидеть кошку –
      черная, как ночь –
      дорогу мне перебежала и
      …сидит –
      готовая к прыжку….

      Да, этой не почешешь брюшко….

      Такая же, как я….

      Из диких – недотрога.

      И воздух лихорадочно дрожит

      Раскинув руки, милая плыла
      в пшеничном поле….

      Кружилась и звала меня,
      звала –
      в озноб раздолья….

      Она тонула, милая, в огне
      хлебов,
      и задыхаясь,
      все тише,
      тише,
      тише пела мне….

      Растаяла….

      Но, на всю жизнь осталось –
      звенящие
      стрижи,
      стрижи,
      стрижи….

      И полыханье солнечного света.

      …И воздух лихорадочно дрожит,
      и где-то,
      раскинув руки,
      милая плывет….

      …………………….

      Ты в той картинке
      ВСЯ
      из солнечного света.

      …Я калИкою у твоей межи.

      Квинтэссенция любовного

      Жизнь пролетает мимо меня….
      Будто моя?
      А как будто – и нет….
      Солнце закатное –
      сумерек свет,
      лунный,
      уже подгоняет меня
      к выносу –
      в одушевленность планет –
      дальше –
      и в дольше –
      сквозь звездную моль –
      в надбесконечную взвесь….
      Я ещё здесь?
      …А как будто и нет.

      Вот,
      что случится
      со мною,
      мой свет….

      Если разлюбишь меня.

      Пять миллиардов глоток. Шоу Джорджа

      Как доживешь
      до кода
      оппу!
      пений,
      и запоешь,
      что
      прожил
      жизнь
      страдая….

      И
      мучился
      напрасно….

      А любовь….

      Платком
      взмахнув,
      сошла на повороте….

      ОГЛЯНИСЬ!

      Пять миллиардов
      глоток
      тянут
      эту
      песню….

      Навроде бурлаков на Волге.

      * * *

      Шоу Джорджа, который Бернард

      Человек без адреса подозрителен,
      Человек с двумя адресами – тем более.
      Джордж Бернард Шоу

      Ох, ты, бог мой!
      Как, всё-таки, беспощадно время…
      Что касается безадресных, а значит, бомжей, то подозрения со временем ещё больше усилились и даже просочились в мировую литературу и, искусственным образом, в Голли, который ещё и wood фильмов ужасов.
      А для меня, они обычные люди, которые по своим жизненным обстоятельствам просто не могут зайти в Инет и сидеть там, в ожидании смерти. Поэтому и адреса, хотя бы и мыльного у них нет. И отследить их затруднительно, что и подозрительно. Но, не очень, не очень.
      А если этот субъект ещё и скрывается в натуральном лесу, с берёзками, то привлечь его, даже по крайней нужде соответствующих органов, ну, совсем уже, затруднительно по причине отсутствия платиновой кредитки Visa.

      А вот те, кто завёл себе всего-то два электронных адреса, особенно, если один из них в Одноклассниках, в наши времена, ну, совершенно безвредны. Наши это люди, наши!
      Чего не скажешь об основателе одного единственного сайта под скромным названием…
      ПравИльно, Wikileaks.
      Уж, кажется всё, скрутили этого любителя плодиться и размножаться на всю его оставшуюся жизнь, заатукали, прогнали через все средства, в том числе и информации, надули, как цыганскую лошадь на рынке журналюгской дезы, да не тут-то было…
      Двести зеркальных адресов со всеми его архивами в Сети, сотни соловьев-разбойников ноосферных в защиту, цунами читательского суперинтереса, порожденного действиями господ, которые тщатся нами править…
      Вот, это теперь, в двадцать первом, душедробильном нашем веке, архиподозрительно. Как сказал бы во времена оны, ещё один объект нашего угасающего внимания, у которого один, единственный адрес пока – Мавзолей.

      Вбок тормашками вися. Двоестишие

      Обездушенным
      в нашей великой стране
      не хватает пространства….
      И они задыхаются,
      не захватив ничего
      из того,
      что хотели бы….

      Вот…
      Жестоким –
      тем выйности недостает,
      их ломает погоня
      за недостижимым,
      их используют втемную….
      Вплоть до могилы.

      * * *

      Остальные….

      Видящие ясно….

      Тоже умирают….

      Вбок тормашками вися….

      * * *

      Глубокоокое дитя. Автобус в Эйлат

      Зачем под мерный шум дождя,
      Томясь всем миром и сторожкой,
      Большеголовое дитя
      Долбит о подоконник ложкой?

      Иван Бунин



      Тогда…

      От жути…

      А теперь,
      засунув в уши пробки с звуками,
      глубокоокое дитя,
      раскачиваясь в волнах мук своих,
      летит от нас, от всех,
      ввиндя,
      любые взрЕви электронные
      в коробочку своих чудес…

      Там шум небес,
      Там солнце…
      Лес…
      Ослепший дождь под барабаны…
      Там всё,
      что и не доставало,
      его,
      родившегося здесь,
      в миру, отторгнувшем порывы,
      наинежнейших наших строк…

      Спит гуттенберговский внучок…

      Затылок свесив златогривый…

      Хоккуированные миниатюрки

      …Роза, губы твои ласкающая –
      так, что мороз по коже.

      * * *

      От одиночества спасает только смерть… .
      Как аспирин спасает от простуды.

      * * *

      Не облачко, а так… .
      Пушок… .
      Обрывок сна… .
      Три такта песни… .
      И... .
      Под взглядом –
      тает в поднебесии.

      Негев - пустынь израильская. Акварельки.

      1

      Снова ночь без сна –
      всё смешалось в Негеве,
      здесь зимой весна –
      молимся о снеге….

      …И!

      Розы в январе,
      в феврале - клубника….
      И дожди-и-и-и,
      дожди….
      Ветер воет дико….
      И вопят коты….
      И собачьи свадьбы….

      11

      До самой смерти уже, не напьюсь я рябиновой крови,
      и березовой сыпью уже не болеть….
      Не болеть мне….

      * * *

      Эмигрантское, весёленькое


      Я гнусь, извиваясь,
      а ярая гнусь,
      набившись в глаза мне
      и в рот,
      уже заползает за
      шиворот… .
      И тонет в моём же поту.

      Верёвка скользит,
      её нервная злость
      впивается дрожью в плечо –
      я груз волочу,
      я ишак,
      я пыхчу,
      что выбрал дорогу не ту.

      * * *

      Тишайший всхлип ручья,
      а после, после,
      последний гуд пчелы и тишина,
      глубокая. До обморока сна… .

      Всё это бесконечность длилось

      Неудовлетворённая луна
      катилась над обрывом и в блина,
      небесного, подобье превратилась.

      В прищуренных глазах… .

      Казалось –
      мне,
      не вырваться уже, не встрепенуться… .
      Так и застыну на краю сознанья.

      Так и умру.

      …Но грома содроганье
      Подбросило сознанье к небесам,
      а электричество прошло по волосам,
      отбросив тело в ужасе… .

      А там!

      …Я в тот просвет рванулся, как с обрыва,
      Казалось, полечу навстречу тучам
      Клубящимся.
      Но всё же – человек,
      остановился.
      Осознал…

      Беспомощность свою -

      плащом,
      прикрылся,
      и,
      бегом
      к жилью.

      …Куда ж ещё.
      Куда же мне ещё?

      * * *

      Трезвенным всплеском: - Лишняя ааа… . Везде!
      Плескала крыльями по ледяной воде
      любви моей,
      любви
      нео
      палимой.
      Ладонь шипы сжимает… вместо роз,
      и перистость взрастаемых заноз
      в душе не перечесть,
      воспламеняясь,
      цепляясь за проступки и слова,
      я улета…
      я улетаю в шква…
      туда, где не слова,
      а свет сверхновой,
      и дважды два –
      равняется любовь
      наипоследняя,
      неразделённая,
      смурная
      та, что не кончится в начале
      …декабря,
      та, что до смерти,
      для которой всё – нельзя,
      всё – тайна
      недоступная.
      …Блажная.

      * * *

      Аранжировка версификации о Мертвом

      …В плюс пятьдесят в тени вовлечены, застывшие на горизонте блики гор как будто бы дрожат и, воспаряясь к небу, вовлекает взгляд…

      …В зеркальную слюду вскользнув, и тем удлиненна, красавица застыла неподвижно на спине, раскинув руки, блюдечко морское, парящее на солнце обварном, горит голубоватым пламенем заката…

      …И нереальность запредельного – горчащих красок, адских запахов и тлеющей жары, сжигая воспалённое сознанье – хлад мыслей разрежает в голове…

      …И вот они, явлённые созданья изумлённого ума…

      …И ересей ессейских, тут без них, на месте мёртвым мне и прочим быть без них…

      …НЕ МЕДЛЕННАЯ…

      …скоро…

      * * *

      Ну, вот и ... ландыши...
      Ты влез ногами в лес -
      дыши, дыши,
      на целый год дыши.
      Запоминай и наслаждайся возрожденьем
      того, что в глубине твоей души
      чуть светлится...
      А, ландыши...
      Умоют, умирая, морду пусть
      росою росcмороченного Утра.

      * * *

      Предвесеннеe чудо пустыни Негев


      В поднебесье то трепет легчайший, когда…

      Ты вдруг видишь, что от…

      От нагретого воздуха дрожь облаков предрассветных, отражает кипение вспыхнувших маков в пустыне, пока…

      И до самого до горизонта горит и тумана стена, и не видно взошедшего солнца, и, вот же…

      Из тебя уже рвётся печаль неземная и хочется вырваться из…

      Вот ведь, только в безбрежье огня предвесенней пустыни так хочется вырваться из неизменного круга планетного, к звёздам невидимым, дальше и дальше, туда…

      Где ни времени, ни придавившего к корке планетной, с рождения, веса, ни забот о насущном, ни боли, и не…

      Ни стыда…

      Тут и солнышко…
      Вот, и закончилось чудо, и ты понимаешь, что ты…

      Ты всего–то душа…

      Ты всего-то душа, заточённая в шкуре примата-мутанта, ненадолго расцветшая силами необоримой природы и застывшая чудом пустынным…

      Душа…

      Трепыхнувшаяся на челе двадцать первого века…

      А потом, отпустило…

      И всё…





      Ощущения рая

      Блаженья любовные –
      как я хотел –
      бессчетно,
      вместе с тобой
      повторять….

      Взгляд….

      Мановения губ….

      Тяжесть тела,
      когда прижимаешься….

      Запах волос….

      Руки за шею….

      Ощущения рая,
      из которого
      изгнан
      навек,
      как из русского –
      ЯТЬ….

      И больше уже
      ничего
      не прибавить,
      и
      у
      меня
      не отнять….

      АРИФМЕТИКА….

      Так и буду доживать. Диптих

      Сенилге

      Никуда уже не денешься –
      так и буду доживать….

      Хлеб нерезаный жевать….

      Чаем запивать….

      И глазеть, глазеть в закаты,
      путая с рассветами,
      и вдыхать их….
      Раззевать …рот,
      пыхнув сигаретою….

      Притушив «пожар в крови»
      ждать от ночи сна….

      Никуда не денешься….

      Жизнь….

      Одна….

      * * *

      Не ностальгия, нет, а просто
      …сдохнуть хочется
      от снов, перекрывающих аорту.
      …Взбурлив, подскакиваешь на кровати…..

      Обхохочешься!

      Без йоги на пол –
      клячею мухортой
      брыкаешься,
      всех на фиг посылая….

      - К …черту!
      Рычишь – бес
      смыслицей….

      А расписавши жизнь,
      ты тут же попадаешь в лапы татей….
      Те душу теребят – хрипаты и бодаты….
      Кудлатые козлы….

      Дегенераты….

      Три цвета пленительных - счастья

      А первая… ?
      Грозою отшумев
      на весь мой век,
      оставив возле сердца
      осколок неба,
      чтобы вспоминал -
      покинула….

      А верная
      все ж душу отольёт
      дождями теплыми?
      Надеждой прорастет?
      И долго, долго,
      отцветая,
      сознанье унесет….

      Вслед птичьим стаям….

      Последняя….
      Душа….
      Душа болит –
      она каркрик –
      кар крик без слов….

      И мне….

      Не до стихов теперь….
      Не до стихов.

      Гений на отдыхе

      (новый вариант после конструктивной критики)

      Струны гитарные
      млеют от пламени сонной свечи,
      тычутся в пальцы и,
      вздрогнув,
      вздыхают
      о
      всевозжигающей страсти….

      Гений на отдыхе –
      сломан смычок,
      и ладонь его трётся о гриф
      …шеи девИчьей.

      …Сжимая её осторожно и вновь отпуская…

      А после….

      Пальцы танцуют,
      танцуют на грифе гитарном,
      а всё потому что….

      Страстью владеет сознанье –
      в объятиях девы бездумной –
      напрочь забыл он о звёздной любви,
      и расслабившись –
      грешной душою своей улетает,
      тает в глубинах её безмятежности,
      в шлепаньях вёсел
      ныряет, ныряет
      в солёный прихлёб
      …сонной волны?

      Вот, только….

      Дьявол,
      сокрытый в футляре –
      любимый Гварнери его –
      вторит на спущенных струнах,
      вибрирует,
      рвётся и жжет,
      …ждет,
      ну, когда же,
      когда же,
      терпенье его переполнится праведным гневом,
      знает, проклЯтый….

      Что?!

      Хлынет из глаз его аспидных
      …адский огонь.

      Адский огонь
      и безмерная жажда –
      хоть чем-то
      заполнить
      свою опустевшую душу….

      Ну, а пока….

      В полусне, как в нирване бахайской,
      наш горбоносец –
      Никколо,
      как дождь предзакатный….

      Бредит гармонией самой своей
      распоследней,
      бессмертно-
      инвертной,
      бурлящей гитарным аккордом….

      Страсти по Моцарту…..

      Пространность ...лишь обостряет взгляд

      Мой главный приз –
      один на бесконечность,
      что я еще живу,
      и вещность,
      расщедрившись еще на пару лет,
      не отнимает душу –
      скоротечность
      моментов бытия, и…
      их пространность
      лишь обостряет взгляд….
      Несовместимось
      моя –
      с расцвеченною ложью
      трагикомедией и…
      фарсом бытия –
      всё подтверждает,
      что
      не я,
      НЕ Я….
      Руковожу своей судьбой и волей,
      и что не я
      продюсер
      собственных гастролей
      в подлунном этом мире….
      Нет….
      Не я….

      И отчужденно и недоуменно...

      А любовь никуда не уходит –
      Она отстраняется….
      И отчужденно и недоуменно,
      Словно, морщась от боли, безумствует….

      И изгалянья ее
      Порождают
      Пресыщенность плоти….
      Неистовство….
      Страстную дрожь….

      Да, любовь никуда не уходит,
      А тычется в страстный захлеб
      Отстранения тел….
      Отчуждения душ….
      …И безумство кошмаров ночных.

      Но и это не все –
      Наступает момент –
      Даже прикосновенье!!!
      Приводит сознанье в смертельную дрожь и неистовство –
      Сжаться в комок,
      Не впускать,
      Замереть,
      Примереть
      И забыться….

      И тогда!
      Вот тогда!
      Только, только тогда….

      Никуда….
      Никуда!
      Никуда!!!

      НИКУДА НЕ УХОДИТ ЛЮБОВЬ….

      Раздватризнутый

      Я висю перед Вами картинкой с экрана.

      Я - в кириллицы кодах сшифрованный, двуозверенный….

      Нет?!

      Но это же я –
      раздвоённый,
      расТроенный,
      расчетверённый донЕльзя,

      …а РАЗСЧАСТЛИВЛЕН до можна?!

      Когда-
      двоякодышащей сущей душою своею –
      трибитник раззлобленный, разоскверненный.

      А еще – двуюродивый, вразпустошенный

      троебеженец, тропо трёпоглотатель
      таких же, как сам и пишу,
      раздватризнутых и триязычных стихов…

      Вот….
      Висю перед Вами,
      эклектик,
      трепач,
      скоморох –

      СКОРОДИНСКИЙ!!!

      Неясно-волшебное что-то

      Месяц луна бередила сердце,
      месяц она мне шептала стихи о…
      не…?
      разделённой…?
      любви?!
      А какая, мой давний дружочек,
      нужна нам была бы ещё –
      мы повязаны были,
      о, как мы повязаны были тогда….
      И…, конечно же….
      Тайное что-то,
      неясно-волшебное что-то,
      нужно нам было тогда –
      чтобы только в душе –
      чтоб нигде-никогда-никому,
      а тебе?!
      Даже под пытками я не признался бы в том, что….

      А в чем?!

      …Сердце урвалось – ведь я ощущал,
      всем существом своим
      я ощущал, что под той же луною и ты….
      Ты не хотела любовь разделять….
      НО ГЛАЗА… ВЫДАВАЛИ!!!

      Месяцем стала
      рогатым,
      бодливым,
      блудливым
      наша луна….
      Я нашел
      тела взаимность с другой –
      без былого я жил –
      так бестрепетно,
      так безмятежно….
      НО!!! ВЕСНОЙ… В ПОЛНОЛУНЬЕ!!!
      Выть не могу – засмеют,
      а запить – затолкают в кутузку…
      И я,
      маюся
      каждой весной,
      в полнолунье
      о…
      не…
      разделённой –
      единственной в жизни,
      ЕДИНСТВЕННОЙ В ЖИЗНИ,
      любви.

      Воздух Джиро

      (вариант после комментариев)

      Если пальцы тонкие и дрожат,
      и подстать им – талия,
      (в районе Альп не снимают скальп,
      а… осторожненько так, в правый глаз из винтовочки –
      хлоп!)
      значит?
      Правильно, друг мой,
      мы с Вами в Италии….
      Я в телевизор на это смотрю,
      а Вы, развалившись в кресле с бокалом в руке,
      на терраске,
      спасаетесь здесь, от всех вдалеке,
      от неминуемой смерти….
      И поверьте, друг мой,
      это не сон и не блажь,
      поглядите, красавицы глаз
      с экрана
      косит….
      Не на меня – на Вас!
      Но…не особенно.
      Так, для приличья – привычка такая –
      Пофлиртовать
      С любым, кто в штанах….

      К тому же – свобода!

      К тому же – Джиро!!!

      Йех! Промелькнул пелетон!
      Как красиво идут! Йех-эй!

      …И это все!

      Да нет,
      Вон он, уставший от веловаляний,
      Бывший кумир наш….
      Виляет по следу…
      Видно сойдет….
      А красотка?!
      Пропала в толпе….
      Наши глаза скользят
      Насколько позволяет оператор и шея,
      А в голове пустой –
      Господи боже,
      Зачем я смотрю в это….

      Где я….

      Ветерок….
      Мне – вентиляторный,
      А тебе – с гор….
      Хоть какая-то свежесть….
      ГОСПОДИ БОЖЕ!!!
      Расслабиться бы….
      Хотя бы на час….
      Йех, новый русский,
      Миллионер Вы наш, недо-
      Озелененный –
      Вы так представляли себе
      Свое
      Соб-ствен-ное
      НЕ-МИНУЕМОЕ?!
      Йех! – телетиффози орет – Йех-ей!!!
      …И эхом с гор, .
      А может быть, даже и выстрел…
      ХЛОП!
      Обоим…
      Нам…
      В ЛОБ!

      Нам подарили вдох


      Нам подарили вдох

      А знаете ли Вы, мой любопытный читатель, что астрономы планеты Земля, сговорившись с сильными мира сего, дарят нам в уходящем году время, составляющее по их канцеляритским понятиям, одну секунду. Что-то там во Вселенной накапливалось и накапливалось потихоньку, и вот…
      Год уходящий продлевается. На мгновение, которое мы все отсчитываем – раз и…
      А я предлагаю всем Вам ничего такого не отсчитывать, а после того, как пробьют куранты сделать один глубокий вдох в 2008-м, а выдохнуть уже в следующем году. Тем более что всё это, может быть впервые и за долгое время, объединит всех нас, все шесть с хвостиком миллиардов. И как вытекает из статистики больших исчислений, кто-то вместе с нами в это же самое мгновение вдохнёт, а выдохнуть уже не успеет. Переместится в мир иной.
      Но и грустить не стоит, потому что ещё большее количество только что выскользнувших из материнского лона и в то же самое мгновение, получив шлепок по попке, вдохнёт впервые и вместе с нами воздух родной планеты, и закричит на всю Ивановскую, поздравляя нас всех.
      С Новым Годом!
      Дышите, дорогие мои, дышите.
      Нью-Йорк и Багдад.
      Киев и Москва.
      Беэр-Шева и Харьков мой родной.
      С тем, что будет, Вас!
      Что бы это ни было, дорогие мои.



      * * *

      (отредактировано по комментариям)

      Ах, это море посреди Земли….
      Застыло в ожидании хамсина*….
      Тут облака плывут, как корабли,
      а солнце воздух жжет так нестерпимо,
      что это всё, не поместившись в небесах….

      Вдруг!!!

      Вызывает призраки мигрени….

      …Вдоль берега брожу –
      и адский страх,
      и боль –
      все вместе –
      порождает озаренье –
      что та поэзия,
      что зародилась здесь –
      все,
      что
      мы
      есть
      теперь….

      Все, что мы есть….

      А это море….
      Посреди Земли -
      сияет светом левантийской лени….
      Лежат на горизонте корабли,
      как призраки ушедших поколений….
      Мы здесь живем, сжигая жизнь дотла….
      Тут каждый день, как будто день последний….
      Нас скоро всех сметет вселенская метла,
      отправит в мусор донных наслоений….

      А та поэзия, что зародилась здесь –
      так и останется….
      Всем,
      что
      мы
      есть….

      *хамсин - свирепый израильский суховей.

      * * *

      Лета морфозы
      мета
      лись
      в предутренних
      бликах….
      Плыли
      кора
      блика
      ми
      по затылку,
      и в волнах волос
      утопали….
      Было щекотно
      от слёз,
      ты шептала
      по коже
      губами,
      я уж не помню о чём,
      и не помню,
      о чём
      я заплакал, дураче,
      тогда…..

      * * *

      Ночь - выжатой синькою в небо,
      гитарный плеск,
      по плёсам луны разлохматились тучи земные... .
      Дави, гитарист!
      Не жалей ты её кастаньет,
      пусть девочка-вьюга наш мир заскорузлый раскружит,
      да так,
      чтоб
      в бессмертие звёзд
      устремилась душа,
      чтоб
      стало амброзией
      пойло
      в кабацких бокалах... .
      Круши гитарист,
      не жалей ты её кастаньет,
      пока
      махаоном
      сердечко её трепыхаться ещё не устало.

      С последним аккордом она захлебнётся волной
      воланов на платье
      и вскинет победно головку... .
      Замри гитарист!
      Ты здесь лишний,
      теперь только ей,
      ей одной -
      овации, крики восторга, цветы и улыбки... .

      Ночь просинью в небе,
      гитара в чехле... .
      Спит девочка,
      вам ещё ехать и ехать туда, где начнётся твоё ниоткуда... .
      Сказала - не любит,
      сказала, что скоро уйдёт.
      …Терпи, гитарист,
      обнимай,
      береги,
      ...и
      надейся,
      надейся,
      ...надейся на чудо.

      * * *

      Дымят осенние пожарища,
      клубами стелется к земле –
      дым…
      И горит огонь –
      пока ещё –
      хоть небо в пепле и золе.

      Вы где - «прощенья и прощания»?!

      А сладковатые дымы
      итог подводят ожиданию….

      И неизбежности зимы…


      Дымят осенние пожарища,
      горит, горит огонь….

      Пока ещё….

      * * *

      Чижик-пыжик, где ты не был?
      Увидав кусочек неба – в луже…
      Плюх!
      И – без следа…
      Чижик-пыжик, ты куда?



      Моя скоморошная билингва

      Ну вот, и я изобрёл свой велес и пед


      Это всё не имеет никакого отношения ни к переводам, ни к цеху блистательных переводчиков сайта. Простое скоморошество.

      С чего всё начиналось. Я решил попытаться сделать автоперевод на украинский своего стихотворения о пустыне Негев. И когда таки попытался, то увлёкся так, что потом понял, что это не совсем, или совсем не перевод.

      Негев – пустеля – шофар

      У цю землю вчепившись корінням, колючками, гілками, злістями, стогонами….
      Вже минулої долі жахливої не пам'ятаючи...
      Не пам'ятаючи вже...
      Зашкарублою шкірою, зламами серця, вузлами, рубцями, батожними гонами,
      заплативши за «райське» життя на межі, що запіклася кров'ю...

      І вже...

      Бузувірське світило те,
      котре спалило кістки всі крізь тіло –
      люлю сонечком, ласкою,
      сном….
      Райським сном….

      ...А ті бризки туману, що після хамсина хапаю пошерхлим я ротом.

      ...Ну, звичайно ж, що потім
      здається мені,
      що течуть вони в глотку, що медом течуть.

      Молоком..

      Медом і молоком...

      Медом
      і молоком...

      * * *

      Негев – пустыня – шофар


      В эту землю вцепившись корнями, ветвями, колючками, злобами, стонами….
      Прошлой жизни «ужасной» не помня, не помня уже…,
      шелушащейся кожей, рубцами на сердце, узлами судьбы и изломами
      заплативши за «райскую» жизнь на запёкшейся кровью меже….
      Изуверское это светило, прожегшее кости сквозь тело –
      баю солнышком ласковым, сном…. Райским сном….
      …А те брызги тумана, которые после хамсина хватаю иссохшимся ртом….
      Ну, конечно же, - кажется мне, что текут они в глотку,
      что медом текут… Молоком….
      Медом и молоком….
      Медом…
      и молоком….

      Язык стал определять как люлить строку, всё стало ещё более нервным и более насыщенным.
      Я продолжил это дело, сделал пятьдесят файлов, причём некоторые русские тексты не поддавались такому действу, хоть плачь.
      А потом подумал, а если попытаться сразу писать оба варианта, причём стараться сделать их равноценными.


      Віджей штормів і ураганів


      Платівка обрію кружляється щосили,
      і,
      вогненним нігтем
      весь простір мій,
      прошкрябавши...

      Диджей...

      Туманів і дощів,
      вщент стиснувши грозу,
      і,
      патли хмар
      розпотрошивши,
      примружившись,
      пускає...

      Пилюку у очі...

      Лізе,
      лізе в душу.

      І ниє, ниє серце...

      Це він...

      Він шарудить піском у скло
      і,
      розпалившись не на жарт,
      каміннями по даху барабанить.

      А після – тиша,
      дзвінкі сколки,
      дощ стіною...

      Голофани,
      виблискуючи,
      тиснуть ситіданс.

      Їх ритми
      все
      тривають і тривають,
      кружляючи
      у небі
      в нескінченність.

      Ну, а потім...

