Было
время не простоя, не застоя, а другое.
Как-то дед во время спора: «Кончилось вино, еда
И вода. Помысли здраво: испеки хотя б корявый
Каравай не для оравы». Поскребла туда-сюда —
Вот, садись, седобородый. Вдруг стучит сковорода.
Колобок спел: «Никогда!
Ведь яичко не простое, ведь яичко золотое
Содержу, да не из сора рос, не ведая стыда.
Вид волнующей приправы, тайные седые травы,
Сладкой полные отравы, лопухи и лебеда.
Сеятель, певец свободы, пусть горит моя звезда!
Укачусь я без труда!».
Слышу возгласы: «Не стóит, это дело всё пустое!
Ой, как долго? Ой, как скоро? Ой, нуда, нуда, нуда!».
Что ж, пропустим смело главы, как перекати-канавы
Миновал троих в дубраве. Добрым быть ― собою мзда
Есть немáла. Небосводу эхо шлёт, как песнь дрозда:
«Укачусь я без труда!»
Ничего от вас не скрою. Дело было то весною.
Не кружися, чёрный ворон! Вот крылами бьёт беда.
Подкатил к мосточку бравый. Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый, снег шершавый, кромка льда...
Впрочем, бог с ней, с непогодой. Тут лиса: «А ты куда?!».
Колобок спел: «Никогда!
Ведь яичко не простое, ведь яичко золотое
Содержу, да не из сора рос, не ведая стыда.
Вид волнующей приправы, тайные седые травы,
Сладкой полные отравы, лопухи и лебеда.
Сеятель, певец свободы, пусть горит моя звезда!
Укачусь я без труда!».
«Не хочу тебя расстроить, не смогла я текст усвоить.
Но избавь же от позора, спой ещё раз, тамада!».
А сама-то величава, выступает, будто пава.
«Песнь твоя не для забавы, не пустяк, не ерунда.
Но своё берут уж годы. Сядь на нос, в том нет вреда».
Колобок: «Вот это да!
Что ж, спасибище большое! Взгромоздюсь, чтоб хорошо» ― и
Жертвой пал глупец обжоры. Ни приметы, ни следа.
Ей чужой язык и нравы; не щадила нашей славы;
Не сознала в миг кровавый, чей свободный смелый дар…
Годы, люди и народы убегают навсегда,
Как текучая вода.
Дед поддатый, час был пятый. Нет, девятый. День зарплаты.
С точки зрения поэта, в небе месяц танцевал.
Средь обмана и видений, Репка вместо удобрений
Жаждет жертвоприношений, так старик наш услыхал.
И зловещим силуэтом он к окошку зашагал,
Бабку он к себе позвал.
Вспомнил чёрные все даты, как она к нему когда-то
Не питала пиетета — в сердце ей вонзил кинжал.
Дед в бреду и упоенье с возраставшим наслажденьем
Языка лишил и зренья, тело в землю закопал.
Разрасталась жажда эта, словно флюс или фингал.
Внучку он к себе позвал.
Не была та конопатой, но забил её лопатой,
Расчленил и по пакетам тело он расфасовал.
Тайны созданных растений с лаской ластятся оленьей.
Фиолетовые тени. Сумрак разум заковал.
На эмалевой стене «текéл» и «фáрес» прочитал.
Жучку он к себе позвал.
Наподобие Пилата, гладил воздух он, проклятый.
Нет уже на белом свете той, кто жалко завывал.
Был привязан к ней. Мучений наступил миг избавлений.
Не имел он представлений, что есть истина. И вал
Новой жажды ждал ответа. Репке Дед опять внимал.
Кошку он к себе позвал.
Девять раз её, ребята, убивал, да не без мата.
Восемь раз, казалось, спета песенка. Настал финал.
Но финал не помутнений. Средь мерцаний и свечений
Покарать без исключений всех стремился наш нахал.
Скоро эпилог сюжета, я и сам писать устал.
Мышку Дед к себе позвал.
Мышка та была хвостата, враз вильнула, супостата
Сбила с ног, ещё, но третий раз удар бил наповал.
Наступил рассвет осенний и картину преступлений
(Есть немало разночтений) с наказаньем показал.
«Кару! Кару!» — спрыгнув с веток, Чёрный Ворон рисовал
Над деревней свой овал.
СИНИЦА
Вот кот по кличке Твикс.
А это тупица,
Которому в поезде сладенько спится,
Пока переноску покинул, как птица,
Кот по кличке Твикс.
А это виновная вдруг проводница
За то, что к порядку в составе стремится.
Дозваться ей не удалось до тупицы,
Которому в поезде сладенько спится,
Пока переноску покинул, как птица,
Кот по кличке Твикс.
Вот в Кирове иней на трупе искрится
Кота, что здесь высадила проводница
За то, что к порядку в составе стремится.
Дозваться ей не удалось до тупицы,
Которому в поезде сладенько спится,
Пока переноску покинул, как птица,
Кот по кличке Твикс.
Бушуют, как волны, в И-нете страницы,
Народ неподдельно весьма суетится,
Наказывать и линчевать враз стремится
За то, что вот иней на трупе искрится
Кота, что здесь высадила проводница
За то, что к порядку в составе стремится.
Дозваться ей не удалось до тупицы,
Которому в поезде сладенько спится,
Пока переноску покинул, как птица,
Кот по кличке Твикс.
Скандальная мигом забыта девица,
Певец, что вдруг дверью посмел ошибиться,
Волнует Вселенную лишь проводница.
В Усть-Луге с углём терминал всё дымится,
В Донецке убитых почти что под тридцать
И столько же раненых в местной больнице,
Но есть всем и спать не даёт проводница.
Ни остановиться и ни провалиться!