      Величезний вал в півнеба
      і
      рик на всю округу:
      - Орривіграаах!

      Рятуйся, все, що може!

      Йааах!

      Я йду!!!

      І гопака стоптавши,
      взбалаганівши округу,
      залізним чоботом
      усю, як вона є...

      Ось-ось обрушиться на нас
      зриваючись...

      І в рок...

      І в ролл.

      Віджей
      штормів і ураганів.


      * * *


      Виджей штормов и ураганов


      Пластинка горизонта кружится вовсю,
      и,
      огненным ногтём пространство процарапав,
      диджей туманов и дождей
      вспять развернув грозу
      и,
      лохмы туч вспоров,
      прижмурившись,
      пускает пыль в глаза
      и лезет, в душу…

      Ноет, ноет сердце -
      это он…

      Шуршит песком в стекло,
      и,
      рассердившись не на шутку,
      каменьями по крыше барабанит…

      а после – тишина,
      звенящие осколки,
      дождь стеной и голофаны,
      блестя телами,
      давят ситиданс…

      их ритмы,
      длятся, длятся, длятся
      …в бесконечность.

      Ну, а потом
      огромный вал в полнеба
      и
      рык на всю округу:
      - Оррывгрыыых!


      Спасайся, всё, что может!

      Я иду!!!

      И камаринского топча,
      огромным сапогом пространство взбалаганив,
      вот-вот обрушится на нас,
      срываясь в рок и в ролл…

      Виджей штормов и ураганов.

      Русизмы в украинском стихе и украинизмы в русском – да, конечно,
      Но при этом один братский язык диктует второму и наоборот тоже.

      Можно даже напиcать одно произведение на обоих языках, если позволяет ситуация.

      (Из цикла - Стихи для Виктории Шпак)

      Песенка беэр-шевского дурдомщика

      Часы стояли и…
      Стояли.

      А годы шли куда-то вдаль.

      Как на загаженном вокзале сплотились мглы,
      часы стояли…

      Текилой жилы жёг ”мистраль”.

      Часы стояли…

      Чёрт…

      Стояли.
      И оставаясь не у дел,
      я спал в продавленном диване…

      А свет меж тем,
      меж век вскипал и в миг, как стал он,
      уж, беспредельно нестерпим…

      Я отвернул лицо и встал…

      Я стоя спал, без чувств, как зомби.
      Как в вене тромб…
      Как будто взлом был…

      И чувствовал, как загудели,
      внутри,
      шмели…

      Часы стояли и стояли…

      И вдруг!

      Пошли…

      Они слагались в дни недели,
      со мною шли,
      но, вот, куда?!

      Их каждый шаг звенел в ушах,
      звенел…
      Как всем нам в детстве, пели
      и трепетали провода.

      Тут Скорой взвизг.

      И я проснулся…



      ………………………………………..


      ...Прийшов,
      до себе прийшов.

      Я ж з України

      У гостi …

      Матiнко моя!

      Чому я тут,
      чому тут опинився,
      чужий ім всім ?

      І відразу
      настає мені
      усвідомлення...

      Адже життя своє
      я проспав…

      І смерть проспав!!!

      Тепер не сплю зовсім.

      А коли закінчується терпінням
      i спiвають третi пiвнi …

      Щоб янголи не прилетіли з Міш-тори
      і знову не забрали в дурхатинку…

      Засовую у рот улюблену краватку,

      Встромляюся обличчям між подушок.

      І реву!

      Реву, реву, як стогне Днiпр широкий,
      неначе човен виринаю iз пiд хмар…
      I гну їм всімa,
      додолу верби гну високi,
      перекликаючись з сичами у гаю…

      Вот, такая дурхатинка получилась. И раскрывать тему от одного языка к другому тоже можно.

      Соистязанья душ

      И не стоит пытаться понять,
      ни к чему…
      И не стоит пытаться забыться,
      полушки не стоит
      вся эта история соистязаний
      твоих и моих,
      а вопрос:
      – Почему
      всё случилось? –
      смешон и наивен,
      намучились
      с
      ним
      мы…

      И пора бы нам всё прекратить,
      но ведь,
      даже пытаться
      не стоит,
      не стоит,
      полушки не стоит
      прервать эту связь
      переверченных
      соистязаний измученных душ,
      хоть
      наму,
      чучумуче,
      помучились
      с
      ним
      мы…

      И всё же стоим на своём

      А вот, .
      почему всё случилось?
      И…
      Главное…

      КТО ВИНОВАТ?!!!

      .......................................



      Ну і... ХТО ВИНЕН?!!!

      І не варто тобі і мені намагатися
      щось зрозуміти...

      Ні до чого.

      І не варто мені і тобі намагатися
      збутися,
      все це півшеляга
      вік, як
      не коштує,
      вся ця історія соїзувірств
      і твоїх, і моїх
      а питання:
      – Чому
      все це, трапилося? –
      він
      і смішний, і наївний,
      намучилися,
      ох,
      і намучилися
      з
      ним...

      Обидва.

      І пора б нам все, все припинити,
      і край!
      Але навіть
      півшеляга все це не коштує,
      щоб
      перервати зв'язок
      перевернених
      соїзувірств поневічених душ
      хоч
      наму
      чомчом
      уче
      мумучилися
      з
      ним...

      Обидва.

      То ж стоїмо,
      як ті пні,
      на своєму,
      не знаємо,
      що ми тут маємо?
      І.
      Головне.

      ЩО РОБИТИ?!

      Не знаємо,
      що нам робити
      тепер...


      И кто теперь виноват в этом? Я, естественно. Но вот какая штука со мной произошла после. Я уже не могу писать на русском, это, как если бы, ты играл всю жизнь в стоклеточные шашки в ближайшем от твоего дома скверике, и вдруг понял бы, что ты ещё и можешь играть и в новейшие шахматы по системе Бобби Фишера.


      * * *

      Поети як ті проліски

      Поети як ті проліски –
      без чемності і ніжності –
      миттєво засихають...

      Дивись,
      на кореню...

      То,
      що ж ти,
      що ж ти
      дряпаєш
      мене своєю лапою...

      От,
      вкотре
      дряпанешь...

      I це...

      Я вмру!!!

      .....................

      Поэты как подснежники –
      без теплоты и нежности –
      мгновенно засыхают….
      На корню….

      Так что же ты царапаешь
      меня, своею лапою….

      …Еще раз царапнёшь –
      и я умру!!!

      * * *


      Когда иду вразнос. Диптих

      Заливши глаза и судьбу,
      под нос, бормоча – Бубубу…, - УУУУУУУУ!
      и явственно слыша в сознание вкравшийся гам растревоженных птиц,
      мы чувствуем….
      Что?
      Что?!
      Ну…. Хоть кто-нибудь – ЧТО!!!
      …Что на леденящем ветру, - врууууууууу -
      что, чувствуя пекло внутри
      рябиновой рощи, в аду
      под тяжестью гроздьев кровавых, пространства прорвавшем, - шем, шем, шем – мууу!
      в предзимнем, шуршащем бреду
      морозами бредим, и бродим, листвою шурша, - шшааа!
      к пространству поляны
      прижавшись – к стыду – трр-хрр –
      в горячечном пьяном бреду – фырр-брр –
      в святое протиснувшись…,
      в прошлое вкравшись –
      лелеем в сознании – что….
      ЧТО???
      всем нам - опоздавшим любить, - буммм-трррааахнутым нам -
      нам здесь, в этом огненном месиве место сейчас нам…. – нем!
      И скоро уже – неужели так скоро –
      УЖЕ!!!

      В тартарары!!!
      …Всем
      нам…
      Парапапам!!!
      Оооооооооооо-ееееееееее-ааассссссссс!!!!!!!!!

      * * *

      Мысленно
      дырку проделать в душе
      и,
      сознание в память свою подпустив –
      вспоминать –
      что там внутри,
      раскакие такие, там тайны.

      А там!

      Всё, что у пьяного на языке,
      что хотелось,
      стращалось,
      кукожилось,
      жглось
      вопиялось –
      скопилось и давит в нутро,
      не давая дыхнуть
      или
      …охнуть хотя бы.

      Вот!

      Знал, что
      не нужно,
      не нужно мне было
      терпеть
      и терпеть,
      и терпеть
      до потери сознанья,
      до
      колик желудочных,
      до… .
      Как говаривал классик –
      Нахлынет, мол, с кровью… .

      Башкою верчу,
      Вытряхиваясь
      Сам из себя… .

      И за стакан. Русский, гранёный.

      Стара. Триптих

      Глядите –
      пьяненькая карга –
      шастает,
      шастает,
      ШАСТАЕТ
      по

      …парковому
      кругу!


      Ветер вдувает ей в голову
      морок и мрак….

      В отраженном свете луны –
      блистает
      прихлёб–
      из её
      бутылки….

      Счастлива –
      до упаду –
      что
      хоть
      этою ночью –
      напрочь –
      выжгла боль
      смертных разлук….

      Одиночества….

      …И,
      скособочившись,
      козочкой,
      топчется в па
      подобия вальса….
      А, может,
      это пьяный гопак,
      или
      русская румба….

      И орёт что есть мочи –
      Идите, вы
      все!
      на ….
      на….
      на….!!!

      С веток срывая,
      …сонных
      ворон….

      * * *

      Комком тополиного пуха к скамейке моей приближалась старуха –
      берет, макинтош, ридикюль…. Роговые очки?!
      Ну вот, подошла и, ко мне наклонившись, спросила она
      церемонно и сухо: - Не занято? –
      села, согнувшись, пространство вокруг придавив ощущеньем тоски….
      Потом, распрямившись, глядела, глядела на небо….
      Вдруг, вздрогнула!
      После, закашлявшись, чуть не упала,
      ко мне повернулась,
      вдохнула
      и
      забормотала –
      всё громче и громче она бормотала о чем-то своём,
      теряя и вновь находя ту единую связь,
      когда говоришь просто так …. Ни о чем?! Обо всем?!
      …И время от времени вскрикивала.

      - Зажилась!!!

      Затихла….
      Опомнилась….
      Сжалась в хрустящий комок,
      сухою ладонью прикрыла дырявый чулок,
      а после чуть слышно.
      - Уйдите….
      Прошу Вас….
      Уйдите….

      * * *

      Контора спишет. Ровеснице.

      В стельку пьяные дела
      и закрытая контора.
      Жизнь – рогатого козла,
      Вам любезная дала,
      и к тому ж, трепла, и вора.
      …И другой не будет жизни,
      только эта, только эта –
      раритет приоритета,
      Благоверный Ваш… . При этом
      Отдали вы всё отчизне –
      До конца и не чинясь… .
      И теперь, справляя тризны,
      Проклиная щучью власть,
      не надеясь на совдепию,
      Опираясь на клюку,
      Ковыляете за хлебом… .
      Ох,
      Да,
      С сумою на боку.

      ...........................

      Украинский вариант

      ..........................

      Самотня

      Дивіться,
      п'яненька карга –
      сновигає,
      сновигає,
      СНОВИГАЄ
      по парковому колу!

      Шурхає,
      шурхає,
      шурхає…

      Вітер вдмухує в голову
      їй
      морок і мряку…

      У відбитому світлі
      місяця –
      блищить
      прицмок
      з пляшки її…

      Щаслива –
      до знемоги,
      що
      хоч
      цієї ночі –
      геть –
      випалила біль
      усіх
      смертних своїх
      розлук…

      Самоти…

      Іііііііііііііі,
      як уперта,
      кізкою
      тупцює
      в па
      подоби до вальсу…

      Чи може,
      це п’яний гопак
      або румба угорська…

      Іііііііііііііі,
      Репетує, піддає жаху:
      - Та, йдіть, ви всі,
      на…
      на…
      на!!!

      Зззззззззззз
      гілок
      ...зриваючи
      гай
      воронів!

      * * *

      Стара

      Хмарою пір'я лелеки
      до лави моєї
      стара наближалася...

      Що це –
      берет,
      макінтош,
      ридикюль...
      Рогові окуляри?!
      Ось, підійшла і, от, якось отак,
      нахилившись до мене,
      ...суворо:
      - Не зайнято? –
      сіла, зігнувшись,
      знесилена...

      Потім,
      здригаючись,
      тикала, тикала пальцями в небо...

      Раптом, захекавшись,
      трохи не впала

      ...і,
      до плеча прискіпившися,
      забурмотіла...

      Щось там вона бурмотіла...
      Про що?
      Ні про що?!

      І про все...

      І

      ...час від часу,
      волала,
      що
      вже...

      - Зажилася!!!

      Потім, ущухнула...

      Ось,
      схаменулася,
      стиснувшись в грудку хрустку...

      Драну панчоху прикрила
      долонею...

      Після...

      Ледь чутно.

      - Підіть вже..

      Підіть...
      Перепрошую...

      Геть!

      * * *

      Контора спише

      Устілкою справа зшита
      і печатка - падла за …
      Доля – п'яного козла,
      Вам безжалісно дала…
      А до того ж, і трепла…

      Розуміючи - на світі
      іншої не буде долі,
      лише ця,
      при цьому – цвях!
      Віддали Ви батьківщині –
      що було і до кінця…

      І тепер, у зустріч з тризною,
      Учепившись за ціпок,
      Шкандибаєте за хлібом…

      З торбою, що б'є Вам в бік .












      С Абрамом Терцем по Израилю трусцой

      Жизни – на донышке
      Ядом сладчайшим….
      …Ну, а не пить,
      то умрёшь….

      Жизни – на донышке,
      Взваром горчащим,
      Капля….
      Ещё…
      И ещё….

      И живёшь….

      * * *


      Предпредисловие или впереди лошади.

      Фёдор Глебов – это не псевдоним. Это возрождение фамилии моего русского деда.


      Фёдор Глебов

      С АБРАМОМ ТЕРЦЕМ ПО ИЗРАИЛЮ ТРУСЦОЙ



      Прозаическая поэмка, длиною во всю мою оставшуюся жизнь.


      Предисловие

      Каждый раз, когда очередной новоприбывший кидается ко мне с неугасающей надеждой….
      - Вы знаете русский язык?!
      …Я отвечаю одно и то же, - Пока еще не забыл. – И каждый раз удивляюсь, насколько он, буквально всем своим существом, отличается от поживших здесь хотя бы несколько лет.
      Никто не знает, каким станет этот человек через очень короткое время, а пока что все они просят указать им ПУТЬ. В ближайшую аптеку, в местное отделение министерства по манипулированию его сознанием, военкомат, а на худой конец – приехав и тут же не на шутку обеспоко-ившись своим драгоценным здоровьем – ищет пункт выдачи противога-зов. Одно я знаю совершенно точно – вот этот вот человек, стоящий воз-ле меня, через очень короткое время изменится до неузнаваемости, из-менится до такой степени, что даже его разговор по телефону с родственниками и друзьями, оставшимися в славянском поле притяжения, будет напоминать беседу слепоглухого с глухонемым.
      Что-то подобное происходит и со мной. Я вынужден, в связи с отсутствием поэтического таланта и вдохновения, писать вот эту прозаическую вещь, так как при этом в моем сознании создается иллюзия, что литературный процесс в мой пустой башке продолжается, и где-то там, на полуночном горизонте и для меня появляются хоть и падающие, но все-таки поэтические звезды.
      И последнее. В отличие от предыдущих моих опусов – ЭТО ДЛЯ ВСЕХ. И даже избранным разрешается читать мою поэмку. Только не надо морщиться господа святые люди, как будто бы Вам предлагают съесть копченую французскую лягушку с болот Плю-Фо. Уж очень у Вас при этом непрезентабельное выражение лица вырисовывается.


      Забег№ 1

      Что-то сдвинулось в моем сознании в ту ночь. Может, дошел таки до ручки, а может быть, во всем был виноват израильский политический климат. Но я вдруг увидел, как из предутреннего тумана формируется и подплывает к моему окну неясная и колеблющаяся человеческая фигу-ра. Как будто я снова, в который раз смотрю по телевизору очередную серию голливудской шварцнегеровщины. Она подплыла совсем близко и стала просачиваться через металлическую решетку на окне. А потом что-то внутри нее заурчало тигриным рыком, и – ЭТО исчезло, растворилось без следа…..
      Спать пора ложиться, подумал я, но тут в дверь начали звонить, и звонили беспрерывно, можно сказать нагло, и до тех пор, пока я не приоткрыл дверь, предварительно, мало ли что, набросив на свою бронированную израильскую дверь защелку. Но! Не помогло мне это, ОНО тут протиснулось в оставленную щель, в мановение ока, трансформировалось в человечишку, ниже среднего роста, затвердело, оформилось в одеждах старинных, запахло сургучом и сеном, и покатилось к моему любимому креслу со словами.
      - Вот, идиот, насмотрелся на терминаторов в телевизоре своем задолбанном, тебя бы самого через железную решетку протянуть, больно же, ну, идиот, форменный идиот. Ты, батенька мой, еще больший дурень, чем тот, которого придумал господин Достоевский…. Что смотришь, чур, мое теперь это сидалище…. Рот закрой, а то колибри влетит в рот то. Я в твоем городе видел несколько штучек. А город этот, посреди
      пустыни, чудо ваше рукотворное, как нарекли? Господи, да живой я, живой, не привидение. Если хочешь знать, я плод твоих же подтекстов.
      Оно бубнило и бубнило о том, какие все-таки молодцы эти евреи, что захватили у этих проклятых англичан кусок святой земли и засадили его садами и лесами, и понастроили городов и деревень, и оросили поля…. При этом оно ни минуты не сидело на месте, переливалось ртутью по квартире, жестикулируя ручонками и вздергивая вверх головенку свою…. А я никак не мог отделаться от мысли, что этот кошмар я уже когда-то видел, было в облике пришельца что-то такое, до боли знакомое и родное…. То ли марокканец, у которого я покупаю картошку на рынке. Но он без бакенбардов….
      - Александр Сергеевич, Вы ли это?!
      - Если бы, если бы, душа моя! … Но отношение имею. Давай мы с тобой в игру поиграем. Я тебе фамилию писателя, а ты тут же, не осо-бенно задумываясь – его единственное произведение, которое в твоей памяти от него осталось. Итак. Эренбург!
      - Люди, годы, жизнь.
      - Рыбаков?
      - Дети Арбата.
      - Солоухин?
      - Камешки на ладони.
      - Синявский?
      - Прогулки с…, Вами, Александр Сергеевич!
      - Ох, какой же у тебя твердокаменный лоб, вьюноша. Никакой я не Александр Сергеевич и даже не господин Синявский, царство ему небесное, я – Абрам Терц собственной персоной. И не надо меня любить, хватит, что будешь жаловать.
      - Я присмотрелся повнимательнее. НОС!!! Как я не заметил сразу, нос наш, чисто израильский, выдающийся, можно сказать, нос был у этого порождения моих ночных фантасмагорий. Куда там пушкинскому до него…. И даже гоголевскому. Абрис не тот. Ну, конечно же, это был господин Терц, как я мог подумать иначе.
      - Только учти, папа с мамой у меня чисто русские люди, так что, я тот самый нееврей по Галахе, который даже на репатриацию не имеет никакого права. Туристом явился я пред твои светлые, - он подбежал ко мне и, зыркнув мне в глаза, продолжил, - нет – в подслеповатые зёнки твои. И буду здесь жить до тех пор, пока ты не угомонишься и престанешь задирать местное литературное общество, подумаешь, придумал, что он снова в галуте, на иудеев буром попер, один против всех и снова не в ногу. Орел ты наш, степной. Ты чего это из шкафа пироги тянешь, сколько раз тебя твоя благоверная поучала, что жрать надо меньше, меньше надо жрать, а ну-ка, – Абрам воспарил к потолку и начал рас-творяться в моем помутневшем сознании.
      – Спать…, спать…, спать….


      Забег№ 2


      А поспать толком он мне так и не дал. Содрал с меня одеяло и во все горло, не попадая ни в такт, ни в ноты, заорал мою любимую – Ну-ка, солнце, ярче брызни, золотыми лучами.… И так далее. Хорошо хоть водой из чайника не обжег, как мой папа меня …в детстве. А потом завел – вставай страна огромная, побежали в Гуш-Катиф, пока это восьмое чудо света не разрушили ваши недоумки. Это ж, надо, как какое-то чудо на этом свете сотворят, так его сразу и разрушать принимаются, и снова про идиотов и Достоевского лекцию мне начинает читать. Да, неужели и у Синявского тоже жгучий африканский темперамент прорезался. А с виду не скажешь. С виду спокойный был, а после лагерей так вообще флегматиком стал, а этот еле-еле дал зубы почистить, а завтракать – ни-ни, от этого, говорит, сразу не умирают, потом пожуешь чего-нибудь, а сейчас, батенька, недосуг. Ну, мы и побежали. Без пропусков и разрешений, стену эту, иудейскую перемахнули, и там. Он меня за шкирку, на водонапорный бак гуш-катифский усадил, сидим, любуемся видом. Тракторки по поселку туда-сюда снуют, люди на работу движутся, балаболят между собой. Абрам смотрел, смотрел, а потом и выдал.
      У вас тут что, - спрашивает – Китайская автономная область, что ли? И давай с этими, в капюшончиках, по-ихнему пытаться говорить. А они, ну, ничего не понимают. Филиппинцы потому что. У них свой, филиппинский диалект, наверное. А может, туда бутанцев уже завезли. Или, не дай бог, северных корейцев пригнали…. Через южную границу с Египтом.
      Тут петухи запели. Из переселенческих хибарок, это возле почти каждой – бассейн, запашком кошерной пищи потянуло. А мне уже не есть, жрать хочется. Пушкин мой посмотрел на меня внимательно и – нет его, как ветром сдуло. Через минуту возвращается, в одной руке чашка кофе, в другой – пита чорти, чем напхатая. Питу понюхал, покивал одобрительно и мне сует, а сам кофе попробовал, скривился и хотел уже вылить. Я еле-еле успел руку его перехватить. А тут из ближайшего домика выскакивает хозяин съестного с винтовкой наперевес. Спохватился, где его завтрак. Побегал, побегал, а потом руки к небу и проклинать нас стал…. Но, голод не тетка, под эти зававывания я и примостился завтракать. Но не тут то было. Тот, седобородый прямо с винтовкой наперевес в синагогу бежать намылился. Тут Терц и предложил – пошли, говорит с ним вместе, там и познакомимся, я у этого, который с винтовкой бегал, кофе свой разыскивал, а теперь к раву бежит рассказывать о сатане, пару кип из ящика стырил, у него их, говорит – Амон! Оказывается мой попутчик, в отличие от меня, еще и иврит разумеет. Пока шли, он у возвращающегося из святого учреждения святые тексты позаимствовал, хулиган он этакий, открыл их и всю дорогу, пока шли, читал и мотал головой, как лошадь. А я в синагогу эту не пошел. На улице остался. Не смог себя пересилить, не мое это. Сел на камешек и приловчился досыпать, пока неугомонный мой к глубинам иудаизма приобщался. А тут и эти, познакомившиеся из святого учреждения выползают, обнявшись. И костерят на все лады латифундиста нашего, и клянутся, что костьми лягут, но не отдадут и пяди чистой, как слеза ребенка, израильской земли, и что Шимон, так, оказывается, зовут переселенца, призывает своего лучшего друга Абрама не покидать Гуш-Катиф никогда. А когда придут эти чудовища в зеленом, чтобы осуществлять трансферт иудеев с их святой земли…. В общем, попался мой правозащитник, как кур в ощип, поддался под тлетворное влияние Ближнего Востока. Махнул я на все это своей левой рукой и… проснулся. У себя дома. Рядом со мной пита недоеденная, на подносике посеребренном лежит, и чашка кофе дымится. Значит, не приснилось мне все это. Огурчики, помидорчики – целовал я свою милку в коридорчике, колбаска, пирожки с капусткой, а на телевизоре все русские программы – все это в моем доме водилось, когда деньги были. Но, пита! Фалафель! Никогда!!! И вот еще ирония судьбы, придется эту гадость доесть и допить. Не выбрасывать же. Все-таки денег стоит.
      Дозавтракать на этот раз, я все-таки успел. Но сразу после этого я услышал звук открываемого замка и, появился герой Сопротивления в оранжевых штанах и с апельсином в правой руке.
      - Вот, витаминчики тебе принес, дезертир. А теперь отвечай, гой еси, добрый молодец – ты сможешь дотянуться до неба?! Вот, и мой новый брат по ненасильственным действиям против суммы компенсации за причиненный ему ущерб, Шимон, не может. Но у него хотя бы есть иллюзия того, что он когда-нибудь сможет, а у тебя, материалиста нет, и никогда не будет того, чего уже добился мой единомышленник. И виллу новую ему за счет государства возведут. И крепостных из …Камбоджи пригонят, и море будет плескаться у ног его. А ты? Ты, подсак, свои взгляды на тарелку не положишь, и новых зубов из них не сваяешь. Так и будешь всю оставшуюся жизнь лоббировать вечные вопросы справедливости и свободы, то бишь, биться лбом своим толоконным о Великую Иудейскую Железобетонную Стену? Побежали, я с главой поселкового комитета договорился. Они дают тебе шанс – работу на их форпосту, сторожем. В ночную смену. Если ты будешь хорошо себя вести.
      - Как это я должен себя там вести?
      - Господи, это так просто, ты должен знать свое место в избранном обществе.
      - Ну, и где оно, мое место?
      - А позади меня! Делай, как я, думай, как я, и вот еще…. Переметнувшийся вытащил из-за пазухи огненнооранжевый шарф и попытался накинуть его мне на шею.
      Но я уже знал, как бороться с этой заразой, махнул я на все это опять левой своей рукой, и развеял видение непотребное в дым до другого раза.

      Забег № 3

      Другой раз наступил через несколько дней. И снова в пять утра. Вам смешно, но если ты израильский старпёрчик, так и не приспособившийся к местному климату и интенсивно громкой ночной жизни у тебя за окнами, то засыпать на святой земле ты будешь не раньше двух часов ночи. А этот, вызванный с того берега реки забвения, тряс меня, как я когда-то свою любимую грушу, предварительно расстелив под ней все имеющиеся на даче матрасы. И к тому же, этот придурок никаких матрасов и не думал расстилать, так что, я сверзься с диванчика своего прямо на каменный пол. Хорошо хоть, на этот раз не головой, а …мягким местом.
      - Гутен морген, маста хир.! О чем задумался детина, чем мыслишь, потирая зад?
      - Привет…. Как дела? Что-то ты сегодня припозднился.
      - И не говори! А, в общем, какие у нас потусторонних могут быть особенные такие уж дела?
      - Ну…. Растрепанный ты какой-то. И сам на себя непохож.
      Саша и вправду выглядел обескураженным, и в его облике явно проскальзывали черты русского разночинца. А может, это Андрей выглядывал из глубин его души. А раздвоенная, и тем более расстроенная личность – это, знаете ли, уже граничит с легким помешательством.
      - Колись, Сергеич, может легче станет. – Напирал я.
      - Легшее не станет, мин херц. Но и особого секрета в моем
      времяпрепровождении не вижу. Все очень просто, мой друг. Навещал я одну девицу на выданье в ее наисовременнейшем дворце, в Ашдоде. – Абрам потянулся, закрыл воспаленные от недосыпа веки и после продолжительных зеваний, во время которых он был так похож на мартовского кота после случки, продолжил:
      - Поспела…. Ух, поспела! …Охальница.
      - Слушай, а как это все у вас происходит?
      - Что это и почему все?
      - Ну, свидания эти?
      - Ух, ты, серость средиземноморская! А сны на что? Знаешь, как девицы в своих снах расслабляются. Бери любую. И, потом. Русская дева, единственная дочь новорусского нуворИша, знаешь ли, в двадцать вашем проклятом первом веке – она, прямо-таки, отвязанная какая-то. Любит одного, причем, совершенно без взаимности с его стороны, замуж выходит за другого, а в любовниках у нее – шофер, Му-Му какое-то, двух слов связать не может….
      А мне – как ты думаешь, что она под утро заявила. – Дедуля, - говорит. – Ты что, всю жизнь только с женой, что ли? Или может ты привидение из позапрошлого века? Про камасутру, хотя бы, знаешь хоть что-нибудь? Целую ночь, одно и то же, одно и тоже? …Слушай, а и вправду – что это у вас за термин – миссионерская поза, миссионерская поза? Что он обозначает?
      Я, как мог, объяснил сексуально озаботившемуся, что к чему, предварительно извинившись, что я, в общем-то, не дока в этих вопросах. И посоветовал ему, присниться какому-нибудь знаменитому сексологу, объяснив дедуле, чем занимается этот уважаемый специалист – помогает недоразвившимся достичь половой гармонии со всеми своими, пусть даже и случайными сексуальными партнерами. И в заключение, добавил, что сегодня на гения нашего, господина Пушкина он никак не тянет, в нашем представлении господин Пушкин был гораздо возвышеннее и, если и грешил, то по очень большой любви, а, раскаявшись, тут же писал об этом, какое-никакое, но обязательно гениальное произведение. Мой собеседник слушал меня вполуха, и как будто бы грезил наяву, а потом встрепенулся, как воробей после дождя, и произнес.
      - Так, …что такое современный секс и чем он отличается от того, что случалось в мое время между мужиком и бабой – мне объяснили. Сам профессор Кронгауз из частной лондонской лечебницы мне сейчас лекцию об этом прочел. И должен тебе сказать, душа моя, что большего свинства, чем эти ваши ухищрения, чтобы встал, я в жизни своей не слышал.
      Вот так, - я ему о возвышенном, а он в это время…. Ладно, попробуем взять его в полон с другой стороны.
      - Послушай, а зачем тебе все это – девки, переселенцы….
      И тут он меня сразил, можно сказать наповал:
      - Как ты не понимаешь, тунгус ты этакий, если уж я прибыл в это ваше, глобализированное завтра – должен я осмотреться, понять – что к чему. И если меня что-то и заинтересовало в этой одичавшей от бесконечных военных, почти кавказских по жестокости стычек, местности, так это не переселенцы, а переселенки….
      Ну, что взять с того же жителя Катифа, например…. Ведь казак, форменный кубанский казачок. Орел степной. Кипочка набекрень, борода нечесаная, винтовочка на плече. И так же фанатично религиозен, и функция его такая же, заброшенный своим же государством жить на границах его, защищать, так сказать рубежи. Живописен, но недалек….
      А вот поселенки! Все, как одна – кровь с молоком, форменные донские казачки, и особенно, почему-то, похожи на Аксинью из «Тихого Дона». В исполнении …той, …самой знаменитой советской актрисы, черт, как быстро забываются фамилии артистов….
      - Быстрицкая?
      - Да, да, она! Я имя вспомнил – Элина, это ж музыка, какая…, Эллина! Роза греческая, амфора критская, изумруд византийский, а не баба…. Так вот, в этих женщинах всё – поэзия, очарование, порыв, взлет. Недаром, ох недаром, современные иудеи национальность считают по материнской линии. Уж очень любвеобильные мамочки у них оказались. Такой в душу заглянешь, а там бездна звезд полна, а душа, душа, взры-вая все оковы и препоны закрытого сообщества, стремится в бесконечность
      И тут мой всегдашний гость исчез в первый раз сам собой, так бедный переутомился. И если бы не крики и уханья из моей собственной спальни, то я так бы и думал, что сексуальноозабоченный герой наш испарился в неизвестном направлении. А так – все путем, спит в моей кровати и бредит, бредит. По всему видно, что окончательно решает вопрос северо-сомарийских поселенок, гад. Вот, из-за таких, и произошло разделение нашего племени на чистых и нечистых по этой самой…. Галахе.

      Забег № 4

      Выспавшись, Терц превратился как бы в совсем другого человека. Тарасом Бульбой, вообще-то не стал, но зуд поперевоспитывать кого-нибудь саблей, а за неимением этого кого-то, меня – у него проявился очень выпукло. Сначала, он потребовал ужин прямо в постель, а когда я ответил, что пособие по старости через неделю, и что в нашей стране этого пособия хватает, в общем-то, лишь на половину месяца, а во второй половине наступают явно советские времена – суп да каша – пища наша, а вечером – ждем-с до следующего утра, а вообще-то, если хочешь, то кушай тюрю – Саша, молочка то нет. На такие мои язвительные слова он тут же заявил, что я законченный неудачник, и послал меня мыть подъезды в Тель-Авиве, чтобы потом хватало на ужин с вином. Для себя и тем более гостей, которых сам же и вызвал из тартарараров. А когда я ответил, что попасть на такую работу не так-то просто, конкурс примерно такой же, как в театральный институт времен коммунистического застоя, то он не поверил и испарился, сказав, что этот вопрос он разрулит за несколько минут.
      Не было нашего неугомонного примерно неделю, после чего он появился передо мной в тот самый момент, когда я, получив, наконец, вожделенную сумму на выживание, встал на тропу покупки продуктов, для чего ковылял потихоньку пешком на другой конец города в самый дешевый супермаркет, объявивший в этот день скидки на некоторые жизненно необходимые мне и моей семье продукты. И тут же снова начал меня учить жить. Почему это я иду по такой жаре пешком, когда вот они – автобусы. Ездят туда, сюда – полупустые…. А может быть, я боюсь террористов, взрывов, карманников, заразиться гриппом – так давай, предложил Абрамчик тут же, закажем такси. Смотри, сообщил он мне, сколько таксомоторов бороздят дороги твоего родного города. Так и мелькают перед глазами. И тут черт меня дернул спросить, где это он ошивался столько времени, и как обстоят дела с моим трудоустройством. Терц пришел в неистовство, подпрыгнул без шеста на величину мирового рекорда и, рухнув на землю передо мной, заматерился так, как никогда не матерились даже тамбовские повстанцы во время последней крестьянской смуты, а уж они считались в этом деле непревзойденными специалистами. А потом, признал свое полное поражение и предложил отдавать наш ужин лично бывшему министру финансов нашей страны – Беньямину Нетанияху. Пусть давится тюрей каждый вечер, и никакого молока. Вода из-под крана и подорожавший за время его правления хлеб для самых бедных.
      А вообще-то, удачно заметил он мне, на наших с тобой теперь уже общих еврейских территориях, что-то не наблюдается лежащих на земле, как во времена украинского погрома и голодомора, а также голодающих коммунистического Поволжья. И тебе, друг мой, совершенно в точку попал он, не мешало бы, сбросить пяток кило лишнего веса. Так что, с этого утра, мы, в оправдание заглавия нашего бессмертного с ним опуса будем, за неимением других вариантов и вина на ужин, передвигаться по Израилю трусцой. И мы побежали…. И этот процесс уже никак не напоминал мне волшебные перемещения из предыдущих глав, так как я тут же покрылся потом, суставы скрипели, как колеса в гоголевских повестях, голова болталась туда, сюда, а через полкилометра я окончательно выдохся и где-то, по не очень большому счету, сдох.
      - Вперед, орловский тяжеловес, мувит, мувит, кадима! После первой тысячи километром станет легшее, а там, смотришь, еще и научишься бегать по святой земле. – Издевался надо мной бес телесный, паря, как тот, в венчике из роз, впереди меня. И в подтверждение его слов, мимо нас промчалась парочка, вся в мыле, он, сверкая бритой лысиной, а она, ультрафиолетом навсегда перекрашенных седых своих волосиков. Я попытался догнать этих двух, ведь они были явно старше меня лет на десять, но куда там…. И тут меня осенило!
      - А куда бежим-то? – спросил я парящего надо мной. Он брякнулся на землю и возопил обреченно. – Ты же за продуктами ковылял, дромадер потертый. И обещал с получки бутылку вина, лично мне. Я эту бутылку уже две неделю жду, как манны небесной. Бутылку полусухого, розового, смотри, не ошибись. Я не ошибся, и по выходу из магазина, Терц мой, угнездился на верхушке ближайшей пальмы, вышиб пробку по-русски, ударом о донышко и присосался прямо к горлу, а на все мои вопли, чтоб оставил хотя бы глоток и мне, не обращал никакого внимания…. А, допив, тут же метнул пустую бутыль в машину, на которой развевалась синяя ленточка противника оставить в покое бедняжек из Гуш-Катифа, но, слава богу, не попал.

      Забег №5

      Все последующие дни, стараясь соответствовать, я пытался тренироваться даже смог пробежать, ну, очень медленной трусцой километра два. И когда во время одной из таких пробежек обнаружил у себя за спиной человека с всклокоченной бородой, который утверждал, что он есмь переродившийся в господина Синявского – тот самый Терц, я не удивился. Возрожденный Андрей, так он великодушно разрешил назы-вать себя, тут же попросил заменить эту дурацкую, проевропейскую манеру бежать куда-то, вполне интеллигентной пешей прогулкой и тут же напал на меня, тесня своим плотным правым плечом к обочине тротуара. - Ах, господин мой, дорогой ты наш товарищ Скородинский …. Ты называешь себя этаким литературным Сальери и всегда носишь с собой малую толику яду для окруживших тебя плотным кольцом русскоязычных литераторов этой страны. И предлагаешь любому желающему яд этот, в качестве наисовременнейшего лекарства, в микродозах, полезных для избавления их бессмертных душ, воспламененных от осознания своего величия и святости, и для того, чтобы остудить их перекипевшие на жаре, но и не только от жары, но и от безграничья ближневосточного варианта свободы, и от всего этакого, размягченные мозги местных литгениев. А также тащишься в надежде, хоть как-то поправить их пошатнувшееся поэтическое здоровье, продезинфицировав сознание от проявившихся в нем бацилл ксенофобии и изоляционизма. И с величайшим для себя и, особенно для меня, прискорбием, я должен констатировать, что все твои усилия пропадают втуне, лечиться никто не желает, наоборот, каждый из вас, вброшенный в плавильный котел сразу же по приезду сюда, прямо таки мечтает отчейнжиться как можно скорее. А ты призываешь их: - Господа! Поймите, я не советский дантист из какой-нибудь районной больнички! – орешь ты, как резаный…. - и продолжая свой никому не нужный монолог.
      - Вы что думаете, это просто так – жить в этом полусумасшедшем миру, да еще и в плотном окружении граждан, которые, все как один, считают себя супер-стар Моцартами. Да и Сальери сейчас не просто так стать. – Жалуешься ты на свое пиковое положение. - Мне, например, понадобилось почти сорок лет, - хвастаешься ты, - Чтобы постичь, разъять, так сказать на уровне высшей теперь уже математики, гармонию Вашего блядского мира после пережитых человечеством двух мировых боен, и хоть как-то, в душе своей, смириться с Пиренеями масскультурного мусора, который Вы хотите оставить в наследство потомкам. Поймите, о гармонии речь уже не идет. Речь идет о выживании для наших с Вами правнучек и правнуков.
      - Неправда твоя! – не смог сдержаться я, по-израильски и грубо перебивая бессмертного своего собеседника. - Ничего такого я никогда не….
      - А чего же ты так закипятился. Знает кошка, чью сметану слопала, а это значит, что я попал прямо в твою любимую болевую точку. Ты очень сомневаешься, всю свою грешную жизнь мучаешься – писать или не писать. Вот в чем твой главный вопрос!
      И окончательно остановившись, взял свою палку наперевес и предложил мне приземлиться на ближайшей к нам садовой скамейке для продолжения беседы. Но когда мы присели, то откуда ни возьмись, возле нас возникла вполне потертая личность и, на местном языке под названием иврит, предложила нам дать ей шекель или даже пять на автобус до Иерусалима, где, по утверждению этой личности, она проживала…. Когда-то….
      Господин Синявский попросил меня перевести, я перевел, и тут разыгралось такое…. Андрей царственным жестом сунул руку в карман пиджака и подал псевдонищему банкноту. Тот взял ее, рассмотрел Кремль на бумажке и с диким криком на чистейшем на русском языке: - Что ты мне даешь, Бен (сами знаете чей)! – скомкал банкноту и швырнул ее на землю…. И, бормоча трех - и даже четырехэтажные словесные конструкции на испанском, удалился.
      Андрей поднял советские три рубля, разгладил бумажку, и по его недоуменному виду я понял, что он в шоке.
      - Чего это он? Это же, бутылка водки и плавленый сырок. Чего ему еще надо было?! …О, господи, боже мой! Как я не подумал. Здесь, наверное, все товары в местной валюте, как же это я не подумал, обидел человека....
      И попросил перевести про Бена. А когда я это выполнил, опять замотал головой.
      - Ну и нравы тут у вас. Ничем не отличаются от воркутинских.
      Я заметил классику, что он неправ. В Воркуте сейчас минус тридцать. А у нас плюс тридцать пять. На целых пять градусов больше. И еще я посмел утверждать, что никакие такие литераторы меня не окружают, а приходится бегать за каждым и навязывать свою точку зрения. А насчет безрезультатности – согласился. А тут еще, очень и кстати, вернулся наш единственный общий знакомый, подкатил к нам на перекладных, и, умильно глядя прямо в глаза правдолюбу и отказнику, попросил его вернуть ему его законный трояк. И получил в ответ, что он сукин сын, мошенник и проныра. И завязалась дискуссия, в которой оба применяли все мыслимые и немыслимые выражения сразу на пяти языках, включая феню. Я слушал, слушал все это, но разборка продолжалась и продолжалась…. И я гаркнул на надоевшего мне лично билингвиста.
      - На хрена тебе эти, деревянные?! Ты что, солить их будешь?
      Наступила тишина. А потом примкнувший к нам объяснил, что он буквально на следующей же скамейке нашел ностальгирующего ватика (ватиком в Израиле почтительно кличут человека, который исхитрился прожить здесь многая лета), который согласился на этот трояк купить нам всем литр водки в пластиковой упаковке и банку огурцов, потому что не видел советских денег уже двадцать с плюсом лет и очень соскучился. Литр на троих – это много, заметил Синявский, и поднялся.
      - Веди, шаромыжник! Я тоже «хочу видеть этого человека»…. И выпить с ним на брудершафт! Это ж надо, вытерпеть на такой жаре почти четверть жизни! Да за такое памятник ставить надо…. Нерукотворный….

      Забег № 6

      Очнувшись через какое-то время от алкогольного отравления дешевой водкой и с дикими резями в печени, я обнаружил Синявского сидящим за моим любимым компьютером. Гений тыкал одним пальцем в клавиатуру, хмыкал о чем-то сам себе на понятном одному ему птичьем языке, одновременно попивая из бывшей огуречной банки оставшийся там рассол. Я застонал, не в силах подняться, и увидел возле своего лица торжественно ухмыляющееся изображение творца нетленок.
      - Да, были люди в наше время…. Но это, увы, не вы. Растренированы вы все здесь в веселии пити, после второго пластикового стаканчика попадали, как перезревшие финики со своих пальм, на грешную землю…. Ну ладно, а чем на Руси опохмеляются, ты еще не забыл?
      И в руке моей оказалась бутылка холодного пива, к горлышку которой я и прильнул, приходя в себя. А потом спросил, соображая на хо-ду, но все еще туго.
      - Пиво…. Пиво - откуда?
      Андрей вытащил из кармана пиджака пачку зеленых советских трешниц и торжествующе помахал ими над головой.
      - Идут родимые, в качестве ностальгической валюты хватают их тут местные старожилы, как горячие пирожки. Один даже пообещал в рамку вставить и повесить в своем туалете рядом с дипломом о высшем образовании…. Ну да, ладно, к делу! Я полистал на досуге твои литературные выпендроны и понял, зачем ты своим подсознательным вызвал меня из небытия и забвения. Все дело, как недавно выразился раввин в седьмом поколении и удивительно чистый русский поэт Александр Бараш в том, что ты никак не можешь идентифицировать себя в вашем израильском зоопарке. И я, как мне кажется, понял, в чем тут дело.
      Сказал мой Андрей эту сакраментальную фразу и исчез. Уж как я гукал, мекал и бэкал, махал сначала левой, а потом и правой рукой, даже пассы пытался изобразить – дупель пусто. Остался от классика дурной сивушный привкус во рту и горячее желание узнать, кто же я все-таки есть на самом деле. Но желание, желанием, а нужно было жить дальше, в совершенно неиндефицированном состоянии, что было и грустно и горько. А уж о том, чтобы руку пожать какому-либо чистокровному иудею – так об этом нельзя было не то, что вслух сказать, но и крепко выразиться. Даже на языке суахили, который я, к тому же, не знал совсем…. И одна, единственная надежда осталась у меня – появится ко-гда-нибудь, наконец, прямой, как штык, Абрам Терц, и все, все, как есть, объяснит, как когда-то, и мне и всему просвещенному миру.

      Забег № 7

      И он явился, взошел, как когда-то самый известный премьер израильский на Храмовую гору, на мой третий этаж, и, отдуваясь, тут же потребовал отчета о том, почему это я до сих пор не присоединился к избранному народу, не стал, так сказать в ряды борцов, а остаюсь в этой стране форменным клоуном и отщепенцем.
      Я объяснил бессмертному, что когда-то, в силу необоримых жизненных ветров, разбрасывавших людей, как листья желтые, по шестой части суши «с названьем кратким – Русь», мои еврейский папа удрал от седобородых в разночинство советской культуры, прокляв иудаизм и его апологетов навсегда. Но, оставаясь инвалидом пятой графы советского паспорта, и, обладая лицом с ярко выраженным еврейским характером, так и не смог ни морально, ни идеологически освободиться от вторичных признаков человека, который до самой своей кончины думал на языке идиш. Он даже диплом защищал на немецком языке. А меня назвал таким хорошим русским именем – Исаак Хаимович. С другой стороны, самая русская в мире, мама. Наш гениальный русский дед, когда семью начали раскулачивать, схватил трех своих детей подмышку, и вместе с бабушкой, царствие ей небесное, не дожидаясь тамошней полиции и чудовищ в черном и с касками на голове, совершенно добровольно отделился от всего, что семья нажила, поверив первичным лозунгам большевиков, – земля крестьянам. И после многих мытарств осел в город Кудымкаре Коми-Пермяцкой АССР, где мои родители меня и родили. И я, дуралей, не разобравшись в сути вопроса, совершенно необоснованно гордился тем, что я советский еврей.
      И только, по недоумству и жажде ехать хоть куда-нибудь, попавши в самое твердокаменное общество на Земле, я понял, да и то не сразу, а только после того, как мала-мала, выучил государственный язык страны доживания, что отделен от своего выдуманного еврейства НАВСЕГДА. И для того, чтобы это понять, такому, как я, обязательно нужно стукнуться лбом о Стену Плача. Ведь, что такое израильский иудей, и чем он отличается от просто человека земного. Это человек, рожденный от матери, которая, по мнению ортодоксальных раввинов Израиля, и как это любил говаривать товарищ Косыгин – «является еврейкой». Все! Других вариантов нет. Все остальные люди этой планеты – гои. И, внимание, псевдодемократическое израильское общество в законодательном порядке полностью поддерживает этот ранневековой постулат, причем в государстве создан специальный институт управления, который самым тщатель-нейшим образом следит за тем, чтобы это разделение осуществлялось, а тех приезжантов, которые наврали в анкетах, неправильно указав свою национальность или вероисповедание при въезде, тут же лишают гражданства и изгоняют из страны целыми семьями. И поделом, нечего примазываться к избранному народу, если ты – гой.
      Абрам, с недоверием пофыркивая, слушал этот мой монолог, не перебивая. И только тогда, когда я остановился, произнес, сделав губы бубочкой.
      - А что тебе мешает перейти в иудаизм?
      И я ответил в том духе, что после десяти лет жизни отдельно от великого иудейского народа, я, так же, как когда-то в России гордился, что я еврей, теперь горжусь тем, что я – гойский интеллигент Эрэц-Израель, потому что гордиться мне в этой стране больше нечем. И напомнил неутомимому борцу, что для того, чтобы придти к богу, надо в этого самого бога верить, а притворяться жизнь меня так и не научила, бог миловал, не сломали меня еще, не заставили…. просто потому, что никому это не было нужно….
      - Ну, нечем, так нечем…. И не нужно! – констатировал борец за справедливость, и мы побежали по просторам туманной пустыни трусцой. В первый раз мы бежали без какой-либо цели и молчали всю дорогу. А потом Терц вдруг рванул куда-то, оставив меня наедине с моей собственной судьбой.

      Забег № 8

      Ни один из святой троицы моего, такого поэтического, во всех отношениях, повествования так и не появлялся ни наяву, ни в мечтах…. А сны я не запоминал никогда, всю жизнь видел их, точно знаю, а вот, проспавшись, тут же забывал…. Так что, придется мне подкармливать гривуазных тварей моей неудавшейся поэмки иносказаниями в виде ритмических повторов и поворотов в неизведанное…. Мною, конечно, мня и мямля.

      Легчайшие отблески лета метались в причудливо взбитых воланах небес….

      …А их письмена, как тогда мне казалось, застыли навечно в щебечущем небе.

      О чём-то своём, заповедном бродил и бубнил зацелованный плёс….

      И блёстки чудес оседали на лунной дорожке, искрились в волнах …и, взъярившись, чертили на влажном песке нам послания….

      …Мысль о побеге.

      …Куда-то туда.

      …Где.

      Легчайшие отблески лета и блёстки чудес на губах.

      Или, вот такое….

      Чуть-чуть занесённая снегом,
      двуокись осин
      в пейзажике осени нашей….

      На фоне
      чернеющих мокрых проталин,
      размытого света,
      неясных слепых очертаний
      прорезало ножиком сизым изогнутым
      лист….

      В нетронутой Книге Природы….

      И мне на мгновение стали понятны
      и надписи – тучами в небе
      оставленные.

      …И хохот холодных ручьёв,
      расплескавших
      дрожащие в плёсах лучи заходящего солнца.

      …И блики, несущие смерть от дыханья морозного
      всем, кто не сможет, не должен, не смеет
      дожить
      до весны.

      Ну, и…. Не только бог троицу любит….

      Ну, и кем я стал, на век почти, пережив стриженого….

      И почему,
      даже с его высоты,
      снова, как и он,
      ни хрена не вижу я,
      кроме
      …голошкурости обезьяньей,
      тупости и тщеты.
      Ну, почему?!
      Если я понимаю, ЧТО
      СНОВА –
      яйцеголОвы готовят нам
      очередную Мировую Бойню –
      только и могу, что –
      ПРО ЭТО,
      слов полову,
      пережёвывать,
      грудью своей волосатой упираясь в ихнее барное стойло….

      А мир навсегда стреножен во имя собственности частной,
      сбит
      в стаю
      народ мой
      во славу процента прибыли,
      а я –
      фантомом поэта
      складным паяцем,
      наблюдаю в экран Интернета,
      как будущее наших детей –
      заложили и тибрят.

      А мне там рисуют картины,
      аж,
      ух,
      какие
      ино и странные,
      призывая идти,
      и голую руку свою совать
      в дерьмо их кратий,
      а я,
      башку засунув
      в Беер-Шевский
      мешок целлофановый,
      веселящим газом травлюсь,
      становясь
      всё более и более
      …аляповато-придурковатей.


      …Господи!
      Боже ж мой,
      стыдно то как,
      как стыдно….
      Ведь я уже,
      на десятилетие
      и рыжего тоже….

      Пережил….

      Рыжего….

      Забег № 9

      И не появился главный герой нашей с Вами поэмцы наяву. А вместо этого явился миру дух его, и голос его. И рявкнул он на меня басом профундо. И сделал он это непотребство, чертяка, как раз в тот момент, ко-гда я не то, чтобы полуплакал, а, в общем-то, полуспал еще. И от этого рёва я, самым неестественным способом подхватившись с постели, оказался на полу.
      - И какого черта ты, лысый дурень, раздвоился! Чего это ты, имея такое красивое имя-отчество, стал вдруг Фёдором Глебовым. От кого по верёвочке бежишь!
      А я, вместо того, чтобы обматерить клубящегося во мраке, так обрадовался, что он снова со мной, что потянулся, растянулся, на голом каменном полу, положив руки под голову и попросил невидимого спеть про ужас смерти…. Это, который «сеял мой булат». И тут такое началось, что лучше бы не просил. Всё пошло между нот и с такими подъездами, что…. А оно, после того, как спело еще и язвить начало, что если не нравится, то и не слушал бы и что его песнь намного лучше тех опусов, которые я опубликовал в предыдущей главе, потому, что все не в лад, не в склад…. Про кобылий зад тоже сказал, не задержался.
      И я понял, что сегодня у меня в гостях, как ни как, сам Терц. Ну, не мог же Александр Сергеевич материться правильно и по-современному. А Синявский, тот ведь, чистейшей души правозащитник и гораздо добродушнее своего евреизированного псевдонима.
      - Почему, почему…. По качану. Это моя поэма, хоть и прозаическая, и она не обо мне, а о Вас, джинн, – ответил я не человеку, но ещё и не паровозу.
      - Кстати, а желания ты выполняешь, раз уж появился в таком виде?
      Вместо ответа из предутреннего тумана появился породистый нос Абрама. И как истинный Терц, он принюхался и ответил вопросом на вопрос.
      - Ты завтрак мне собираешься готовить? Если да, то появлюсь, как ты и хотел.
      Ну вот, приехали. Он уже, как супруга господина Сахарова, даже в мои мысли проник. Ну, не ответишь же гостю, что, таким как я, даже пособие по прожиточному уже месяц не выплачивают. Без объяснения причин. Но, видно, уж очень я трогательно вздыхал, и этот безобразник возник, паря в красном углу вместо иконы, и даже пробормотал.
      - Верю, верю, не переигрывай. Но, только ты учти, хорошо там, где нас с тобой нет. И, ответь, если сможешь, что, Фёдор твой, исчезнет, когда ты покончишь со мной?
      - Как это исчезнет, окстись, классик. Да поэмка о нашем забеге уже в виртуальном пространстве планеты. Её уже читают. И потом, не так уж много осталось мне топтать своими поношенными сандалиями пески библейской пустыни. Так что, я её, ещё незаконченную, по главкам и размещаю в Интернете.
      - Ну, ладно. Я тебе спел? Спел. А теперь появись-ка ты, как не-признанный инернет-писатель Ицхак Скородинский и продекламируй мне своё самое любимое стихотворение. Ведь, поди, сорок лет бумагу марал перед тем, как компьютер купить.
      Пришлось декламировать. Вместо завтрака.

      - Старуха.
      Заунывным голосом произнёс я…. И продолжил.

      Комком тополиного пуха к скамейке моей приближалась старуха –
      берет, макинтош, ридикюль…. Роговые очки?!
      Ну вот, подошла и, ко мне наклонившись, спросила она
      церемонно и сухо:
      - Не занято? –
      села, согнувшись, пространство вокруг придавив ощущеньем тоски….
      Потом, распрямившись, глядела, глядела на небо….
      Вдруг, вздрогнула!
      После, закашлявшись, чуть не упала,
      ко мне повернулась,
      вдохнула
      и
      забормотала –
      всё громче и громче она бормотала о чем-то своём,
      теряя и вновь находя ту единую связь,
      когда говоришь просто так …. Ни о чем?! Обо всем?!
      …И время от времени вскрикивала.

      - Зажилась!!!

      Затихла….
      Опомнилась….
      Сжалась в хрустящий комок,
      сухою ладонью прикрыла дырявый чулок,
      а после чуть слышно.
      - Уйдите….
      Прошу Вас…. Уйдите….
      Прочитав это, я обнаружил своего гостя, сидящим в моём любимом кресле и печатающим на клавиатуре компьютера что-то такое, от чего лицо его просто таки забронзовело.
      Вот, - сурово произнёс превратившийся в сетевого литературовье-да подельник мой. – Читай! Вслух и с выражением. А потом отксерокопируй, вставь в рамочку и повесь рядом с компом. Чтоб она тебе до гробовой твоей доски глаза мозолила..
      - Справка, - прочёл я, - дана совершенно непризнанному никем автору текста – Старуха, в том, что своим чтением он окончательно подтвердил непреложную истину о том, что именно этот вышеупомянутый автор, поставив последнюю точку, и тем самым, закончив любой текст, должен немедленно в этом тексе умереть, и никогда не распугивать своих потенциальных читателей тем стоном, о котором он, автор, думает, что это его последняя песня. И подпись – Н. Гоголь.
      - Гоголь тут при чём? – понедоумевал я.
      - Гоголь всегда при чём. Ответил слепок гениев и предложил.
      - Побежали? А то, жрать сильно хочется.
      И мы побежали.

      Последний забег, клянусь.

      Я так и знал, что мой последний забег придётся прошаркивать по Беэр-Шевским тротуарам и в полном одиночестве. Предощущал в неистребимом и воображаемом этот «старческий марафон без классических костылей» ещё до того, как задумал эту мою, переспелую фантасмагорию. И теперь, понимая, что ощущение игры, которую я затеял с блистательной тенью господина Синявского-Терца, прошло, и что ничего уже не будет, я предался воспоминаниям о самом последнем сломе моей судьбы, который и сделал меня, в конце концов, тем, кем я и пригодился виртуальному человечеству – записным сетератором.
      Вы, мой просвещённый читатель ещё не забыли, что мне пришлось бросить всё и навсегда в стране, где я прожил почти всю свою театрально-абсурдную, с четырех до пятидесяти двух лет, жизнь и уехать в единственное, куда позволяли обстоятельства, место доживания, в Изра-иль. А всё почему? Миллионы таких же, как я, прекрасно ассимилировались, правильно оценив ситуацию и сориентировавшись в обстановке, прикипели, так сказать к нашему общему коммунистическому вчера… . Ну, и фразочка - язык сломаешь. А я не смог, потому что неповоротливый.
      И всё было бы хорошо, если бы, да кабы, я с годами превратился бы, в этакого важного и пузатенького Исаака Хаимовича. Но, не случилось. А случилось так, что от этого существования среди чужих, самым моим наилюбимым художником стал мой тёзка-Левитан. Потому что ненавидел писать на холсте изображение окружавших его людей.
      А тут, нате вам, свобода, но не для всех, и полный раздрай для остальных, кто этой свободы так не смог выдрать из глоток стариков советских и только, только народившихся в ту пору детишек. И осталась мне одна единственная опция – дочку подмышку и лететь в святые Палестины. Благо, раскулачивать меня к тому времени было уже не от чего.
      И всё это было бы, как Он сказал, то есть хорошо, но мне тут же и, популярно так, объяснили, что если я хочу попасть в страну, текущую молоком и мёдом, то я должен немедленно стать русским. Потому что, оказывается, я им и был всю свою бессознательную жизнь, а евреем называл себя совершенно безосновательно, и теперь это нужно было правильно и прямо в израильском посольстве оформить. Процедура чем-то напоминала советский Юрьев день, когда в шестнадцать моих лет я решил, кем же я стану по национальности, русским или простым советским евреем. Представьте себе – Исаак Хаимович Скородинский – русский. Представили. Так вот, в пятьдесят два своих годика я и обернулся подобием того. А что, заполняешь анкету и совершенно добровольно пишешь, что и мамочка твоя и ты сам… .
      …И тут же, с беспредела, виртуальным, опять же, громом проро-котало что-то, может быть даже и одобрительное: - Хрен тебе, вьюношшшш!!! Ну, какой из тебя москаль! Кууурам на смех! В зерцало, в зерцало буууркааалы то… . Воззрииии!!!
      А вот какой есть. И нас таких уже почти полмиллиона сюда набилось, непьющих и работящих.
      Но не об этом моя прямая речь. Вышел я из посольства тогда и чувствую – взорвусь сейчас. И бросился я, помчался на метре в самое моё заветное место в Киеве, есть такой волшебный парк на берегу Днепра. И побежал по тропинке того парка, сколько было силы, и куда глаза глядят. А потом вспомнил своего любимого афроамериканского ессея, его глаза перед смертью, которую он принял в самой, что ни есть
      демократической стране нашего безумного мирка, и как заору:
      - Я русский, русский, наконец!!!
      С тех пор так и бегу от стиха к стиху, сам не зная, хочу я хоть че-го-нибудь, но точно понимаю – в конце концов, вот это – то, не знаю что, найду всё-таки. А иначе, зачем мучился всю свою неправедную жизнь.


      И хохот холодных ручьёв

      (личная вариация после добровольного отъезда от Родины)


      Чуть-чуть занесённая снегом,
      двуокись осин
      в пейзажике осени нашей….
      Последней….

      На фоне
      чернеющих мокрых проталин,
      размытого света,
      неясных….
      Как будто бы полуслепых очертаний
      прорезало ножиком сизым
      изогнутый горечью лист….

      В котором стихи о побеге….

      И мне на мгновение стали понятны
      и надписи – тучами в небе
      ос
      тав
      лен
      ные.

      …И хохот холодных ручьёв,
      расплескавших
      дрожащие в плёсах колючки лучей заходящего солнца.

      …И блики, несущие смерть от дыханья морозного
      всем, кто не сможет, не должен, не смеет
      дожить
      до весны.

      И добегу ли я до окончательного варианта этого стихотворения? Кто знает, кто знает… .

      Мой малый и уже исчезающий народ - израильские руситы

      Что является продолжением твоей руки, потомок мой?
      Чашка кофе?
      Клавиатура компьютера?
      Кухонный нож?!

      * * *

      Волки позорные!!! Опять повысили цены на бензин…. На какие такие шиши я буду заправлять мою любимую зажигалку?

      * * *

      Простой израильский дворник подметает герцлийские улицы и бормочет сам себе.
      - «Палое небо» сметая с пути,
      землю святую я вновь обнажаю….

      * * *
      Вокруг тебя вращается луна….
      И солнце….
      И вселенная….
      А ты всё – зубы, зубы….

      Как всё же приятно,
      уж вы мне поверьте,
      сидеть в Интернете….
      В ожидании смерти.

      * * *

      Я надеюсь, что после успешного испытания на ближневосточных людях гамма-бомбы, так своевременно изобретённой американскими ядерными гениями, просто таки физически осуществится мечта Трофима Денисовича Лысенко - на планете Земля вместо людей появится, наконец, ветвистая пшеница.

      * * *

      А знаете ли вы, что ещё до того, как Вы, мой просвещённый читатель, появляетесь на этот божий свет, ещё когда Вы ещё только в проекте, и Ваш папа нежно гладит животик Вашей мамы….
      Так вот, как раз в это время, специальные райские пчёлки наполняют мёдом наслаждений бездонную бочку Вашей жизни….
      А ангел в голубом, ответственный за невероятное во вездесущем, в обязательном порядке подкрадывается к Вашему проекту ночью и доливает туда ложку…. Нет, не дёгтю, а гораздо более кризисного для Вашего дальнейшего существования вещества. Он вливает Вам ложку таланта. Кому чайную, а кому и столовую.
      Но ангелы – они ведь тоже…. В общем, как любым проявлениям писательской фантазии – ничто человеческое им не чуждо. Ну, надоедает святому, да ещё и в голубом, изо дня в день, делать одно и то же. И этот проказник начинает, так же как мы после своего зарождения, экспериментировать. Кому сто грамм вольёт, а кому и целый стакан.
      И вот ещё, какая штука. Под утро, за мгновение до того, как Эдем озаряется нестерпимым светом господним, служитель неизведанного видит, что самым гениальным образом, который, как известно, парадоксов друг, у него остаётся какая-то мера недоиспользованного. Иногда это два по сто и кружка чего-нибудь иронического. А бывает, что и целое ведро. И этот, больной на голову, вбухивает всё, что осталось в совершенно случайную сущность.
      И исчезает….
      До следующей ночи….
      Вот так и выкарабкиваются на свет особи с неизмеримой жаждой жить и сотворить что-нибудь полезное для всего остального человечества.
      Водородную бомбу, например….

      * * *

      Шестидесятникам из Ветхого Завета

      Суди!
      Суди!
      Суди!

      «И несудим будешь….»

      * * *

      Передам в хорошие руки чувство своего собственного достоинства. Собственного….
      И совершенно безвозмездно….
      Вы не подумайте чего, никакое оно не ущербное, места в сознании, а тем более в подсознании почти не занимает, в душу не лезет. К тому же, большую часть дня и всю ночь спит. В общем, очень, очень удобное будет приобретение – это моё чувство, если у кого нет.
      А мне самому этакого, с Вашего позволения сказать, достоинства на святой земле и не нужно. Так уж, знаете ли, исторически сложилось.
      …Ну, и не пропадать же добру.
      Так что, если готовы принять, скопируйте это объявление, распишитесь на нём своей собственной кровью и сожгите эту записку, а пепел закопайте в центре альтернативного кладбища города Беер-Шевы. В любую полночь.
      И пользуйтесь…
      И на здоровье!
      Если кому очень нужно….
      Для удовлетворения своего внутриутробного мазохизма….

      * * *

      Памяти убиенного беэр-шевского писателя Леонида Шадловскрго

      Самое неприятное, что может произойти с человеком, живущим в Израиле – это, если он превратится в лицо славянской национальности.
      Вы не понимаете – о чём это я?
      Тогда присмотритесь, каково таджикам в Москве…
      Но это, к счастью, несмертельно.
      У нас и пока, не очень смертельно…
      За это и у нас уже убивают.
      Но, к счастью и далеко, и в другом городе, или, к примеру, на соседней улице...
      И, главное, не всех сразу…

      * * *

      Всю жизнь повторял про себя что –
      ГОНИМЫЕ ВЫШЕ ГОНИТЕЛЕЙ…
      Но…
      О,
      Бог мой,
      ну,
      как
      же
      затуркан
      И
      О
      Бесс
      Араб
      Блин
      я был
      в прошлой жизни…

      Но, вот,
      время зайн -
      разъеврееным
      стал…

      И…

      Увидел…

      Ведь,
      вот он –
      мой малый народ,
      народившийся в муках
      их
      взрыво
      и
      возвра
      и
      извра…

      В мирке фарисейском…

      И, вот оно,
      наше святое –
      руситов гонимых родство
      с общиною древней,
      забитых камнями,
      распятых,
      замученных в пытках,
      ессеев …

      И,
      вот-
      оно…

      Чувствую снова…

      Гонимые выше гонителей –
      истина эта святая
      сожжёт в наших душах
      звериную муку,
      и снова,
      как встарь,
      наши внуки и правнучки
      ринутся в прОклятый мир,
      и в нём растворятся,
      наполнив его
      ощущением
      тёплой
      и светлой,
      и чистой
      исхода
      господней
      любови…

      * * *

      Грязнилище всех проигравших.




      И вымыслов пить головизну
      Тошнит, как от рыбы гнилой.
      Б. Л. Пастернак

      Но мы, вероятно, так сильно пропахли протухшею рыбой,
      Что там нас - не ждут, и тому, что свои мы - не верят.
      Марина Умурзакова

      Вот,

      правда…

      И это…

      Уже задавило любого…

      В сон.

      …Даже не разума…



      Чувств…



      В грязнилище всех проигравших,

      обобранных,

      павших в житейских боях,

      ободранных заживо,

      НЕ СОСТОЯЩИХ

      И

      НЕСОТРОЯВШИХСЯ.



      А…



      В кубриках каждой квартиры

      скопилось

      так много всего…

      Вселенская злость,

      осязанье бессилья,

      и ненависть

      нео

      осознанная…



      И…



      Распри,

      и свары,

      и драки за груш (грош), за последний

      от ночи до ночи,

      отпрыгнув из перелопаченных ртов,

      врываются в окна соседей,

      и те…



      Резонёрствуют…



      Если же…



      Утром,

      и все же,

      каким-то,

      хоть юдовым чудом

      иль рыбой-китом

      …доползаю к окошку…



      То, вот он,

      пейзаж дожеванья –

      две пальмы, сожжённые местным вандалом,

      а

      стены домов кто-то вышний изгрыз…

      И мусорка в центре…

      Царями где - скопище

      вечно голодных котов.



      …И бывших людей,

      которые роются в баках,

      чтоб выжить,

      копейку другую в аду том

      хоть как-то, хоть чем

      ...зацепить.








      * * *

      Передпасхальне

      І знову далечінь пустелі
      закриє нам раптовий дощ…
      Ті гойдалки хвилеподібні
      крізь слізний вітер,
      аж до площ
      предвічного Єрусалиму,
      дотягнуться…

      Крізь сосон свист…

      Ця вістка нам
      щоб

      ...гримнула.

      А після – сонечка веселка,
      вологий блиск та пахощ жар,
      запустять радощів дзиґар,
      щоб і господній мрії бджілка
      в довбешці п'яній

      …загула.








      Всемирный закон тяготенья …к вину

      (фантасмагория)

      На себе испытавши,
      всемирный закон тяготенья
      …к вину,
      УТВЕРЖДАЮ
      его обобщенье –
      всеобщий закон опохмелки,
      понял я –
      каждый день
      приближает нас всех
      к неизбежному дну
      жизни,
      бочки,
      баклаги,
      …бутылки.

      Окалённый
      палёнкой –
      с тех пор
      мандЕлл –
      в штамм –
      и ствую,
      парюсь в потном горячем снегу
      проперчённой горилки….

      А в остатке сухом –
      Не орешки – меня обгрызают
      кошмарики,
      белочки,
      белки….

      До конца –
      перехлёст – опохмел – перехлёст….

      …И в ушах не стиха,
      а –
      ха ха, и – хи хи,
      нестихающий клёст.

      Любимой актрисе

      С опаской
      …и недоуменьем
      гляжу на то, что стало маской,
      приросшею к лицу….
      Как шмазь господню,
      домой придя,
      растелешившись,
      сдираете её?
      Не зная – что под ней сегодня….
      Небесный свет?
      А может, взгляд горгоний….
      Хаос гармоний?
      Взглас потусторонний?
      А может быть….
      Я понял всё….
      Что происходит с Вами….
      Я знаю!
      Вы отчаянно, до одури боитесь увидать
      под ней –
      обычное лицо разочарованной во всём
      …стареющей заштатной дамы.

      Лик с фотографии глядит в зеркальный мир….
      С опаской
      и недоуменьем….
      Мол, ну, чего ещё ты хочешь от меня,
      старик –
      каких таких
      душевных обожжений?
      И для тебя
      я обнажала тело,
      душу,
      суть свою –
      всё отдала безумству лицедейства!
      …Под маской – пустота,
      до капли выпито вино.
      В моём сосуде –
      всесожжигающий огонь….
      Давным-давно
      горю огнём я
      синим….
      Не тронь его, сгоришь,
      сгоришь, старик!
      Поленом смоляным – сгоришь….
      В моём камине….

      Я сжигаю те надежды прежние

      Счастье пожелтевшими надеждами
      к нашим осыпается ногам….

      Я сжигаю те надежды прежние,
      горький дым глотая по ночам….

      И ведь выживаю?!
      Понемногу –
      боль уняв,
      уже не помня зла….

      Вспоминаю….

      Как меня ждала!!!

      Долго, долго….

      Как….

      …Меня ждала.

      Между Фрейдом и Адлером

      Между Фрейдом и Адлером
      человечество мечется –
      иже, присно, во веки веков….
      А в амине –
      никогда не сможет уже
      понять человечество –
      истина по середине
      улицы, если по ней ракетой лупить с Апачи,
      смертью идеи, если её раздробить стеною,
      совершенства вторичных инстинктов….
      А в заветном ответе
      той,
      самой первой твоей,
      школьной задачи,
      ты, мой читатель уже никогда не поймешь,
      что случилось со мною….
      Миражом гениального
      скоро исчезну в глубинах библейской пустыни….
      А в амине?!
      …Все мы скоро станем песком и камнями в стране этой вечной –
      и снова….
      Будет!!!
      Уже по нашим костям топтаться, метаться
      и, чего еще там,
      днем с огнем
      искать
      все прогрессивное
      в человечестве….
      Между Фрейдом и Адлером….

      Не ловил меня мир

      «Я жил, невольно подражая Григорию Сковороде….»
      Арсений Тарковский

      « Мир ловил меня, но не поймал».
      Автоэпитафия Григория Сковороды.


      Горше адской свободы и …рабства господнего –
      этот взгляд твой….
      Не!
      О!
      душевлённый.

      Камня глаже лицо –
      маска горечи –
      не?
      проницаемая….

      Не ловил меня мир –
      сам попался в тенёта….

      Ну, а ты то теперь….
      Что?!
      Не! Ё-уй -ей …,
      прикасаемая?

      А-а-а-а-а, –
      …из обреза губ
      уже полыхает в ответ –
      и-и-и,
      дымным порохом в памяти стынет….

      - Родину бросил!
      Вот и живи,
      хоть сто двадцать лет….

      Словно идешь….

      Один….

      По пустыне….

      Как нам обустроить Россию в Израиле

      (из книги «Камни за пазухой»)

      Дорогие мои соплеменники, особенно те из Вас, кто поимел мужество, так и остаться простым СНГешным евреем и не предал свою русскую мамочку, переместившись в бескрайние просторы святой земли! Как обустроить Россию в этом мире, после трудов праведных дорогого нашего Александр Исаича, мы уже, хоть и примерно, но представляем себе. А вот…. Вы никогда не задумывались, как нам, израильским гоям, попавшимся, как кур в ощип, обустроить Россию на нашей новой неисторической Родине, в Израиле? На спор… Вы даже представить себе не сможете, сколько десятков, а может быть и целая сотня тысяч семей, приехавших из СНГ, прям-таки жаждут устроить в своих, отдельно взятых трущобных квартирках, маленькую такую, домашнюю Россию. Ну, собственноручно засоленные огурчики, помидорчики – целовал я свою милку в коридорчике, это не я придумал, это классика…. Борщечок с самой дешевой в мире курятинкой и хрусткая такая, заквашенная такая, капустка - только-только из холодильничка – уже горячее…. Запотевшая в нон-фросте бутылочка от Маании – это же форменный пожар в груди! Оливье, ты наш любимый оливье – обрусевший ты наш навсегда, так куда от него денешься, это просто таки любой новоприбывший организм генетически требует его намять. После лехаима!
      Идем дальше! Принципы сионизма – это, конечно, прекрасно – но любимый наш телевизор с приклеенной на боку квитанцией об уплате телевизионного налога, чтоб полицейские добрым людям в добрый вечер кости не ломали, если вздумают его конфисковывать, бубнит почти круглые сутки – правильно понимаете – на родненьком, русском….
      И в компьютере, не какая-нибудь – янки дудль – а вполне культурная русскоязычная версия всех его окошек, которые он и выдает всем нам по первому нашему требованию, когда мы по олимовской дорожке в Интернет топаем.
      Более того, за пятнадцать лет отдельно, которые мы уже провели здесь, даже в большом и прекрасном иудейском мире с русским языком проблем всё меньше и меньше. По улице, да еще и пёхом передвигаются исключительно русские люди и, все как один, с тележками для покупки снеди, если чего не знаешь – подходи смело, спрашивай, может, и не ответят, так хоть обматерят, – тем более своих мы уже научились автоматически отличать от хороших и разных…. Да что там! Нам уже, когда мы рожаем – разрешают кричать по-русски – МАМОЧКА!!! А когда мы, не дай бог, откидываемся – так нам, представляете, хозяева нашего изгойского положения в стране, гражданами которого мы являемся, и которые до самой последней точки регламентируют нашу жизнь здесь, сообразуясь, все с тем же ШУЛЬХАН АРУХОМ, только не с краткой его копией, а с полным, девятитомным изданием, которое никогда не переведут на русский язык - ИУДЕИ, почти совершенно добровольно, построили на своей святой земле целое одно, отгороженное от их мира кладбище…. Примерно такое же, какие были у этих самых иудеев в каждом городе России, когда они еще были простыми евреями Советского Союза…. Чтоб было, куда закинуть наши некошерные кости после смерти.
      А если ты, к примеру, заходишь в наше, уже почти российское бюро по израильскому нетрудоустройству…?! Это ж, любо, дорого смотреть и слышать…. Это ж, одесский Привоз не меньше, правда, роль греков на этом базаре исполняют такие же, апартеидированные до мозга костей, как и мы – братья наши по несчастьям – бедуины. Правда, и там - девочки налево, мальчики - направо.
      И самое главное, внутри этого мира мы говорим на русском, думаем на русском, и даже кошмары смотрим по ночам с обязательными русскими субтитрами….
      Жаль вот, только, что почему-то престали, почти совсем перестали переселяться сюда, в глубины библейских пустынь наши русские братья! Не едут, гады! Всё стараются пролезть к немцам или в Канаду! Мы и сами пошли бы в Канаду! Пешком! А кто тогда будет здесь, на острие битвы за цивилизацию, изображать донских казаков и служить в самой обрусевшей армии переразвитого мира, защищать на нашей новой, хорошо хоть не «доисторической», но, все-таки Родине наших, так быстро появившихся здесь детей и вну-ков….
      А вообще-то - ну, их всех, в баню…. Домой пора, тётя Ася - Истошина, скоро на телеэкране всех нас отбеливать будет…. Домой, домой – так хочется узнать из местного русскоговорящего телеокошка - что там еще на нашу голову выльет наш великий, ужасный и усатый Иосиф…, Виссарионович Ющенко. Наверное, опять синагоги будем поджигать и искать своё, особое место в этой стране…. А что?! Может, лет этак через пятнадцать, …и найдут нам место, пусть даже и не в первом ряду. Только, учтите, господа хорошие – мы теперь уже до самой своей смерти так и останемся теми, кем считаем себя – гойскими интеллигентами ЭРЭЦ – ИЗРАЭЛЬ. Так Вы нас, грешных, здесь перевоспитали и недоабсорбировали…. А ВЕДЬ ТАК СТАРАЛИСЬ, ТАК СТАРАЛИСЬ!!! Миллиарды долларов освоили. И всё в карман…. Свой, естественно, карман….
      Во, телефон…. – Алло! – вы меня извините, мне из-за границы, из Израиля звонят, на иврите о чем-то …. Если ты хочешь мне что-то продать, то говори по-русски и правильно. Что я должен купить? Пожизненную неделю отдыха в сети отелей Клаб Эйлат…. Лутраки Яван…, и прочая муть? Ну, я сейчас им выдам. Спрошу, а подают ли в этом Лутраке, нет, не раков, а суп с котом…. Как это, милая моя, ты не знаешь, что это такое? Я тебе сейчас тебе рецепт этого народного таиландского блюда дам. Значит так, берешь одного, еще не ободранного кота и еще с живого, сдираешь с него шкуру…. Во, слава богу, отключилась. Теперь долго звонить не будут. Что? Откуда я этот рецепт знаю? А как Вы думаете, мои дорогие, можно ли обустроить, хотя бы микроскопический такой, Таиланд в Израиле? Вот бы узнать, что по этому поводу думает любимый мой писатель – А.И. Солженицын.

      * * *

      Кто сказал, что в Израиле нет полезных ископаемых?

      Кто сказал, что в Израиле нет полезных ископаемых? А что тогда каждую ночь добывают наши братья-бедуины во глубине библейских руд. Где это они разрабатывают такие великолепные медные и алюминиевые жилы, в земле Южной Африки, что ли?! Нет, они все это выкапывают из святой земли Эрэц Исраэль, я точно знаю, шесть лет я эти жилы в землю закапывал…. А они выкапывали…. А я опять закапывал. Для нашего общего удовольствия и заработка.
      Идем дальше. А какие такие русские старатели самым тщательным образом разрабатывают месторождения внутри буквально каждого мусорного бака в стране обетованной. Двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят четыре дня в году. Это мы исключаем День Покаяния, и совсем не потому, что нет желающих копаться, в этот день просто нечего копать. Но зато с первой же звездой после этого дня, как говорится, - это та ночь, которая год кормит! Что же добывают в и около наших мусорных баков? Вы лучше спросите, что там не добывают, и я отвечу – нефть! Всего остального – навалом, хоть пруд пруди. Любые металлы, стекло, резина, хлопок, шерсть, бумага, электротовары, мебель, одежда, постельное и, извините за подробности, нижнее белье, недоиспользованные презервативы, лекарства, инструмент, строительные материалы, трубы. И что самое ценное, и за что идет бескомпромиссная борьба, бутылки из-под пива и алюминиевые баночки из-под напитков. Это где-нибудь в России – нам так показывают по телевизору – на мусорных свалках все эти богатства буквально закапывают в землю, а несчастные бомжи перед этим выхватывают из-под бульдозеров, что успеют. Русские старики Израиля сказали свое твердое – НЕТ – такому разбазариванию народных и очень полезных для их выживания ископаемых. С все более глубоким внедрением в нашу, староолимовскую жизнь грандиозных планов руководящей и направляющей партии нашей страны – Ликуда, и его пусть и неформального, но железной рукой ведущего всех нас к окончательному решению вопросов, связанных с резким увеличением дОбычи всего полезного и ископаемого, что поможет спасти нас от полного истощения и безвременной смерти, нашего действительно дорогого и горячо любимого господина, а может даже и где-то, по большому счету и товарища Беньямина Нетанияху, мы все как один, а куда мы денемся, все глубже и глубже, а скоро и с ногами заползаем в люки, таких спасительных для нас мусородобывающих шахт, не оставляя недоиспользованным ни одной банки из-под пива, ни одного нераспечатанного изделия нумер один, ни одной недопитой бутылки виски. Да здравствует Новая Экономическая всех политических партий нашей страны. Все как один, отдадим ей наши голоса на очередных досрочных выборах в Кнессет. Ура, старые репатрианты!!! Ура!!! Ура!!!


      А в черепной коробке светляки

      Вокруг тебя вращается луна.
      И солнце….
      Вся вселенная моя –
      ТЫ, ТОЛЬКО ТЫ!
      Единственная в мире!!!

      А в черепной коробке светляки
      роятся, я с чего-то там сошел….
      Врач мне сказал – я овощ, дозреваю
      в трущобах Далета, в пустынной Беер-Шеве….

      Луна,
      она одна
      влияет на
      Закон о притяженьи тел….

      Ну, а мою предзимнюю тоску
      чем растравила ты?

      В тот миг необоримый,
      когда
      ВДРУГ
      дуновением руки,
      и взглядом, полным нежности,
      РАСКРЫТЬСЯ….

      благоволила.
      Со-

      Я пал….
      К твоим ногам….

      Дробь барабанная песка в окно,
      и в страннозвездном небе
      читаю по слогам….
      - Как Один я один,
      я навсегда один….

      …Как сабля выгнулась,
      а после оттолкнув –
      как бесподобно хохотала повторяя:
      - Ну, вот! Еще один…. Еще…. Еще один!

      Букетик желтых роз,
      прощальные двустишья
      о птицах улетающих….

      Расстались….

      Я полагал,
      что я свободен, наконец!!!

      Во, размечтался….
      Посмотрите!
      Посмотрите!
      Вокруг неё вращается луна,
      и на границе постиженья бытия –
      необъяснимо –
      блестя своим небесным телом
      проплывает мимо,
      НЕБЕСНООКАЯ МОЯ!!!

      Самое предпоследнее литхулиганство в моей жизни. Триптих

      Век минувший – он был так удобен для клубов любителей рифм и размеров чеканных,
      он так плотно поэтов расставил по полкам
      в магазинчике книжном,
      что с тех пор ни один не свалился оттуда –
      вот – Черный – поэт, Белый – рядышком,
      двадцать
      буйным ветром посеребренных, а ниже –
      очень Горький и жутко Голодный… 
      И тут же – порождение их… 
      Свора красных…
      И на этой же полке!!!
      Акмеисты и прочие футур и имаж и нисты, всё братья и сЕстры…
      А меж них, выпираясь из общего ряда – штук шесть гениальных…
      Очень жаль их, так жаль их – зажаты, зажаты они между прочими – признанными и БОЛЬШИМИ…

      В продолжение тех вакханалий,
      в двадцать первом уже,
      в безразмерной библейской пустыне,
      ВКЛЮЧАЙТЕСЬ!
      Во всемирной запутавшись
      паутине,
      триста тысяч ПОЭТОВ на родненьком русском…
      ВКЛЮЧАЙТЕСЬ, ЖЕ!
      Многоцветною радужной массой –
      бултыхаются в сайтах своих и чужих…
      ТЫ ВКЛЮЧИШЬСЯ ИЛИ НЕТ, ИДИОТ!
      Выбор аховый –
      от ультрафиалкового до ифрасекового и ген его знает чего еще,
      кликают,
      млеют,
      манЯт –
      забесплатно –
      ВОЙДИ И ВОЗЬМИ…
      Наслаждайся –
      матами диа,
      сленгами сингхов,
      делией психов
      и опками роз – о – войди, наконец, в Интернет… 
      Насладись! Насладись!
      НАСЛАДИСЬ!!!

      * * *

      На Джомолунгме поэзии русской.

      (в преддверии Восхождения)

      По-о-оэ-э-эты! Сюда!!!

      Глянь!
      Нет, ты глянь!

      Видишь точку –
      слепящую…

      Видишь?!

      То –
      на вершине
      Джомолунгмы поэзии русской –
      спиною
      ко всем нам,
      и над облаками…

      Видишь,
      Юнна…

      Старушкой
      стоит.
      С ЛЕДОРУБОМ.

      * * *


      Восхождение на литвершинку из гряды восьмистрочий


      Преди-слов-и-йе!

      Каждый раз,
      перед тем, как начать ритурнель свой,
      я искренне так удивляюсь –
      ну, зачем?
      Вон, на сочных лугах поливных,
      сонм пиитов порхающих,
      боже! их крылья прозрачно хрустальны…
      А взгляды…
      Посмотрите в их взгляды –
      они широки и бездонны…
      А их пируэты -
      … гармония звука и цвета….
      А вкус…
      Это с их медосборов
      амброзией машут по Вашим, читатель, губам…
      Перед их Б.Г.-лепием избранных
      я просто хомо бесхвостый…

      Однако, пора собираться
      и за
      неимением крыльев,
      или хотя бы…
      геликоптера личного –
      в старом моем рюкзаке –
      тропоруб,
      крючья слов, сочленений словесных веревки,
      а в шальной голове
      ветер строф поэтических…

      Первостишие

      Это –
      элементарно,
      практически каждый,
      вспомнив чудное чье-то мгновение, и
      пролонгируя этот процесс в бесконечность
      может целый роман накропать….
      Или три… дцать –
      тут тропиков властвует ярость…

      Двустишие

      Здесь предгорье –
      глядишь на вершинку с надеждой –
      чтоб, хоть что-то увидеть бы…
      Дальше иду осторожно –
      трясина
      усеченных импрэшенов –
      запросто может меня засосать –
      так и будешь потом
      до кончины…
      Четки хокков и танков
      по горло в болоте
      пробулькивать…


      Трио

      А вот с этой строкою всё ясно –
      здесь лагерь,
      первый базовый, в зарослях троп…
      Царство бардов, гитарного звона и песен…
      Здесь расслабиться можно,
      здесь можно остаться навеки…
      Но, я!!!
      Я не двинусь отсюда без проблеска мысли,
      да, без проблеска мысли – о чем?!
      Если это любовь –
      как безумный бросаюсь на скалы
      через пропасти смысла,
      срывая лавины
      камнепадов словесных…
      А почти у вершины
      я должен,
      я просто обязан
      сорваться…
      в банальный надрыв…


      Стих нимба фо-о-о.

      После этого,
      если цепляясь чем можно,
      доползёшь до строфы,
      то, как снулая рыба,
      грезишь…
      озером, хочется, ох,
      брюхом плюхнувшись в воду –
      ДЫШАТЬ!!!

      Пентастих

      Под пятою у пятой,
      навсегда и навеки прОклятой,
      той…
      Я от солнца и снега ослепший –
      почти,
      и к тому же – на лешего больше похожий, чем на
      человека,
      проползаю…



      Шестая – задисметризированная в духе сионистского реализьма.

      с шестой…
      части суши
      в Израиль…
      Но и здесь –
      ни покоя,
      ни воли,
      а градус
      той,
      вечной
      стены
      навсегда
      отрицателен,
      мир
      иррационален,
      здесь
      КНИГА
      диктует
      ПОЭЗИИ,
      здесь…
      Я
      убеждаю самого себя в том, что
      в этой прекрасной стране всё нельзя и всем можно, и я
      разворачиваю пространство под углом 110 градусов.

      А там...

      И не в лад,
      и не в склад –
      ну, откуда?!
      …Из детства,
      параноик орёт – паразит.
      - Руки вверх, *опу вниз,
      признавайся – сионист!



      Самый предпоследний рубеж

      А вот с этим стихом
      никаких заморочек –
      в позе лотоса,
      сосредоточившись,
      и…
      набычившись, весь,
      медитируя,
      и…
      хуль-
      цзу
      на груди разорвав,
      суть вещей
      постигая…
      подпрыгиваю,
      не взлетая…


      К восьмой.

      С этой просто –
      я хитрый,
      тащил я ее на вершину в своем рюкзаке.
      …Здесь повяжем метафоркой,
      возле –
      пришпандорим обратную рифму,
      а после –
      перенос,
      перескок,
      и прибавив крючков красноречья –
      фокус-покус…
      И я на вершинке словесности русской!!!
      …Отсюда,
      если литдиагностик наш, местный
      не заволочёт
      местность эту туманом своих рассужданствий,
      я смогу на закате увидеть,
      где-то там…
      в Лукоморье волшебном,
      в районе седых Джималаев –
      Джомолунгму поэзии русской…
      И путь к ней…
      Так явственно вижу…


      После слов и этих всех.

      Хорошо – хоть спускаться не нужно,
      от экрана башку оторвал и …
      домой…
      Раз-два-клик – и я дома,
      в глубинах библейской пустыни…
      Я …
      на Родине внучка -
      в местных трущобах-хрущёбах,
      нетаниёгах…

      Всё…
      Выдохся…
      Сдох…

      Кабыздох.

      ............................
      Украинский вариант
      ...........................

      Сходження

      На вершині Джомолунгми поезії російської
      (напередодні Сходження)

      По-о-ое-е-ети!
      Сюди!!!
      Глянь!
      Та ні, ти глянь, глянь!
      Бачиш крапку – сліпучу... 
      Бачиш?!
      То –
      на вершині
      Джомолунгми поезії…
      Якої, якої?
      Авжеж, що російської –
      спиною до всіх,
      і над хмарами…
      Бачиш…
      Юна…
      Яка, така, юна?!
      А ось – така собі -
      Мориц…
      Старою стоїть!!!
      З льодорубом.

      * * *

      Сходження на літ вершок з восьми сходинок кам'яних

      Вперед-мови!

      Кожного разу,
      от, як починати
      цей ритурнель свій,
      я щиро дивуюся?
      На соковитих лугах поливних,
      сонм піїтів що пурхають,
      боже!
      їх крила в прозор кришталеві..
      Дивися…
      Їх погляди –
      Щиро бездонні.
      А їх піруети…
      Гармонія звуку і кольору..
      Смак їх чудовий…
      Це з їх медозборів,
      амброзією -
      мажуть по Вашим,
      читач мій,
      вустам…
      Перед їх Б.Г.-лепієм вибраних,
      я просто Хомо безхвостий…

      Проте…

      Пора вже збиратися
      і за відсутністю крил,
      або гелікоптера власного –
      у рюкзачку –
      тропоруб,
      крюки слів,
      зчленувань поетичних вірьовки,
      а
      в очумілій моїй голові -
      вітер строф очманілих..

      Сходинка перша

      Це – елементарно,
      практично кожен,
      пригадавши чиюсь дивну мить
      і, протискуючи вірш в нескінченність,
      ось на цьому на самому місці
      може твір, або три …дцять таких напартачити…
      Нічого не поробиш,
      коли ти у джунглях закляк.

      Сходинка в двовірш

      Тут передгір'я –
      дивишся на вершину з надією –
      щоб, хоч щось, та побачити.
      …Далі йду обережно –
      Трясовина наскрізь усічених імпрешенів –
      запросто може мене засмоктати…
      Так і будеш,
      в японських сонетах -
      чотки хоку та танків
      по горло в болоті
      побулькувати…

      Тріо

      А ось з цим рядком все ясно –
      тут табір, перший базовий,
      у чагарниках стежок…
      Царство бардів, гітарного дзвону ї пісень..
      Тут можна розслабитися.
      І залишитися
      навіки…
      Але,
      я!!!
      Я звідси не рушу без проблиску думки,
      так,
      без проблиску думки – про що?!
      І якщо це любов – як здурілий кидаюсь на скелі
      через пропасти сенсу,
      зриваючи
      лавини
      каменепадів скажених..
      А за крок до вершини повинен…
      Я винен зірватися.

      …У банальний надрив

      Вірш намба фо-о-о

      Після цього,
      якщо чіпляючись чим можна,
      доповзеш до строфи,
      то, як снила риба,
      мариш
      …озером мариш
      хочеться,
      ух,
      черевом плюхнувшись –
      ДИХАТИ!!!


      Пентавірш

      Під п'ятою у п'ятої,
      назавжди ї навіки проклятої,
      тій —
      я,
      від сонця і снігу осліплий.

      …Майже осліплий.
      І до того ж – на лісовика більше схожий, чим на людину,
      проповзаю…

      Шоста – задісмертизирована у дусі сіоністського реалізьму.

      Так, проповзаю з шостої частини суші якраз до краплі Ізраїлю.
      Але і тут – ні волі, ні спокою,
      а градус тій, вічної стіни назавжди негативний,
      світ ірраціональний,
      тут КНИГА диктує ПОЕЗІЇ…
      Тут…
      Я переконую самого себе в тому,
      що в цій прекрасній країні
      все не можна і всім не треба.
      І я розвертаю простір під кутом 110 градусів…

      І що ж там?

      Не у лад, і не в склад,
      ну, а звідки?!
      З дитинства, авжеж,
      параноїк ричить – паразит.
      - Руки вгору *раку вниз,
      признавайся – сіоніст!

      Самий передостанній рубіж

      А ось з цією сходиною —
      ніяких таких заморок –
      у позі лотоса,
      зосередившись і насупившись весь,
      медитуючи, і
      хуль-цзу на грудях розірвавши,
      суть речей осягаючи,
      підстрибую…

      …Не злітаючи.


      До восьмої

      З цією просто – я хитрий,
      тягнув я її на вершину в своєму рюкзаку.
      Тут пов'яжемо метафоркою
      яскравою, яскравою,
      біля – пришпандорім риму зворотну,
      а після –
      перенесення у перескок,
      і додавши гачків красномовства –
      фокус-покус.
      І я на вершинці!!!
      А, от -
      відсіля
      і якщо,
      літдіагностік місцевий
      не заволочить місцевість
      туманом своїх міркувань,
      мі-мі-ку,
      я і зможу на сході побачити,
      десь,
      у вірт Лукомор'ї –
      пік Шевченка…
      У ноосфері поезії…

      Чарівної!

      УКРАЇНСЬКОЇ!!!

      І дорогу до неї, так виразно бачу тепер…

      Після слів всіх оцих.

      Добре – хоч спускатися не потрібно,
      від екрану довбешку свою відірвав,
      і…
      Додому.
      Раз-два і клік –
      і
      я
      удома.
      В глибинах пустелі біблейської …
      На Батьківщині внучка -
      в місцевих трущобах-хрущобах,
      нетанійогах.

      Все…
      Здох кабиздох…

      Задубів і хроплю…





      Опостыленка

      Над простынкой парит опостыленка,
      и,
      прикрывши ладонью скосившийся рот,
      не надеется больше…
      Но ждёт…
      Вдруг возьмёт, и придёт.
      Тело бьёт лихорадка, а слёзоньки,
      ручейками текут из очес,
      и надежда проклятая валит и жжёт –
      вдруг возьмёт и придет…
      Мысли тлеют в бреду, всё ей кажется –
      косяки журавлей, что текут на восток,
      прокурлычут призыв и…
      Вот, вот!
      Заскрипит снова дверь ея спаленки,
      Это он, это он!

      Он придет…

      И возьмёт…

      * * *


      Побеленный известкой разъезд
      и глаза, промелькнувшие синим….
      Как биение сердца о рельс….
      Мы в Россию, в Россию, в Россию!

      И хохот холодных ручьёв (личная вариация)


      Чуть-чуть занесённая снегом,
      двуокись осин
      в пейзажике осени нашей….
      Последней….

      На фоне
      чернеющих мокрых проталин,
      размытого света,
      неясных….
      Как будто бы полуслепых очертаний
      прорезало ножиком сизым
      изогнутый горечью лист….

      В котором стихи о побеге…. Куда-то туда....

      ...И мне на мгновение стали понятны
      и надписи – тучами в небе
      ос
      тав
      лен
      ные.

      …И хохот холодных ручьёв,
      расплескавших
      дрожащие в плёсах колючки лучей заходящего солнца.

      …И блики, несущие смерть от дыханья морозного
      всем, кто не сможет, не должен, не смеет
      дожить
      до весны.

      И так вот, всю жизнь….

      Самосознанье мое
      взяв начало из батюшковских ключей, посеребренных луною,
      на родненьком, русском течет, как придется –
      то в рифму, то без… соразмерность ломая, петляет по жизни….
      И так вот, всю жизнь….
      Выбирал поспокойней, потише места –
      старался левее…. Правее….
      Чтоб, боженька ж мой,
      не увязнуть в их диа - и сопро - их матов….
      А после утЁк на чужбину….
      А тут -
      от гнилости местной срываяся в рык,
      в библейских теряюсь песках,
      испаряюсь….
      …И мыслию освобожденной
      лечу к океану зеленому Родины,
      падаю дождичком теплым грибным
      на исхоженный вдоль-поперек
      лесочек вкруг Муромки-речки,
      которая так же петляет по жизни, как я…

      …Бессонною ночью цежу слово в слово
      и…
      в мшистых камнях застываю
      и…
      жду терпеливо….
      А ВДРУГ!!!
      Появишься ты
      в заповедных,
      покинутых нами местах.
      …Пойдешь, например, собирать землянику….
      Заблудишься….
      И набредешь на затончик, который я выложил нашей весной для тебя….

      Ты вспомнишь, ты вздрогнешь,
      к нему наклонишься губами….
      И тут же!
      Я рядом с тобой окажусь….
      …И вновь, как когда-то
      …сорока нас выдаст –
      от стрёкота, хлопанья крыльями, сглаза её
      не будет пощады….
      Я бью колотушкой по пню –
      упорхнула
      губ
      итель
      ни
      ца….
      И ты….
      Упорхнула….

      А я
      об
      нар
      уживаю
      себя под пальмой облезлой….
      И не понимаю,
      И НЕ ПОНИМАЮ!!!

      Бессонная ночь,
      суховей….
      И потом –
      всё это разрушено –
      это всего лишь
      СЛОВА НА БУМАГЕ!!!
      Слова…
      на…
      бумаге.
      На родненьком, русском
      нахлынули снова….
      И… жив.

      С точки зрения бабочки

      С точки зрения бабочки,
      которую ты так терпеливо ловишь пальцами,
      девочка моя –
      ты бессмертна….
      Ведь у тебя впереди
      бесконечность таких вот минут,
      череда дней,
      мельканье лет –
      та жизнь,
      которой сейчас действительно нет конца.

      Неизвестному читателю от такого же писателя с любовью . Диптих

      (поэтическая фантасмагория)

      Сжёвывая буквы в небе нёба
      Неизвестный наш из жести зёвной жилы рвёт,
      Чтоб не что-нибудь, а этакое бродское
      Выбулькнуть, как водку из горлА….

      Вот!
      Для нас,
      Для пугликов и дохликов нахОхленных,
      Он кидается в строфический пролёт,
      По пути когтями морды жлОбам цапая,
      Проклекочет кобчиком,
      Нам перьев скинет, и на взлёт!

      Хоть и били по нему навзлёт и в два ствола….
      Чудо! Не убили, не повесился,
      Отбыл на своей кровати в срок….
      В мир иной,
      Оставив пугликам наглюченным

      Пару строк….

      На нёбе неба звёздного.

      * * *

      Неизвестному читателю от такого же писателя с любовью

      Скажи,
      так что твоя душа,
      поэт?
      Далёким отблеском дисплеева огня,
      что будишь ты в глазах пришельца в ноосферу?
      …Что движет заблудившимся в тенётах,
      когда бредёт он по линованным полям?
      И что ему разверзшиеся хляби
      твоей души,
      поэт?
      Ну почему?!
      Наш неизвестный
      Ускользает, не сказав,
      ни слова,
      ни единого… .

      Ривке

      Ваши стихи!
      Словно скрипки Амати –
      ах, как хочется разломать их…

      Что там внутри,
      отчего так поют,
      Ваши стихи
      словно скрипки Амати?!

      Капли дождя

      Капли дождя.
      Ф. Шопен
      http://www.youtube.com/watch?v=J_6APTb3RNQ&feature=fvw

      Всем, всем,
      …кто доживает жизнь из милости,
      …зазря,
      хочется необъяснимого, хоть режь….
      (Капель запоздалого дождя,
      тех, что бьют и бьют по монастырской крыше на Майорке).
      Понимая – так и будет, так до самой смерти будет….
      Все же жду….
      Капель запоздавшего дождя ?!
      . . . . . . . . . . . . . . . .
      Неизреченность,
      клеточная ржа, чахотка и …бессмертье –
      это все ему?!
      А мне?! Сухая корка буден….
      Жвачка вечеров, диета, клизмы….
      . . . . . . . . . . . . . . . .

      Рвусь куда-то,
      и на капли раздираясь –
      НЕВООБРАЗИМОГО!!!
      (…Чуть влажный от росы
      розоватый снег – миндальный цвет ковром….
      И горечь,
      …горечь их последнего свиданья на Майорке).

      Александру Розенбауму. Диптих

      В напряженьи пространства распластана,
      задыхаясь от снежного свиста,
      как слепая, бежала на красный,
      меж ладоней виски свои стиснув….
      В ускорителе горя – частица,
      подгоняемая судьбою,
      ну, куда, ну, куда ты так мчишься,
      дымный след волоча за собою?!
      И столкнувшись
      с гру-
      зо-
      ви-
      ком,
      статистической став единицей,
      подтвердив непреложный закон
      вероятности….
      Сбитою птицей,
      замерев, застываешь в снегу….

      В напряженьи пространства распластан,
      задыхаясь от снежного свиста,
      как слепой, я газую на красный,
      чтоб помочь тебе – мертвая птица.

      * * *

      В НАПРЯЖЕНЬИ. Вариация для физиков.

      В напряженьи пространства распластана,
      задыхаясь от снежного свиста,
      как слепая, бежала на красный,
      меж ладоней виски свои стиснув….
      В ускорителе горя – частица,
      подгоняемая судьбою,
      ну, куда, ну, куда ты так мчишься,
      дымный след волоча за собою?!
      И столкнувшись с
      гру-
      зо-
      ви-
      ком,
      светишь вилочкой
      в «камере Вильсона»….

      Ну!
      И кто?
      Кто?!
      Ктоктокто….
      КТО ПРЕДСКАЖЕТ ЗАКОН –
      ПО КОТОРОМУ ЭТО СЛУЧИТСЯ….

      Привет потомки. Вести с поэтических огородов России.

      Привет потомки! Помните бессмертную формулу – если б молодость знала, если б старость могла? А как Вы думаете, что бы она смогла – моя старость? Ах, Вы об этом не думаете…. Ну, и правильно делаете!
      Ну, а вот, например, - сколько единиц этой Вашей хваленой информации вмещает записанный в формате Ди Ви Ди музыкальный порнофильм «Я так хочу мою любимую жирафу»? Я думаю – несколько миллионов этих Ваших байтов….
      А стихотворение А. С. «Я помню….», записанное в режиме простого электронного блокнотика, замаскированного под бумажный лист?
      А может у Пушкина не те байты? Может, у него какие-то особенные байты? Что Вы об этом думаете, а…? Ничего не думаете? …. Ну, и правильно делаете.

      * * *

      Вести с поэтических огородов России

      А вот, как Вы думаете, – с чьего поэтического огорода и с чьей помощью вытащила, как бабка за репку, своё гениальное стихотворение о том, что стихи должны расти, не ведая стыда, наша дражайшая Анна Андреевна. Ну, во-первых: в конце позапрошлого уже века все предшественники её, не на шутку увлеклись созданием своих собственных поэтических огородиков.
      А главным поэтическим огородником России я, конечно же, считаю Сашу Черного. Его замечательное стихотворение «Огород», живи он во времена недоосуществлённой продовольственной программы, получило бы Госпремию СССР.
      Вспомним, как это звучало.
      «За сизо-матовой капустой
      Сквозные листики укропа…»

      «Гигантский лук напряг все силы
      И поднял семена в коронке…»

      «Кругом забор, седой и хилый»

      «Смотри! Петрушка и пореи
      Как будто созданы поэтом»
      И всё это написано в год, когда была развязана Первая Мировая Бойня….
      А за три года то того, как наша царственная только начала свои великие ТАЙНЫ РЕМЕСЛА – Сашенька написал такое….
      «Для души купил сирени,
      А для тела – чёрной редьки.
      В гимназические годы
      Этот плод благословенный,
      Эту царственную овощь
      Запивали мы в беседке
      (Я и два семинариста)
      Доброй старкой – польской водкой, –
      Янтареющем на солнце
      Горлодёром огневым…»
      И выпалывая беспощадной своей поэтической рукой, лопухи и лебеду у седого забора, выращивал закусочку, предвосхищая появление в прозе конца прошлого века двух великих наших алкоголистов….
      И не будем забывать, что цитируемое стихотворение все критики, и критикессы, в частности, начинают почему-то со второго четверостишия. Но оно ведь начинается так:
      «Мне ни к чему одические рати
      И прелесть элегических затей.
      По мне, в стихах всё быть должно некстати,
      Не так, как у людей.»
      А как у людей? Вот, например, Сергей Александрович…. Уж, кажется, у него должно было быть этих сорняков навалом….
      «Вот уж вечер. Роса
      Блестит на крапиве….»

      «Там, где капустные грядки
      Красной водой поливает восход,
      кленёночек маленький матке
      Зелёное вымя сосёт.»

      Но это в самом начале, а перед революцией….
      «Не бродить, не мять в кустах багряных
      Лебеды и не искать следа.
      Со снопом волос твоих овсяных
      Отоснилась ты мне навсегда.»

      И после всех этих потрясений….
      «Душа грустит о небесах,
      Она нездешних нив жилица.
      Люблю, когда на деревах
      Огонь зелёный шевелится.»
      Что касается моего любимого Пастернака, то у него даже сорняки приобретают прямо-таки космические очертания….
      «Гроза близка. У сада пахнет
      Из усыхающего рта
      Крапивой, кровлей, тленьем, страхом.
      Встаёт в колонны рёв скота.»

      «Плакучий Харьковский уезд,
      Русалочьи начёсы лени,
      И ветел, и плетней, и звезд,
      Как сизых свечек шевеленье.»

      «Я тоже любил, и дыханье
      Бессонницы раннею ранью
      Из парка спускалось в овраг, и впотьмах
      Выпархивало на архипелаг
      полян, утопавших в лохматом тумане,
      В полыни и мяте и перепелах.»

      «За окнами давка, толпится листва,
      И палое небо с дорог не подобрано.»
      Я сознательно искал стихи начала века, чтобы показать, как развивалась бы русская поэзия, не устрой обожравшиеся золота и земель пипловоды всем нам Первой Мировой ….
      Но вернёмся к дражайшей нашей. Вот она, двадцатидвухлетняя.
      «Я на солнечном восходе
      Про любовь пою,
      На коленях в огороде
      Лебеду полю.»
      А это она уже в зрелом возрасте….
      «Пока не свалюсь под забором
      И ветер меня не добьёт,
      Мечта о спасении скором
      Меня, как проклятие жжёт.»

      «Почернел, искривился бревенчатый мост,
      И стоят лопухи в человеческий рост,
      и крапивы дремучей поют леса,
      Что по ним не пройдет, не блеснет коса…»
      И блеснула…. И прошла….

      Это четверостишие знают наизусть все пишущие и читающие. Но я не могу не привести его здесь, уж очень велик соблазн, набрать эти стихи собственными пальцами….
      «Когда б вы знали, из какого сора
      Растут стихи, не ведая стыда,
      Как жёлтый одуванчик у забора,
      Как лопухи и лебеда.»
      И не буду Вас томить, привожу без комментариев стихи Фёдора Сологуба, написанные весной 1895 года в России, которой казалось тогда, что она беспредельна. А это слово – беспредельна – не имело ещё своего теперешнего, современного звучания.
      «На серой куче сора,
      У пыльного забора,
      На улице глухой
      Цветёт в исходе мая,
      Красою не прельщая,
      Угрюмый зверобой…»
      Но и это ещё не всё. Не будем забывать, что цикл стихов «Тайны ремесла»
      Анна Андреевна писала с тридцать шестого по шестидесятый год, и, что своё знаменитое стихотворение, она закончила так:
      «Сердитый окрик, запах дегтя свежий,
      Таинственная плесень на стене…
      И стих уже звучит, задорен, нежен,
      На радость вам и мне…»
      Предчувствовала, ведь точно, предчувствовала зелёный огонь, который шевелится теперь, с приходом свободы в России, по всему русскому поэтическому Интернету.


      И блёстки чудес на губах

      Легчайшие отблески лета метались в причудливо взбитых воланах небес….

      …А их письмена, как тогда мне казалось, застыли навечно в щебечущем небе.

      О чём-то своём, заповедном бродил и бубнил зацелованный плёс….

      И блёстки чудес оседали на лунной дорожке, искрились в волнах …и, взъярившись, чертили на влажном песке нам послания….

      …Мысль о побеге.

      …Куда-то туда.

      …Где.

      Легчайшие отблески лета и блёстки чудес на губах.

      …Прощай, душа моя, спасайся, лети на горний свет.

      Ну, сколько можно мучить это тело,
      прибор пищит – клиническая смерть,
      но – клятва Гиппократа, и все разом,
      РЕАНИМАТОРЫ набросились на труп….
      Напрасно я не слушался советов –
      в своей кровати умирать полезней….
      Подальше от врачей….

      Разряд!

      …Прощай, душа моя, спасайся,
      лети на горний свет,
      а мне туда – ни-ни….
      Я понял – там сознанье человека
      мгновенно испаряется от жара
      любви господней, о, как я хотел бы….
      Ах, как хотел бы я –
      ни жив, ни мертв
      парить в воспоминаниях….

      Разряд!

      Ну, все ….
      Дышу, дышу, глядите….
      Я даже шевелю губами….
      Я так стараюсь….

      Но!
      Однако же, продолжим!

      …Звездный сад воспоминаний,
      я в нем плыву….

      …Ах, это ты, забытая моя,
      халатик запахнув,
      как будто бы летишь,
      ко мне летишь –
      вся нежность,
      вся терпенье,
      вся участье….

      …И слышно,
      еле-еле слышно пенье,
      о том, что пресвятая эта дева
      угасла, как свеча….

      … А ГОВОРИЛИ – ГРИПП!!!

      Какой же я мерзавец,
      ОТПУСТИТЕ!!!
      Мне очень нужно умереть….
      Сейчас же….

      Перестаю дышать
      и терпеливо жду –
      быть может… -
      ты очнешься и прижмешься,
      ко мне прижмешься,
      …нелюбимая моя.

      Разряд!

      Еще разряд!!!
      …Нет, эти не отпустят!

      Прощай, душа моя,
      лети на горний свет….

      Мне остается тело….
      И к тому же,
      я слышу, слышу –
      заработал….

      Мой пламенный мотор,
      и вместе с дикой болью
      вернулось, вдруг,
      желание….
      Дышать!
      Но!
      СКОЛЬКО МОЖНО МУЧИТЬ ЭТО ТЕЛО!!!

      Жизни сон… Диптих

      Зашкалил градусник
      за сорок,
      не видно ни фига,
      а радио бубнит –
      - Сын хама –
      черный мОрок….
      Пурга-а-а!!!
      Течет, течет песок с небес…,
      клубами,
      распространяется в пространстве,
      над землей
      испепеляющее пламя….
      И зной… уже проник вовнутрь
      через глаза и уши,
      сдавил, как обручем с шипами, череп….
      - Ха-а-а!!!
      Ударила, завыла, заканючила…
      песчаная…
      пурга-а-а!
      И пей, не пей –
      все застревает в горле,
      залита голова
      расплавленным свинцом,
      и…,
      кажется – мгновенье -
      хлынет кровь из горла….
      Из горла…
      кровь….
      Но…, потихоньку
      леденеет в сердце, -
      чтоб выжить
      и…
      перехитрить судьбу,
      я притворяюсь…,
      я впадаю в детство –
      там скарлатина,
      жар,
      и…,
      мамина ладонь на лбу….
      Песок в глазах
      и черный мОрок,
      не видно ни фига,
      зашкалил градусник за сорок –
      пурга-а-а!!!
      вдувает в фортку снег,
      несет меня и кружит,
      бросает из страны в страну,
      я чувствую –
      в сугробе
      из…
      песка и снега,
      вот-вот усну…

      - Не-е-ет!!!

      ...Возвращаюсь.
      Старость….
      Жизни сон….
      А что в России было?
      …Жизнь во сне?!
      И кто мне объяснит – вот ЭТО?
      …Песок в глазах,
      а на ресницах – снег !!!

      * * *

      А если и всё же душа помирает от СПИДа,
      Что с телом?
      Сознание как изменяется?
      Вдрызг….
      Разрушена совесть,
      не видят глаза красоты,
      а последняя ночь
      как смерть от болезни –
      о, как нескончаемо с кровию хладной теплИтся… .

      …А если и выживешь -
      с кем, ну, ответь ты мне, с кем
      приравнённым душою ты станешь,
      и вот тебе, вот –
      во рту твоём так и застрял до конца
      бутерброд,
      изжёванный
      …наполовину.

      Чей-то знакомый портрет

      Лицо актёра… .

      Кожа, кости, да губы сжатые для злости.

      И взгляд… .

      Насторожённо-цепкий под нахлобученною кепкой.,
      А треугольник подбородка топырится сапожной щёткой.

      Усы… . Усы свирепой прелести… .

      И стиснуты акульи челюсти!



      Она!!! Стояла возле этой речки....

      В метро врываясь, злясь, толкаясь,
      остатки стряхивая сна,
      мы попадали в эскалатор,
      быстрей, еще быстрей….
      ОНА!!!
      Стояла возле этой речки,
      и, разделяя нас на лица,
      будила в каждом любопытство….
      Мы всё оглядывались, но
      завороженные движением,
      проскакивали в поезда
      и уносились кто куда….
      . . . . . . . . . . . . . . .
      А взгляды бились о стекло….
      А лица морщились, кривясь….
      - Помочь, помочь бы!
      Но, невольники….
      Все дальше уносились злясь….
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Мы, …отходили понемногу,
      глядели, забываясь, вдаль, и….
      И каждый, каждый вспоминал с любовью,
      с наилегчайшею печалью
      её протянутые руки,
      её заплаканные очи….
      . . . . . . . . . . . . . . .
      Мы вскакивали посреди….
      Мы спрашивали про себя….
      Что это было? Смерть любови?
      …Глаз жгущих и звериной боли
      не вытерпеть…. И не найти,
      и не найти нам было боле
      её,
      ушла….
      Ушла….
      Ушла, …как будто умерла….

      .......................................

      Украинский вариант

      ........................................

      Пішла,як нібито …померла

      В метро урвавшись-наштовхавшись,
      остатки струшуючи сну,
      ми потрапляли в ескалатор,
      все швидше, швидше…

      А-а-а!!!

      Вона…

      Стояла біля цих течій,
      і,
      роздивляючись в обличчя,
      будила в кожному з нас жалість…
      Одвічну…

      Ми озиралися, але…
      Як заворожені всі, йшли,
      проскакуючи в поїзди,
      і все неслися,
      хто куди…

      А згляди билися об скло.
      А лиця зморщувались в злість.
      - Допомогти, допомогти б!
      Але, невільники невдачі…

      Все далі, кривлячись, неслись.

      …Та, відійшовши враз,
      помалу,
      дивилися удалину…

      І кожен згадував з любов'ю,
      та ще й, з найлегшою печаллю
      її протягнуті лабети,
      її заплакане обличчя…

      Її всю…

      ………………………………………………………………………….

      Ми схоплювались посеред.
      Запитували сам себе.
      - Що, що було це?
      - Згин кохання?
      І що дало б нам всім втручання
      у фатум серденька її…

      Та не знайти нам було більш…

      Її…


      Пішла…

      Пішла!

      ПІШЛА!!!

      ………………………………

      Пішла,як нібито

      …ПОМЕРЛА.

      Что же ты, нежность, за горло?!

      «…как некто в ледяную эту жижу
      обмакивает острое перо…»
      Иосиф Бродский

      Что же ты, нежность, за горло?!
      Ведь больно же, больно,
      сердце от крови горячей заклинит….
      Уймись….
      Жизнь проклиная, мечусь….
      Но при чем… же… здесь… жизнь….
      Нежность за горло!!!
      И…, боже, как больно же…, боже!
      Как больно!

      Память, как птица в ладони –
      клюётся…. Пищит….
      В небо её!
      Я костер разжигаю –
      вот ведь банальность какая –
      я письма сжигаю,
      письма твои я бросаю, бросаю, бросаю….
      Письма твои я бросаю….

      В КОСТЁР!

      * * *

      Перед тем, как исчезнуть – в огне проступают слова,
      вспоминая всё разом…
      о них обжигаясь – кричу!!!

      Эхо, гулкое эхо меня задевает едва….

      Тишина….

      И слова сквозь огонь, те слова,
      что так трепетны были для нас до сих пор.
      - Здравствуй, милый мой! – в пепел, а в небо – Прощай!
      Разлетелись в огне, словно стая дерущихся птиц.
      - Обещай… навсегда… быть моим…

      - Обеща-а-ай!!!

      Обещай же – к костру наклоняюсь и вижу,
      как светло исчезает.

      - Навеки….

      - Любовь….

      И как корчится в том же огне.
      - НЕНАВИЖУ!!!

      Шнитке – поэзия – взрыв. Диптих

      С какой беспечальною нежностью я вспоминаю сейчас то безгрешное время….

      … Безгрешное время, когда небокрылою тварью под музыку Моцарта я замирал….

      Да, я замирал…И, попав в резонанс махаоновым взмахам аккордов его, отдавался им всею своею душою…

      Душою…. А после бросался на мельницы смысла, катрена копьем протыкая пространство сонетов венка. Но!

      Недавно, какою-то черной беззвездною ночью хамсинной я вдруг …. Услыхал!

      Да, я услыхал, как звучит этот бред, этот черт, этот Фред, этот Аль, этот Шнальфред непонятый неандертальством моим музыкальным отринутый…. Я услыхал, как….

      …Лавинно-протяжный период его, словно голос профундо, поставленный на диафрагму – на пятки – на почву планеты – на млечность в ночи….

      …Бьёт в колокол, и, в черепную коробку мою проникая, гудит там, гудит там, гудит….

      Да - а - а - а!!! Войвает, скропжится, взраз спетрушившись, взрастает - и тает в ….

      А после, лавиною, горной лавиною схлынув в межзвездие джаза, колотит посуду – тарелками глушит и слушателей….И оркестр….

      …И флейта, как флёристый отзвук на коде….

      …А как там звучит тишина…. До сих пор там звучит…. ТИШИНА!!!

      ... А после того, как я все же услышал все ЭТО и, нянькаясь с неандертальством своим музыкальным….

      …Я все-таки понял – что так будоражит и нервною дрожью, и жженьем в груди ….Заставляет понять, что умишком моим невозможно постичь дисметричность периодов ритма его….

      А желанье понять лишь приводит к тому, что сознанье мое попадает в силки и, безумною птахой истративши жизнь…. Замирает!

      А его философия кажется блажью, предчувственной блажью… И хочется жить, как и жил до сих пор, до того, как прочувствовал это бездумье….

      …Да, это бездумье и о-чело-веч-ивань-йе кафкианских аккордов его….

      И ту БЕСПРЕДЕЛьность, в которой СЕЙЧАС И БОЛТАЕТСЯ РУСЬ!!!

      И…. Хочешь, не хочешь – придется теперь на исчезнувшем, доисторическом птахе….

      …На птахе придется мне перенестись под гигантские протодеревья поэзии русской, и, хочешь, не хочешь – придется мне заклекотать на пост- шнитском его языке, навсегда непонятном, ненужном уже никому, никогда, никому, никогда….

      А теперь…. Подскажите, пожалуйста, как я смогу... Осознавший …. Раскаявшийся и посыпавший голову пеплом – ну, как я смогу оставаться таким же, как был, сочинять птеродактилем, протохореем…. Ну, как я смогу архиямбом стишки сочинять?!

      Сочинять…Архиямбом… И даже любимый, и даже до боли родной амфимакр мне не в радость теперь, господа сионистские Вы реалисты, возрадуйтесь, дуйте в шофар, потому что придется, придется мне гири, чугунные гири пилить и пилить….

      И не факт, что найду, ну, хоть что-то найду там….

      Ну…. Что же ТАКОГО Я ВСЕ ЖЕ ТОГДА
      У – СЛЫ – ХААААЛ!!!


      * * *

      …дали Дали.

      И увидев в разломах картины возжженье для взгляда,
      И рванувшись сквозь этот пролом к бесконечному мареву неба,
      И уже задыхаясь, теряя сознанье в нахлынувшем тут же – И я – а – а - а… .

      Я ввинтился сознанием в знобкие дали Дали, искажая пространство, взрезаясь в размер, разрушая привычные связи в трёхмерности аур стиха,
      И почти дотянувши… .

      …Взвизгнули в черепе шарики – в смерть злеть – назад – не ввернёшься – здесь гениям смерть здесь – атыкто – летишь мотыльком на свечу – будешь ползать бескрылою тварью потом ползать будешь – куда, кудкуда ж ты, дурашка – тот тигр тебя лапой, куда, кутуда… .

      …Спасся, спасся, конечно, спаси бог, но понял – пора прорываться и мне в предпространность пространства поэзии русской, пора, а не то… .

      Пару раз по башке и …на дурку свезут, скажут, что ж ты, болван – за всю жизнь не допрыгался до осознания долей Владимира Даля, а полез в изощрённую тре-звенность далей Дали.

      Ксении Некрасовой

      «Казалось: детская рука
      нарисовала избы углем
      на гребне белого холма…»
      Ксения Некрасова

      Моя наивная поэза
      твоей, о, Ксеничка, сродни….

      И я видал глаза луны,
      и мне их море по колено….

      И я, отчаявшись, отдАл –
      что было за душой святого….

      А после много лет молчал….

      Ни строчки….

      И ни дня живого.

      * * *

      Будущий академик и поэт. Мимолётности.

      Я не знаю, где они встретились, опальный пока ещё художник и самая любимая моя – Ксеничка Некрасова. Это важно, очень важно для меня и для всё большего числа читающих её стихи, но самое значительное в моём наброске – это сам портрет, написанный Ильёй Глазуновым, гениальный портрет, беспощадный и немилосердный, каким стало сейчас всё современное искусство.
      Но тогда, в то душедробильное время, будущий академик старался своими до дрожи пробирающими рисунками, вспомните портрет Достоевского, что-то объяснить нам, а не вопить об Апокалипсисе. И получился, вот этот портрет, гениальное соединение живописи и поэзии, последнее прости-прощай русской воле и покою, который Глазунов сумел увидеть и передать самым парадоксальным образом в этом портрете. А теперь, когда он выставлен в Интернете, то… .
      Я вовремя останавливаюсь, потому что своими свихнутыми на поэзии мозгами всерьёз полагаю, что лет через …сот, о художнике будет такая примерно ссылка в их средствах, не знаю уж какой, информации.
      Академик Илья Глазунов – автор портрета Ксении Некрасовой. 1956 год.
      В заключение хочу сказать, что уже не хочу приводить здесь цитаты из стихов гениального поэта. Огромная волна ссылок о Некрасовой, читать не перечитать, её сборники и стихи к ней, давно уже в ноосфере русской поэзии, и это ещё не девятый вал, потому что Ксения воспитала огромное количество идущих за ней литературных юродивых и скоморохов. И я один из них. А её копеечка навсегда зажата в кулаке, не отобрать уже никому и никогда.


      И сыплет, сыплет соль с экрана. Диптих

      Война….
      И тележаворонков солы,
      на бреющем вонзаются в сознанье,
      а стаи ведающих ухом информэйшен
      всё сыплют,
      сыплют,
      сыплют соль на…
      совесть.
      …И честь народную,
      продавливая в сердце,
      идею,
      что
      мы все….
      Ну, как один….
      «В борьбе за это».

      * * *
      И все мы умрём потихонечку,
      А дом мой таким же останется,
      и город… .

      А улица, улица
      наполнится жаркими лицами,
      и станет чудною страна.

      И даже собака последняя,
      Не вспомнит меня и не шмякнется,
      не брякнется пёсик на спинку,
      чтоб брюшко ему почесать… .

      И тут… .
      На пороге той комнаты,
      где я размечтался о будущем,
      появится дева… . Закутана
      вся, вся в голубое и с блёстками… .


      И песню споёт на фарси.

      И астеизм в печёнке

      Посвящается известному израильскому поэту ЭПШТЕЙНУ С. Если б он не натолкал – моё сознание никогда бы не встало с дивана и не шагнуло бы в вечность ноосферы.

      Я вдруг почувствовал, что больше не могу…
      Хочу, но не могу …
      Ваять из слов поэмы!
      И я пошел!
      Нет, не к чертям собачьим …
      Я пошел
      В среду обетованную,
      к специалистам.
      Среди других там выделялись –
      славный малый,
      профессор Эпп,
      а также доктор Штейн,
      вдвоем, всегда вдвоем, почти с рожденья,
      они составили консорциум и, проникая в глубь событий,
      хоть чем-то помогали, выжигая
      глаголом напрочь все …

      Однако же продолжим!

      После осмотра и анализа – в чем суть –
      Они вдруг разошлись… И не на шутку!
      - Тут явная метабола!
      - Да нет! Метаболизм нарушен у него,
      диподия в душе,
      монодии в кишках
      и астеизм в печенке.
      - Нет, нет, мой друг! Прозопопея – поглядите,
      тут явно видно – враз не отличишь,
      где лик его, а где его поппея!
      И оба, обративши взоры к небу,
      Вскричали хором греческим –
      - Голубчик! Вы… Больны амфиболией!
      - В неизлечимой форме, извините…
      - Да, извините! И до самого конца
      есть вероятность впасть в анаколуф…
      - И в солецизм, как форму сионизма!
      - Не надо в обморок! Профессор, рюмку джина…. Да, не болезному, а мне! ...И тоника побольше.
      - …Голубчик, выход есть!
      - Там где и вход, Вам в облегчение конвульсий
      поможет антиклимакс…
      - И к тому же, советуем проклитикой заняться…
      - Вздор! ОНО – МАТО – ПЕЯ!!! В спасение ему!
      - Профессор, это … Как?!
      - Побольше материтесь и рычите,
      глядишь, и полегчает, а болезнь
      в каталектическую форму перейдет…

      - А я советую примочки – « Хронос кенос «
      к вискам и к жо.… Простите, на поппею.… Накладывать.
      - И бросьте это дело –
      марать бумагу и вздыхать…. О главном!
      А иначе – силлепс….
      И эти – с косами!
      - Стоит! Стоит, профессор!
      Вы вспомните,
      я отмечала,
      что у людей,
      ну, хоть с каким-то творческим началом….
      … Их надо напугать – и встанет!

      - Сеанс, альтернатирующий ритм амплификации…. Проведен!!!

      - Будь здоров!

      - Всегда здоров!

      Тут тонко улыбнувшись….
      И подув в расческу,
      Наш славный малый,
      Наш профессор Эпп
      Достал платок и…
      Вытер потный лоб….
      А доктор Штейн поправила прическу.


      Авторы, использованные для кропания сего опуса:

      Козьма Прутков - (вдохновитель и организатор)
      Аристотель Г. (греческий)
      Бобров С. (не тренер сборной по хоккею)
      Кантемир А. (к кантемировской дивизии имеет только косвенное отношение)
      Квятковский А. (Этот во всем и виноват)
      Ломоносов М. и Маяковский В.В.(знали, как делать стихи)
      Остолопов Н.(составил нам, остолопам первый поэтический словарь)
      Пяст В.(ох, уж этот Пяст)
      Тимофеев Л.(читать, не перечитать)
      Тынянов Ю.(запускал мысль по кругу, так что после десятого круга можно было считать себя марафонцем)
      Шенгели Г.(оченно литературновъедливая дама мужеского пола)
      Эйхен, а также Баум Б., и пр.пр.пр., включая, естественно,
      Эйн и Эп – штейнов А. и С.(оба из них – известные авторы общеизвестных афоризьмов)

      Моя нелюбимая

      От озноба глаз,
      опалённых любовью,
      отпрянув,
      отшатнувшись от тела,
      дышавшего жаждою счастья,
      как боялся я –
      вдруг –
      подойдёшь и прижмёшься,
      подойдёшь и прижмёшься….

      …Моя нелюбимая.

      Всё время кажется, что ты не умерла….

      Всё время кажется, что ты не умерла….
      Глаза закрою, вот ты. Близко, близко….
      Ладонью по щеке проводишь и глядишь….
      … И жадно дышишь.
      … Жадно, жадно дышишь!

      Вот, только….

      Да!
      Как будто бы паришь,
      дрожа от счастья и переливаясь –
      таешь….
      И, сердце растравив, освобождаешь….
      Сознание моё освобождаешь
      для жизни без тебя….

      … Без жизни для тебя.

      Ушла…. Как будто умерла

      Ушла…, как будто умерла,
      и я не помнил – где ты….
      Отодвигал…
      в слова, в дела….
      К тому ж, жена и дети….
      Любовница….
      ЖизневорОт – попробуй, оторвись –
      так трахнет по башке – поймешь –
      как неразменна жизнь.
      …И только ночью, вместо сна,
      при расслабленьи жил,
      я вспоминал свою любовь
      и вместе с нею жил…
      Я плыл туда, где есть придел
      двоящихся страстей….
      Как вновь – сгорал,
      как встарь – шипел,
      и понимал – нет сил…
      и не было, чтоб удержать
      тебя в своей горсти….
      Ладонь разжал –
      …и нет тебя.
      Я сдох –
      прощай…,
      прости….
      Простипрощай
      он, как лишай,
      стригущий жизнь мою.
      Дожил….
      Рассвет….
      Хлебаю чай….
      Яишницу жую….
      Отодвигаю все….
      Дела,
      к тому ж, жена и дети….
      И вдруг! Сквозь спазм –
      У-у-ушла!
      Ушла….
      УШЛА…. НАВЕРНОЕ, …УМЕРЛА!!!
      И нет тебя на свете.

      Мы лжём друг другу о любви

      (современная автобасня о себе родимом)

      Мы лжем друг другу о любви –
      так принято, чтоб овладеть друг другом….
      А, овладев, глядим с испугом
      в чужую душу….
      Черт возьми –
      на нав и всег,
      на нет и да –
      мы врем, что горе – не беда,
      что сладится когда-нибудь,
      что нужно только
      … по чуть-чуть,
      не приближаясь к рубежу,
      когда все это навсегда….
      Плыть по течению…. Туда?!
      … Где жизнь – сплошной водоворот?!!!
      Где только дурень не поймет….

      …До смерти эта – визави,
      так принято – не отвертеться,
      нас всех так воспитали. С детства –
      семь Я….
      Но, черт меня возьми!!!
      Хоть отрави,
      хоть уничтожь,
      за что
      всю жизнь
      себе
      ТЫ
      лжешь?!
      А страсти…. Нежности…. На грош!

      …А жизнь сплошной водоворот,
      и только дурень не поймет,
      коль взялся – так тяни свой воз,
      тяни его и, не ропщи –
      коль уж попал.
      …Как кур в ощип.

      Грязнилище и в ад…

      Моя виртуальная жизнь – это лабиринт, выход из которого я стараюсь обходить, как только могу. Тут и «не пить, не курить, по-английски говорить» и многое, многое другое. Потому что и я, и Вы, мой просвещённый читатель, все МЫ – отчетливо осознаём, что нас ожидает на выходе.
      Грязнилище и в ад…




      * * *


      Когда пушки вдруг замолчали, а ракеты уткнулись носами в землю, в дело вступают музы. Отчаянно хочется чего-нибудь смешного. Даже если и понимаешь, что на тебя снова накинутся сионистские наши реалисты.


      Общеизвестно, что в любой переразвитой стране, где иудаизм неотделим от государства, гражданское общество все-таки, делится на две, примерно равные части. На владельцев самодвижущихся устройств, которые перемещают счастливчиков в день субботнего праздника, куда только захочет нога, нажимающая на газ, а хочет она, в основном, прокатиться с ветерком на берег ближайшего к ней моря…. И на любителей пеших прогулок по пыльным улицам городов, причем эти любители, во время своих, опять же, субботних перемещений их потных тел, не могут наслаждаться окружающим их пейзажем. Даже на небушко эти несчастные не в состоянии посмотреть, т.к., все как один, вынуждены разглядывать, куда ступают их собственные ноги, чтобы, не дай Б.Г., не вступить в собачье сами понимаете что. В мокром остатке остаются велосипедисты, которые, в силу своего южного темперамента, перемещаются на огромной скорости и почему-то исключительно по пешеходным дорожкам и тротуарам, лавируя между пешеходами и заставляя тех выпархивать из-под их колес и все-таки вступать в это самое…. И тут же в подсознание вступивших всплывает знаменитое изречение геноссе Гитлера, которое он произнес перед тем, как застрелиться.
      - Каждому своё…. – прошептал бывший владелец половины подлунного мира. И нажал на курок.
      А любители зигзагообразно спортивного шага матерятся весь свой оставшийся путь, причем, почему-то исключительно правильно и по-русски.

      * * *

      Борьба с террором в нашей стране очень напоминает организацию защиты от вирусов в Интернете. Чем монолитней Великая Стена Безопасности в каждой отдельно организованной компьютерной системе, тем изощрённей нападающий на помещённую внутри защищённого пространства совершенно голую правду о том, что какой-то частью общества можно и пожертвовать во имя Великой Идеи.
      Более того, на этом можно и нужно хорошо заработать… и не только деньги. Главное при этом – беречь, как зеницу ока, главную причину опасности – того, самого нужного виртуальной или политической, без разницы, системе страшилу- хакера, который придумывает и запускает тела с макро - и микрозарядами, начиненными гвоздями, гайками, шариками и т.д.
      А ларчик открывается очень и очень просто…. Применительно к нашей стране – так и хочется выйти на главплощадь столицы – это там, где плачут, и крикнуть.
      - Гады! Ну, достройте Вы уже свою Великую Иудейскую Стену!!!
      …А ведь, не достроят. Никогда не достроят. Пару-тройку дырок в этой стене обязательно оставят. Чтобы ни за что не отвечать….

      * * *

      Этот старый хамсин-суховей,
      из домов выдувает людей,
      из бомжатников, нор и трущоб,
      выдувает недужный пригрёб.

      И под вопли и вскрики Сирен,
      днём и ночью везут этот тлен…
      Через весь, через Ближний Восток…
      …А потом зарывают в песок.

      Зарывают…

      В горячий песок.



      Причуды. Объяснение в ненависти. Два опуса

      Фантасмогория. Опус№3.


      …Совершенно необъяснимым для международной комиссии ЮНЕСКО явилось поведение реликтовых животных в зоопарке города-музея Соединённых Штатов Антарктиды. Вдруг, безо всякой причины, все они, как по команде, начинали издавать странные, пугающие звуки, после чего бились всем телом о решетки ограждения, а потом впадали на некоторое время в каталептическое состояние. Все эти события происходили в течение последних пяти лет, в одно и то же время года, весной, за несколько минут до начала первой грозы.
      Сайянсэнд лайф №3 за 2944г.


      Вот, пригревшись на солнышке –
      ЫЫЫЫ-ЫЫЫЫ!!!
      плотоядно оскалившись
      и привстав над пространством вольера
      вспоминает последний варан
      пра-пра-пращура – мудрого ящера –
      его челюсти дивные
      ЫЫЫЫ – ЫЫЫЫ!!!
      как смыкались на горле у жертвы они,
      как вгрызался зубами он в плоть
      ЫЫЫЫ – ЫЫЫЫ!!!
      как чавкал, мугикал и хикал, вдыхая
      запах мяса парного
      ААА-УУУУ-ВВВ!!!
      разрывая когтями утробу,
      лез туда головой,
      выедая кусочки получше….

      - Ну, а что же сегодня?!
      Почему должен я
      пресмыкаться
      перед этим облезлым бесхвостым педрилой,
      чтобы сунул он мне сквозь решетку
      обескровленный шмат?!
      ЫЫЫ!!! ААА-УУУХР!!!
      И я должен!!!
      Я должен глотать эту гадость….
      Чтоб не сдохнуть к утру….
      И свершить свой намаз.
      На рассвете.

      - О, пра-пра - щур мой,
      мудрый мой ящер,
      скажи, почему –
      этих всех, мелкокостных,
      всех тех, что собрались вокруг
      не давил ты когда-то хвостом, не затаптывал,
      не выгрызал их из нор их-х-х-х!
      О, если б ты знал,
      как мешают мне эти решетки….
      Сколько мяса парного гуляет на воле….
      сейчас…, не достать ИИ-ХХ, никак не достать!
      - ЫЫЫЫ - ХР….

      МАТЕРЬВСЕХПОРОДИВШАЯ!!!
      Та, что грохочет над миром,
      раздирая когтем своим огненным недра земли!!!
      Порази,
      порази,
      ПОРАЗИ!
      нечестивое племя
      страшных тварей,
      безумцев,
      нарушивших ГЛАВНЫЙ ЗАВЕТ ТВОЙ –
      Убивай, чтобы есть –
      УБИВАЙ,
      УБИВАЙ,
      УБИВАЙ,
      УБИВАЙ, ЧТОБЫ СЪЕ-Е-Е-СТЬ
      ИИИИИИИИИИИИХХХХХХХХХ!!!

      * * *

      Причуды. Издревле сны корнями лезли к горлу.
      Опус N2

      День прожитой опутывает мозг,
      верёвкой висельной в зашморг…

      Кошмаров корни,
      вонзаются в размученное властью,
      пустое сердце…

      …Ты хрипишь,
      а эти…

      Эти монстры
      …заползают в пальцы и
      …ими судорожно шевеля,
      указывают в небо…

      Ты содрогаешься от сотворённого тобой…

      Дрожишь…

      А за мгновенье до рассвета,
      всё это
      …исчезает.
      Тает в лжи…

      Невспоминаний.

      Будто бы и не было…

      Ни крови на руках,
      ни миллионов,
      невинноубиенных…

      Забыты сны,
      с чугунною башкою,
      ты бродишь меж такими же, как ты…

      Выискивая дрогнувшую плоть.

      И щеришься в утробы телекамер.

      Можайские перезвоны

      Стоном ста звонниц – огромных – плывет в них – впечаталось солнышко в лик колокольный, …клетку грудную мою – небо-небушко – хочет на волю душа, …я задохнулся, заплакал, а сердце – клубясь – перезвон – в черепушке – огромных,…дух в поднебесье – поплыл – облаков – взбаламученный воздух – огромных, …к богу – рванулась, взрезаясь сквозь птиц, и – огромных – юродивый глухонемой, …руки, подъятые небу – подскакивал, бил – бил, бил, бил в перепонки – невыносимо как долго – огромных, …крышей соборной и – стоном стозвенным – впечаталось – хочет на волю душа – всем, всем сердцем клубясь, но….

      Повтор….

      Разворот и….

      Замолкли….

      Воздух – тугой, взбаламученный ….

      Враз, бирюзовою крышей соборною небо накрыло округу….

      Стоном стозвенным впечаталось солнышко в лик колокольный….

      К богу рванулась душа….

      Задохнулся,
      заплакал,
      исчез….

      Вирус поэзии снова в сознанье....

      Вирус поэзии снова в сознанье проник,
      нету лекарства от этой заразы весенней,
      вновь становлюсь туповатым, безвременной тенью,
      тенью великих, их строк, что зависли в мозгу
      как-то спасаюсь, бессонствуя…. Чувствую – снова,
      преодолев ипохондрию, чувстствую, – снова смогу,
      снова смогу я услышать дыхание слова….

      Вот – семафорствуя – дышит, машинами дышит шоссе,
      и голубями вскипают весенние крыши,
      слышу, как корни деревьев шуршат, обвивая гранит,
      чувствую, как наливаяся соком
      древесная кожа звенит….

      Через себя пропуская всю эту вселенскую блажь,
      я понимаю, что я никакой не поэт,
      а всего лишь, весны метран-
      паж,
      буйства её в моем теле – зараза.
      Она
      снова стихами, моими стихами
      Бере
      мен
      на.

      Послевкусие любви

      Послевкусие любви
      через много лет –
      разлука
      обостряет ощущенья –
      вдруг – как будто наяву –
      Кадриорг – и
      шелест веток,
      Кадриорг – и
      запах хвои….
      Кадриорг – и
      …Белку вижу,
      изогнулась
      и спустившись –
      ест с ладони….
      …Что еще?!
      Как по просеке бежали…
      Смех твой….
      Шепот….
      Что еще?!
      Что еще –
      убей, не знаю.
      Глаз не вижу!!!

      …Нет прощенья – нам….
      Особенно тебе,
      И – убей меня, не помню,
      ни причины нашей ссоры,
      ни последних слов твоих….
      Вот!!! Лицо… нечетко….
      Вижу!!!
      Взмах руки из электрички,
      на которой ты умчалась,
      отлетела,
      испарилась,
      отгудела…
      от меня.

      И как праздник – перед смертью –
      выплываешь из пустыни
      памяти….
      Я вижу! …Губы….
      Вижу – шепчут
      … о любви.

      Разрыв - сюита

      Б.Пастернак – Ч. Айтматов – И.Скородинский

      РАЗРЫВ – СЮИТА

      О, как ты постарел со мною вместе!
      Разбуженный грохочущей весною –
      навзрыд, навскляк, вразрыв, вразброд –
      в страстотерпеньи –
      как я рыдал с тобой о фебруаре,
      весной той черной….
      Пропадал в саду…,
      расцвеченном угольями берез…
      бегущих к небу….
      Серебрился взвихрьем улиц….
      В воде Венеции точа о пристань зубы…,
      учился убегать рыдающей строфою
      прямо к звёздам….

      Мы были молоды – пирами тубероз,
      измен…
      и новых встреч…,
      ветров ночных,
      тревожащих сознанье тех ведьм,
      что нас так часто доводили до безумья –
      как увлекались мы…
      солнцепусканьем
      в горячечном бреду расстрельев соловьиных….
      Ты был со мной всегда....
      А я не замечал…
      развязки жажду и кровоподтеков…
      той жизни, что легла в мои стихи…,
      забыл,
      забыл!
      ЗАБЫЛ - какой ценою…,
      изрезав душу об осоку жизни,
      придется заплатить и мне….
      Мне, глупому казалось,
      что ночь, и пламя страждущих в пустыне горьких слов,
      и жажда одиночества…
      и жар… угольев тех берез…
      СОЖЖЕННЫХ НА ЧУЖБИНЕ
      хотя бы, что-то скажут миру…
      Скажут миру?

      …Губами побелевшими шепчу,
      в оставшиеся дни свои пытаясь,
      услышать хруст протогигантского цветка агАвы
      с которой вместе…
      завтра ночью…
      я умру….

      …Два века … длится… этот день цветенья….
      И СОЛНЦЕ ГЕНИЯ НЕ КЛОНИТСЯ К ЗАКАТУ….
      …Но!!! Как я постарел….
      С тобою вместе....

      И рифмую - квас и Монпарнас

      Чувствую, что скоро карачун,
      сердце – то кимвалами грохочет,
      то пугливой кабарожкой хочет
      выскочить наружу…. Рокот струн
      нервных…. А цепами молотьба
      в голове?
      …Так отмирают чувства,
      выжить, выжить – вот и всё искусство!
      И… не «дышат почва и судьба».

      Но откуда что берётся – казуистом
      я, не верящий ни в бога, ни в печать
      каинову – начинаю вдруг заискивать
      перед кем-то цветоносным и неистово –
      не молиться, нет – а причитать
      начинаю….

      Что могу я обещать
      сам себе? Что, наложив заклятье,
      брошу это бесово занятье –
      вскакивать средь ночи ради слова,
      злиться на беспамятство и снова
      в лабиринте мыслей помирать….

      И Вы знаете, легчает. Через час,
      позабывши обо всём на свете,
      подпеваю ретроШмыге в оперетте
      и, едва закончив песню эту,
      я тащу из пачки сигарету
      и рифмую квас и Монпарнас.

      Причуды. Чтоб сузить мертвенно-застывшего зрачка - квадрат. Ікавка по Фрейду

      Судьба сгорела в пламени спиртов.
      - Ик! – ничего не выражающая маска
      застыла в ощущеньях бодунов….
      - Ик! – нужно было утром её стаскивать
      с лица и, раздвигая губы в – Чи-и-з! –
      глазные яблоки подвигнув сверху вни-и-з,
      - Ик! – обминая словно тесто щеки,
      присохшим к нёбу языком прощёлкнув,
      цедить сквозь зубы тошный яд сучка,
      чтоб сузить мертвенно-застывшего зрачка
      квадрат. – Ик! – выходить на улицу хоть – Ик!
      нельзя было никак – Ик!
      и это потому, что как от бешеных собак – Ик!
      шарахался в испуге каждый встреченный
      - Ик! – контактировать со мною обречённый,
      совал в ладонь монету – ИК! – отпрыгивал,
      чтоб вшей не нахватать….

      Опохмелившись….

      А после дозой суточной залившись….
      По самое гОрлО….
      Я ДОГАДАЛСЯ!

      Нужно было начинать с конца
      строительство приличного лица!

      ...............................................

      Украинский вариант

      ...............................................


      Чудасії. Ікавка по Фрейду


      Судьба згоріла в полум'ї спиртів.
      - Гик!
      Не виражаючи ніяких відчуттів.
      - Гик! –
      Щоб вижити, потрібно було вранці
      все це
      стягнуть з лиця…

      І до кінця!

      Розсовуючи губи в
      – Чи-і-з! –
      та очні яблука пустивши зверху вн-и-и-з,
      - Гик! – обминаючи немов у тісті щоки,
      Та язиком важким, як бовкалом при клацнувши,
      на всі чотири боки,
      цідити, зуби крізь,
      луду змертвілого сучка,
      щоб звузить в жах застиглої зіниці…
      Квадрат.

      І доки
      – Гик! – виходити на вулицю, хоч так,
      – Гик! - було не можна, аж ніяк…

      Бо…

      Як…

      Як від собак…

      Скажених…

      Із переляку кожен в знов зустрінутих
      – Гик! – шарахав…

      Та, доволі…

      Контактувати і зі мною приречений,
      сунув в долоню гривну, долар, ієну, і…
      – ГИК! –
      відплигував, щоб воші не нахапати.

      О-о-от…

      Як
      похмелившись…

      А після дозою добової залившись.
      По саму пичку…

      ЗДОГАДАВСЯ!

      Що…

      Потрібно було зачинять з кінця,
      як звично,
      заміс благопристойного обличчя!

      Десять лет с правом переписки….

      В связи с резким увеличением возраста, при котором в нашем катастрофически уменьшающемся государстве наступает смерть – жизнь израильских стариков приобретает всё более выраженный патологический характер.
      Во всяком случае – зубы половины населения ЭРЭЦ ИСРАЭЛЬ выпадают, так и не поместившись в корзину медицинских услуг.

      * * *

      Ну что поделаешь, если вся жизнь в нашей стране – игра, а мы – старые репатрианты, в ней – в лучшем случае – второстепенные актеры. А вообще-то, все мы здесь, по истечении очень непродолжительного времени превращаемся в статистов, которым предоставляют возможность сыграть один раз в год, в два – во время очередных досрочных выборов в Кнессет.

      * * *


      Когда Тель-Авив, обнажив всё, что нельзя, празднует всё, что можно… и, конечно же, в том числе, и всё, что нельзя, а Ерушалаим с каждым годом всё искреннее и горячее
      молится, молится, и опять же молится и возносит к небесам всё, что только можно, а ещё искреннее и горячее всё, что ну, никак нельзя – Беер-Шева не просто спит - Беер-Шева
      ещё и ЕХИДНО УЛЫБАЕТСЯ…. Во сне.



      * * *


      Ну вот, я в Израиле уже десять лет….
      Десять лет с правом переписки….


      * * *

      Украли Родину, и прокляла родня
      в тот странный год, когда с ума сошедши,
      рванул на Ближний…. Оказалось – зря,
      везде одно и то же, век прошедший
      унифицировал сознание толпы.
      в элиту превратил яйцеголовых,
      а нас в нелепых мамонтов. Столбы
      с колючей проволокой, снова
      военная цензура, соколы – стальные руки-крылья,
      и наши девочки в солдатских робах на
      фоне самых грозных в мире танков….
      Так и жил я,
      и здесь и там. Одна и та же ржа
      разъела рожи жлобов, лживость
      нахальство, мерзопакостность, спесивость
      захлестывают мир.
      Я вновь зажат
      в тиски меж этими и теми….
      А если правду – то на самом деле
      я вымираю….

      В двадцать первом веке
      я вдруг реликтом стал,
      ненужным никому,
      нелепым мамонтом….

      А почему, ну почему со мной случилось это?

      И я отвечу….

      Сам себе….

      Я полагаю потому,
      что я всего лишь частный случай,
      неудачный экземпляр
      по превращенью обезьяны в человека.

      * * *

      Все, как один, молотком по лобстеру – хрясть

      Вот, Вы, мой просвещённый читатель, видели, хотя бы раз в своей замученной глобалистами жизни, живого лобстера? Я не говорю о том, чтобы съесть такого же, сваренного вкрутую. Хотя бы один разочек в жизни насладиться…
      Да, не по телику, нет, а своим глазами? Вот, и я не едал, потому как такой же, как Вы…
      А теперь представьте себе, хотя бы смутно, самый шикарный русский ресторан в тель-авивском Израиле. В те благословенные времена, когда там ещё проживал своё состояние наш дорогой и всеми почти любимый Аркадий Александрович.
      А в нём, весёлую сходку самых неизбранных граждан нашей гордой своим иудейским вариантом демократии страны, поедающих этих морских чудовищ, сотнями. Стук специальных молотков по панцирям и ни с чем несравнимый запах специй и выедаемого.
      А тут…
      Откуда ни возьмись, а проще говоря, с улицы, в зале материализовался маленький и донельзя сгорбленный однопланетянин в кипе и при бороде, да ещё и очки на носу, ну, очень дальнозоркие. Не очки, а просто таки – телескопы какие-то.
      Подошёл к ближайшему столу и, застыв наподобие мумии египетской, смотрел, уставившись в тарелку одной из дам, разогретого настоящим армянским коньячком, сообщества. Смотрел, поворачивая голову туда-сюда до тех пор, пока красавица эта не завизжала, как резаная. Да и как тут не взорать, если ты только-только подцепила вилочкой белоснежного мясца, а тут кто-то носом тарелку нюхает, не обращая никакого внимания на твои выдающиеся во все стороны прелести.
      Конечно, тут же служители этого, развращённого европейскими свободами заведения, набежали, сгребли болезного под микитки и утащили в недра администрации, разбираться.
      Порядок в зале восстановился быстро, тем более что пришла пора каждому из присутствовавших рассчитываться за поедание гигантских раков своими кровно заработанными манями, поскольку это был не просто шалтай новоизраильтянский, а вполне богоугодное сборище благотворителей, на котором буквально каждый, прямо и таки, обязан был отщипнуть крошку от благоприобретенного им, согласно гениально закона великого выкреста нашего, Карла Генриховича, в пользу.… Да, хоть чего угодного, лишь бы отщипнуть…
      А то, в следующий раз, не видать им десерта, к которому они после этого должны были перейти, как своих ушей.
      А наш герой, хоть и помятый основательно, но почти целый стоял, согнувшись ногами, перед столом хозяина вертепа, одесского сибарита и жуира в одном лице, который для всех здесь был просто – Абрам Иванович, и точка.
      Хозяин, долго и молча, разглядывал гостя, точь в точь, как будто тот был самым мёртвым лобстером на его тарелке, а потом откинулся в кресле и прохрипел:
      - Ты как сюда прошёл?!
      Принесённый обстоятельствами открыл, наконец, глаза и тихим спокойным голосом праведника…
      - Через заднюю дверь…
      Главноуправляющий скосил правый глаз на громилу, стоявшего рядом, и тот тут же испарился увольнять проштрафившегося охранника, а наш, действительно герой, ещё дальше засунул голову в плечи, поняв, что оставил человека без работы…
      - Да не переживай ты так… Присаживайся, присаживайся я тебе сказал, вот так, молодец… Как солёный огурец… Я вот, только не пойму – зачем?
      И на вздрагивание ладошками, ещё больше хрипа…
      - Говори, говори, без этого не выпущу… Может, выпьешь чего…
      Ираклий, а так отзывался всю свою нелепую жизнь присевший в кабинете, достал на эти слова бутылочку из карманчика куртки и отпил немного… А потом и всё же решился.
      - Пришёл посмотреть на этих, как его…
      И показал руками что-то большое и круглое
      - Никогда не видел. А то, дочка нашла в Интернете и неделю ныла, хочу, хочу, хочу… А потом вообще замолчала.
      Так я и пришёл. Купить. Одну штуку.Для неё.И мальчики пусть посмотрят, что это за чудо такое.
      …Вот.
      - Дак, вам же нельзя этих тварей поедать.Некошерные же…
      Новоприбывший выставил ладошку наподобие щита.
      - Моим можно… У них мама – русская. И они тоже…
      А потом замолчал, распрямился и вздохнул впервые за все эти годы – глубоко…
      А ресторатор вдруг хлопнул своими лапищами по столу и тоже затих…

      Потом нажал одну из своих руководящих кнопок и через некоторое время отцу, возлюбившему своих чад поперек всех религий, был засунут в его рюкзачёк объёмистый пакет гадов морских, не забыт был также и спецмолоток, а также гарнир и соусы… Его тщедушные шекели без разговоров засунули в его же карман, и…
      Абрам сам и лично проводил дорогого гостя к выходу и предложил отвести на служебной машине, но…
      Нельзя, полночь шабатняя, святое время, и потом, юбиляр, которого оба, как оказалось, почитывали до сих пор, тоже любил пешие прогулки. Через всю Россию…
      И ещё, они заглядывали друг другу в глаза, как будто надеялись на что-то…
      А когда разошлись, произошло совсем невероятное…
      Иванович, хряпнув рюмку сливовицы, набрал жену и, мотая головой, сообщил ей:
      - Ирушик, как ты там? Да… Ну, держись, что поделаешь… Как там, деточка твоя? …Слышу, слышу, подлаивает.
      А знаешь, кого я сегодня встретил? Ирку-носопырку нашего помнишь? Да, да, тот самый…
      И рассказал, выдыхая, что таки - да, кипа, борода рыжая, глаза уже почти не видят, детей немеряно… А напоследок добавил:
      - Так, представляешь, он меня и не узнал. Да, точно, точно… А я его сразу… Да, время, проклятое время…

      Но, и добредший утром ранним до родной своей крепости, Ираклий, передавши деткам Абрамовы подарки, приказал открыть Инет и обязательно просмотреть досконально, как и когда всё это безобразие поедать, получил наконец от дочки воздушный поцелуйчик…
      И прильнул к своей единственной, и от всей души пожаловался ей, что всё прошло прекрасно, вот только этот шлимазл, жировня одесская, так и не признал в нём единственного своего друга детства…
      Вот так…
      Так и живём…

      * * *

      С точки зрения, навсегда закованных в испанский сапожок
      Пятикнижия, иудеев, и … тем более, так творчески и самозабвенно
      развивших ессейскую философию – самых теперь ортодоксальных в
      нашем подлунном мире православных, каким-то чудесным образом
      очутившихся в Израиле – я, действительно, атеист. К тому же, у меня всегда становится тошно в животе, когда апологеты любых религий
      начинают рассуждать об их, искусственным образом придуманных
      когда-то, чудесах. Но в последнее время мне кажется, что я и есть
      единственный верующий человек среди окруживших меня религиозусов. И этому есть свое объяснение. Я действительно живу среди чудес,
      причем некоторые из них происходили до недавнего времени и со мной, то есть при моем непосредственном участии.
      Хотите, пример? Помилуй бог, сколько угодно порций. Каждую неделю в нашу страну посредством компании Эль-Аль перемещается какое-то, хоть и небольшое почему-то, количество евреев из СНГ, которые сумели собрать нужные бумаги и доказать, что они истинные и избранные.
      Так вот, вместе с ними, в эту же страну зачем-то летят их не еврейские и. надеюсь, еще лучшие, чем эти авантюристы, члены их семей. Мужья, жены, детишки.… И В ТОТ САМЫЙ МИГ, когда самолётик этот пересекает Великую Иудейскую Железобетонную Стену, со всеми находящимися там происходит реальное чудо, которое никто, кроме нас, гойских интеллигентов, почему-то, не замечает.
      Тот или та, кого в России всю их бессознательную жизнь называли словом из трёх букв, отнюдь не начинающемся на букву – ХУ, с ласковыми такими прилагательными к этому слову – пархатый, сами знаете, чем напхатый, превращается в это мгновенье в ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ИЗБРАННОГО НАРОДА. А что же происходит в это время с их пока что, родными и близкими. Цвет кожи у них не меняется, нет, но все как один – они становятся белыми неграми, гоями, поджигателями синагог и свиноедами. Спустившись с трапа самолета, пережив мимолетные ощущения эйфории эти люди, попав в пространство средств массового оболванивания населения, тут же узнают, что их семья – самая большая ошибка в истории иудаизма, Закон о Возвращении – фуфло, а на могилу его изобретателей можно плевать и за это тебя даже покажут по русскоязычному телевизору и ласково так объяснят, что они должны как можно скорее прервать этот противоестественный союз, а вот гойской половине тут же, не стесняясь сраму своего, иудейские политологи популярно разъяснят, где в Израиле зимуют некошерные раки, и предложат убираться подобру, и пока еще сохранилось здоровье и не все зубы повыпадали, на свою «доисторическую» Родину к её доисторическим ее жителям.
      А когда некоторые из этих семей, опомнившись, и с криком:
      «Мама, роди меня обратно!!!» покидают, уже исключительно за свой счет и на самом дешевом чартерном рейсе «страну этих – матьматьмать в тьму их», потеряв навсегда, совершивших алию в Канаду, детей и
      внуков, то с ними свершается еще одно волшебство.
      Добравшись до своего привычного двора, намыкавшийся хазарянин подходит к столу, где он почти всю свою жизнь с друзьями детства забивал козла, даже не подозревая, что это, в общем-то, чисто иудейская традиция, забивать козлов, и хочет поделиться воспоминаниями…. А ему, даже не дав открыть рта, ехидно так заявляют.
      - Что, жидок, вернулся…. Ну, и живучий же ты!


      Короста красоты сойдет с лица

      Короста красоты сойдет с лица,
      вся жизнь твоя проступит сквозь неё –
      как будто сруб бездонного колодца
      наполнится….

      А тут и я еще, усталый и небритый,
      давным-давно простивший и забытый….

      Как не скрывай – заметишь удивление
      неумолимостью и твоего старения….

      Ты будешь – как когда-то - улыбаться,
      передавать приветы, сплетни, просьбы….

      А после
      ДОЛГО, ДОЛГО, ПЛАВИТЬ ЗВЁЗДЫ….

      Чтоб хоть на улице – не разрыдаться….

      Что я пил с этих губ....

      Твой двоящийся образ
      отчетливо так разделен был
      на тогда и сейчас…

      Что осталось в сейчас волновало,
      Но тенью, беспамятной тенью…
      А… что было меж нами –
      Казалось – закрыто навек и умрет вместе с телом…
      Но, поди ж, ты!
      Бессонница…
      Блюз…

      - Ты! –
      была виновата – хриплю – Ты одна…
      И сжимаясь под осыпью колких осколков,
      Понимаю – закляк, чтобы выжить,
      Вычеркивал из подсознанья…
      Убегал на край света,
      Спивался, сжигая,
      Бесполезное время…

      Но, поди, ж ты!
      Отчетливо – звезды!
      Вижу звезды, они зажигались в глазах…
      Облик твой странноцветный луною в окне…
      …И так явственно слышу слова,
      что свивались в клубок, и плескались, как рыбы в затоне…

      …И как блики, легчайшие блики текли по губам…

      Что я пил с этих губ?!
      И, зачем мне все это, зачем?
      …Задыхаясь, шепчу, задыхаясь, что ты оказалась права –
      черновик моей жизни бездарен –
      мы просто спасались,
      мы какое-то время дышали друг другом, а после…
      Все, что после – предзимняя блажь.…

      Рассветает…

      ...И вот они, новые ритмы,
      Заглушая мой блюз,
      молотками отбойными рвутся сквозь стены
      и грохочут победно –
      - ДО-ЖИТЬ, ДО-ЛЮБИТЬ, ДО-ТЕРПЕТЬ!
      …И вот так – целый день, помогая,
      помогая дожить, дожить, дожить, дожить…

      ..........................................................

      Украинский вариант

      ..........................................................

      Що я пив з цих ось губ?


      Образ твій, що двоїться...

      Розділений був,
      чітко так...

      На тоді...

      І на зараз...

      Що залишилося в зараз -
      мене хвилювало...

      Але...

      ...Тінню
      безпам'ятною....

      Ну, а...

      Все те, що між нами було –
      то здавалося –
      все це
      вже закрито навік
      і помре разом з тілом.

      Але...

      Спробуй,
      спробуй і ти!

      вік безсоння і...

      Блюз!

      - ти! –
      ти винна була –
      я хриплю
      – ти одна.

      І стискаючись в осипі сколків колючих...

      Розумію –
      закляк, щоб вижити
      викреслив із підсвідомості.

      ...На край світу тікав, і...

      Спивався,
      час
      даремний
      спаливши...

      Але...

      Спробуй, спробуй - і ти!
      так, щоб виразно – зірки!
      побачити зірки, і щоб...
      Щоб вони запалили у млі
      цвіт очей твоїх місячний.

      ... Знову я чую слова
      що звивалися в небо,
      плескалися рибою
      в чорнім затоні.

      І як відблиски,
      відблиски ті,
      якнайлегші,
      текли по губах.

      Що я пив з цих ось губ?!
      і, навіщо мені це,
      навіщо?

      ...Шепочу, задихаючись,
      ти!
      виявилась
      права –
      ми...
      Одне одному
      дихали
      деякий час,
      рятувалися

      ...один одним.

      Ну, а після...

      Все, що після –
      це...

      Дурощі передзимові!!!

      світає.

      І...
      Ось вони,
      ритми на знову,
      заглушаючи блюз
      молотками відбійними
      рвуться крізь стіни,
      гуркотять переможно –
      - до-
      жи-ти,
      то-бі,
      до-
      лю-
      би-ти
      то-бі,
      до-тер-
      пііі!
      ти!!!

      ....І
      от
      так –
      цілий день
      шарудять в голові,
      допомагаючи,
      допомагаючи!

      дожити,
      дожити,
      дожити,
      до-
      жжжити...


      Верблюд в пальто

      Что ж ты?
      Где ж, ты, мой счастливень?!
      …Уж который день
      небо глупоголубое,
      сковородкой тень,
      облачков кудрявых кипень
      по небу плывет –
      соблазняет, что вот-вот
      и на Негев снизойдёт
      вместе с глупым южным ветром,
      ну, хоть пару миллиметров,
      пусть не дождика – туманов….

      Но….
      Скользнув через Стамбул,
      счастье снова отлетает
      в дальние края….
      В те, откуда родом я….

      Вечером, напившись чаю,
      телевизию включаю…
      Вот он! Вот он!!! Отвечаю –
      лупит…. шпарит….
      Как идет!!!

      …Пригляделся – нет, не тот.
      Это уж, который год
      в зеркале Тарковского
      гроз невпроворот….

      Словно бы – верблюд в пальто….
      Гениально – но не то!!!

      Добрый доктор Бармалей

      Добрый доктор Бармалей
      лишних убивал людей –
      тех, кто был уже недужен,
      и к тому ж, - Барух ха Биби! – *
      нахрен никому не нужен….
      Ну, а доктор Бармалей,
      новоявленный злодей –
      тем, кто корчился напрасно
      предлагал мгновенье счастья –
      смерть как сон, река, нирвана….
      А!
      Волна из океана,
      милосердьем наплывая,
      нежно, -
      головокруженье –
      улыбаясь…
      засыпая…
      уплываешь в Лимпопо….

      Власти доктора словили,
      власти доктора судили,
      и в кутузку затолкав,
      облегчились, и забыли –
      что он,… где он….Не слыхали -
      как из камеры вопит –
      Ой, болит! – да – Ай, болит! –
      наш несчастный….
      А найдя у Бармалея
      крови рак и простатит,
      а не насморк, не бронхит –
      не померяв даже пульса –
      в облегчение конвульсий
      прописали аспирин….

      Так и сдох он между прочими!
      …И теперь бессонной ночью,
      как прихватит сердце, почки,
      зубы и радикулит –
      я шепчу – Приди скорее,
      палестинский Бармалей, и…
      прояви ко мне участье –
      с жизнью помоги расстаться –
      пристрели из М – 16!!!

      …Чтоб потом -
      река,…
      нирвана….
      И волна!
      Из океана!!!
      (Барух ха Биби!) – Слава Нетаниягу! (ивр.)

      Под крышей из клубящихся корней молочно-розоватого тумана

      Вода плескалась, растекаясь в небе,
      вскипая и струясь….
      Свободное пространство
      вмещало лодку, лесу, поплавок
      под крышей из клубящихся корней
      молочно-розоватого тумана….
      Все ощущенья притупились,
      мне казалось,
      что мой мирок стремительно несет
      дыханьем ветра прямо в облака….
      Вдруг лёска натянулась, я подсёк,
      и над водой взлетело, завиваясь,
      огромное, как мне казалось,
      рыбье брюхо….
      И в воду шлёпнувшись, -
      ОНО -
      сознание моё
      вновь пригвоздило
      к далеким камышам…,
      к прерывистому свисту электрички….

      К привычной глубине
      еще невидимых пока на небе звёзд….

      ...................................................

      Украинский вариант

      ..................................................

      На Сіверському

      Вода плескалася
      і,
      розтікаючись у небо,
      скипаючи...
      Струмуючи до хмар,
      текла,
      текла...

      Втекла...

      А вільний простір
      вміщав лиш човен,
      вудку,
      поплавець
      під дахом із заплутаного
      вщент
      коріння
      …рожевуватого туману
      в молоці.

      Все притупилося,
      здавалося,
      що мій маленький світ
      несе натхненням вітру
      прямо в хмари...

      ...Раптом,
      волосінь
      у струнку натягалася...

      Я підсік.

      ...Злетіло над водою,
      завиваючись,
      най величезне,
      як мені здавалось,
      риб ‘
      ...яче
      черево...

      ...У воду шльопнувшись, -
      ВОНО -
      свідомість

      ...прицвяховувало
      до далеких очеретів
      та
      переривистого свисту електрички.

      ...До глибини
      зірок,
      невидимих
      поки що
      ...і на небі.



      Ожидание чуда

      - Кто там чиркнул, как спичкой, звездою?
      На побледневшем небе
      луна….
      Над городом снова и снова
      хлопок и грохот сверхзвукового….

      Под стон электронных часов
      сосед просыпается, чтоб заработать детишкам на корнфлекс….
      Запах свежего хлеба….
      …И кофе.

      Где-то кот, как ребенок заплакал….

      Вздрогнув от грохота опорожняемых мусорных баков,
      мы прижались друг к другу….
      Мир….
      Тишина….

      .................

      Украинский вариант

      .................

      Очікування неминучого


      - Хто там зіркою чиркнув в
      червленому небі?

      Місяць, і той...
      Зблід і тане.

      Над містом знову і знову
      виляск і гуркіт надзвукового...

      Під стогін будильника брат прокидається,
      щоб заробити племінничці нашій
      на корнфлекс..
      Запах свіжого хліба...
      Та кави...

      Десь кіт, як дитинка, заплакав...

      Здригнувшись від гуркоту
      баків сміттєвих...

      Ми сплелися в одне...

      Тиша...

      ...І мир.

      Хто там зіркою чиркнув по зблідлому небі?



      Кто там чиркнул по небу звездою?!

      Вот, дохну, и черною дырою. Диптих

      Снежный прах струился в невесомости,
      ветром завиваясь в звездной сонмности,
      возрождая к жизни незабвенное –
      создавал мгновенное – ВСЕЛЕННЫЕ.

      В этом хаосе прокладывая путь,
      мог и я …своей рукой взмахнуть,
      воссоздав наш вечный …Млечный Путь.

      Вот, дохну, и черною дырою,
      станет мой щербатый рот, и предо мною
      растворятся в протяженьи микролет,
      без остатка …тысячи планет

      …Рот прикрыв, стараясь не дышать,
      чтоб нанобогОв не разрушать,
      устремляюсь к миру своему –
      вспарывая взглядом ночь и тьму.

      * * *

      Так…
      Вот, сейчас…
      Задрожит лепесток огня,
      оторвётся душа от свечи
      хрупкого
      Тела его …
      И не будет ни Евы,
      ни стальных зверей,
      ни водной глади,
      ни тверди земной…

      Жуть!

      …Инета не будет!!!

      А времени – точно не будет ему,
      чтоб спастись…

      - Да не будет свет!
      Заорёт укушенный Всевышний
      И вчерашнею Правдой газетной –
      ХЛОП
      комара.

      Виртуозо

      Виртуозам Тель-Авива


      В мотыльковом мельтешеньи виртуозов
      полусонного ночного Тель-Авива,
      города надутых микрогениев,
      щипчиками рвущихся к созвучьям
      скрипочек, что в ритме босановы
      запустили Баха танцевать,
      всё быстрее и быстрее фортесесси
      пьяномотькой классимуя всё подряд…
      А их самый голопузый – виртуозо,
      озабоченный оргазмами успеха,
      мэйстир поэтического трюка,
      прибарбаннерный о стенку головою,
      жарит джаз во фраке… Без штанов,
      повторяя – ритмо, ритмо, ритмо…
      И горят на этой на работе,
      неолабухи продвинутых простраций,
      обжигая крылышки и брюшки,
      всё быстрее и быстрее пьяной мотькой
      клейзмеруя даже Вагнера в натуре,
      упиваяся миазмами… Оваций…

      Это ж, надо, чтоб хоть передом, хоть задом -

      Иоганна запустили… Без штанов…

      * * *

      Бабье лето,
      и деду – теплынь,
      Словно суслик, пригрелся,
      разнюнился,
      Ощутив шебуршенье в шт…
      Груди,
      Вздрогнул,
      вспомнив …
      последней любви
      шебуршанье,
      и как,
      КАК
      шептал ей,
      приди мол, приди,
      А она,
      Свои обе груди
      Прижимала…



      Забылся,
      Уснул…

      Клюнув носом…

      Уже
      ни к чему,
      ни к чему
      бабье лето
      …ему.



      Самоубийственно прекрасно. Двоестишие

      Со всеми я наедине,
      а вместе…
      Со своей душою…
      Я знаю – истина в вине, но…
      Невиновен, и не стоит –
      твержу я каждый день себе,
      не стоит мучиться напрасно –
      САМОУБИЙСТВЕННО ПРЕКРАСНО
      и одиночество моё,
      и то, что жизнь не удалась,
      и можно все к чертям собачьим,
      к чертям собачьим
      всласть послать…

      * * *

      Так что такое…

      Как будто бы, внезапной молнией переселилась в небо – душа…
      Моя душа…
      И я увидел лик богини, это ты…
      На миг, как будто бы, взлетела и паришь…
      Блеск беспечальный глаз, разомкнутые губы и улыбка…
      Улыбка внутрь себя, “мерцающий в сосуде“ отблеск…
      Небесного огня, как будто бы, ты знаешь…

      Такое!!!

      Где ж ты, боже!
      Если бы ты был, остановил бы то мгновенье навсегда,
      Чтоб это –
      длилось,
      длилось,
      длилось…

      А так…
      Вот, Вам, читатель,
      слепок
      прыщавого лица девчонки,
      ставший на мгновенье чудом.

      Чтоб я подумал:
      - Боже!
      Та!!!

      А после,
      после,
      после…

      Щебечущая
      …пустота.



      …И хохот холодных ручьёв. Диптих

      Чуть-чуть занесённая снегом,
      двуокись осин
      в пейзажике осени нашей….

      На фоне
      чернеющих мокрых проталин,
      размытого света,
      неясных слепых очертаний
      прорезало ножиком сизым изогнутым
      лист….

      В нетронутой Книге Природы….

      И мне на мгновение стали понятны
      и надписи – тучами в небе
      оставленные.

      …И хохот холодных ручьёв,
      расплескавших
      дрожащие в плёсах лучи заходящего солнца.

      …И блики, несущие смерть от дыханья морозного
      всем, кто не сможет, не должен, не смеет
      дожить
      до весны.

      * * *

      Аранжировка версификации о Мертвом

      …В плюс пятьдесят в тени вовлечены, застывшие на горизонте блики гор как будто бы дрожат и, воспаряясь к небу, вовлекает взгляд…

      …В зеркальную слюду вскользнув, и тем удлиненна, красавица застыла неподвижно на спине, раскинув руки, блюдечко морское, парящее на солнце обварном, горит голубоватым пламенем заката…

      …И нереальность запредельного – горчащих красок, адских запахов и тлеющей жары, сжигая воспалённое сознанье – хлад мыслей разрежает в голове…

      …И вот они, явлённые созданья изумлённого ума…

      …И ересей ессейских, тут без них, на месте мёртвым мне и прочим быть без них…

      …НЕ МЕДЛЕННАЯ…

      …скоро…

      Негев - пустыня - шофар

      В эту землю вцепившись
      корнями, ветвями, колючками, злобами, стонами….
      Прошлой жизни «ужасной» не помня, не помня уже…,
      шелушащейся кожей, рубцами на сердце,
      узлами судьбы и изломами
      заплативши за «райскую» жизнь
      на запёкшейся кровью меже….
      Изуверское это светило,
      прожегшее
      кости сквозь тело –
      баю солнышком ласковым,
      сном….
      Райским сном….
      …А те брызги тумана,
      которые после хамсина хватаю иссохшимся ртом….
      Ну, конечно же, - кажется мне,
      что текут они в глотку,
      что медом текут… Молоком….
      Медом и молоком….
      Медом…
      и молоком….

      С осколком гения в душе


      Какое время наступило. Какое время!
      Литературные академики и даже члены элитных Пен-клубов, сделав потрясающие литературные открытия, снисходят на народные и всем открытые литературные сайты и впечатывают там свои нетленные произведения.
      Но и мы, простые виртуализированные поэткорры, тоже стараемся. Не отстать. И, изобретя очередной велисапет, тут же, на этом самом месте жаждем поделиться этим изобретением с Вами, мой любо и пытный мой читатель ница.

      Итак, первая цитата. Она из книги Юрия Олеши, который, по мнению Шкловского, был богом рабкоров. Потому что, когда он переделывал их заметки, то они узнавали себя.
      И я, как истинный поэткорр, тоже… Кое и что узнал. И не только для себя.


      “Я сейчас выскажу мысль, которая покажется по крайней мере глупой, но я прошу меня
      понять.
      Современные прозаические вещи могут иметь соответствующую современной психике ценность только тогда, когда они написаны в один присест. Размышление или воспоминание в двадцать или тридцать строк, максимально, скажем, в сто строк – это и есть современный роман”.

      Это было написано во времена, когда Инет существовал, всего и лишь, в шальных мыслях нескольких яйцеголовых, ноосфера русской поэзии ещё не была создана, а блог-стиль…
      Стоп, сказал я себе, а ведь Юрий - наш человек. Можно сказать, предтеча моего любимого стиля.


      “Главное свойство моей души – нетерпение. Я вспоминаю, что всю мою жизнь я испытывал мешавшую мне жить заботу именно о том, что вот что-то надо сделать и тогда я буду жить спокойно. Эта забота рядилась в разные личины: то я предполагал, что это «что-то» – это роман, который надо написать, то это хорошая квартира, то очередное получение паспорта, то примирение с кем-либо, – на самом же деле это важное, что надо было преодолеть, чтобы жить спокойно, была сама жизнь. Таким образом, можно свести это к парадоксу, что самым трудным, что было в жизни, была сама жизнь – подождите, вот умру, и тогда уж буду жить”.

      И у меня тоже. Аж, приплясываю на этом самом месте, написал что-нибудь и тут же впечатывать, пока не остыло.
      Но такого, как следующая миниатюрка!!!
      Во, даёт, сказал бы я, если бы да кабы, какой-нибудь из моих собратьев по клавиатуре сварганил бы этакое!


      “В Харькове? Да-да, в Харькове. Кто-то мне сказал:
      – Вот это Мандельштам.
      По безлюдному отрезку улицы двигались навстречу мне две фигуры – мужская и женская. Мужская была неестественно расширившаяся от шубы явно не по росту, да еще и не в зимний день. На пути меж массивом шубы и высоким пиком меховой же шапки светлел крошечный камушек лица… Мандельштам был брит, беззуб, старообразен, но царственной наружности. Голова у него была всегда запрокинута, руки всегда завершали или начинали какой-то непрактический, не житейского порядка жест.

      Европа цезарей! С тех пор как в Бонапарта
      Гусиное перо направил Меттерних,
      Впервые за сто лет и на глазах моих
      Меняется твоя таинственная карта!

      Я хотел бы написать о Мандельштаме целое исследование, портрет. Есть ли портрет – исследование? Безусловно.
      Мандельштам для нас, одесситов, был прежде всего петербургский поэт.”

      Или, вот…

      “Шопен действует на нас как-то особенно. Безусловно, вызывает то, что называется сладкой грустью. Безусловно, он возвращает мысли к картинам молодости – нам, старым, а молодых, вероятно, настраивает на мысли о любви, которая не сулит счастья.
      Подумать, он умер всего тридцати семи лет, а сколько создал мелодий! Они вьются в нашем слухе, как живые, иной жизни, существа.
      Большинству людей он известен как автор похоронного марша. Вернее, большинству людей известен его похоронный марш, об авторе которого не думают. Какими только оркестрами он не исполняется! Я видел драные тусклые трубы, из которых он лился на похоронах жертв революции, над утлыми лодками гробов, в которых лежали желтолицые матросы.
      Идешь в толпе по черно-белому снегу ранней весны, и он на огромных ластах движется, покрывая нас, этот марш, это гигантское рыдание, вырвавшееся сто лет, больше, тому назад из узкой груди молодого человека”.

      Время, конечно, не то… Так Белла Давидович виновата, сейчас все бредят вальсами Шопена...

      Ну, а этот фрагмент! Я прямо и таки чувствовал – наш, наш человек. Гений.


      “Я, кажется, становлюсь графоманом. Ура! В последнее время что-то стало происходить с моим почерком – то я писал одним, то другим: прямым, наклонным, очень наклонным. Иногда я вдруг терял способность писать пером, чернилами. Мог писать только карандашом. И странно, от карандаша почерк становился четким, круглым и прямым, почти откинутым назад, от пера – тотчас же строки начинали становиться грязными, стертыми, отталкивающего вида. И, кроме того, многое исчезало бесследно – буквально слезало с листа! О, какая это была мука!”

      И последнее…
      Как он угадал наше время, как подошёл бы к сегодняшнему дню, волшебник, форменный колдун слова, светлая ему память…

      “ Эти записи – все это попытки восстановить жизнь. Хочется до безумия восстановить ее чувственно. Я стою на чердаке, почти поджигаемом солнцем, перед двумя мальчиками, которые заставляют меня, совсем маленького мальчика, повторять за ними какие-то слова матерной ругани. Я повторяю, но они требуют все повторять и повторять. При этом они хохочут. Чердак, как и всегда это происходит с чердаками, когда мы попадаем туда летом, почти, как я уже сказал, горит, дымится – да, да, по углам, где постройка несколько разрушена и где видны целые груды солнца, прямо-таки курится дым – синий дым!”




      * * *


      И ей-ей, неспроста!
      Горнего света невзвидев,
      гений последний наш
      сделал тот шаг роковой от любви...
      и… возненавидев,
      в нашем уже,
      скабрёзнораздавленном мире
      в бога
      и в душу,
      и в мать –
      в исступленье умов
      словом своим суховейным
      землю родимую…
      в смог….

      И ей-ей, неспроста!
      Запрещалось в сознание общества
      впрыскивать снадобье строк его
      кровоточащих….
      Но, тщетно!
      Болотным ночным огоньком
      вскакивал в души, сухие, как трут,
      и…
      за вспыхнувшей тенью своей, оставляя кострища…,
      и…
      метиловым спиртом свободы глаза ослепляя,
      в прековеркнутых нас превращал.
      И ей-ей, неспроста!
      …Тысячи равноголодных актиний –
      порнуха,
      чернуха,
      и прочая жабоподобная дрянь
      слопали гения,
      и…
      плесенью землю окутав,
      в сталкеров нас превратили….

      И ей-ей неспроста!
      Жлобским цветом своим расцвели,
      и…
      теперь –
      в разломах двояких сигналов,
      клик вправо,
      клик влево, -
      без пыток и без расстрелов,
      на месте,
      прямо на юзерском месте….

      Скоро

      кондрашка

      нам

      всем.

      Теплый малиновый звон

      Теплый малиновый звон –
      ветер гудит в колокольне –
      хор тополей за окном
      вторит….
      О, боже!
      Как больно,
      зябко и больно глядеть
      на угасание воли,
      не беспокоясь о том –
      жить….

      Или в смерть этот звон….

      Шершавость её лепестков …и нездешность.

      Пурпурный налёт узамбарской фиалки,
      шершавость её лепестков
      …и нездешность,
      из фэнтэзи сущность,
      экзотики вещность –
      глядишь и цветёшь, и плывёшь
      …в раннецветность,
      где «каждый охотник» желает и знает –
      ружьё опускает,
      не целится в ночь….
      Фазан трепыхается
      крыльями
      …в прочь.

      Точь в точь
      лепестки узамбарской фиалки.

      А ветер дунет – я взволнуюсь и дрожа...

      Житьишко – заваль, загогулиной змеясь –
      желтофиоль в истлевшей жардиньерке –
      сижу в горшке три на три, опояс-
      ывает это все диван, советский шкаф в три дверки
      да телевизор…. В центре я – небритый идиот,
      еще не жмурик, но уже не живчик –
      с утра цветковый свой я разеваю рот,
      и каплю солнца жду – бессмысленный счастливчик….
      А ветер дунет – я взволнуюсь и дрожа –
      завороженный невозможностью дожать
      сознание свое до заморочки
      той тютчевской, где мысль всего лишь ложь-жь-жь….
      Жую слова…. Их, отжимая в жом – жужжу…
      залетною пчелой….

      А дальше не дано….
      Такое вот, кино….
      И точка.

      Уже не осень. А... зима.

      Уже не осень, а зима
      посеребрила кроны….

      …А отражение твоё
      в пространстве заоконном –
      то отвечает невпопад,
      то, заслонившись плечиком,
      бросает беспощадный взгляд
      мне в спину….

      Рассекречена –
      вздыхаешь шумно и легко,
      изобразив с улыбкой нечто….
      С тобой всё ясно.

      … Ну, а мне – что?!

      А мне что?!!!

      …Так вот и стоять,
      и задыхаясь повторять,
      то, что сведёт меня с ума….

      - Уже не осень….
      …А зима.

      Ах, Зяма, Зямочка

      Ах, Зяма, Зямочка – судьбу шута
      ты вымолил у жизни….
      Овсюгом
      таился среди корма лошадиного,
      за ширмой спрятав покалеченное тело….

      Но голос! Голос!!!
      Этот трубный глас
      распространился по хрущёвкам и проспектам
      и стал настолько узнаваем,
      что
      ты выскочил из кукольного храма
      как оглашенный….

      И тотчас же сотворив,
      из самого себя живую куклу,
      так гениально захромал по всей планете,
      что стал кумиром вдов поры военной.

      А, вспомните….

      Перед уходом,
      и перед тем, как занавес упал,
      последний действом – твой телетеатр….

      Вот, в глубине задрапированного кресла,
      закрыв глаза,
      сидит измученный старик…

      Вдруг, встрепенувшись….
      И пульсируя ладонями и торсом,
      морщинами, глазами,
      носом
      и голосом непревзойденно-сиплым….

      Как ты тянулся к нам,
      как умолял,
      как утверждал, что смерти нет в помине….

      Ах, Зяма, Зямочка….
      Судьбу шута
      нам на забаву выпросив у жизни…
      Ты взял и растворился без остатка....
      Весь….
      Без остатка….
      Растворился в нас….

      Кисть заострённая хитрО

      Сезанн дождей, Дега туманов –
      молчун и скептик – Писсаро….
      Взгляд, как из зеркала, пространен
      да заостренная хитро –
      кисть, как волшебное перо,
      взлетает над холстом паря….
      А после – колет, колет, колет,
      мир засыпая звездной солью….
      Дымит….
      Начало сентября…?

      А мне?
      Что мне в картинках этих
      без времени и вне пространств,
      что в них так греет,
      что так светит…?!

      В туманностях непостоянств,
      рассвеченное серебром
      внутри холста…
      и над холстом….
      Как отражение чего-то,
      чего еще на свете нет….
      Вот…
      отсвет цвета –
      вот,
      ответ….
      Там, в тех пейзажах бытия –
      одна из этих блёсток – Я!
      В толпе его друзей заклятых
      спешу,
      бегу,
      теку
      куда-то,
      витийствую…,
      лечу на свет….

      Живу….
      Над Сеной столб закатный….
      Начало сентября….
      Рассвет….

      А Писсаро….
      Что с Писсаро?!
      Судьба, заверченная криво
      не сделала его счастливым….
      Как и меня….
      Уж, сколько лет…,
      уж сколько лет мне заменяет кружку
      такая вот, стихотварюжка….

      "Туман….
      Пустыня в ню….
      Рассвет…."

      А может, все же - столб закатный…?